— Зима тебе даст прикурить. Ты идёшь один, и никто не звонит совсем. Над Петербургом снова чёрные тучи, А на улице метель, пурга и холод колючий. — — Пока мы пели песни, во что-то верить — тут не панацея, Но нательный крестик помогал чаще, чем полицейский. И тут уже надо тебе решить, во что веришь ты Быстрей! Зима вырубает бережный режим. —
2021 год
Шум шум шум шум шум Меня всю трясёт. Голова бьётся о крышу багажника, руками не пошевелить, а тело ужасно болит. Всё ныло, руки будто налились свинцом, как и другие конечности, в глазах мутнело… знаете, как будто неотрывно смотришь на старый телевизор с помехами с тем самым шипением, а моргание сейчас мешало, заставляло ловить визуальную галлюцинацию? Вот именно это я чувствовала. Слышалась громкая музыка — единственное, что было слышно в этом багажнике машины. Кажется, какая-то старая Лада или Жигули. По крайней мере, судить я могла по тому багажному отсеку, в котором я лежала. Благо, динамиков тут не было, а не то, могу поклясться, у меня пошла бы кровь из ушей, и я никогда бы не услышала больше ничего. Машина подпрыгнула на очередной кочке, я подлетела, вновь стукнувшись лбом о крышу, и тут же багажник открылся, заставляя меня поморщиться от света. Храни всевышний русский автопром за вечно ломающиеся двери! Было ясно одно: на дворе ночь, а слепят меня явно не фары машины, в которой я лежу. Приглядевшись и немного привыкнув к свету, я вижу другую машину, что едет чуть поодаль моей. Ну, трудно сказать «моей», скорее, той, в которой я оказалась по воле случая. В лобовом стекле вырисовывается знакомый силуэт… надо что-то делать… Шум шум шум шум Что же, как я докатилась до жизни такой? Вроде бы, примерная девочка с рождения, закончила школу с красным аттестатом, также и медицинский колледж с отличием и даже медалью, радость и гордость мамы… а сейчас меня везут в багажнике старой машины, всё моё тело в наколках, а алкоголя и других запрещённых веществ в крови больше, чем самой алой жидкости, как кажется. Давайте начнём сначала, но не с самого, о детстве вы узнаете позже в течение рассказа, а сейчас я хочу оттолкнуться от того, как всё пошло по наклонной, в 2015-м году. Более точно будет сказать, что с этого момента не «всё пошло по наклонной», а я осознала, что всё катится именно туда. Расскажу малую часть того, что происходит, а позже вернёмся к совсем недавнему времени. Ну, в первую очередь, отчим хотел меня запереть в психушке и отвёл к психотерапевту, даже хотел ему заплатить, чтобы меня признали невменяемой. Увы, но итог нашей беседы с тем приятным мужчиной лет сорока пяти не оправдал желания мужа моей мамы, потому тот человек в белом халате, сжал свои руки в замок, положив те на стол и своим хриплым, но при этом дружелюбным голосом, произнёс: — Глубокое депрессивное расстройство. Последняя фаза, называют её тяжёлой. Я удивлён, что она ещё в окно не вышла и с людьми нормально общается… да и, знаете, я бы выписал вам направление к психиатру, чтобы он дал вам таблетки нужные, но… Ощущение, что говорил проводник в загробный мир. Знаете, не сама смерть в её представлении, а именно проводник. Тот, кто тебе ласково по кусочкам буквально объясняет, что ты умер и пора идти с ним, хотя ты далеко не первый, кому он это говорит, но разжёвывает всю информацию, будто маленькому ребёнку. Он разрешает тебе повидаться с семьёй, ты даже присутствуешь на своих похоронах, если захочешь. Он разрешит. Он казался добрым. Но я его совершенно не слушала. Упала куда-то в недра своего сознания, будто как раз умирала… а может, так и есть? Может, этот мужчина в белом халате и есть то, кем он слышится? — …и всё, конечно же, приводит к этому. Оу… Дарья? Даша, Вы слушаете? — из мыслей выбило моё имя. Я подняла туманный взгляд своих серых глаз на него и лениво кивнула. Хоть я и не видела взгляд отчима, поскольку тот сидел слева от меня, но я чувствовала, как он прожигает меня глазами, в которых горел огонёк ненависти. — Да, да, конечно, Иван Фёдорович, — киваю я, проговаривая это медленно. Доктор мне не поверил, оно и ясно, он читает людей насквозь, несмотря на то, что его основное дело — психиатрия, он увлекался, по его словам, и психологией. — Хорошо… так вот, такое состояние, как у неё, называют ещё и «улыбающейся» депрессией, обычно люди с этим синдромом, знаете, радостные, прямо-таки солнышки, спустившиеся к нам с неба, но на самом деле у них внутри происходит просто ужасный апокалипсис, коллапс, ядерный взрыв. Они часто пристращаются к алкоголю и наркотикам, так же к курению, но, в основном, от того, что они глубоко несчастны и ищут в этом хотя бы какое-нибудь спасение. Самое ироничное, что… Шум шум шум шум Голова несколько лет раскалывалась от боли. Причём неважно, был ли на то раздражитель или нет, иногда моя голова сама вбрасывала в себя какой-то гул, которого на самом деле не было, и решалась болеть. Таблетки уже не помогали давно, обезболивающие стали моими лучшими друзьями, так же, как и бессонница, потому и не спасали. Даже сейчас, сидя в тихом кабинете психотерапевта, казалось, что вокруг бушует война, было шумно. Я начинаю натирать свои виски, повернувшись к окну в кабинете и смотря наружу. На улице шёл снег, белые большие хлопья падали с неба, опускаясь на землю. Как же хотелось выйти на улицу, упасть в этот снег лицом и пролежать так часика четыре. Я люблю зиму, люблю снег. Люблю вообще холод. Во-первых, любая зима ассоциируется у меня со знакомыми, отцом и Новым годом… через две недели надо съездить на кладбище… А во-вторых, от холода хотя бы можно скрыться, одеться потеплее. И зимой нет насекомых. Ненавижу этих ползающих тварей. Хотелось выйти и покоротать время за сигареткой. Но кто мне даст сейчас это сделать? Рядом личный тиран, увидит — расскажет маме, а потом дома голова будет болеть сильнее. Я поправляю свои белые почти до бёдер волосы и тяжело вздыхаю, поворачиваясь вновь к психотерапевту, что, кажется, назвал несколько непонятных и труднопроизносимых слов, но они были похожи на обозначение каких-то заболеваний. Шум шум шум шум — Я вас понял, док. Я услышал, что нужно. Прощайте, больше мы сюда не вернёмся, — сказал Далер, мужчина тридцати пяти лет с кавказской внешностью и таким же акцентом, и дёрнул меня за рукав моего платья. Он вырвал меня прямо с занятий ради сеанса. А у меня, между прочим, сегодня важный урок по математике! — До свидания, Далер. Дарья… — Иван Фёдорович позвал меня, а когда я обернулась, противясь тому, чтобы Далер тащил меня к выходу, как маленькую девочку, мужчина снял свои очки в толстой оправе, протёр их рукавом белого халата, внимательно наблюдая за этим процессом, и проговорил вполголоса: — Берегите себя. И я всегда буду рад видеть Вас у меня. Не забывайте, что вам уже шестнадцать, и вы можете свободно посещать меня без родителя или опекуна, — мужчина тяжело вздохнул, сказав это как бы между словом и уткнулся в свои документы, которыми у него был завален весь стол. Кавказец весь вскипел и вновь потащил меня на улицу, параллельно надевая свою куртку, выглядев в таком наряде как бандит из девяностых. Я же натянула свою красную куртку до колен, таща следом свой рюкзак и мешок со сменной обувью для школы. Как же меня заебал этот мудак… я всегда говорила, что это именно тот кавказец, за которого было стыдно всему южному народу. Трусливый, важный только на словах гусь, который только и может, что бить жену и говорить, как она херово себя ведёт, при этом не имея даже постоянного заработка. Урод… клянусь, я вырасту и избавлю всю свою семью от этого урода. Шум шум шум шум — Ты меня слышишь, сука?! — Далер визжал чуть ли не на всю улицу, а мы даже не успели толком отойти от клиники подальше. Слышу ли я тебя? Нет, конечно, я только и делаю, что стыдливо опускаю глаза, видя как на нас смотрят проходящие мимо люди. Как же мне стыдно за тебя… прости господи, какой же кри-и-инж! * Он курил какие-то омерзительные сигареты, от которых воротило даже меня, курящую с достаточно раннего возраста. — Я сейчас докину тебя до твоей школы и вечером такой пизды получишь и от меня, и от матери! Я потом ещё бабке позвоню, ох, ты попляшешь у меня! А ещё неделю из дома выходить не будешь, блять, ты поняла меня?! — Да-да, я поняла… — сказала я совершенно спокойным голосом, опустив глаза в пол и пиная снег своими зимними кроссовками. В такой ситуации всегда нужно сохранять спокойствие, но при этом не поднимать глаза. — Ну никакого раскаяния в её голосе, шлюшка подзаборная! — дорогой, а ты знал вообще значение этого слова? — Значит месяц из дома никуда! И летом ты к моей мамочке едешь и у неё пашешь, поняла?! А ещё. — Далер, простите, что прерываю воспитательный процесс, — и вновь этот ласковый тон. Я совершенно бессильно, но при этом абсолютно спокойно, поднимаю серые глаза на владельца голоса и внутри безумно рада появлению этого мужчины вновь. Далер же испытывает ужасное неудовлетворение от того, что его прервали. — но нельзя ли было забрать у вас Дарью? Я хотел бы с ней ещё немного побеседовать, — кавказец неодобрительно окидывает взглядом врача, что так же морщится от сигаретного дыма, а после переводит взгляд на меня. — Нельзя. Мы сейчас уже уедем, — сказал отчим строго, а я в голове его передразнила. «Низя ми сисяс уедим», козёл… — Позвольте, товарищ, но это необходимо для вашей падчерицы. Давайте она выберет, хорошо? — Ну, предположим, — Далер смерил меня неодобрительным взглядом и сказал: — Даш, ты можешь уехать со мной до школы, либо же сейчас уходишь на беседу с Иваном Викторовичем… — …Фёдоровичем… — поправил того доктор, а кавказец закатил глаза, выкинув сигарету куда-то в снег. — Иваном Фёдоровичем, извиняюсь, сути не меняет, и потом идёшь до школы на своих двух по холоду и одна, — этот хуеплёт серьёзно думал, что вместо приятной беседы с врачом я выберу его? Серьёзно? Наивный увалень… — Иван Фёдорович, пошлите? Я готова, — я повернулась ко врачу и слабо ему улыбнулась, но в моих глазах читалось: «Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо!!!» Шум шум шум шум Мы с психотерапевтом обошли здание кругом, что меня сильно удивило, а когда оказались на противоположной стороне клиники, доктор осмотрелся и выудил из кармана своей куртки какие-то дорогие сигареты. Тут же он взял одну своими губами и также протянул одну никотиновую палочку мне. Я удивлённо посмотрела на него и, улыбнувшись, сказала что-то навроде: «Нет-нет, не надо, я не курю», на что от врача последовала добрая усмешка и тот сказал: — Ну, меня-то не обманывай, — на его лице до сих пор сияла добрая и по-отечески нежная улыбка. — Когда мы с тобой сидели в кабинете, я осмотрел со своего места твою куртку на вешалке, и из твоего кармана выглядывала пачка сигарет. Мальборо, с двумя кнопками, если я не ошибаюсь. Если ты скажешь, что это не твоё, я не поверю, — мужчина мотнул головой, поправляя свои относительно длинные, седые уже сейчас волосы и подтолкнул ко мне ближе толстую сигарету, в которой, кажется, была кнопка. Я взяла-таки оттуда одну сигаретку и воспользовалась зажигалкой. Кому скажи: «Я вчера курила в тайне от отчима со своим психотерапевтом, и врач сам предложил мне сигареты!» — не поверят. Шум шум шум шум Голова просто раскалывалась. Собственно, как обычно. Ощущение, что ещё немного, и мой череп треснет, а оттуда проклюнется цыплёнок. Я уже шла в школу, таща на спине портфель, в руках мешок со сменкой, а глазами смотря на людей, проходивших мимо меня. В наушниках играла музыка, что заглушала их голоса. Люди были счастливы… правильно, ведь скоро Новый год! Скоро великий праздник! А у меня было единственное желание: сдохнуть. Совершенно не было желания никакого и ни на что. Интересно, а если я прямо сейчас лягу на лавочке, сложу руки на груди и закрою глаза, на меня обратят внимания? Или дадут спокойно замёрзнуть и умереть? Депрессия… глубокая… это ж сколько она у меня была и сколько я о ней не подозревала? Нет, ну, точно могу сказать, что последние лет пять я живу с тем, что я чувствую сейчас… вау, пять лет депрессии… думаю, можно вести свой календарь, как с месячными. Отмечать в нём дни «овуляции» — когда лучше не вылезать из своей конуры, только если очень нужно будет, дни «менструации» — дни, когда критически опасно выходить на улицу и притрагиваться к опасным для себя предметам, и дни когда «идёт цикл» — всё в принципе хорошо и можно существовать. Какой же бред, боже мой… а ещё мне не давали покоя слова врача: «Понимаешь, Дашуль, какая штука… у меня складывается ощущение, что у тебя почти что не было детства. Не могу точно ответить, я не наблюдал тебя, пока ты была младше, но сейчас, знаешь… я разговариваю с шестнадцатилетним подростком, но я его тут не вижу. Чувство, что сейчас передо мной кто-то едва ли младше меня. И тут есть вот какая опасность: ты была обязана повзрослеть раньше, у тебя не оставалось выбора, но смотри, не пытайся потом вернуть себе детство. К сожалению, этого совершенно нельзя делать. Дурачиться, как дети малые — это другое, даже я сейчас, старый, блять, дед, могу со своей женой побеситься, но нельзя надолго уходить в детство. Ты уже его лишена, Даш. Будь аккуратна, я тебя прошу. И также, приходи ко мне всё-равно иногда. Я хочу посматривать за тем, чтобы ты не лишилась себя и своей жизни. Ты талантливая и прекрасная, умная девушка. Я уверен, что из тебя выйдет прок». «Не пытайся вернуть детство». Что это значит? И как я пойму, что я пытаюсь его вернуть? Шум шум шум шум Знаете, а ведь я поняла, что он имел в виду только сейчас, лёжа со связанными руками и заклеенным ртом в багажнике Лады. Более того, я не смогла выполнить его просьбу, я пыталась вернуть себе детство. Вот чёрт… зато про Далера можно не вспоминать, я выполнила то, что должна была выполнить давно. Понимая, что так долго я не смогу проваляться, надо что-то предпринимать, я полностью, насколько то возможно, раскрыла крышку багажника и села на его край, опустив ноги вниз к дороге. Те ублюдки, что вели сие чудо, под названием «Волга», — не буду говорить точно какая, я разбираюсь в машинах, но для меня старые Лады на одно лицо. — ехали не так уж и быстро, но оставить при неудачном падении лицо на асфальте было вообще не проблемой. Тем более, следом за мной плелась и другая машина… моя машина… меня бы просто расплющило колёсами, попытайся я выпрыгнуть. Надо что-то делать… тут же в голову пришла идея. Я подняла связанные руки вверх, показывая, что вот я, живая. Я знала, что водитель и пассажир, очертания которых я видела, это заметили. Я не видела, кто был за рулём, но я знала, что это кто-то из моих близких. Тут же я стала пытаться показать, что от них требуется движением рук. Сначала указала рукой на соседнюю полосу движения, противоположную, после стала стучать рука о руку. Надо было, чтобы мой джип бортанул эту рухлядь. Её занесёт в небольшой лес рядом, точнее, близко к нему, и я смогу без труда выкарабкаться и уже в лесу думать, что делать с руками. А пока предадимся воспоминаниям, что же произошло такого, чтобы я внезапно оказалась в багажнике? А тем более, после всей моей жизни «девочки-лапочки» с диагнозом депрессии… Шум… шум… шу… …***
2020 год
POV АвторПримечание автора: сейчас будет описываться не главная героиня, она в сюжет ворвётся чуть попозже, как раз описывать её будет новое лицо данного рассказа.
Девушка совсем не любила такие места. Большой коттедж, пьяные люди, что ещё и старше неё! Да и алкоголь Маша не любила, пила крайне редко, максимум — бокальчик вина на Новый год. А тут её подруга, что была этакой «зажигалкой», сказала, что намечается какая-то вечеринка века! Забавно, Мария не была даже на самой обычной «вписке», а тут такое громкое название. Розововолосая с короткой стрижкой, — ну, как сказать «короткой»… если девушка распределит по пробору свою причёску, то выйдет милое каре. — слегка выбритыми шатеновыми висками, но при этом пышной укладкой, двигалась, пробиваясь сквозь огромную толпу пьющих, весело разговаривающих людей. Хотелось найти какое-нибудь укромное местечко, схватить пластиковый стаканчик с алкоголем и спрятаться от всей этой толкучки. Как же странно, неприятно… эта была вся суть интровертов, не говоря уж о том, что Маша знала тут всего-навсего двоих людей, и то второго она знала по рассказам ранее упомянутой подружки. Думаю, даже не стоит объяснять то, как убого она себя ощущала. Но не сумела девушка пробраться хотя бы к балкону, как её тут же схватила за локоть женская тоненькая ручка. Эту хватку розововолосая узнает отовсюду — Женя, её подруга, можно сказать, негласная сестра. — Машуль, вот ты где! — радостно воскликнула пьяная девушка и тут же обняла ту, к которой обращалась. — А я тебя везде ищу! Хочу кое с кем познакомить, классные ребята, думаю, тебе понравится! — с явным позитивом заявила блондинка и тут же увела подругу в сторону от балкона, на который та с горестью в глазах посмотрела и даже прошептала: «Я ещё вернусь к тебе…». Вновь проталкиваясь сквозь груду пьяного народа, Мария заметила: какие тут все разные. Либо манера речи у них была необычная, либо сама внешность, а то и всё сразу. Девушке это не то что бы не нравилось, но хорошего было мало, как ей казалось. Не хотелось быть тут, хотелось закрыться дома в комнате и залезть под одеяло… вот одеяло хорошее… оно всегда молчит, но с ним так спокойно и комфортно… Марье срочно нужен был человек-одеялко. — О, мальчики, вот вы где! — вновь этот радостный, ещё даже немного детский голос, и Маша поворачивается в ту сторону, в которую обращался голос её подруги. Перед ней стояла необычная троица: парень, по виду, лет двадцати пяти с яркими рыжими волосами и будто спрятавшимися в череп глазами с синяками под ними, также рыжеволосый парень под два метра ростом в мешковатой одежде и с веснушками на щеках, рядом с которым Мария со своими ста пятидесятью семью сантиметрами чувствовала себя просто пылинкой, а рядом, казалось, совершенно обычный парень с чёлкой, тёмными волосами, но ужасно уставшим и ненавидящим всё вокруг взглядом. Маше показалось, что третий не хотел здесь присутствовать даже сильнее её самой. — Так, ребята, это Машулькин, моя подруга. Она слегка замкнутая, растормошите её и… а где? Где, я не поняла, последняя?! Блин, больше всего ведь хотелось именно с ней познакомить! Ребятки, вы пока познакомьтесь, поболтайте, я сейчас вернусь, — с этими словами девушка вновь ушла куда-то вглубь толпы, даже пританцовывая под песню, что играла в колонках, а в голове Маши Романовой пролетело: «Предательница!..». Парни с улыбками проводили, похоже, свою старую подругу взглядом, и самый высокий сказал: — О, наивная, вытащить её пытается. Да эту дурёху сейчас ни кнутом, ни пряником не заманишь, — а Маша, дабы не быть лишней и хотя бы немного поболтать, спросила скромно: — А… вы о ком? — тут же на неё уставились три пары глаз, и всё тот же веснушчатый, окинув её заинтересованным взглядом голубых глаз, сказал: — О зачинщице всей этой тусовки, да впрочем, познакомишься. Кстати, о знакомствах! Я Даня. Даня Кашин, — произнёс рыжеволосый, протягивая руку девушке и явно ожидая какой-то реакции, которой не последовало. Девушка лишь удивлённо изогнула бровь и с улыбкой пожала огромную, можно сказать, медвежью ладонь, опять же, по сравнению с её лапкой. — Приятно познакомиться, — Данила удивлённо изогнул светлые брови, пока остальные двое посмотрели друг на друга с лёгким удивлением в глазах. — Кхм… да, — парень поправил рыжую чёлку и указал на второго парня, такого же рыжеволосого, но от одного взгляда на которого, хотелось принести ему подушку, одеялко и запереть в отдельной комнате, пока он нормально не поспит. — Это тоже Даня… Поперечный, — будто выделяя фамилию, проговорил Данила, а Маша кивнула и второму в знак знакомства. Тут же вся троица будто выдохнула, а затем уже без таких намёков представила третьего парня. — А это Руслан, — парень хмуро посмотрел на Романову и как-то нечленораздельно что-то рыкнул в её сторону. — Не удивляйся, что он такой грубый. Просто Руся у нас придурок, — тут же рыжеволосый словил грубый взгляд от, похоже, своего лучшего друга, но тут же их уже начинающуюся потихоньку дружескую перепалку перебил истошный крик о помощи из другой комнаты: — НЕТ! НЕТ, НЕ ПОЙДУ! ПУСТИ МЕНЯ! ИРОДЫ, САМОГО ДОРОГОГО ЛИШАЮТ! ПУСТИ-И! СПАСИТЕ!!! УБИВАЮТ!!! НА-СИ-ЛУ-Ю-Ю-У-УТ!!! — Маша вся перепугалась, а среди троих парней, как и у большинства тех, кто слышал этот крик, разразился громкий хохот. Розововолосая вся перепугалась, а Кашин, завидев её реакцию, опустил на её плечо руку и, поймав её взгляд, сказал: — Не пугайся ты так. Всё в порядке. Пошли, убедишься. — тут же парень двинулся в сторону комнаты, откуда слышался крик, а сейчас - лишь страдальческие стоны. Надо отметить, Данила не тащил Машу за собой, а решил, что та пойдёт за ним, только если сама захочет. Вслед за веснушчатым двинулись и остальные парни из той троицы, а девушка решила не отставать. Всё же было интересно: что там такое произошло, что поднялся такой визг, будто убивают кого-то, ну, или насилуют? И какого же было удивление ярко-волосой, когда та увидела в полутёмной комнате свою подругу и некоего персонажа, что обнимал подушку, утыкался в неё лицом и тихо хныкал в ту. Парни переглянулись вместе с Женей и вновь расхохотались. Да что происходит, чёрт возьми? — Изверги… уроды-ы-ы, — причитал, лежавший на кровати. По голосу было ясно, что это дама. — Меня растормошили, пиво забрали, даже сигарету докурить не дали… что вы за создания такие?! — неизвестная девушка подняла голову от подушки, театрально взмахнула рукой, также показушно всхлипнула, и вновь уткнулась лицом в подушку. Теперь даже Маша хихикнула. Это выглядело нелепо, смешно и мило одновременно. Но кто та, что скрывалась в полутьме? — Дашон, ну хватит тебе! Давай, вставай, тебя только не хватает для самой сочности этой тусовки! — проговорил Кашин сквозь «хихикания» и взяв девушку за ногу, потянул аккуратно с кровати. — А ты вообще молчи, предатель! Кидок! Я тебе после такого одеяльце в пододеяльник заправлять не буду! — но это не смутило рыжеволосого, как и ярые сопротивления той девушки, которую он пытался стащить. — Я… я… я тебе картошечку с пельменями ночью жарить не буду! Я твоего пиздюка выгуливать не буду! — а это, похоже, был удар в самое сердце, ведь Кашин отпустил девушку на секунду. — А это уже слишком жестоко… К тому времени к Дане подключился уже его тёзка, а у Маши было впечатление, что между Кашиным и той девушкой что-то было, судя по угрозам. Собственно говоря, какое тебе дело, Машка? Вроде бы никакого, но этот веснушчатый паренёк привлёк внимание девушки, он её зацепил… или кто-то уже достиг такого уровня одиночества, что влюблялся в каждого, кто с ней мило общался? В то время бедную девушку стащили-таки с кровати и тут же Маша невольно стала осматривать её силуэт, который видела в комнате… Кажется, берцы с массивной подошвой, выделялась куртка и короткие волосы. Интересная дама… ещё и с ростом под сто семьдесят семь. Или это от высокой обуви? — Поперечный, беги… — неожиданно сказал уже знакомый женский голос, а уставший Данила ни в какую не хотел понимать: причём тут он? — Три… два… — тут же парень с хохотом выбежал из комнаты, а женская фигура, даже не досчитав до конца, рванула за парнем. Да что же такое! Она опять сбежала! А так хотелось увидеть эту девушку… Спустя примерно час вся та огромная «тусовка», что была здесь, рассосалась в другие комнаты и на первый этаж, а Маша уже сидела на диванчике в компании Руслана, Дани Кашина, Жени и нового лица — Эльдара, парня невысокого роста, с небольшой щетиной, в кепке и очках. Компания сидела, весело обсуждая что-то и уже даже не желая знать: куда делись Поперечный с той дамой? Ребята нашли общий язык, беседовали на различные темы, подкалывали друг дружку, между Русланом и Даней то и дело пролетали гейские шутки. Весь этот пьяный сброд оказался куда лучше, нежели думала розововолосая изначально, достаточно обычные ребята, забавные, со своими тараканами. Вот только Маше всё ещё не давала покоя та девушка, которую так упорно будили, а тут резко забыли, как и о Поперечном. А может, она его уже убила? Или ещё что… Маш, ей-богу, блять, хватит себя накручивать и ересь всякую придумывать, тебе не идёт. Но вот, розововолосая обернулась в сторону какого-то шума и женского мата, на который никто не обратил внимания из-за громкой музыки и активного диалога. Тут же в проёме двери в комнату, где сидела вся компания Маши, показалась она… массивные ботинки неонового зелёного цвета, не скажешь, что это прямо-таки берцы, рваные чёрные джинсы в обтяжку с цепями на поясе, оголённый животик, но грудь в таком же неоново-зелёном топе, из-за чего показывалась прекрасная фигура, на руках и вправду кожаная косуха, увешанная тонкими цепочками и разными нашивками с различной символикой, которую Мария не особо понимала. Но одежда и прекрасная фигура — это одно, ведь стоило поднять Романовой взгляд на лицо незнакомки, как Маша невольно зависла, а вокруг незнакомой дамы переставало существовать всё остальное, кроме неё самой. Какая же она… необычная и красивая. Бледная кожа лица, худое личико, серые туманные глаза, тёмные синяки под ними, просто прекрасный, но такой необычный макияж, а волосы… виски были напрочь сбриты, а посередине головы были волосы длиной во всю её голову, покрашенные в градиент синего и фиолетового цветов. Боже, именно сейчас Маше впервые хотелось сесть перед девушкой на колени и называть её папочкой или мамочкой, как ей понравится. Неужели именно это и называется «втюриться» и, прости господи, «вкрашиться»? — О, не прошло и года, Даха вернулась! — проговорила Женя с улыбкой, замечая, как её подруга совершенно глупым взглядом пялилась на этого недо-панкаря. Стоп, нет, взгляд не просто глупый, он… влюблённый… да быть не может… — Же-е-енька, алкашка мелкая, — протянула Дарья с радостной улыбкой и слегка хриплым от курения голосом. Тут же она обняла блондинку, а затем и отбила «кулачок» каждому парню. — О, кстати, Дашиш, это Маша, подруга Жени… — сказал Кашин, указывая на розововолосую, что также сидела, смотря на Дашу тем взглядом, казалось, не моргая и вот-вот готовясь начать пускать слюнки. — Э-э-э… Маш? — рыжеволосый постучал по плечу новой подруги, но ответа не было. Был всё тот же взгляд и еле заметный кивок. Когда же лицо новой знакомой приблизилось к лицу Марии, та вся покрылась мурашками и услышала: — Маша, значит? Что ж, будем знакомы, друг моего друга — мой друг, поэтому для тебя я теперь мамочка, — Маша продрогла и, помотав головой, переспросила, не особо принимая факт того, что ей сказали именно это. — Ч-что?.. — Для тебя я теперь, Даха. Ну, или Дашиш, Дашон, там как тебе понравится, — тут же девушка снисходительно похлопала по плечу новой знакомой и проговорила: — Ты бы… пошла умылась, в чувства пришла, — после Дарья повернулась к Руслану и сказала: — Рус, а я говорила, что кроме травки не надо было ничего брать. Ты глянь, она же не с нами, — тут же девушка улыбнулась. Похоже, она думала, что Маша перебрала с каким-то наркотиком, а Марье стало даже как-то неприятно… обидно, можно сказать. Но так вляпаться в незнакомую девушку — это сильно, конечно, Мах, ничего не скажешь… … …шу… …шум… ШУМ