спасательный круг для двоих

Тесей не до конца осознал, в какой момент в его перепутанной жизни все наконец-то более-менее выровнялось. Буря затихла, голова понемногу очистилась от тяжелых депрессивных размышлений и некоторых воспоминаний, которые донимали его во снах. В чем было лекарство? В том, что дух цветущей Италии породнился с душой, взбунтовавшейся против дождливой Англии? Определенно, в этом была доля правды. У него даже сложилось впечатление, будто он давно уже поселился в этой крохотной, возможно, несколько скучной, но тем не менее очаровательной деревеньке. Здесь Тесей почти научился не гоняться за ушедшем временем и не забивать свободный досуг планированием, полностью доверившись спонтанным решениям. Календарь перевернулся, открыв новую страницу лета, впустил сочный август, доверив ему бразды правления. Тесею следовало думать о том, что постепенно его длительный отпуск подходил к концу, но, он словно не замечал этого. Его больше всего волновали улицы, которые вспыхнули пестрыми красками, энергичными звуками музыки и смехом. Если раньше некоторые места в Атрани — за исключением главной площади, разумеется — казались ему безлюдными и чуть-чуть заброшенными, то сейчас все резко переменилось. Ведь все жители собирались завершить приготовления к ярмарке-фестивалю. Этим летом работы несколько раз переносили из-за нападка сильных ливней, но, к счастью, погода вовремя образумилась и перестала насылать препятствия. До торжества оставалась всего неделя, и местные с нетерпением ждали наступления пятнадцатого августа. Так уж получилось, что из-за многочисленного сдвига даты проведения мероприятия, последнее выбранное число совпало с национальным праздником — Феррагосто. Тесей, не сильно разбиравшийся в итальянских традициях и обычаях, как и любой турист, знал лишь то, что праздник имел древнеримские корни, соединяя в себе элементы язычества и религии. Запахи магнолий, лимонов, спелых персиков и других фруктов плутали повсюду, совсем как солнечные лучи, гордо скользившие по мраморной площади, когда прохожие спешили укрыться от жары в домах или же уходили на пляж. Тесей приоткрыл ставни, впуская наступившее утро внутрь и довольно глядя на сияющий вдали кусочек моря. Небольшие волны гарцевали по темно-синей поверхности, осыпаясь прежде, чем сумели бы достигнуть берега. В последнее время море было спокойное и расслабляло, даже в какой-то степени поощряло ленивый настрой. Его недавний товарищ, Лоренцо, живший в соседнем квартале, приветливо замахал ему панамой, быстро выкрикивая несколько фраз на итальянском, среди которых Тесей разобрал только одну: — Non restare a casa, inglese! Тесей усмехнулся, шутливо отвесив ему небольшой поклон. Пожалуй, ещё одной отличительной чертой местного населения, с которой Скамандер, выросший в более сдержанной среде, не до конца свыкся, являлась повышенная энергичность. Не говоря уже о доброжелательности по отношению к незнакомцам. Итальянцы, казалось, без труда стремились завести беседу, даже в те моменты, когда человек не до конца понимал их речь. Можно сказать, что благодаря языку жестов и излишней эмоциональности он и познакомился с Лоренцо Браво, работающим в «Злой Медее», одном из самых крупных ресторанов в Атрани. По дворам растянулся душный вечер, и Тесей, возвращавшийся с рыбалки, вместо того, чтобы вернуться домой, заглянул в «Злую Медею». Надо же было хотя бы как-то скрасить столь скудный улов. Причем, стоит отметить, что удача, отвернувшаяся от него днем, неожиданно настигла его в ресторане. Оказалось, что в первую пятницу нового месяца здесь проходила дегустация алкогольных напитков, и ему любезно предложили несколько коктейлей на выбор. Во время приготовления беллини с ним и разговорился Флоренцо. Ему было около двадцати шести лет. Высокий и поджарый, он смотрелся у барной стойки, как настоящий гигант. Если учесть особенно то, что остальные официанты и повара, выглядывавшие из кухни, выглядели значительно меньше его. Если бы Тесей встретил Лоренцо на улице, то ему и в голову не пришло, что он как-то связан с таким ремеслом. Он, скорее, походил на военного, однако блеск в глазах, в которых томилось столько веселья, сразу же развеял первую ассоциацию. Тесей ведь прекрасно знал, что у людей, видевших смерть, иной взгляд. Если не застекленевший, то отрешенный, или с туманной дымкой, сквозь которую ни каждый пробьется. Скучную белоснежную форму Флоренцо оживлял забавный пестрый галстук в горошек. — Un signore dall'Inghilterra? — наверное, несколько суровый и сосредоточенный вид Тесея, внимательно читавшего свежий выпуск вечерней газеты, послужил итальянцу подсказкой. Скамандер тряхнул головой. — Sì, è evidente?, — с сильно бросающимся акцентом спросил Тесей. — Sei inglese, anche in vacanza rimani sepolto sui giornali, — он указал на сложённую пополам газету, а после, наконец, представился, протянув руку. — Mi chiamo Lorenzo. Тесею повезло вдвойне: хорошие коктейли в не менее занимательной компании скрасили вечер. К тому же Лоренцо неплохо владел английским, и когда словарный запас Тесея, знавшего лишь азы итальянского, подошёл к концу, тот любезно предложил общаться на родном языке Скамандера. Настала очередь Тесея слышать непривычное произношение родных слов. Лоренцо оказался очень жизнерадостным молодым человеком, у которого каждый день превращался в своеобразный праздник. Он, будто мерцающая во тьме лампа, озарял все и делился с окружающими своей энергией. Тесей не помнил, как давно он смеялся столько раз, как в тот вечер. Лоренцо, влюбленный по уши в свою деревеньку и в Италию в целом, со всем жаром заявил ему о том, что нужно остаться здесь вплоть до следующего лета. — Нельзя уезжать! У вас зимой очень... — Флоренцо запнулся, несколько раз моргнув. Видно, вспоминал нужное слово. — molto freddo. — Все хорошее когда-то заканчивается, — пожал плечами Тесей, Лоренцо в ответ поднял бокал. — Англичане, что с вас взять, — проговорил он, добавляя, — eterni pessimisti! Разговор сместился к детским воспоминаниям, и после того, как оба новоиспечённых приятеля поведали друг другу о том, как лазили по деревьям и прочих злоключениях, они побрели по улице. Лоренцо сорвал с дерева несколько лимонов, когда на горизонте мелькнула крыша его дома. На прощание он пожал Тесею руку и настоятельно рекомендовал ему наведаться в Амальфи, чтобы на красивой ноте завершить свое путешествие по Италии. Когда силуэт друга, спешившего на работу, исчез за поворотом, взгляд Скамандера зацепился за разросшийся гибискус, украшавший окно. Тесей отодвинул его ближе к тени, почувствовав, как внутри растянулось что-то невероятно теплое, после чего он направился за небольшой лейкой, чтобы полить цветок. Вода звонко полилась в горшок, а Тесей улыбнулся. Настоящие чудо. Иначе нельзя было объяснить то, что он, никогда в жизни не интересовавшийся цветами и уж тем более не умевший должным образом ухаживать за ними, не угробил гибискус на второй день. Мысли невольно обратились к Лете. Ведь именно она упрямо настояла на том, чтобы Тесей принял её подарок, а он, разумеется, не смог ей отказать. — Нельзя жить в доме, в котором нет цветов, Тесей! — смело заявила ему Лестрейндж, протягивая желтый с красными вкраплениями гибискус. Её воинственный настрой порядком развеселил Тесея, и на некоторое мгновение он, застыв с ухмылкой на губах, рассматривал столь нежданный презент, попутно поглядывая на девушку. Она напоминала насупившегося маленького котенка, которого хотелось погладить. Лета несколько раз торопливо расправила складки на пышной юбке, перебирая в руках тоненькую цепочку с необычным перламутровым камнем, который она приобрела у одного старика, торговавшего разными милыми безделушками. — Ты настоящая спасительница, Лета, — цветок обрел свое место на подоконнике, а лимонад разлился по стаканам. — Но не обижайся, если новый сосед не приживется у меня. — Ты серьёзно? — карие глаза Леты весело сверкнули. — Неужели, у мистера Cкамандера, который всегда держит все под контролем, не хватит сил, чтобы не забыть поливать цветок каждый день? — она бессовестно дразнила его, беззаботно попивая прохладный лимонад. Впрочем, Тесей на правах гостеприимного хозяина поощрял все её выходки. Ему было приятно, что она наконец-то перестала чувствовать себя скованно и неуютно рядом с ним. — К цветам нужен особый подход, — в свою защиту ответил Скамандер. — Ты сама мне недавно сказала. — Ты запомнил мои слова... — удивление отразилось на лице Леты, — Не думала, что тебе интересна моя болтовня про растения. — Я всегда тебя слушаю, — Тесей улыбнулся краешком губ, и сам того не замечая, накрыл ее ладонь своей. Лета засмущалась, но руку не убрала, робко кивнув в ответ. Интересно, как она? Чем занимается? Опять гуляет по набережной? С момента их первой встречи спустя много лет, Тесей часто мысленно обращался к Лестрейндж. Его волновало то, что она находилась постоянно одна. Разумеется, ей было комфортно наедине с собой, но это казалось неправильным... Тесей усмехнулся, укорив себя. Хорош критик, сам сбежал из Англии подальше от родных! Но все-таки их недавний разговор постоянно всплывал в памяти и наталкивал на вереницу размышлений. Особенно одна фраза Леты: «Ты запомнил мои слова». Отчего Лета предположила, что он мог пропустить мимо ушей ее пламенный монолог, гласивший о том, что ни в коем случае нельзя губить живые цветы ради мимолётного развлечения? На такое заявление Лету натолкнуло недвусмысленное предложение Тесея. Он собирался купить ей букет полевых цветов, а она мало того, что наотрез отказалась, так ещё и быстро пошла в противоположную сторону. Сначала Тесей счел все забавным, но потом, когда девушка стала стремительно удаляться от него, догнал ее. — Я хотел сделать тебе приятно, — мягко сказал Тесей, останавливая её. — Ты уже сделал, — Лета вскинула на него свои большие карамельные глаза и закачала головой. — Мало радости, знаешь ли, увидеть эти цветы мертвыми на следующий день. Когда она упомянула о смерти, её всю вдруг передернуло, словно она вмиг стала замерзать. Тесей аккуратно привлек её к себе, утешительно и чуть успокаивающе огладив хрупкие плечи. Лета вновь посмотрела ему в глаза и отстранилась, прошептав что-то неразборчивое. Тесей не стал томить её расспросами, руководствуясь здравым смыслом. Ведь Лета совсем недавно начала чувствовать себя свободно в общении с ним, и он, признаться, опасался все испортить. Ошибки стоили слишком дорого, и что-то подсказывало Тесею, что на Лету лучше не давить прежде времени. Они же только-только стали налаживать доверительные взаимоотношения, которые раньше, невзирая на то, что говорили они не так часто, у них были. Странно — вот как по меньшей мере Тесей чувствовал себя рядом с ней. Странно, но в то же время волнительно, когда ее губы трогала улыбка. Спокойно, когда невзначай сжимал ее хрупкую руку. Когда они с Летой виделись в последний раз в школе, в которую он пришел, чтобы забрать брата и переговорить с директором, он встретил заплаканную девочку, нуждающуюся в добром слове. Но все что он мог сделать — протянуть носовой платок. Потом она скрылась на долгие годы и сейчас вновь появилась в его жизни. Все та же миниатюрная и изящная Лета Лестрейндж, чья фотография по-прежнему хранилась в доме Скамандеров, в старом альбоме. Прикоснись лишний раз и сломаешь. Тесей знал, что перед ним прежняя Лета, за исключением того, что она вгоняла себя в кольцо одиночества, разросшееся ещё больше, чем раньше. Почему он был в этом уверен? Потому что вряд ли такая интересная девушка стала бы проводить все лето одна, довольствуясь обществом ракушек, цветов и книг вдали от родных. Ей нужно было помочь, и Тесей хотел стать тем, кто вытащит ее, разорвет круг, не дающий ей свободно ступать по земле. С одной стороны, он понимал, что, возможно, перешёл грань, что неверно все растолковал. Но с другой — он не мог отступиться, смирившись с тем, что необходимо исправить. Потому что Лета для него не чужой человек. Находясь рядом с Летой, он стал испытывать столько противоречивых чувств, которые намеревался оставить в Лондоне, подобно забытому багажу. Его своеобразные попытки сложить руки и довольствоваться действительностью рухнули. Захотелось начать борьбу, но не за себя, а за нее. В Тесее стали просыпаться идеалистические стремления, вытравленные войной и смертью товарищей. Исцеление от ран, особенно от душевных, вполне возможно, если рядом кто-то есть. Эта мысль прочно засела в голове, и Тесей был уверен, что впервые за долгое время он поступал правильно. Сама судьба насмехалась над ним или же, наоборот, давала второй шанс. Потому что ирония заключалась в том, что Тесей бежал от неприятных моментов прошлого, но встретившись с Летой, той, кого он меньше всего ожидал увидеть в незнакомых краях, он, будто перепутал вагоны поездов. Да, он снова плутал по лабиринтам прошлого, но на сей раз в нем не закипала боль, а, наоборот, возрождалось что-то похороненное, забытое. То, о чем он думал ещё в те дни, когда лежал в госпитале. Ему нужен был тот, кто смог бы понять его, и Лета, появившаяся, как проблеск слабого света среди туч, стала для него путеводной звездой. Нет, они не делились друг с другом тем, что больше всего гложило их. За исключением единственного разговора в кофейне. Но молчать вместе и говорить ни о чем и в то же время о самом главном, простом, тех же цветах, ракушках, казалось самым правильным из всех возможных решений. Простота и лёгкость — вот, то, чего ему не хватало в прежнем окружении и в отношениях с Оливией. Впрочем, Скамандер не спешил вторгаться в личное пространство Леты. Да, он не строил цель заниматься самообманом и скрывать свои подлинные чувства по отношению к ней. Но для всего было свое время. Прежде, чем в чем-либо Красноречиво признаваться, надо тщательно разобраться в себе. И, разумеется, услышать мнение Леты. Тесей видел, что она не лукавила, но искренность и некая расположенность к нему ни говорили ровным счетом ни о чем. Безусловно, Лета воспринимала его иначе, чем в прежние годы. Но, возможно, она видела в нем исключительно друга. Поэтому, провожая Лету до дома, Тесей никогда не соглашался принять ее любезное приглашение. Словно переступив порог и оказавшись в священной обители Лестрейндж, он уничтожит связь, выстроенную между ними кирпичик за кирпичиком. Ленивое утро плавно перетекало в день, и Тесей, нехотя оторвавшийся от прослушивания новостей по радио, намеревался выйти на улицу, чтобы по привычке отправить стопку писем, которая порядком накопилась за последние две недели. На безоблачном небе застыло солнце, свидетельствующее о наступающем зное, от которого невозможно было укрыться. Впрочем, Тесей и не планировал искать пути отступления в теньке. Он с любопытством рассматривал новые украшения на площади, включая сооружённую сцену, по бокам которой были расставлены фигуры сборщиков урожая в ярких шляпах, передниках и с корзинками в руках. Преодолев Пьяцце Ламберто и, спустившись по крутой лестнице, Тесей добрался к почтовому пункту. Небольшое здание, с облупленной краской на стенах, которое удачно маскировали разросшийся жасмин и раскидистая ветвь магнолии, одна из которых сломалась и валялась на дороге прямо возле ступеней. Тесей не удержался и подобрал её. Несмотря на помятость, от цветков исходил приятный аромат. Скамандер поспешил, наконец, зайти в помещение. Очередь продвигалась быстро. Как только два человека, забрали свои посылки, он быстро передал свои конверты и получил ответную корреспонденцию. Мельком просмотрев счета и несколько рабочих бумаг, он наткнулся на открытку от Ньюта, приглашение на свадьбу от старинного школьного товарища и кто-то, скорее всего, матушка, прислала ему достаточно весомую посылку, которую раскрывать здесь не было смысла. Как только Тесей собрался уходить, его внезапно окликнули. Оказалось, что с завтрашнего дня почтовый пункт закрывался в связи с наступлением праздника, который сопровождался длительными нерабочими днями. И Скамандера предупредили о том, что новых писем ему придется ждать дольше обычного, не говоря уже о том, что с отправкой стоило повременить. Тесей благодарно кивнул и вышел на улицу. — Вот уж кого не ожидал увидеть здесь, так это вас, мистер Скамандер, — раздалось поблизости, и Тесей встретился со знакомыми черными глазами. Мистер Чанг наклонил шляпу, видимо, стараясь укрыться от надоедливого солнца. — Значит, правду говорят, что вы отпуск всё-таки взяли. Нобу Чанг приходился деловым партнёром компании, в которой работал Тесей. Виделись они от силы несколько раз, во время обсуждения одного из проектов, но все-таки непривычной и несколько неожиданной оказалась встреча с ним в этих краях. Считай, единственный его знакомый, за исключением Леты. Тесей с заминкой кивнул, пожимая его руку. — А вы какими судьбами здесь? — задал Тесей встречный вопрос, надо же было ради приличия завязать беседу. Чанг зажмурился. — Проездом, — он взглянул на наручные часы, — Представляете, настолько вымотался, что перепутал место встречи с поставщиками. Внешний вид Чанга и впрямь оставлял желать лучшего. Даже странно, что Тесей не сразу обратил внимание на круги под глазами, вечные спутники хронического недосыпа, и чересчур бледную кожу. Может, именно поэтому он и не расставался с темным хомбургом, невзирая на жару. — Нельзя же так переусердствовать, — качнув головой, подметил Тесей. — Правда? Не думал, что услышу замечания именно от вас, мистер Скамандер, — он чуть лукаво улыбнулся. Тесей усмехнулся, но не стал доказывать обратное. Они мирно беседовали вплоть до площади, после чего Чанг соизволил откланяться. Ему нужно приобрести билеты до Рима и чем раньше он займётся этим, тем лучше. Тесей продолжил свой путь в одиночестве. Он насвистывал непонятную мелодию, продвигаясь по знакомому маршруту. На улицу постепенно наползала тень от лимонных деревьев. Раньше квартал казался ему совсем маленьким, но сейчас он, словно растянулся в длину и несколько переменился. Две неприметные скамьи покрасили, а неподалеку от них расположились небольшие палатки. Он был готов поклясться в том, что буквально пару часов назад на этом месте было пусто. Или, возможно, Тесей, привыкший ходить здесь каждый день, не обратил внимание на привычное место. Торговали, судя по всему, фруктами. Действительно, фруктами. Ящики, заполненные персиками, яблоками, грушами и виноградом. Но в глаза невольно бросился один из самых дальних, в котором лежала клубника, причем очень крупная, ярко-красная. — Не хочешь приобрести? — звонкий голос соловьём взвил в воздух, и невысокая девушка вышла из своего укрытия, встав за прилавок. Она приветливо улыбнулась, пригладив рукой челку. — Клубника очень спелая в этом году, не пожалеешь. — За сколько продаете? — спросил Тесей, улыбнувшись в ответ. Озорные глаза победно блеснули. — Я готова уступить цену, если возьмёшь целый ящик, — быстро выпалила она, пряча руки в карманы цветастого фартука и покачиваясь туда-сюда. — Боюсь, это слишком много, — Тесей действительно не представлял, что можно делать с таким огромным количеством клубники. — Пожалуйста! Клубника все зреет, да зреет, — взмолилась девушка, — всех наших уже тошнит от нее, но выкидывать такую сладость жалко! Девушка, взволнованно всплеснув руками, чуть не задела соседний ящик, стоящий на прилавке. Ее тугие длинные косы забавно колыхнулись, повторяя движение рук. Она даже чем-то напоминала клубнику: ярко-рыжие волосы и веснушки, которыми было усыпано все лицо. Тесей, думавший вначале отказать, вдруг молча кивнул, и девушка, победно хлопнув ладонями друг об друга, просияла еще раньше. Когда ящик с клубникой оказался у него, Тесей успел немного пожалеть о содеянном. Подниматься по крученной лестнице вместе с объемной посылкой и клубникой, было не очень-то приятно. Особенно в те моменты, когда навстречу ему спускались люди, особенно дети, которые стремглав неслись вниз. Приходилось ловко перестраиваться или вовремя замедлять ход, чтобы не возникло никаких столкновений. Так путь до дома затянулся на приличное время: Тесей запоздал на целый час. Солнце наконец-то перестало припекать, а потом и вовсе скрылось за толстым облаком. Оставив ключи на тумбочке в прихожей, он быстро пробрался на кухню, опуская на стол корреспонденцию вместе с посылкой на один край, а на другой — ящик клубники. Съесть столь огромное количество клубники одному, пожалуй, непосильная задача. Тесей хмыкнул. Правильно говорили, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Да, было трудно отказать очаровательной девчушке, но теперь ему придется как-то решать эту проблему. Тесей задумчиво пробарабанил пальцами по столу, затем прошёлся по комнате, остановившись у окна. «Гибискус следовало ещё раз полить», — рассеяно подумал он, и озарение пришло само собой. В самом деле, можно же предложить часть клубники Лете... Тесей посмотрел на часы, стрелки остановились на четырех. Обычно они с Лестрейндж заранее договаривались о встречах, и сейчас она вполне могла быть занята своими личными делами, о которых он не знал. Но никаких других идей на ум не приходило. Ни к Лоренцо же ему, в конце концов, идти. К тому же он же хотел увидеть её ещё с утра и стоило признаться в том, что ящик клубники невольно стал небольшим поводом для визита. Пусть и для совершенно короткого визита. Так убеждал себя Тесей, снова выходя на улицу. Он постучал в дверь. Через несколько секунд послышались торопливые шаги, потом дверь отворилась, и он увидел Лету. Ее темные локоны были заколоты в высокую прическу, вокруг головы обернулась темно-лиловая тканевая повязка. — Тесей? — удивлённо спросила она, а потом улыбнулась. — Привет. А зачем тебе ящик? — Привет. Сейчас узнаешь, — спокойно ответил он, — Впустишь меня? Лета кивнула, любезно отойдя назад, и уже через несколько минут они оказались в гостиной. Тесей бегло осмотрелся, заметив в углу пианино. Раньше бы в нем, непременно, разыгралось любопытство. Он усмехнулся. Как иронично все сложилось. Ведь на былые ее приглашения заглянуть на стаканчик лимонада Тесей категорически отвечал отказом, а тут вдруг из-за какой-то клубники решил проявить инициативу и буквально напросился в гости. Обрисовав в общих чертах историю приобретения целого ящика клубники, Тесей выжидал вердикта Леты. Та поначалу сохраняла непринужденно выражение лица, а потом вдруг звонко рассмеялась. — И что это означает? — спросил Тесей, серьезно посмотрев на нее. У него потребовалось немало усилий на то, чтобы не подхватить ее смех. — Поможешь мне? — Ты правда не смог отказать девушке? — поинтересовалась Лета, проигнорирую его вопрос. — Она, вероятно, очень красива. На этот раз Тесей всё-таки не выдержал и захохотал, убрав с лица прядь волос. — Она ещё ребенок, — произнес он, припоминая веснушчатую физиономию, — Наверное, ей пятнадцать. — Но все же у нее явно талант, — Лета улыбнулась, взяв одну из ягод. — Да, клубника очень спелая. Но... все равно её слишком много. Лета собиралась сказать что-то ещё, но передумала. Она на протяжении нескольких минут хранила молчание, разглядывая ящик, после чего вдруг усмехнулась. — У меня есть идея, — заговорчески произнесла она, — Так уж и быть, я возьму клубнику... — Возьмёшь, если? — продолжил за нее Тесей, оперевшись руками об стол. — Если ты мне поможешь кое с чем, — Лета потянулась за его ладонью, и Тесей последовал за ней в сторону кухни. Он присел на стул, наблюдая за хаотичными перемещениями Леты. Та явно что-то искала, расхаживая туда-сюда, как видение. Наконец, Лета легонько хлопнула себя по лбу и убежала. Тесей услышал шорох, и вскоре она вернулась с книгой в руках. Он видел лишь красный переплет, скрывший половину лица Леты. Она всё ещё не собиралась раскрывать перед ним карты, и Тесей молча ожидал, когда она наконец-то соизволит посвятить его в свой план. Лета продолжала быстро пролистывать книгу, не обращая на него внимания, пока, по-видимому, не нашла нужную страницу. — Вот оно! — она развернула перед ним книгу, слегка наклонившись вперед, так что их лица стали на одном уровне, и одна из каштановых прядей скользнула по его щеке. Первое, что бросилось в глаза — французские буквы. Нет, он, конечно, предполагал, что она взяла поваренную книгу, но чтобы такое... Подсказкой послужил рисунок пирога с клубникой, расположенный внизу страницы. — У меня есть навыки полевой кухни, — Тесей почесал затылок, — Но я ничего сложнее каши и супа не готовил. — Я ведь тоже не умею, — поддержала его Лета, одобрительно кивнув. — Вот купила книгу, когда была в Париже, надеялась научиться... Предложение Леты и впрямь оказалось неплохим. Для начала ей пришлось перевести рецепт. После предстояло убедиться в том, что все нужное находилось под рукой. К счастью, с подготовительной частью не возникло никаких проблем. Нельзя сказать, что дальнейшие действия прошли гладко. Лета взяла шефство над Тесеем, впрочем, он был не против, когда она поручила ему помыть клубнику и нарезать ее. Сама она занялась приготовлением теста. Не обошлось, разумеется, без маленьких бытовых оказий. Тесей, не разбиравшийся в том, каким должно выглядеть идеальное тесто, молча слушал негодование Леты, пожимая плечами. От комков не до конца получилось избавиться, но для первой попытки все выглядело довольно сносно. И спустя получасовой совместной возни на кухне, оставалось только одно: следить за временем, чтобы пирог не сгорел. Лета убирала использованную посуду, когда Тесей подошёл к ней и неожиданно притронулся к щеке, проведя по ней салфеткой. Она вопросительно посмотрела на него, Тесей хмыкнул. — Остатки муки, — мягко пояснил он, попутно заправив прядь волос ей за ухо. — А у тебя на воротнике, вот здесь... — У Тесея не получалось найти заляпанное место. Лета усмехнулась, взяв из его рук салфетку, намочила ее и стёрла красные пятна с воротника. Повисло молчание, которое разбавлял шум воды из крана. Грязная посуда благополучно отправилась на полки. Несколько локонов Леты опять выбились из прически, и она в одно движение распустила их, потом затянула в хвост. Тесей вытащил из кармана сигарету, получив разрешение от немного недовольной Лестрейндж, и закурил. — Хочешь я поставлю какую-нибудь пластинку? — тихо спросила Лета, Тесей кивнул, и они незаметно перебрались в гостиную. Лета наугад вытащила одну из пластинок. Пара секунд и «жизнь в розовом цвете» заиграла. В последнее время эту песню крутили по радио столь часто, что мотив угадывался с первых же аккордов.

Quand il me prend dans ses bras, Когда он меня обнимает, Il me parle tout bas Он мне тихо говорит, Je vois la vie en rose, Я вижу жизнь в розовом свете, Il me dit des mots d'amour Он мне говорит слова любви, Des mots de tous les jours, Повседневные слова, Et ça me fait quelque chose И это для меня что-то значит, Il est entré dans mon cœur, В моё сердце вошла Une part de bonheur Частица счастья,

— Красиво, — Лета стояла лицом к окну так, что ему был виден лишь ее задумчивый профиль, по которому скользили первые вечерние лучи. — Неплохо, — Тесей подпёр рукой подбородок, крепче сжав портсигар. — Я раньше думал, что ты больше любишь живую музыку, — он рассеяно взглянул на пианино, казавшиеся ничтожно маленьким из-за того, что ютилось в самом углу. Словно служило лишь украшением интерьера. Причем, нежелательным украшением, которое хотелось спрятать. Лета качнулась, оперевшись руками об подоконник, потом выпрямилась. Она избегала прямого зрительного контакта, лишь на мгновение устремила взор беспокойных глаз на него, потом на некогда любимый музыкальный инструмент и снова вернулась к бессмысленному лицезрению знакомого пейзажа за окном. Ее тонкие плечи подрагивали, а пальцы нервно потянулись к медальону так, что невольно создалось впечатление, что она собирается сорвать его с шеи и выкинуть. Тесей не представлял, что послужило столь разительной перемене. Лета выглядела счастливой всего несколько мгновений назад, сейчас же — страшно потерянной. Сжатые губы, хмурые брови, скованность движений, — все говорило о тени горя, отпечатавшегося на её лице. Словно вокруг них развернулась настоящая трагедия, и если не предпринять никаких попыток, станет слишком поздно. Тесей в несколько шагов сократил ничтожное расстояние, положил тяжёлые ладони на ее плечи, аккуратно разворачивая и ненавязчиво прижимая к себе. — Я... я больше не играю, я... не хотела... чтобы это произошло, я, — Лета всхлипнула. Очень маленькая и напуганная, она хотела поспешно отстраниться от него, но Тесей не позволил. Он понятия не имел, о чем говорила Лета, но успокаивающе огладил непослушные каштановые локоны. Не спеша он продвинулся вместе к ней дивану, усаживая. — Лета, посмотри на меня, пожалуйста, — Тесей настойчиво взял ее ладони, почему-то очень холодные, растирая. — Все хорошо, слышишь? Все прошло, чтобы не случилось, все плохое осталось в прошлом! Лета зажмурилась, молча кивая. Она тяжело дышала, и Тесей почувствовал себя виноватым. Кто его просил заводить разговор о треклятом увлечении музыкой?! Чертов дурак. — Тесей, прости, — голос Леты прозвучал так, словно фарфор с треском разбился. — На меня вдруг... а, впрочем, неважно. Это все неважно, пустяки, — она попробовала улыбнуться, но получилось натянуто. — Ты не должна каждый раз извиняться, — Тесей смешался, но уверенно продолжил. — за то, что чувствуешь. У каждого есть раны, о которых хочется забыть... И... если кто и должен извинится, так это я. — Кажется, извинятся перед друг другом у нас вошло в привычку, — невесело отозвалась Лета, сжимая его ладонь. Она снова выглядела спокойной, словно ничего не произошло, лишь благодарный блеск в глазах служил напоминаниях о недавнем трепыхании крыльев раненой птицы. Тесей сдавленно вздохнул. В нем разбушевалось странное волнение, которое не спешило уняться, невзирая на то, что Лета расслаблено облокотилась на спинку дивана. Руки они так и не расценили, сидя в абсолютной тишине. Каждый размышлял о чем-то своем, пока, наконец, не донеслась смесь ароматов: что-то очень сладкое, но явно успевшие подгореть. — Мы совсем забыли про пирог! — пальцы Леты разжались, она среагировала намного быстрее, метнувшись на кухню. Когда Тесей появился в дверях, она, с перекинутым через плечо полотенцем, доставала их «кулинарный шедевр», напоминавший по большей части запеканку. Пахло клубникой и выглядело вполне съедобно. — Я ожидала худшего, — произнесла Лета, — поэтому пойму, если откажешься попробовать вместе со мной. — Для первого раза вполне неплохой результат, — Тесей усмехнулся, доставая две тарелки. — Не такие уж мы и безнадёжные. — Пожалуй, ты прав... — двусмысленно ответила она и непринужденно улыбнулась. Остаток вечера прошел с привкусом клубники — сладким и сочным — и с ощущением почти приоткрывшегося занавеса, за которым прятались тайны. Так думал Тесей, когда легонько касался губами тыльной стороны ладони Леты на прощание, а та почти без смущения пожелала ему доброй ночи.