Хороший, плохой, злой

      Хороший, плохой, злой       В любом произведении, где есть персонажи, есть и их окраска: добрые и злые, хорошие и плохие (что не всегда одно и то же). Есть в «Играх Престолов» безусловный садист и злодей Рамси, а на другом конце полюса — доктор Айболит, безусловный добряк. Почему мы воспринимаем одних персонажей как добрых и положительных, а других — наоборот? Почему авторы, начиная с модерна, так любят путать читателя в оценке героев? И как у них это получается?       Хорошие классики и спорное все остальное       Давным-давно, на заре времен, когда читать умели не все, писать — меньшинство, а писать хорошо — единицы… Вот в те далекие времена хорошим тоном среди авторов было вкладывать в книги мораль и воспитательный аспект. А так как реализовать какую-то идею в художественном произведении можно только через персонажей, они и становились проводниками авторских взглядов, и несли ее не только в своих словах и поступках, но и выражали внешне.       Все хорошо представляют рыцарей Круглого Стола у Томаса Мэлори: высокие, прекрасные мужи с благородными лицами и помыслами, а если кому суждено быть злодеем — он обязательно безобразный и гадкий во всех отношениях. И такая модель добра и зла была в ходу вплоть до 19 века. Нет, ласточки смены курса летели давно: уже «Государь» Макиавелли сильно опережает свое время, рисуя образ политика настолько правдиво и неоднозначно, что и сегодня остается актуальным. Но именно в 19 веке грамотность населения планеты резко выросла, а граница круга читателей вышла далеко за пределы аристократии и зажиточных буржуа. Это породило запрос на вещи, куда более приближенные к реальной жизни и быту — и более психологически достоверные, ведь как может сопереживать рядовой работник фабрики идеальному рыцарю на белом коне?       Что происходит с добром и злом и литературе того времени? Наступает 1831 год, и Гюго выпускает в мир «Собор парижской богоматери», где публика наблюдает за любовными терзаниями… горбуна. Так читатель получает первый опыт сопереживания тому, что принято читать уродливым, а образ прекрасного молодого влюбленного ломается об колено. Дальше — больше, и вот уже Стокер превращает чудовище-упыря в романтического героя Дракулу, а на дворе — 1897 год. А где-то между Гюго и Стокером и формируется такая штука, как модернизм в литературе, а вместе с ней — и герой модерна.       Герой классический — однозначный и идеальный. Герой модерна — человечный и спорный: он полон сомнений, стыда, вины и раскаяния. Вообще, чувство вины идет красной нитью через все произведения эпохи (и самая яркая иллюстрация — известное всем со школы «Преступление и наказание»). И даже классик Дюма в своих «Мушкетерах» произносит устами Атоса после казни Миледи:       «Я не испытываю угрызений совести, потому что эта женщина, как я полагаю, заслужила понесённую ею кару. Потому что, если бы её оставили в живых, она, без сомнения, продолжала бы своё пагубное дело. Однако, мой друг, это не значит, чтобы я был убежден в нашем праве сделать то, что мы сделали. Быть может, всякая пролитая кровь требует искупления. Миледи уже поплатилась; может быть, в свою очередь, это предстоит и нам»       Так выражается в литературе моральный конфликт целей и средств, а персонажи перестают быть хорошими и плохими, выходя за пределы привычных дихотомий.       А за модерном идет постмодерн, и вместе с ним меняется психология героя. Персонажи устают и от морализаторства, и от самобичевания, и с удовольствием предаются своим грехам, отказываясь от каких-либо этических оценок. Наверное, раньше и лучше всех этот принцип сформулировал гедонист Уайльд: «Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему». И герои поддаются. Гумберт совращает Лолиту, Посторонний ничего не чувствует к матери даже после ее смерти. А еще позже Лектер будет чарующе улыбаться нам с экрана, а мы будем млеть, как кролики перед удавом. И задаваться вопросом: почему мы понимаем, что эти герои — совсем не герои, но так им симпатизируем?       Разобрать по косточкам       Давным давно, когда игры были только настольными, но фентези уже пережила две писательские волны и уверенно закрепилась среди серьезных жанров литературы, родилась система «Подземелья и Драконы», а вместе с ней — толстые книги правил для ведущего игры. В этих книгах и была таблица мировоззрений, призванная помочь игрокам в проработке своих персонажей и отыгрывании получившихся образов (вроде хаотический добрый или законный нейтральный, каждый ее наверняка видел).       Она хорошо подходит для создания персонажа, но не содержит информации об обратной связи и восприятии читателем/зрителем/игроком. Так что этой цели я бы выбрала другую характеристику:       1. Фактические действия: что делает герой? Помогает кому-то или вредит? Строит или ломает? Это и есть то самое «хорошо» и «плохо», выраженное в материальном мире. Если мы видим кого-то, разбивающего чужую машину (или, не приведи б-г, голову), и больше ничего не знаем о ситуации, то готовы сразу кричать «ах ты сволочь!» Но впоследствии наша оценка поступка может сильно измениться.       2. Мотив: для чего герой это делает? Любой поступок имеет под собой некое побуждение, даже если оно скрыто или неосознанно. Персонаж может желать кого-то спровоцировать, или кому-то помочь, или обязать своей помощью… Важно понять: что именно толкает персонажа действовать? Этот мотив — конструктивный или деструктивный? Персонаж защищает личные интересы или оглядывается на интересы окружающих?       3. Рефлексия: как герой оценивает свои цели, методы и поступки? Пытается ли представить их последствия, осознает ли ответственность? После выхода «Войны бесконечности» почти из каждого утюга неслось «А Танос-то ведь какой хороший злодей! Какой проработанный!» Но по факту, Танос — не злодей, а антагонист. Для злодея он слишком много сомневается и плачет.       4. Эстетика: как герой выглядит? Когда мы наблюдаем за персонажем, то свое отношение к нему формируем не только по обозначенным выше критериям. То есть, нам тяжело оценить все положительные качества персонажа, когда фокус делается на его погрызенных ногтях, сальных волосах и грязной одежде, когда он ругается матом и воняет перегаром или мочой — от лукизма никуда не уйти. В это же время гламурный гад Мориарти будет для многих просто лапочкой.       Для простоты работы дальше присвоим одну из двух оценок (+/-) каждому из пунктов и посмотрим, что получится.       Конструктор в деле       1. — — — — Злое Зло. Такой злодей не сомневается и не рефлексирует. Он отлично понимает, что делает дрянь, и желает наступления дрянных последствий. В довесок ко всему злодей может быть отвратительным внешне (Желтый человек из «Города грехов» или выродки из «У холмов есть глаза»). Особенно популярным было Злое Зло в эпоху классической литературы, и зачастую — в фольклоре и мифах.       2. — — — + Эстетизированное Зло. Крайне привлекательное внешне, интригует игрой контрастов: «Американский психопат», «Молчание ягнят» — тысячи их. Но делая зло чересчур обаятельным внешне, мы рискуем увлечься и написать оду обожания людоедам.       3. — — + + Благородный рыцарь на службе Зла: хорош собой и не лишен совести, но хочет зла и не стесняется в методах. Эникен Скайуокер натужно сопит, глядя на этот пункт.       4. — + + + Святая простота. Опрятная старушка, подкидывающая дровишки в костер Яна Гуса. Последующее раскаянье присутствует.       5. — + + — Чудовище, которое много рефлексирует и хочет улучшить мир, но выбирает для этого очень плохие средства. Например, щелкает перчаткой, чтобы исчезла половина живности во Вселенной, а потом горько плачет над потерями.       6. — + — + Сумасшедший ученый на пути к открытию, способному спасти все человечество! Законность и этичность методов под сомнение не ставится, на выходе очередной зомби-вирус, удачно испытанный на людях. Или - солдат, с честью выполняющий преступный приказ. Опрятен, умен, безжалостен.       7. + — + — Миньоны злодея: страшненькие и неловкие черти, челядь, периодически сомневающаяся в делах мессира, и по криворукости своей не способная творить серьезные гадости. Часто встречаются в комедиях или ситуациях, приближенных к комедийным — «Гадкий Я» и его желтые человечки.       8. + — — + Пассивно-агрессивный абьюзер: хорошо выглядит и вроде бы делает полезные вещи, и за руку на дряни не поймаешь. Но почему-то от его добрых дел всем только хуже, что, надо сказать, не слишком его волнует - того и добивался.       9. + — + + Мефистофель или Воланд, которые, как известно, «Часть силы той, что без числа Творит добро, всему желая зла». Дела его конструктивны, внешность приятна и даже совесть есть, вот только цели совсем не благие.       10. + + — + Делай, что должно, и будь, что будет. Это — практически любой супергерой, прекрасный, как Аполлон, стремящийся исключительно к добру и справедливости и совершенно не страдающий по разрушенным городам и экономикам. Надо - так надо.       11. + + + — Квазимодо, уродливый внешне и прекрасный в душе.       12. + + + + Со всех сторон положительный, прекрасный, ответственный и сознательный герой. От него тошнило бы, не будь он все-таки склонен к рефлексии, и в умелых руках автора такой персонаж может вытащить почти любой сюжет. Ньют Саламандер скромно улыбается нам из этого пункта.       Восприятие       Чаще всего мы воспринимаем как Героев тех персонажей, поступки которых конструктивны, а мотивы — благостны: Квазимодо, Максим Камеррер, Ньют Саламандер и прочие славные и приятные ребята, до которых нам всем очень далеко, но без которых не сложился бы классический идеал (10, 11, 12).       Положительно мы смотрим и на тех, кто хотя бы не хочет окружающим зла, не преследует цели навредить: старушки, ученые и инопланетные великаны. О них мы читали в сказках и мифах, и за ними же наблюдаем в современных книгах и кино (4, 5, 6).       Отрицательные персонажи, они же — антигерои, дети модерна. Демоны поверженные, оступившиеся и призванные показать нам муки совести и цену сделки с совестью или фанатичного следования идее. Как правило, по ходу повествования проходят через перевоспитание (3, 7 и 9).       Наиболее мерзкие типы - те, кто показывает нам сладкое очарование запретного, олицетворяет и сублимирует все разрушительное и хищническое, что в нас есть, часто - со сладенькой улыбкой на лице. Уродливые чудовища, психопаты и палачи, и миленькая Амбридж из "Гарри Поттера", у которых намерение совершить зло неминуемо перерастает в действие: пункты 1, 2 и 8.       Вот так само наличие понятного мотива или сомнений уже ставит оценку зла под вопрос и переводит персонажа в ряд тех, кому мы готовы сочувствовать и кого готовы с жаром оправдывать. Так благие намерения могут увести не только в ад, но и в тюрьму: почти во всех кодексах мира есть понятие «причинение смерти или тяжкого вреда здоровью или имуществу по неосторожности».       Модерн дал оттенки миру из белого и черного, постмодерн перевернул существующие полюса. Сейчас же все слишком устали от неопределенности и метаний, и на экраны и страницы снова вышли чистые Герои и Злодеи. Новые, свежие и осмысленные.