hush, honey

- ох, сонхва~я, ты так огорчил меня сегодня, - печаль унылым полотном ложится на лицо и плечи молодого человека, но насмешка плещется на дне лисьих глаз. - ты так подставил меня сегодня перед сонбэ и нашими любимыми фанатами, - лёгким движением руки толкает старшего на кровать, кончиками пальцев поднимаясь от пояса джинс к грудине, где в клетке рёбер бешено стучит спрятанное сердце. поднимается к адамову яблоку, стальными объятьями накрывает его, перекрывая доступ к кислороду. - ты был таким непослушным сегодня, сонхва. ты ведь примешь наказание, что я приготовил для тебя? - сан, я... - пак начинает говорить, но кашляет, задыхается, пока рука, что сжимала горло наконец не исчезает и губы его сминает указательный палец. - тише, милый. тише. мы ведь не хотим помешать остальным отдыхать, верно? - сан дожидается ответного кивка, убирая руки от парня, после начиная расстёгивать жемчужные пуговицы на своей рубашке. тонкие пальцы, мелко дрожа, накрывают пряжку кожаного ремня, взволнованные просящие глаза смотрят в его, горящие ярким пламенем под светом полной луны. одно слово на выходе и ладони лёгким движением расстёгивают пряжку, а после и ширинку обтягивающих джинс. не слово - приказ, и ладони ложатся поверх крепких бедер, ожидая следующей команды, пока их хозяин не смеет взглянуть без разрешения на лицо своего искусителя. - ты ведь поработаешь своим болтливым ротиком, м? доставишь мне удовольствие, после того как настолько сильно огорчил меня? - ласковым движением пальцы накрывают чужой подбородок, разрешая поднять взор. - без рук, сонхва. и он не смеет перечить. зубами подцепляет резинку боксеров, тянет вниз, пока не раздается тихий вздох, свидетельствовавший облегчение, после того, как естество его избавилось от плена тесной ткани. накрыть языком головку, легонько подуть, наслаждаясь стоном, что вибрацией расплылся по чужому телу. положить на язык и взять до середины, раскачиваться вперёд и назад, втягивать щёки, дразнить. упиваться недолгой властью, подцепить зубами, чтобы боль смешалась с удовольствием. вот только игру прерывает ладонь, что перебирала волосы секунду назад, а сейчас сжала волосы на макушке, оттянув его голову немного назад. и что резким рывком насадила его до упора, заставив подавиться, пытаться искать, заглатывать воздух, тем самым только проталкивая головку ещё дальше, ещё глубже. ногти вцепились в плотную ткань чужой одежды, скребли по ней, пока рука вновь не оттянула его назад. и не притянула обратно. он пытался дышать носом, сглатывал, пуская вибрацию по члену, пока чужие бедра плясали под грязные звуки, что вырывались из его рта. кожа билась об кожу, пока капельки пота стекали с висков, разбиваясь о пол. стоило почувствовать дрожь, стоило усилиться стонам, как сонхва попытался отстраниться, вот только у него не получилось. волосы его сжали у корней, нос упирался в пах, как капли горячим железом обожгли его горло. - глотай, милый. глотай, сонхва. лишь когда дрожь покинула тело, когда глаза закрылись от пережитого удовольствия, ему позволили отстраниться. горло жгло, горели лёгкие, кашель сотрясал его грудь, но возбуждение никак не покидало его. он хотел кончить, но не мог. ему не разрешали, а значит - он будет ждать. не улыбка, оскал, украсил лицо, в глубине глаз было не просто безумие, огонь с самой пучины ада заполнил радужку лисьих глаз. обманчиво ласковые руки накрыли скулы, очертили контур губ и носа. жар все ещё охватывает его тело, возбуждение не давало мыслить. шлепок. щеку обожгло огнем. чертовски отрезвляюще. глаза в глаза, не отрываясь. следующий приказ режет напряжение в спальне. - на колени, сонхва. боже, эта чертова дрожь снова наполняет его, в чужих словах сталь, угроза. что ж, наказание вступает в силу прямо сейчас. борясь с тремором рук, сонхва стягиет тонкий свитер, практически отрывает пуговицу темных джинс, и стон облегчения вырывается из самой груди, отскакивая от стен лёгким перезвоном. джинсы летят на пол, пока старший застывает в ожидании разрешения, и получив его стягивает белье, перебираясь на кровать. в коленно-локтевую. ослушаться приказа нельзя. жар не желает покинуть его, румянец багряным полотном ложится на скулы и шею, пока неожиданное стеснение крыльями маленьких бабочек трепыхается в груди. он ждёт, затаив дыхание, пока шелестит чужая одежда и кровать со скрипом принимает на себя дополнительный вес. виски пульсируют, сердце в который раз сбивается с ритма, чужие ладони нежно накрывают лопатки и давят. - давай же, прогнись ещё больше, хён, сильнее, - вежливое обращение кажется возбужденному сознанию пощечиной, показателем не возраста, не уважения, нет. насмешкой. - ты ведь оказался гибче меня на шоу, получил больше баллов. это было так смешно и нелепо, а ты ведь и словом не обмолвился о том, что написал в анкете. ах, как же жаль, что мои уроки прошли для тебя безрезультатно. и он подчиняется, выгибает спину всё сильнее, пока поясницу не начинает жалобно тянуть. - цвет? - звон кажется взрывов в ушах, пока в догадке он сглатывает набежавшую слюну. - зелёный, - ладони собирают дрожь с его бедер, а тонкие пальцы его сжимают простынь. - стоп-слово? - ответа не следует, и терпение чхве уже на грани. - стоп-слово, сонхва. - ты и сам знаешь, - румянец перешёл на угловатые плечи, еле заметные веснушки яркими созвездиями украшали его узкую спину. и только тихий смех послужил ответом. сан как сейчас помнит, как они подбирали это слово. роза. чертова роза. смех сотрясает плечи чхве, а тот вечер воспроизводится в памяти. ───────────── ·  ·  ·  · ✦  - хватит, остановись сан, я устал, - сонхва задыхается, лёгким не хватает воздуха, кашель дерет горло. - ты молодец, хва. сегодня ты продержался намного дольше, мой любимый мальчик, - говорит ласково, нежно нашёптывает похвалу, пока нагретым ножом срезал засохший воск с его кожи. мысли сонхва путались, он уже не помнил начало этой ночи, начало этой пытки, но боль и удовольствие в их причудливом коктейле он запомнит надолго. они долго подбирали дату и место, купили кучу свечей, прочитали не одну статью и вот... он лежит привязанный красными шелковыми лентами к изголовью кровати, абсолютно обнаженный, черные капли воска созвездиями украшали его живот и грудь, нежная кожа сосков покраснела, пылала под черной корочкой, а голос его давно сорван. впервые он не смог перенести боль, впервые попросил прекратить. слезы пропитывают наволочки, пока аккуратными движениями сан убирает воск. - давай придумаем стоп-слово, сонхва. в следующий раз я остановлюсь сразу же, стоит тебе его произнести. - роза. пускай будет роза. -роза? почему же? - розы бывают разных цветов. красные - как боль, что твои руки могут мне принести. белые - как нежность и ласка твоих ладоней, прямо как сейчас. жёлтые - как пленительное удовольствие, что словно игристое шампанское наполняет меня. и розовые - как мой любимый цвет. смех и улыбки на лицах, все что было нужно в тот момент. ───────────── ·  ·  ·  · ✦  пальцы накрывают головку, кончиками собирая вязкие капли семени, отчего руки дрожат, перестают слушаться и он грудью опадает на простыни. ещё один непристойный звук доносится до ушей сквозь вату, а слова его заставляют бедное сердце трепыхать из последних сил, пуская обжигающее кровь возбуждение по венам. - ты такой сладкий мальчик, сонхва~я. ладони скользят на бедра, поднимаются к ягодицам, накрывают их словно это их законное место. так и есть. - ты такой лгунишка. смог провести все съёмки с этой прелестной малышкой внутри, - указательный палец обводит кромку искусственного кристалла в основании розовой пробки. судорожный вздох рвется из груди. - и никто, даже стилисты не знают, с чем ты танцевал, с чем ты ходил сегодня. это немного смешно, но чертовски возбуждающе, - палец прекращает движение, чтобы через секунду нажать на пробку, проталкивая её сильнее. сонхва тонет в наслаждении, он давно ушел от реальности, затерявшись в глубинах эйфории. вот только слух его улавливает звук, от которого испуганный вздох слетает с его губ. звон пряжки ремня, что давно был откинут на край кровати. неужели он выбрал именно это наказание? сан знает насколько сильно старший боится это. порка. сонхва старается успокоиться, выровнять дыхание, но страх и предвкушение мешают мыслить здраво. - цвет, сонхва. - зелёный, - он сглатывает, сжимает лопатки в ожидании начала. - тогда считай, дорогуша, - свист заполняет комнату. удар, что оглушает на несколько мгновений. затем ещё один. и ещё. сан бьёт с оттяжкой, вслушивается в дрожащий голосок пака, следит за реакцией. - пять, - сонхва кажется, что сердце его уже не бьётся, что бешенный стук на самом деле галлюцинация, ведь не может оно стучать настолько быстро. чхве делает паузу, даёт ему отдохнуть, чтобы в следующий момент нанести новый удар, сильнее всех предыдущих. - тринадцать. крик эхом отскакивает от тонких стен, тело по инерции старается уйти от боли, но крепкие руки не дают ему отодвинуться, притягивают обратно за бедра. - как не стыдно, хён. ты до сих пор не слушаешься меня, неужели не хочешь искупить вину передо мной? - в ответ множество отрицательных кивков с жалобными просьбами простить. - продолжим. удар за ударом, секунда за секундой, и старший теряет счёт, сану он тоже не важен. тихие стоны, беззвучные крики удовольствия и дрожь тела под ним, самое главное наслаждение для него. ему не нужны все эти игры и слова, нет. ему нужен его любимый мальчик, его любимый сонхва, балансирующий у края бездны, молящий и преклоняющийся ему. его личный наркотик, смысл его жизни. его любовь. - цвет, сонхва. - зелёный. - тогда продолжим, любовь моя. и кстати, пока не забыл у меня есть подарок для тебя. чёрное кружево с прекрасными розами по краям.