Через сумерки к свету

      Именно с того вместе проведённого вечера началась их странная, по мнению Яра, дружба. Почему странная? Да потому что рядом с Ефимом впечатлительного юношу вечно трясло. Начиная от их уроков самообороны, когда Фима находился непозволительно близко; от его гребаной ухмылки, позволяющей выглядывать маленькой ямочке на левой щеке; от их частых банальных переписок и заканчивая тем, что это было всего лишь проявление доброжелательности со стороны брюнета. Без всякого подтекста. И Ярик это четко видел. Да-а, он точно был мазохистом: зная, что ему ничего не светит, продолжал общаться с властителем своих дум – без него было уже никак, совсем. За две недели паренек погряз в своих чувствах по самые уши.       Всё это время они виделись ещё раза четыре. Один раз Ефим забегал к Яру в кафе, ближе к вечеру, чтобы после бессонной ночи подготовки к семинару подзарядиться порцией кофеина перед предстоящей долгой обработкой фотосета для какого-то конкурса. Ещё три раза они были дома у Фимы, которому всё-таки удалось показать новичку ещё парочку приёмов. Учитывая, что некоторые из них были весьма ощутимыми и сопровождались некоторым дискомфортом, чтобы не навредить ученику, учитель всегда действовал очень аккуратно.       Ярослав сначала так же остро реагировал на его прикосновения, но когда наставник изменил тактику обучения, объясняя сначала теорию, а уже потом переходя к практике, ему стало легче. Нет, конечно, его по-прежнему вело от прикосновений Фимы, но он хотя бы смог стопорить свои физиологические процессы.       В остальное же время они переписывались в мессенджере, и Ярик узнавал какие-то новые факты о своем кумире, потихоньку складывая из них пазл. Например, помимо учебы на физико-техническом, Фима подрабатывал в нескольких изданиях, занимаясь снимками к различным статьям. А еще, закончив в детстве художественную школу, он умел потрясно рисовать, хотя на комплименты Ярослава, когда тот нахваливал какой-нибудь рисунок, будь то на бумаге или же планшете, отмахивался, называя себя лишь дилетантом в этом деле. Порой, чтобы проветрить мозги во время учебы или работы с фотографиями, Ефиму требовалась пятиминутка, и тогда он писал что-нибудь, или скидывал смешные селфи, или просто делился случайными кадрами, сделанными по пути куда-то.       За столь малое время Яр отметил, что образ вечно отстранённого и холодного человека в университете был совершенно противоположен образу, который он видел вне его стен.       — Ну и что за барышня у нас нарисовалась? — спросил неугомонный сосед, в очередной раз наблюдая глупую улыбку на лице Ярика.       Тот оторвался от созерцания Фиминого снимка вечерней улицы с витиеватыми воротами арки, ведущей во двор, неоновой вывеской «BAR» на углу дома и встретил взгляд с прищуром – Денис разлёгся на кровати в позе морской звезды, уставясь на него в упор. Оповещение об очередном входящем сообщении заставило Ярослава вернуть внимание на экран. «Немного ламповости. Смена-8м. Вспомнить, каково это – фоткать на пленку». Улыбка вновь непроизвольно тронула губы, но ощущение чужого взора вынудило повременить с ответом и покоситься на Дена.       — Чего? — слегка посмеиваясь, спросил Яр.       — Как, говорю, имя твоей прекрасной спутницы, которая заставляет твои глаза буквально искриться от счастья? М?       — С чего ты взял? — Ярик мгновенно залился румянцем смущения и почему-то стал оправдываться: — Просто знакомый пишет.       — А-а-ах, во-о-от оно что, — протянул Денис, принимая вертикальное положение, — знакомый, значит. А я-то ненароком подумал… — и издевательски хмыкнул, прожигая взглядом.       Тут телефон снова пиликнул, и Ярослав на автомате уткнулся в экран смартфона. «Завтра зайдёшь? Надо отработать пройденное. После пяти». И вдогонку ещё одно: «Потом закину тебя в общагу». Обычно они встречались на выходных, учитывая рабочий график Яра и наличие пар по субботам. «Завтра пятница же. Работаю в кофейне», — тут же напечатал он. Ответ пришёл быстро: «Вылетело из головы. Тогда подойду к концу смены. Нужно кое о чем переговорить. Это важно».       Какое-то нехорошее предчувствие окутало юношу, будто воздух менялся перед штормом. Или всему виной была обычная паранойя? Что такого важного должен сказать ему Фима, что нельзя было об этом написать или позвонить? Ярослав напечатал короткое «ок» и отложил телефон в сторону.       — Ну вот, наконец-то ты освободился и можешь обратить свой взор на простых смертных, — проговорил Денис. — У тебя по античности все лекции есть?       — Да, — всё ещё находясь в прострации, ответил Яр.        — Поделишься? Препод предупредила, что поставит автомат всем, у кого будут полные записи. Я хочу быть в числе избранных, — хохотнул парень.       — Так рано еще до зачёта, — удивился Ярик.       — Ха, а ты что предлагаешь? Накануне потом полночь-заполночь переписывать всё, что ты там наваял? Не бережёшь меня совсем, — Ден театрально громко выдохнул и помотал головой.       — Ты неисправим, — улыбнулся Яр, поднимаясь с кровати.       По мере того как близился час икс, Ярослав всё больше нервничал. Он пытался вообразить различные варианты разговора, но почему-то в голову лезли лишь одни негативные мысли, рисуя совсем не радужный сценарий. С утра на парах он жадно впитывал информацию преподавателей, отвлекаясь от зудящих догадок, а в кофейне, благодаря пятничному потоку посетителей, ему некогда было расслабиться, чтобы заняться самобичеванием.       — Скоро можно будет как в зеркало смотреться, — хмыкнул Рус, наблюдая за Яриком, который уже по третьему кругу натирал прилавок. — Ты тут ночевать собрался, что ли?       — Не-ет… — парень осознал, что действительно оттягивал момент своего ухода. — Я просто решил… — он застыл с тряпкой в руках.       — Иди уже, работник! Хватит с тебя на сегодня, — Руслан по-доброму улыбнулся. — Тем более я с кассой закончил и очень хочу домой – я-то тут в полную смену, не как некоторые.       — Хорошо, — смутился Яр, проводя ещё раз по поверхности, сдувая невидимые пылинки, после чего наконец-то скрываясь за дверями помещения для персонала.       Когда он вышел, Рус уже ждал на выходе, маяча связкой ключей.       — До понедельника, — попрощался Ярик, проходя мимо напарника. — Может, помочь?       — Топай давай, помощник, — поторопил он. — Мне осталось только на сигналку поставить и опустить защитные роллеты. Удачи!       Ярослав кивнул, толкая тяжёлую стеклянную дверь, и под звон колокольчика оказался на улице. Было привычно темно в этот час, лишь белесый туман, стелющийся над мокрым асфальтом, разбавлял серую картину осени. Ефим курил, стоя возле пешеходного перехода. Яр сбежал по ступенькам, направился к нему и услышал его обычное:       — Салют!       Ярко разгоревшийся от длинной затяжки огонек сигареты осветил лицо, и Ярику почудилась на нем довольная ухмылка.       — Привет. Ты хотел поговорить о чем-то? — выпалил он, уже не имея возможности терпеть, мучаясь со вчерашнего дня.       — А, да, — Фима, выпустив струйку табачного дыма, стрельнул окурком в урну. — Слушай, — он взглянул на паренька, прикидывая что-то в уме, — чтобы ты смог принять объективное решение, сначала я хотел бы показать тебе свою работу. Пошли?       Двигаясь в сторону дома, Ефим стал рассказывать о городском конкурсе, на который давно подал заявку и с первым туром которого, посвящённого городскому пейзажу, архитектурным объектам и стрит-фотографии, успешно справился, тем самым получив выход на второй этап из трех. Он оживлённо объяснял условия: нюансы воздействия на фото, строгие запреты, которые не должны искажать содержание снимка, и многое другое. Яр вспомнил, как Фима упоминал что-то о конкурсе, но до сих пор не понимал его важность, а главное – своего участия в этом.       — На второй тур нужно предоставить фотографии портретного плана, — продолжал друг, — одиночные или групповые снимки людей, — он остановился возле двери, доставая ключи. — Главное, чтобы в них отражался колорит, характер, загадочность человеческой души. — Они зашли в квартиру, и Ефим повернулся к собеседнику. — В общем… я выбрал твой портрет. — От сказанных слов Ярослав задержал дыхание и опустил глаза – прошлые воспоминания нахлынули волнами, рука в кармане сжала смартфон. — И прежде чем ты что-либо скажешь, просто взгляни на него, окей? — где-то рядом прошелестел голос Фимы.       Сглатывая ком в горле, Яр всё же выдавил:       — Хорошо…       Оставив обувь и верхнюю одежду в прихожей, они проследовали на кухню. Хозяин подошёл к столу, открыл крышку ноута и через минуту развернул его, поворачивая экраном к Ярославу.       — Среди кучи разношёрстных снимков, накопившихся за годы, я остановился именно на этом. Поверь, в поисках достойного копался не один день… — нервно усмехнулся Ефим.       Чуть растрёпанные от ветра волосы, легкий румянец, горящий взгляд – фото действительно было потрясающим! Яр никогда бы не подумал, что его можно так «изобразить»: лицо на снимке было без улыбки, но глаза искренне улыбались. Очень непривычно… Сейчас он как будто смотрел на себя со стороны, вспоминая тот день в парке, когда, обернувшись, сначала увидел Фиму, а потом уже заметил камеру в его руках и ощутил слепящую вспышку.       — Помнишь, я говорил, что эффект неожиданности делает фото живым? — спросил друг. — Здесь запечатлены именно живые эмоции. Нет маски, как на большинстве постановочных снимков… Скажи что-нибудь, а то я не привык, когда мои работы оцениваются сплошной тишиной, — он нервно хохотнул, ожидая реакции.       — Очень здо́рово вышло, — наконец отмер Ярик, — мне понравилось.       — Ладно, — выдохнул Ефим, наблюдая за притихшим гостем. — У меня есть в запасе ещё несколько снимков, которые можно выставить в качестве…       — Я не против! — выпалил Яр.       — Серьезно? — с сомнением в голосе.       — Да, можешь отправить эту фотографию на конкурс. — Он в упор посмотрел на Фиму. — Я буду рад, если это поможет тебе пройти в следующий тур.       — Чёрт, спасибо! — воскликнул тот, улыбаясь во весь рот, так что Яр заметил симметричную левой ямочку на правой щеке.       Они расположились в гостиной, на диване.       — Не против, если сегодня мы обойдемся без резких телодвижений и просто порелаксируем? — Ефим, поставив кружку с кофе на преддиванный столик, закинул руки за голову. — Сегодня был чересчур насыщенный день плюс сказывается недосып из-за недавних семинаров. Такое ощущение, что преподы сговорились.       — Я только за, — засмеялся Ярик. — И… насчёт твоего конкурса… мог бы спросить и в ватсапе.       — Ага, — оставаясь в той же позе, Фима лениво повернул голову в сторону собеседника, — чтобы ты сразу меня послал с этой затеей после твоего прошлого фотомарафона, когда весь универ пестрил… — он тут же одёрнул себя, замечая, как меняется в лице Яр. — Блядь!.. Извини, — развернувшись к нему всем корпусом. — Я имел в виду, что для меня твоё мнение очень важно и хотелось тебе всё подробно объяснить лично. Сначала ты должен был увидеть мою работу, в смысле свой портрет, а потом уже принять решение.       — Я понял, — Ярослав натянуто улыбнулся.       — Извини ещё раз.       — Всё нормально, — гость потянулся за кружкой. Обхватив её обеими руками, начал неспешно пить чай. Однако любопытство пересилило и он не удержался: — Почему не спрашиваешь?       — Насчёт?.. — не понял Ефим.       — Ну… правда всё было или нет… на этих фотках.       — Зачем мне спрашивать? — он нахмурил брови. — Я знаю, что это был фотошоп.       — А если бы они были настоящие? — Яра понесло, он сам не понял, чего хотел этим добиться. Может, чтобы самому стало легче, надеялся увидеть на лице друга отвращение и неприязнь, а не тешить теплящуюся внутри надежду? Лучше сделать себе больно сейчас, ведь потом будет ещё больнее…       Ефим долго сверлил его холодным стальным взглядом, прежде чем отреагировать.       — Ненавижу низость с детства. Не переношу, когда поступают как конченые мрази… Вряд ли ты дал добровольное согласие на то, чтобы все были в курсе твоей личной жизни. А так, — сердце Яра замерло… — мне как-то по боку.       Ярик опустил глаза и уставился в кружку, рассматривая на дне одинокие чаинки. Легче совсем не стало… наоборот, стало тошно. От самого себя. Казалось, тишина, повисшая в комнате, начала сгущаться и наполнять пространство сумраком подступающей ночи, обволакивая и заражая апатией.       — Мне было десять… — в застывшем безмолвии как-то особенно пронзительно прозвучал Фимин голос. — Ему пятнадцать. Старшеклассник. Кажется, его звали Дима, но я не уверен. Мы не были знакомыми и тем более друзьями, я всего лишь встречал его иногда в школе, как и других учащихся. — Ефим облокотился на спинку дивана и устремил свой взгляд в потолок. — Одноклассники над ним издевались. Прилюдно. Мне казалось, что все об этом знали, только почему-то не замечали ничего вокруг. В столовой, в коридорах, туалете, наверное, и в классе тоже. Без понятия, — он пожал плечами. — Я проходил мимо… так же, как другие. Кто-то открыто смеялся, кто-то шептался, а кто-то просто ускорял шаг в надежде не впутываться.       Яр поставил кружку на столик и повернулся к другу, отмечая, как у того на скулах играли желваки.       — Так продолжалось долго. Слишком. Я не понимал ни причины травли, ни бездействия и молчания этого паренька. Однажды на перемене зашёл в туалет на втором этаже и чуть ли не с порога запнулся о чей-то рюкзак. Когда прошёл дальше мимо раковин, увидел всю компанию. Они зажали его в углу. Кто-то пинал, а другие смеялись. Помню этот противный хохот, который разносился по всему помещению. Все заметили чужое присутствие и посоветовали мне побыстрее валить отсюда. Я уже почти развернулся, но среди этих уродов поймал взгляд того парня. Он был такой потерянный, сломленный… пустой. Не знаю, что на меня нашло, но в эту же секунду, скинув портфель, я ринулся вперёд. Я… малолетка! — Ефим засмеялся, а Яру почему-то безудержно захотелось переплести свои пальцы с Фимиными и крепко сжать его ладонь. — Блядь! Я без разбору молотил руками и ногами! Даже когда меня просто одним махом оттолкнули, я поднялся и кинулся на них вновь, ни на что не рассчитывая, действуя инстинктивно. В очередной раз неудачно приземлившись, стукнулся головой о раковину. Боль была жуткая и дикий звон в ушах. Я взялся за затылок, пытаясь хоть как-то себе помочь. Всё плыло перед глазами. Началась какая-то возня. Шум. Я мало что понимал, и как-то резко всё стихло. То ли меня приволокли, то ли позвали кого на помощь, но очнулся уже в кабинете у фельдшера. В итоге меня с сотрясением увезли в больницу, где я провалялся недели две, а после дома отлеживался ещё дней десять. Выждав какое-то время, уговорил родителей записать меня в секцию боевых искусств, не связывая с тем случаем. — Ефим нагнулся за кружкой. — Вот такая история, — он посмотрел на Ярослава и фирменно улыбнулся.       — Родители тебя спрашивали о случившемся? — поинтересовался Ярик. — Что стало с теми старшеклассниками?       — Без понятия, но меня никто не трогал. Мне казалось, что правдой я сделаю только хуже, поэтому сказал, что у меня закружилась голова и я просто шарахнулся в обморок в туалете. Когда вернулся в школу, то паренька больше не видел. Вроде бы, он перевёлся. — Фима пожал плечами. — Это я к тому, что, не зная человека, какой он и что из себя представляет, мне попросту захотелось ему помочь. Как тебе тогда.       Он поднялся с дивана и направился на кухню.       Его откровение поразило Яра и выбило воздух из лёгких как от удара в солнечное сплетение. Он замер, до боли сжав челюсти, запутавшийся в сотне мыслей. Так хотелось о многом спросить, а ещё… безумно хотелось прикоснуться к нему, просто обнять со спины и прижаться, чтобы выразить всё то, что сейчас творилось в душе́.       — Яр! — крикнул Ефим. — Поехали, я тебя подброшу до общаги. Меня накрывает со страшной силой, даже кофе не помог.       — Может, я лучше сам доберусь тогда? — предложил Ярик, вставая.       — Не тупи, — усмехнулся друг, — мне не сложно.