Через сумерки к свету

      Ярослав наконец-то остановился у подъездной двери, прислонясь лбом к холодному металлу. Это успокаивающее, умиротворяющее движение способствовало восстановлению равномерного дыхания. Облачка пара изо рта плавно растворялись в свежем вечернем воздухе.       Поначалу он мчался бесцельно, просто вперёд, петляя по дворам и вновь оказываясь на освещённых улицах города. Когда в голове отчётливо нарисовался маршрут, остаток пути он уже тяжело шел, с опаской оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к себе, так как сил бежать попросту не осталось. Эмоции пока не торопились выползать из закоулков души, что в его нынешнем состоянии определенно было только к лучшему.       Замерзшими пальцами Ярик нажал кнопки и под короткую трель выжидающе уставился на мигающие красные цифры табло.       — Да?       Сердце на миг замерло, но тут же снова начало биться.       — Привет, — голос вышел хриплым. — Это Яр.       Послышался спасительный сигнал домофона. Пара минут – и дверь квартиры уже была открыта, его ждали.       — Извини, — начал Ярик, оказавшись на пороге. — Я…       — Что с тобой случилось? — схватив друга в охапку, Ефим буквально затащил его внутрь. — Ты что – подрался?       Взгляд светлых стальных глаз обеспокоенно сканировал лицо – за него переживали, тревожились. Ярослав, почувствовав себя в безопасности, наконец-то смог спокойно выдохнуть. Вот тут-то эмоции и прорвались наружу! Его начала бить крупная дрожь, дыхание участилось, внезапно резко стало холодно – он вдруг понял, что не на шутку замёрз. На левой щеке проступила сильная жгучая боль, которую ранее он почему-то не ощущал.       — Так, тебя колотит, — Ефим сразу заметил его состояние. — Давай, снимай куртку! — Потянув бегунок, Фима помог Ярику выбраться из пуховика. — Проходи, а я сейчас. — И скрылся в ванной.       Ярослав стянул кеды, направился на кухню и, включив воду, сунул под горячую струю свои руки. Он смотрел, как кожа быстро приобретает ярко-красный оттенок, хотя пальцы ещё не согрелись. Перекрыв кран, паренек взял лежащее на столешнице полотенце и, промакивая им руки, подошёл к окну, наблюдая за зажженными окнами в домах.       — Яр, — спокойно позвал Ефим.       Гость оглянулся и увидел, как хозяин поставил на край стола белый пластиковый пузырёк. Затем, подойдя вплотную, он чуть наклонился, поднёс к его щеке смоченный чем-то ватный тампон и аккуратно дотронулся до лица.       — Т-с-с-с, — просвистел Ярик, — ещё минут десять назад так не болело.       — Это нормально, — успокаивал Ефим, продолжая осторожно обрабатывать скулу и край губы. — Во время драки не всегда чувствуешь удары – адреналин притупляет болевые ощущения.       Фима был так близко… Яр смотрел на его серьёзное, сосредоточенное лицо, на полуопущенные короткие, но пушистые ресницы, на небольшой шрамик от пирсинга в брови, на подобный же шрамик в выразительной нижней губе – так вдруг захотелось дотронуться до него, что аж пальцы стало покалывать. Движения Ефима были мягкими, бережными, и дискомфорта практически не ощущалось. Ярик подумал, что его мучения стоили того, чтобы вот так расслабиться и принимать заботу от человека, на котором его коротило всё последнее время.       — Я ему врезал! — сообщил Яр. — Макс… школьный друг… точнее, уже бывший, — и усмехнулся. — Те фотографии со мной… это его рук дело. В общем, он приехал к общежитию, стал городить что-то про дружбу… Когда я отказался сесть к нему в машину, внезапно ударил. А я… — нервно затараторил Ярик, — я сумел высвободиться и применил технику так, как ты показывал! У меня получилось!       — Молодчина, — мягко улыбнулся Ефим.       — Ой, ты занят, наверное… — мысли начали скакать с одной на другую. — Я же без звонка… просто не знал, куда пойти… а ты говорил, что у тебя сейчас цейтнот…       — Яр, всё нормально, перестань. Ты правильно поступил.       Фима обезоружил его тревогу своим терпеливым спокойствием.       Он отложил ватный тампон на стол и вернулся взглядом к лицу Ярослава. Вдруг неожиданно кончиками пальцев дотронулся до его щеки, скользнул по припухшим губам… Яр ощутил, как их сладостно кольнуло от такой нежности, и он интуитивно облизнулся. Рука Ефима соскользнула вниз. Опустив голову, он тяжело выдохнул и уперся ладонями в подоконник по обе стороны от поясницы Ярика. Темная макушка брюнета оказалась прямо перед его лицом… Как же ему захотелось прижаться к ней щекой, залезть руками под Фимину футболку, положить ладони на его лопатки… и так молча стоять, крепко обнявшись, ощущая покой и безмятежность.       Ефим поднял голову, их взгляды встретились… Яру стало трудно дышать, хотя воздуха хватало сполна. Глаза Фимы потемнели, стали цвета антрацита, и Ярик прочел в них… влечение. По крайней мере, ему так хотелось в это поверить! Поверить, что сейчас происходит именно то, чего он так отчаянно желал!..       Жаркое дыхание коснулось его губ и… внезапно время замедлилось, сделалось до невыносимости тягучим: секунды превратились в часы, всё вокруг сжалось до размеров кухни – лишь для них двоих…       Оба молчали. От мучительного ожидания руки Ярика онемели, и полотенце, которое он до сих пор сжимал, выскользнуло и упало. Ефим тяжело прикрыл глаза, его губы плотно сжались, на скулах заходили желваки, а через мгновенье он нагнулся и, подняв махровую ткань, напряжённо прохрипел:       — Серьезных повреждений на лице нет, если не считать назревающего синяка, ссадины и небольшой ранки на щеке. — Он отошёл к раковине. — Садись, я налью тебе горячего чаю.       Волшебство исчезло… Вновь всё ожило и вернулось на кру́ги своя́, время снова потекло своим чередом.       Ярослав на ватных ногах прошёл к столу и сел.       — Тебе сто́ит принять душ, чтобы согреться и успокоиться, — сказал Фима, поставив перед носом кружку с чаем.       — Я в общежитии схожу.       Яр не хотел, но в его голосе сквозила детская обида – на себя, на свою неуклюжесть, на чувство разочарованности, что он вечно принимает желаемое за действительное.       — Не глупи, — серьезно произнёс друг. — Ты сегодня переночуешь у меня, а завтра посмотрим.       И, оставив гостя одного, последовал в зал и скрылся в дальней комнате.       Через полчаса Ярик вышел из душа, переодевшись в любезно выданные штаны и футболку с длинными рукавами. Явно рассчитанная на человека покрупнее, одежда Фимы была на нём слегка великовата, поэтому Ярославу пришлось закатать оба рукава. Он застал хозяина квартиры посреди гостиной, сидящим на диване с ноутбуком на коленях.       Ефим, почувствовав чужое присутствие, оторвался от своего занятия.       — Там есть фен, — известил он, заметив влажные волосы парнишки.       — Не надо, сами высохнут, — пожал плечами Ярик. — Что это? — он указал на небольшую бутылку на придиванном столике и пару высоких рюмок.       — Флемингер, — ответил Ефим, — немецкий ликёр на травах, поднимающий боевой дух! А ещё он окончательно тебя согреет, чтобы ты не простыл.       — Окей, — согласился Яр и сел рядом. Хотя он и был с алкоголем на «вы», однако выпить сейчас было отличной идеей – его до сих пор слегка потряхивало, правда, вида он старался не показывать.       Фима отложил в сторону ноут, наполнил темно-коричневой жидкостью стопки и протянул одну Ярику.       — Возможно, покажется горьким, — добавил он.       Яр одним махом выпил содержимое. Сразу почувствовалась мята, кора дуба и отголоски дымных ноток. Он ощутил, как тепло медленно разливается по горлу, спускается ниже, к грудной клетке, а затем к желудку.       — Ну как? — поинтересовался Фима, следя за реакцией Ярослава.       — Необычный вкус, — паренек поставил рюмку на столик. — Насыщенный и приятный. — На бледном лице появилась кривоватая ухмылка.       Ефим вновь разлил напиток.       — Ты молодец, — вдруг произнёс он, передавая наполненную стопку.       — В смысле? — захлопал ресницами Яр.       — Ты справился и смог дать отпор тому ублюдку! — друг ругнулся, опрокидывая в себя ликёр.       — Я… — гость повторил действие за хозяином и слегка прокашлялся – горло чуточку обожгло. — Знаешь, до сих пор в это не верится, всё было как во сне. Я будто делал что должно, даже особо не задумываясь, руководствуясь одними инстинктами, — потом замолчал, рассматривая оставшиеся масляные разводы по краям стекла. — А вообще фигово как-то вышло…       У Ярослава словно плотину прорвало – всё, что он так тщательно прятал, нежданно-негаданно вырвалось наружу. Слова лились свободно, не спеша, прямиком из глубины истерзанной души. Ему казалось, что он сумел поведать Ефиму половину своей жизни. А тот не перебивал, слушал внимательно, участливо, время от времени в паузах задавая вопросы. Когда слова закончились, Яр так и сидел, уставившись на дно рюмки, которую он всё это время крутил в руках, потом шмыгнул носом и, обернувшись на Фиму, попросил:       — А можно ещё?       Ефим улыбнулся краешком рта и тут же выполнил просьбу.       — Хочу показать тебе свою работу. — Осушив стопку, он поставил ноутбук обратно на колени. — Я долго размышлял… — И щелкнул на фото с изображением бездомного старика, сидящего возле метро. Картинка была в цвете и остро передавала задумку автора. — Но когда закончил с обработкой и уже решил, что определился, то неожиданно стал случайным свидетелем вот такой сцены. — Он кликнул на следующую фотографию.       Она была сделана на оживленной улице. Вокруг – множество спешащих людей, они слегка смазаны, а вот посередине снимка отчётливо видны двое, бурно спорящие между собой. Кадр запечатлел их бушующие эмоции, мимику, жесты. Финальным штрихом на фото стала коляска позади молодых родителей. Ребёнок в ней плакал и был словно один – никто из десятков людей не обращал на него внимания, а главное, даже самые его близкие люди.       — Я сделал её черно-белой. — Он щёлкнул дальше. — Какая лучше на твой взгляд?       — Определенно эта, — честно ответил Ярослав, указывая на монохромное изображение. — Вышло просто… потрясающе.       — Спасибо, — тихо поблагодарил Ефим.       Яр продолжал любоваться застывшим мгновением на экране.       В какой-то момент, остро почувствовав на себе чужой взгляд, он медленно поднял голову и оказался лицом к лицу с Фимой, осознавая, что они опять непреодолимо близки. Лишь ноутбук между ними сейчас служил то ли преградой, то ли спасением. Такой безумный, затягивающий взгляд глаза в глаза… это был страх перед неизведанным и безудержное желание его испытать.       — Что? — шепотом спросил Ярик, тяжело дыша раскрытыми губами.       — Кажется, я всё-таки мудак. — Ефим рванул вперёд, накрывая эти манящие губы своими!       Запрокинув голову, Ярослав осторожно ловил его поцелуй. Цепляясь за плечи, прижимая к себе, насколько позволяла ситуация, он наконец-то ощутил желанную тесную связь с дорогим для него человеком! Поцелуй сносил крышу, был опьяняющий, чувственный, неторопливый и такой долгожданный. Возбуждение горячей волной разливалось по всему телу, завлекая в свои жаркие объятия, а поцелуй всё длился… Это было настоящее таинство, в котором растворялись все границы.       Спонтанно внутри накатило предчувствие катастрофы… Фима вдруг отстранился, и Ярик заметил его напряженные плечи, тяжелое поверхностное дыхание, а в широко распахнутых глазах плескалась вина и сожаление. «Нет-нет-нет, не надо! Только не говори ничего, — вопило в помутнённом сознании, — ну, пожаааалуйста!»       — Прости, — пробормотал Ефим, уткнувшись лбом в спинку дивана. — Я не должен был…       Яру хотелось заорать в голос: «Не отбирай у меня этот момент! У нас! Не обесценивай его!»       В наступившей тишине осталось множество мыслей, всплесков самых разных чувств обоих парней: от смелости, надежды, доверия и уверенности до разочарованности, смущения, обиды и злости на себя. Чьи именно чувства – было не разобрать, всё смешалось в один запутанный клубок. Если поцелуй, по мнению Яра, стирал границы, то теперь действительно стало ничего не понятно – нужно ли вновь возводить эти самые границы, а главное, как? Где всё начиналось и где заканчивалось? И от этого становилось ещё хуже…