Отказ от ответственности

      POV Джастин       Треклятый звон телефона в который раз отвлёк меня от учебы, и я нервно встал из-за стола, намереваясь отключить его или выбросить к черту, но увидев вызывающий абонент, сразу расслабился.       — Привет, сынок!       Тереза Бибер была исключительно мудрой и рассудительной женщиной в моей жизни, с самым уютным в мире домом и огромным сердцем. Мы созванивались нечасто, но я любил говорить с ней по телефону. Меня окружали в основном впечатлительные и недальновидные люди, поэтому неудивительно, что мама была одной из немногих действительно интересных собеседников. Нас разделяли тысячи километров, но я ни на секунду не забывал, каково это — быть дома. Америка по своему хороша, здесь отличные возможности, но с Канадой она не сравнится ни в плане экономики, ни в плане местных видов.       И что я забыл в месте, которому не сильно рад? Хотел самостоятельности. Пришлось сбежать настолько далеко, чтобы было трудно вернуться. И вот я здесь, наслаждаюсь обществом имбицилов и неразумных дам.       — Как твои дела, милый? Я знаю, это твой последний учебный год, но мы с твоим отцом будем ждать тебя на новогодние праздники. Разумеется, если ты сумеешь выбраться.       Я выдохнул и улыбнулся в трубку.       — Мам, я не знаю. Ещё три месяца впереди, ты как всегда торопишь события. Может ты и отец наконец приедете сами? Вы уже четыре года обещаете посмотреть Нью-Йорк.       — Ты же знаешь причину, почему мы все ещё не там. Я боюсь летать, а добираться любым другим способом слишком долго. Но я обещаю всерьёз подумать над твоим предложением.       Женщина улыбнулась и замешкалась на пару мгновений.       — Как учёба? Не жалеешь, что не взял углубленный курс?       — Теоретическая информация довольно поверхностная, но практика отличная. Думаю, возможно после окончания задержусь на одном из предприятий.       — Мы с папой очень рады, что ты счастлив. Он немного задерживается на работе, но перед уходом просил передать тебе «привет».       Я усмехнулся и провёл рукой по волосам.       — Наверное, как обычно, решил забежать за цветами и все не может выбрать тебя достойные.       Мама рассмеялась в ответ и я буквально почувствовал, как она покачала головой.       — Ну а ты? Все противишься красивым девушкам, которые за тобой бегают?       Ну началось.       — Дело ведь не в том, что они красивые, а в том, что кроме красоты их больше ничего не интересует. Мне даже поговорить с ними не о чем. Что мне с такими делать?       — Неужели никто не зацепил?       — Никто, мам.       Никто ведь? В голове от чего-то вдруг всплыл образ обескураженной девчонки, ее длинные волосы и большие глаза.       — Ну смотри сам, милый. Если уж в твоём университете умных не сыскать.       — Мам, ну что толку, если с математикой они на «ты», а внешнего мира боятся?       Женщина тяжело вздохнула.       — Тебе не угодишь. И глупая — плохо, и умная — недостаточно хорошо. Не все ведь такие, как Кира.       Я задержал дыхание и поднял брови.       — А жаль.       Молчание на том конце провода затянулась, и мне показалось, что женщина о чем-то задумалась.       — Ричард написал, попросил выйти. Договорим позже, хорошо?       Я мысленно улыбнулся.       — Конечно, мам. Люблю тебя. Передай отцу, что у меня все хорошо. Не хочу отвечать на те же вопросы по второму разу.       Женщина звонко рассмеялась вновь и с улыбкой произнесла:       — Не такие уж мы и предсказуемые. Мы тоже любим тебя! До скорого!       Ох, вы даже не представляете, насколько. Мысли этих людей, кажется, связаны невидимой нитью, потому что иного объяснения их схожести у меня нет.       Я выключил телефон и, сжав его в руке, опустился на кровать. Было ли им легко найти друг друга или на пути тоже встречались сотни таких, как Брэндон и девушки, которых он очаровывает?       Надеюсь, что да, иначе я не хочу принимать эту несправедливость мира. Нет, я, конечно, сильно придираюсь, потому что на самом деле вокруг полно прекрасных девушек. Но от них ни тепло, ни холодно: от улыбки ничего не переворачивается внутри, касания не обжигают, разговоры не затягивают, кожа не будоражит сознание, голос не успокаивает, поцелуи не манят, секс не сносит крышу. Я бы сказал, что любви нет, если бы не родители. Все детство я наблюдал, как отец ухаживал за мамой, смешил ее, помогал, когда у той не было сил, постоянно делал сюрпризы и подарки, звал на свидания. Разве глаза, светящиеся от счастья, могут лгать?       Вряд ли.       Поэтому твёрдо заверив себя, что время ещё не пришло, я решил посвятить жизнь развитию и учебе. И план прекрасно работал, пока вдруг в один из вечеров среди пьяных тел не заметил одну сумасшедшую, которая шла на самоубийство, сама того не осознавая. В тот вечер я не смог остановить Оливию и, буду честным, не слишком сильно пытался. А зря. Она не заслужила того, что пережила той ночью, за что я теперь частенько корю себя, когда ловлю взглядом ее локоны в коридорах. Нужно было всего лишь не дать сраному Уокеру утащить её в своё логово и позволить сделать своё дело. Музыка в тот вечер была очень громкой, но мне будто мерещились её крики, от чего становилось не по себе. Когда же Брэндон закончил, оставив ее там одну, я до конца разочаровался в друге. Бедная девочка сидела на полу, прижав коленки к груди, и горько плакала, завесив лицо волосами. У меня не хватило смелости бросить ее там в таком виде, поэтому, не раздумывая ни минуты, взял Оливию на руки и отвёз домой, радуясь, что, наконец, покинул это место.       Она всю ночь ворочалась на       кровати, пока я спал в кресле напротив: брюнетка все что-то бубнила себе под нос и хныкала, наверное от боли внизу живота. Из-за этого мне становилось ещё тяжелее. Я словно косвенно был причастен и чувствовал вину, но изменить уже ничего не мог.       Наш первый разговор оказался забавным: она так яростно отвергала мою помощь, что я даже растерялся на пару секунд. Хорошо, что пришло в голову всучить ей толстовку, а то девчонка совсем бы продрогла до мозга и костей. И чем она думала, когда одевалась на вечеринку?       А когда Оливия подошла ко мне на трибунах, я сразу понял, что она чувствует себя обязанной. Видимо, совесть все не давала ей покоя, и девушка решила, что поболтав со мной, перестанет испытывать обременение. Что за ерунду с заколкой сморозил, я и сам не понял, но это было явно для того, чтобы продолжить разговор, который стремительно увядал. И откуда такие порывы? Однако, её милая реакция и покрасневшие щечки определенно стояли этого театра одного актера, и я словно снова почувствовал себя школьником, который учится заигрывать с красивыми одноклассницами.       Усмехаюсь от собственных мыслей и накрываю лицо руками. Пора завязывать с этими размышлениями, которые ни к чему не приведут.       Решив немного развеяться, я схватил ключи с полки и, покинув квартиру, сразу же направился к машине. Один квартал, второй, третий, и вот уже километры улиц сливаются воедино, а я отключаю голову и просто давлю на газ.