Нарушение первое.
"Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости". - из Клятвы Гиппократа(перевод В.И.Руднева)
Джейк стоял неподвижно и курил сигарету. Я не видел его лица, но знал, что тот смотрит перед собой и думает о своем. Я долго стоял в дверях и размышлял о чем он может думать в такие минуты. О своем. О своем опыте? О своем пациенте? О своем детстве? О чем могут быть мысли этого опасного и непредсказуемого зверя, который напрочь забыл о совести? Я не знаю. Я вошел в полумрак подвальной операционной. Джейк услышал мои шаги и отсалютовал сигаретой, огонек которой горел ярким красным светлячком. Я кивнул в ответ и спросил где остальные. - Они не придут. - Он сделал последнюю затяжку и раздавил сигарету ботинком. - Мы сегодня не играем. У меня по затылку пробежал холодок. 'Опасный и непредсказуемый'. Что он придумал на этот раз, если мы не играем? - Тогда зачем здесь я, ты... Ослепительно белый свет мощной лампы осветил тело на операционном столе. - И она, - спокойно закончил за меня Джейк. Она была совсем юной. Лет шестнадцать, не больше. Стройная, аккуратно сложенная, с кукольными чертами лица. Ее пышные белокурые волосы ярко блестели и переливались. Не помню, но кажется, что я даже вздохнул невольно, как увидел ее. Она очаровывала своей красотой. - Она жива. - Все верно, доктор. - Джейк усмехнулся. - Более того, она спит. Я видел как приподнимается ее свежая, упругая грудь и пепельно-серые ресницы подрагивают, поэтому информация была очевидной. А значит, лишней и раздражающей. - Из соседнего отделения? - Именно. Отсутствует внутренний орган. Я поискал глазами шрам и пожал плечами. Изящный, тонкий шов. Удалена матка. Каких порочных дел она успела натворить за свою небольшую жизнь? Готов поспорить, что тут замешан неудачный аборт и кое-что по-тяжелее. Просто так важный для женщины орган не удаляют. Жаль, конечно. Зато не нужно отныне предохраняться. Я неторопливо стянул рубашку, штаны и трусы. Коллега заметил, что я похож на пантеру, которая предвкушает как настигнет жертву. Я усмехнулся и в том же ритме сел верхом на блондинку. - Она проснется через минуту. Я медленно вошел в нее и прижал к себе, ее голова безвольно легла мне на плечо. Джейк начал обратный отсчет, словно мы собирались отправить в космос ракету. Длинные волосы девушки пахли полевыми цветами и свежестью, спокойно щекотали мне спину. Я дрожал от холода и вожделения. Я ожидал. - Пять, четыре, три, два, один... За моей спиной послышался глубокий вдох, словно она резко вынырнула из толщи воды и хапнула кислорода. Последовал пронзительный крик и юное тело попыталась вырваться из объятий моего желания, забилось в страхе и ужасе. Я позволил ей отпрянуть и поймал взгляд больших серых глаз. В уголках заблестели слезы. Они напоминали глаза большой, фарфоровой куклы, которая ловит на себе восхищенные взгляды, но в то же время тонет в одиночестве за застекленной дверцей шкафа. Крик смешивался со стоном, я приглушил его поцелуем. Она пыталась укусить меня за язык, но все тщетно. Царапала мне спину наточенным ноготками. Если бы она знала какое удовольствие доставляет моему разгоряченному, извращенному телу... - Детка, если ты не перестанешь брыкаться, то мы введем тебе комбинацию медикаментов и будем наблюдать как ты медленно умираешь. Она мгновенно обмякла и поддалась моему языку. Я начал двигаться в ней еще и еще чаще. Я ласкал ее холодную, молочно-белую кожу и шептал на ухо нежности, только чтобы успокоить ее, насладиться ею и показать все в таком свете, словно я сплю с любимой девушкой, а не с пациенткой моего дальнего коллеги. Какими только фантазиями не будешь себя тешить, чтобы не верить в действительность.Нарушение второе.
"...точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария". - из Клятвы Гиппократа(перевод В.И.Руднева)
- Помнишь ту блондинку с серыми глазами? В голове возникли мгновения, когда я страстно кусал ее за ключицы и выпирающие ребра, а она приглушенно стонала от боли. - Да, конечно, - сказал я равнодушно, словно мы говорили о погоде и сделал глоток крепкого кофе. - И что? - А она ничего, привлекательная, молодая. - Джейк посмотрел в окно и прикрыл глаза усталыми пальцами. - Я помню как хотел ее, пока ждал тебя, но так ничего и не сделал.Можно было убить ее, но не было необходимости. Слишком миловидная, слишком невинная и не вкусила она своей судьбы, чтобы так рано умирать. - Если ты не хотел убивать ее, то почему не овладел ею вместо меня? - Я думал,что она девственница. Шрам испортил о ней все впечатление. - Ну и что,что аборт? Мне было наплевать. - Это тебе было наплевать. - Джейк опустил руку и посмотрел на меня убийственным взглядом. Я не отводил глаза. - Хочешь что-то мне рассказать? - сказал я проникновенным тоном. Напускным,конечно. Он не отвечал. Видимо, обдумывал как мне сказать о следующем. Что можно говорить, а что - нельзя. Было над чем подумать, еще как. Он обошелся краткостью, которая сестра таланта. Но об этом потом. Желаю описать место, где мы находились. Это небольшой ресторанчик в Филадельфии, оформленный под парижский, в котором ежедневно собирались кучки романтиков, влюбленные парочки, геи и лесбиянки, подростки и, реже, такие как мы с Джейком. Те, что хотят резать и кромсать невинных людишек. - Джульет убила нашего ребенка. Я отвернулся от своих размышлений и свободно вернулся к теме разговора. Это ты, Джейк, сделал меня таким. - Ты и так постоянно убиваешь людей, а ей... Джейк понял. Сразу же понял к чему я клоню, рубанул кулаками по столу так, что чашки и кофейник взлетели на воздух. Схватил меня за грудки: - Не смей ехидничать на этот счет, это совсем другое, - рявкнул он и опустился на место, заметив, что одна молодая пара смотрит на него,опасаясь. - Думаешь, что во мне совсем нет ничего человеческого? Если ты действительно так думаешь, то ты ошибаешься. Потом, когда мы покинули этот ресторанчик в полной тишине и осели в мрачном баре с немецким названием, то Джейк поведал мне свою историю за рюмочкой коньяка. Вкратце. Он проклинает аборты. Его сестра страдала бесплодием, а потом каким-то невероятным чудом забеременела и без ведома мужа сделала аборт. Просто ненавидела детей. Муж спрыгнул с моста или повесился. Не помню. И она отправилась за ним следом. От горя. Вот так - то. Все бы ничего, да и Джейку наплевать как все это было. Только вот сестру он любил больше матери и Джульет вместе взятых. И теперь множество деталей из прошлого, даже аборт, напоминают о ней. - Ты спал с ней? - Ну, конечно.Нарушение третье.
"В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами." - из Клятвы Гиппократа(перевод В.И.Руднева)
Я сидел в том самом кафе, где Джейк рассказывал мне про аборт Джульет. Я ничего не заказывал, а просто читал и наслаждался погодой. Я частенько заходил сюда в свободное время. Тихо, спокойно. Атмосфера вдохновляла и гасила чувство греховности, которое преследовало меня повсюду. К моему столику подошел юноша с сигаретой в руке и попросил огоньку. Я отложил книгу и выудил из кармана пиджака зажигалку. Он нагнулся и прикурил. В этот момент я посмотрел прямо в его серые умные глаза и понял, что вижу перед собой представителя моего любимого типажа, который в свое время преподнесла мне девушка без матки. Он присел рядом, раскуривая свою сигарету, и предложил ее мне. Я не смог отказаться. В следующее мгновение мы раскуривали одну сигарету на двоих. - Вы доктор? - Откуда Вы знаете? Юноша по-мальчишески обнял себя за колени, предварительно прижав их к груди, и задумчиво почесал голову. Он был худым, но не тощим. Он был не из тех людей, которым мало места, которые в каждой дырке да не по разу. Он жил в своем маленьком мирке и заинтересовывал своей таинственностью. Скользил вокруг него какой-то неощутимый шарм. Мальчик был немногим старше той девушки, но держался достойно, был достаточно открытым, но не распутным до безобразия. По крайней мере так мне казалось на первый взгляд. Очень заманчивый паренек. Он продолжал спокойно, с неуловимой грацией в длинных пальцах, курить нашу сигарету. - Вы не впервые в этом кафе, доктор... - Грей. - Я внимательно его слушал, оторвавшись от созерцания. И тут я опять подумал о Джейке, который сделал меня таким. - Доктор Грей. - Доктор Грей, - повторил юноша с очаровательной улыбкой на губах. - Вы здесь бывали с другим доктором. На вас были медицинские халаты, поэтому я понял кто Вы. Я кивнул. - Но сегодня Вы один. - Он прикусил губу и уставился в пол. Эта ситуация, определенно, забавляла меня. Я знаю что ему нужно. И я не могу противиться. - Как тебя зовут? - Джеймс. - У тебя что-то болит, Джеймс? Я мог бы посмотреть тебя. Юноша понял, что я принял правила его игры. Он резко вскинул голову как будто его разбудил кошмарный сон и широко открыл глаза. Этот малый любит поиграть. Я усмехнулся. Неуверенность его исчезла, серая радужка блестела предвкушением. Он знал чего хочет. Огонек медленно угас, но не погас вовсе. Откуда-то всплыла серьезность чиновника, заключающего выгодный договор. Такая перемена меня не удивила. Видимо, он в этом профессионал. - Да. Думаю, что Вы можете мне помочь, доктор. Джеймс уверенно поднялся со стула и направился к выходу. Я захватил книгу и последовал за ним.***
Джеймс закрыл входную дверь на замок и остановился около нее. Я с любопытством осмотрел гостиную, что шла сразу же, прихожей не было. Комната была обставлена с особым вкусом, ее наполняло море яркого солнечного света. - А у тебя просторно, уютно, светло. Он оказался рядом и спросил не жарко ли мне. Я не успел ответить. В таких ситуациях мой разум затуманивался. Я не знал как вести себя. Сопротивляться или поддаться, выставить его сумасшедшим или добровольно погрузиться в безумие происходящего. И в итоге я ничего не делал, мысленно боролся с самим собой. Позволял ему снимать с себя пиджак медленно, как в кино. Оставалось только смотреть как блики солнца играют в его волосах. - Очень жарко, доктор. - Он облизнул губы. На самом деле я никогда не чувствовал телесного или какого-либо еще притяжения к мужскому полу, но Джеймс был исключением, он до невозможности сильно напоминал мне девушку с операционного стола. Он обошел меня, вздернул рубашку и провел пальцем вдоль позвоночника, стирая пот. Кожа его была холодной и волнующей. После некоторых колебаний по тому же пути, только снизу вверх, прошел горячий шершавый язык. Длинные пальцы синхронно поползли по моим обнаженным бокам, когда язык пошел по обратному пути. Тогда руки коснулись моего ремня и я остановил их, взял в свои руки и повернул Джеймса к себе лицом. Наши руки парили в воздухе. - Может быть ты сначала предложишь мне чашку кофе, а не будешь раздевать на пороге? Парень смотрел на меня как на божество. Та искра, что я видел в кафе, горела в его глазах огнем. Он прижался ко мне грудью и пробежал языком по моим губам, не проникая внутрь. Потом резко отстранился и последовал в кухню. Пока он варил кофе, я перелистал мою книгу до конца и решил, что оставлю ее на память Джеймсу. Мне она не нужна, я купил ее у букиниста. Не помню как он навязал мне эту вещь, но я предпочитаю книги из магазина. Проще говоря, пока мальчик готовил напиток, я пытался отвлечься. Пытался, но не отвлекся полностью. Трупы, наркотики, а теперь и это... Я чувствовал как волнение тошнотворной волной пробегает по телу, останавливаясь в горле тягучим комком, а по спине катятся капельки пота. 'Это просто жара за окном, ничего более. Скорее всего, у меня солнечный удар', - думал я. Наивный. Как можно так себя обманывать? Во мне была настоящая борьба. Я боялся стать таким как Джек. Кажется, это были последние признаки человечности. После этого случая совесть меня больше не мучила. Я ее убил. А сейчас опять возрождаю. Это так тяжело... Разгребать свои грехи - это пытка. Выворачивает изнутри. Внешне же не было никаких признаков того, что меня подташнивает, так что я спокойно пошел вверх по лестнице, когда в проеме показался Джеймс с подносом в руках. От ступенек веяло прохладой, они были сделаны из темного дерева, почти черные. Джеймс обогнал меня и вошел в комнату слева. Я слышал, как звякнули кружки и тарелки, когда он поставил прибор на стол. Я вошел и закрыл дверь. Комната опять-таки светлая и воздушная. Я сел на кровать, но не было желания пить кофе. Было другое желание. Джеймс взял в зубы маленький круассан и повернулся ко мне. Я откусил его круассан, он съел остатки, и мы оставили все эти дела с кофепитием, что было только отвлекающим маневром для моей неуверенности. Я аккуратно положил его на кровать и склонился над телом. Я медленно расстегивал маленькие пуговки на его черной, как ночь, рубашке, что сильно его раздражало. Я понимаю, ему хотелось по-скорее освободиться от одежды и сделать свое дело, но я так люблю издеваться над пациентами, просто жуть. Он попытался опереться на локти и как-то помочь мне, но я резко прижал его к кровати и он больше не шевелился, понимая, что у него больше нет шансов. Когда я покончил с рубашкой, то он вздохнул с облегчением. Я вдохнул все запахи,что впитала его кожа и в груди бешено забилось сердце. Я слышал как Джеймс глубоко дышит от предвкушения. Я укусил его за сосок и услышал тихий стон. После я ласкал его разгоряченными пальцами, все еще стоя рядом и не контактируя другими способами. Я делал это намеренно, чтобы продлить первый контакт с мужчиной, чтобы помучить его и себя как следует, чтобы запомнил. - Ну помогите же мне, доктор. - Сказал парень жалобно и со стоном. Я усмехнулся такому обращению. Ладно, детка, так уж и быть. Я разделся и бросил всю одежду на пол. Джеймс смотрел на меня. Под его пристальным взглядом хотелось закрыть себя руками или чем-то еще. При ярком дневном свете я ничего подобного не делал. Мысленно сказав себе, что это нормально, я уверенно приблизился к нему и прошептал: - Вставай на колени, будешь просить, пока не докажешь, что действительно нуждаешься в помощи. Он зарычал, сорвал рубашку и с вызовом посмотрел мне в глаза: - Никогда не просил, чтобы меня трахнули, а тут буду умолять. Ну уж нет. Моли сам. Этого я никак не ожидал. Я понял, что этот парень любит и притворяться, и поиграть, и по стонать. Но этого мне никак не понять. Сначала он изображает из себя беспомощного, а потом говорит, что никогда не позволит себя унизить. У меня просто голова прошла кругом, сколько он туману напустил. Я сломался и поддался тошнотворной волне. Джеймс рывком снял с себя штаны, положил меня лицом вниз и проник внутрь. Я закричал.***
Когда он меня изнасиловал, я оставил этой прекрасной таинственной шлюхе деньги и ушел. На мне была мятая одежда, что-то грязное, потное и пахнущее всеми запахами любовного акта.Нарушение четвертое.
"Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла". - из Клятвы Гиппократа(перевод В.И.Руднева)
Через неделю после контакта с блондином, меня вызвали в послеоперационное крыло. Это оказалась та девушка, с которой началась вся эта история. Ее давно пора было выписать, но она настояла на том, что нуждается в отдыхе, что операция далась ей нелегко. Врачи согласились и оставили ее еще на пару дней. О наших, так сказать, отношениях они ничего не знали. Глаза девушки стекленело смотрели в потолок, под ними пролегли глубокие тени. Выглядела она, мягко говоря, неважно. - Почему вы не убили меня той ночью? Почему вы не порезали меня на кусочки или не дали мне быстродействующий яд? - Потому что мы пожалели тебя. - Я взял ее за руку и начал успокаивающе поглаживать. Но девушка вырвала свою руку из моей. - Лучше бы вы сделали это. Мысли о вашем подлом поступке не дают мне покоя. Я не могу спать ночами. Она отвернулась от меня и больше не сказала ни слова. В тот же день я рассказал об этом Джейку, и он использовал ее в качестве жертвы в нашей игре.Нарушения пятое.
"Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство". - из Клятвы Гиппократа(перевод В.И.Руднева)
На протяжении всей врачебной практики я убивал людей, имел случайные любовные связи как с мужчинами, так и с женщинами, лгал прямо в глаза, курил все что можно и все, что нельзя, принимал наркотики и употреблял алкогольные напитки. И только сейчас я понимаю, что все это не приносило мне никакого удовлетворения. Заполняло меня пустотой и унынием, топило в грязи, погружало во мрак. Я бессовестно ломал свою жизнь и не заботился о последствиях.***
"Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому".