Во власти демонов

Почему-то именно ночью все чувства казались чище и открытей самому себе. Честнее что-ли. Днём он почти никогда не находился в одиночку — семья, друзья, родственники, работа и общая популярность практически не оставляли на это шансов. Но вот ночью всё было по-другому. Всё начинало становиться другим, как только он оставался наедине с самим собой. А скрывать в обществе эмоции и переживания за маской хорошего настроения настолько вошло в привычку, что это попросту, незаметно для самого Честера, превратилось в образ жизни, который он наследовал из года в год. Всю жизнь. Он хмыкнул, на секунду застыв с нервной улыбкой, которая тут же исчезла, оставив за собой плотно сомкнутые, и оттого побелевшие губы. Почему так хреново внутри? Прямо в эту самую секунду всё казалось очень простым и понятным. И сама ночь, и дрожащая рука, настолько сильно сжимающая сигарету, что та вот-вот грозилась сломаться пополам. Он стоял на балконе, босиком, в чёрных джинсах и чёрной рубашке навыпуск, и дрожал так, будто на улице было минимум минус тридцать, хотя на самом деле — июль, чуть переваливший за средину. Рубашка и джинсы — одежда, в которой его должны были найти (но ты струсил! Струсил же?) после того как всё случилось бы. Но это не произошло. В голове было очень шумно и очень пусто одновременно — лихорадочные мысли с бешеной скоростью разносились по сознанию, но ни за одну из них не хотелось ухватиться. Только что он..что? Чуть не повесился? Серьёзно? Пальцы сильнее сжали сигарету и таки разломали её пополам. Ещё несколько секунд он так и стоял на балконе, сжимая её остаток в руке, смотря невидящим взглядом в темноту медленно погружающегося в сон города, а потом, словно очнувшись, разжал пальцы, и скомканный кусочек бумаги с табаком посыпался вниз вслед за первой половинкой. В сознание острым колом вбилось ощущение, что при малейшей попытке хотя бы что-нибудь обдумать прямо сейчас он просто сойдёт с ума. Это чувство до охренения его испугало. Честер уже давно забыл, что такое страх — такой чистый, как в детстве, когда просыпаешься ночью после приснившегося кошмара, или видишь странные силуэты в тени комнаты — и по-настоящему боишься этого неизвестного существа, которое вмиг рисуется испуганным, паникующим сознанием. Становясь взрослыми, мы ведь практически всё объясняем и упрощаем — и вещи, так пугавшие нас в детские годы, попросту перестают быть страшными. И вот сейчас, ночью, он снова ощущал себя тем маленьким, одиноким мальчишкой, трясущимся от страха под одеялом. И это было до крика смешно, потому что мальчишке уже сорок один год. Сморгнув, он медленно опустил голову и посмотрел на пустую ладонь. Пальцы по-прежнему дрожали. Сжав их в нетвёрдый кулак, Честер опустил наконец и руку, развернулся на месте и вошёл в дом, неосознанно громко бахнув стеклянной дверью. Быстро пересёк комнату, в которой чуть не совершил это, стараясь не смотреть на стул посреди комнаты и валяющуюся верёвку в левом углу. Он не понимал, что ему делать после (не)случившегося, и как вообще ведут себя люди, которые минут десять назад пытались совершить самоубийство, но в самую последнюю секунду одумались. Нужно было успокоиться и понять, что вообще делать дальше. Но самое первое, что точно хотелось сделать — побыстрее покинуть это место, эту комнату, и больше никогда в неё не возвращаться. То чувство, которое так вовремя на самом деле возникло, было трудно назвать словом «одумался» — в какой-то момент (когда он уже начал затягивать на себе верёвку), в голове будто щёлкнул невидимый переключатель, на секунду вернув трезвость сознания и понимание происходящего. Рука замерла в воздухе, так и не завершив начатое, и Честер с наверняка глупым выражением лица осознал, что именно пытается сделать. Почему он вообще думал о своём выражении лица в тот момент? Видимо, мозг пытался пресечь попытки хозяина обдумать ситуацию и отвлекал как мог от ужасающей реальности. Но это всё нужно было обдумать. Он быстрым нервным шагом прошёл на кухню. Остановился возле широкого окна, открыл створку и судорожно втянул свежий ночной воздух. Неосознанно сильно вцепился пальцами обеих рук в подоконник. Что делать? Звонить в службу спасения? Вряд ли людей, пытавшихся самоубиться, опрашивает милый доктор-психотерапевт в кабинете. Таких, скорее всего, отправляют в лечебницу, ведь они явно не в себе и, вероятно, могут нести угрозу и другим. Честер рвано хохотнул, не решаясь прямо назвать себя сумасшедшим, но что-то ему подсказывало, что он уже очень близко к этому понятию. Он уже считай на границе нормального и не очень. Боже, ну что вообще происходит? Нет, нужно постараться успокоиться. Никакой паники. Просто нужна помощь. Срочно нужен человек, который может побыть с ним сейчас. Этим человеком может быть только Майк. Нужно найти телефон и позвонить ему. Позвонить Майку. Но грёбаный телефон лежит в той самой комнате, которую Честер, если бы мог, просто стерел бы со своего дома, стерел бы вместе с воспоминаниями, которые навсегда теперь за ней закреплены. Ну и чёрт с ней. Давай, Чез, ты же не маленький мальчик, боящийся темноты, верно? Просто нужно ненадолго туда зайти.. Давай же! Спустя минуту-две он снова был на кухне, так крепко сжимая в руках телефон, как будто бы тот был самым большим сокровищем на свете, и Чез только что храбро отбил его у самых лютейших врагов. Судя по ощущениям, обуявшим Честера в тот момент, так и было на самом деле. Мужчина ещё никогда не чувствовал себя настолько слабым и дезориентированным, это его злило и пугало одновременно. Экран телефона засветился, и пальцы быстро отыскали знакомый номер в списке исходящих. — Хэй, Чез. Что..что случилось? — Ты сможешь приехать сейчас? — Жди. Вот так просто. Потому что Майк, разбуженный звонком в два часа ночи, понял, что произошло что-то явно нехорошее. Потому что Майку не нужно ничего объяснять — он приедет. Как чертовски круто, когда есть друзья, понимающие с полуслова, готовые приехать посреди ночи, не выясняя предварительно причин. Впервые за вечер Честер выдохнул с долей облегчения, понимая, что скоро приедет помощь и он наконец перестанет быть наедине с самим собой. Все десять минут ожидания он провёл у того же окна, застыв там и пытаясь хотя бы немного успокоиться и вернуть трезвость мыслям, но сделать это не представлялось возможным — с паникующим сознанием и быстро барабанящим о грудь сердцем внутри. Прибывший Майк с порога понял, что дело — дрянь. Белое как стена лицо друга и потерянный взгляд говорили сами за себя. Чез так и не смог придумать, каким образом рассказать Шиноде обо всём, что случилось вечером, поэтому, когда Майк наконец приехал, Честер молча провёл его в комнату, а сам при этом остался стоять в темноте коридора. Казалось, стоило ему ещё раз войти туда, как последние крохи разума таки рассыпятся, обнажив какую-то невменяемую суть, и он просто сломается. А этого совсем не хотелось. Как и не хотелось осознавать то, что произошло. Майк же замер на пороге, переводя взгляд от грёбаного стула к валяющейся на дубовом тёмном полу верёвке, всеми силами пытаясь собрать в кучу мысли, которые при виде происходящего просто разом испарились из головы, оставив после себя непонятно откуда взявшиеся злость и обиду. Он ошарашенно повернулся к Честеру. — Ты что..ты.. Что нахрен происходит, Чез?! — Голос Майка повысился на последний фразе, а его руки с силой врезались в плечи друга. Тот, будучи по существу далеко не слабым физически человеком, вдруг просто растерянно отступил назад. Затем привалился спиной к стене и медленно сполз вниз, присев на корточки. Майк в одну секунду возненавидел себя за то, что толкнул его. — Вот же..блин, прости, я просто..Что случилось? Беннингтон зажмурился, отрицательно мотнув головой, и закрыл лицо руками. — Майк, извини, что я тебя вот так дёрнул посреди ночи. Я даже не могу ничего нормально объяснить сейчас. Чёрт.. — Лицо под ладонями напряглось, и лоб над пальцами прорезали глубокие морщины. У Майка пробежали мурашки от такого вида Чеза. — Ты что, шутишь? Какое "извини"? Блять.. — Майк выдохнул, протянул руку Чезу, и тот, слабо оттолкнувшись от стены, схватился за ладонь и поднялся. Шинода крепко сжал в объятиях друга, который, казалось, еле стоял на ногах. В голову пришла мысль о том, что бы произошло, если бы Честер ему не позвонил, но Майк сразу же отмёл её. Сейчас нужно было срочно забрать его отсюда, а с остальным они разберутся потом. — Ты как? Может, вызвать скорую? — Майк отстранился и ещё раз оглядел Беннингтона. Тот снова отрицательно мотнул головой. — Нет, ничего не нужно. Я цел. Правда, к сожалению или к счастью, не знаю. Вообще не хочу ни о чём думать сейчас.. — И правильно. Просто поехали к нам. Тебе бы отдохнуть и прийти в себя, а потом, если захочешь, расскажешь, что случилось, ладно? — Шинода со всех сил старался максимально поддержать Чеза и не выдать при этом, насколько он сам взволнован. — Да, спасибо, Майк..Спасибо большое. Чез накинул на себя худи, и мужчины вместе вышли во двор. Беннингтона всё ещё потряхивало от пережитых эмоций; натянув на голову капюшон, он вслед за Майком нырнул в салон машины. Майк же, заняв водительское сиденье, вставил ключ в зажигание, и его "Мерседес" плавно выехал на дорогу, освещённую мягким светом уличных фонарей. Они неспеша катились по ночному Лос Анджелесу, и это ни в какое сравнение не шло с тем, как Шинода летел к дому Честера часом раньше. Он старался очень аккуратно ехать, и время от времени кидал взгляд на своего пассажира. Тот выглядел расслабленным, откинувшись на спинку сиденья и устало прикрыв глаза. В начале четвертого утра они уже подъезжали к дому Майка.