Чертёнок с моего района

      Быть морально избитой гораздо хуже, чем физически. Голова вся трещит по швам и руки так и наровят нанести сотни сильных ударов по стене. Хочется ударить обо что-то так, чтобы всё разлетелось в щепки и воткнулось в руку, давая понять, что девушка находится не во сне, не в обычном кошмаре, а в ебаной жизни.       Сигарета за сигаретой, несмотря на ужасное чувство тошноты, Аими продолжает курить и сблевывать последние остатки пищи у себя в желудке. Как же ей противно от самой себя, от того, насколько она ничтожная и глупая. Вечно купается в своем страхе за жизнь и свободу.       Красные глаза так и тянутся к бардачку, где покоятся лезвия и всё для оказания первой помощи. Ни разу в жизни девушка не позволяла себе взять в руки лезвие и оставлять на себе шрамы, но сейчас был особенный случай, ей хотелось бороздить острым предметом по руке, пролить кровь и пустить обиду по венам.       Кличка «сыкло ебаное» останется с ней на всю жизнь, если бы она не была такой, то была бы способна на многое – отомстить Хидэки не составит труда, переехать с Роппонги в какой-нибудь тихий городок тоже, начать жизнь с чистого листа в конце концов! Найти парня, завести семью и всё! В крайнем случае эту жизнь она могла бы давным-давно закончить лишь единственным махом по руке, но даже это Аими не может сделать.       Сейчас она и высказаться никому не сможет. Кому будет интересны такие проблемы? Да никому, никто не может даже словесно помочь.       Девушке ужасно хочется к бабушке, к своему единственному человеку, который смог бы ее поддержать и обнять на последок. Для чего люди так рано уходят, для того, чтобы другие страдали?       Мир всегда делился на несчастных рабов и рабовладельцев с кнутом в руках: на тех, кто правит и на тех, кто служит. Закономерности никогда не существовало, поэтому у девушки есть только два выбора – умереть или все время подстраиваться под свою группу служащих рабов.       У Аими нет права на то, чтобы чувствовать себя счастливой просто так, как же ей хотелось хоть один день побыть в теле Хидэки и чувствовать безграничную власть над людьми, насмехаться над ними и предугадывать их глупые ничтожные планы: смотреть с высока и контролировать всех.       С трудом верхняя кухонная полка открывается, и руки выхватывают из темноты целую бутылку коньяка. Так ведь все люди уходят от исполнения обязанностей и расслабляются? Аими тоже человек и имеет на это право, имеет право, чтобы нажраться, как последняя свинья и лечь спать, а на следующий день, как ни в чем не бывало пойти на работу.       Подобно жидкому огню, алкоголь проникает в тело и прогревает нутро. Хоть девушка и чтилась в кругу своих знакомых, как большой знаток алкоголя, сейчас она просто новичок, хотя, даже они не выпивают обычный стакан коньяка залпом, чтобы что-то кому-то доказать.       В предвкушении веселого пробуждения, девушка не думала останавливаться, достала вино, закуску и продолжала пить, с наплевательским отношением к здоровью, а ведь на краешке губы уже виднелось красное пятно.       Настроение отменное, где-то сохранился номер знакомого наркоторговца, резко захотелось потратить все деньги на вредную дурь и умереть от передоза.       — Я больше не вернусь туда, никогда не вернусь, меня никто там не увидит. – она потеряла контроль над своим телом и без сил упала на диван.       С закрытием глазами было такое ощущение, что девушка обитает в сказке, в яркой, солнечной истории про бабочек. Ее словно кто-то кружит и подбрасывает до пульсирования в висках, заставляет чувствовать себя счастливой и нужной этому миру, веселье, которое она испытывала сейчас переросло в нечто большее – в какую-то эйфорию, до тех пор, пока все ее представления о счастливом месте не превратились в полную катастрофу.       В ушах звенит, но она не помнит такого момента, где её кто-то оглушал. Во рту неприятная горечь и губы склеились между собой. Тяжёлые веки с усердием приоткрываются и вместо своей комнаты, девушка видит размазанные бельмо и чей-то знакомый силуэт, который находился слишком близко.       — Эй, ты меня слышишь?       В ответ он получает лишь невнятное бормотание и неприятный запах алкоголя, исходящий от Аими. Девушка в одной футболке и в колготках с многочисленными стрелками до сих пор была пьяна. Ран без раздумий понимает, что градус в ее организме превысил меру контролирования действий. Возможно, что ко следующему дню она полностью очухается и ощутит себя в неловкой ситуации, проснувшись в чужой квартире, поэтому следует разбудить ее сейчас и добиться согласия на то, чтобы на некоторое время переехать к ним в квартиру, хоть это и будет не по правилам, но лучше уж так, чем подвергать её опасности в такой идеальный момент, который они все трое так ждали.       — Блять, вставай. – Нахмурив брови и выдохнув воздух, парень понял, что ему придется будить Симидзу еще не один раз.       Он закатал рукава своей толстовки и схватил девушку за обе руки, начав медленно её трясти, постепенно ускоряя темп.       — Слышь, вставай, ну. – бить по щекам он не хочет, поэтому такой слабый эффект, но самое главное, что Аими соизволила проснуться.       Она нахмурилась, озираясь по сторонам. Придя в себя, она перевела взгляд на Рана.       — Кто ты…? – сказала она невнятно. Ее «К» было больше похоже на «Х», что придавало акцент старика, от чего парень чуть ли не рассмеялся.       — Как себя чувствуешь? – он щёлкает пальцами у нее перед глазами.       — Ты чё здесь дел… Меня сейчас... – в миг она позеленела и надула щеки. Блять, какой же ебаный стыд она будет испытывать после. Она это прекрасно понимает даже в таком состоянии, но никак не может контролировать ситуацию.       — Сука! - Ран не переставал материться, будто другие слова на земле перестали существовать. Искать в гостиной тазик бесполезно, он никогда в жизни не был так благодарен Риндо, который успел кинуть ему пластмассовый таз, как сейчас. — Так, иди сюда… вставай… – он помог ей встать и наклониться к тазу, куда она выплюнула весь алкоголь и, как братья надеялись, дурь из головы.       — О-о-ох. Спасибо, мой дорогой гопник. – сказала она прокуренным голосом, закончив свое занятие.       Она облокотилась спиной к стене, Ран сидел напротив нее. Ее растрепанные мокрые от пота волосы прилипали ко лбу. Подводка вокруг ее глаз растеклась по щекам. Видимо, она плакала. Ран не мог смотреть ей в глаза, так как чувствовал вину за то, что не пошел за ней сразу и остался в клубе, возможно, если бы не его поступок, девушка сейчас бы была в нормальном состоянии и спала. Его глаза метались от таза до окна, пока он не остановил взгляд на её татуировке на правой щиколотке.       «Зло» – сейчас это не просто выбитый пастой на теле иероглиф, а то, что преследует Аими на протяжении всей жизни, это уже понял Хайтани.       — Ран?       — Аими? – передразнивал он, в попытках рассмешить.       Они оба улыбнулись. Аими перестала смотреть на измученного парня и увидела на полу свой разбитый телефон. Взяв его в руки, она стала проверять пропущенные звонки и смс.       Как и ожидалось – никто ей не писал, даже Изуми.       — Прости меня. – она поджала ноги под себя и снова заплакала.       — За что? – честно говоря, парень успел порыться в самом темном уголке своего мозга, но так и не понял, что девушка могла просить прощения.       — За то, что я такая свинья, которая ничего не может сделать.       Он никогда не бывал в таких ситуациях. Что он сейчас должен сделать?       Аими сейчас не была похожа на его «корешей», которых достаточно пиздануть и на утро встретить трезвыми. Ведь Рана мало интересовали девушки, это всем и сказано, для него они были максимум… никем. Риндо, друзья и всё, с женским полом не присутствовали долгие отношения, как вести себя с ними в такие моменты он и не представлял.       Голова просто забита ненужными мыслями, медленно он придвинулся к ней и положил свою руку на ее голову.       Несмотря на свой образ, Ран очень тактильный человек и подобные проблемы для него проще будет решить через телесное контактирование, будь то объятья, будь, то кулак в лицо.       — Ничего страшного. – длинными пальцами он перебирал её волосы и обеспокоенно дышал. — Совсем скоро мы поймаем твоего тупого брата и всё у тебя будет заебись… Не плачь, пожалуйста.       Кто бы знал, что последняя фраза заставит Аими так бурно отреагировать на всё происходящее и захлёбываться в слезах ещё больше.       — Заебись?! – она повернулась к нему и ударила со всей силы в грудь. — Думаешь легко всё это?! Я даже…       — Просто молчи. – её голова прижата к груди человека, который сейчас либо исправляет её жизнь к лучшему, либо приводит к ещё большим проблемам.       Она заикается, трясется, пытается укусить его через толстовку, бьётся ногами о бетонную стену, но не может вырваться, теряя всю мотивацию, как и тогда, когда появилась ее первая проблема, она не смогла с ней справиться и теперь окончательно заросла в них. Как бы обидно для нее не было, она вновь смирилась и с этим, позволяя Рану полностью положить её тело на себя и поднять на руки.       Парень аккуратно вышел в прихожую и окликнул своего брата:       —Риндо. – тихо шикнул, продолжая аккуратно укачивать девушку, постепенно приближая ко сну. — Закрывай дверь и пошли.       Младший же стоял в недоумении, но все равно успел навести камеру на этих двоих, пока Ран не среагировал и не отвернулся в противоположную сторону.       — Уебан блять. Пошли уже.       В первые в жизни парень был благодарен себе за дурную привычку не снимать обувь в гостях, ибо если бы он это сделал, то сейчас бы Аими не спала.       Парни аккуратно спустились благодаря лифту, но перед входной дверью остановились.       — Наши люди точно «там»? – говорит с подчёркнутым намеком своему старшему брату, получая удовлетворительный кивок. — Фу-ух, ну тогда вперёд и с песней. А, нет. – Риндо пустил смешок в руку и обернулся назад. — Мы ее на двух байках сразу повезём? Ты ноги, а я руки? Ха-ха-ха.       — Блять, – осмотрелся по сторонам и по сильней прижал тело девушки к себе, таким образом не давая скатиться Аими на асфальт. — Не подумал… ты поезжай домой и разложи диван в гостиной, я такси вызову. – он поглядел на свой роскошный байк, поблёскивающий под светом фонарей и скривился, представляя, как какой-то неудачник пытается угнать его.       «Ну давайте, сучары, попробуйте не узнать машинку своего хозяина и я ваше ебало в щель превращу».       Риндо лишь кивнул и запрыгнул на транспорт, который скрыл его с глаз остальных в одно мгновение.       Как назло над ночным небом начали сгущаться тучи, если такси не приедет в назначенный срок, Ран лично сломает ноги тому ублюдку, кто не сумел сильней давить на газ.       Он с непреодолимой скоростью набрал номер знакомого таксиста и приказал ехать, как можно быстрей.       Остаётся только ждать, но с ночным движем ждать придётся долго. Он уложил Аими на скамейку, а ее голову положил себе на колени, в надежде на то, что девушка так и будет в отключке.       Он даже представить не мог, как в нее поместилось столько алкоголя, судя по пустым бутылкам.       — М? – к сожалению, тишина не длилась долго. — Ты преследуешь меня? – она провела рукой по его скуле и слегка ударила его по щеке. — А ты крутой, хочу быть такой же.       — Я знаю… – шепчет с недовольством и отворачивает лицо от второй руки Симидзу.       — Ну вот почему только я ною, а? Поной и ты, мальчик. – она вновь взмахнула руками и на этот раз ударила кулаком по бедру Рана. — Вот нахуй ты тогда забрал мой паспорт, да лучше бы ты сдох, гопарь ебаный… – икнула, рассмеялась, — и брат твой пидор, и ты пидор, и вся ваша семейная линия пидоры. – и опять она смеётся. — Ненавижу вас всех.       На несколько секунд, где-то в глубине душу, Хайтани стало чуточку обидно от этих слов. Ему много кто так говорил, но ведь на этот раз он искренне хотел помочь ей, неужели она считает, что он способен только на то, чтобы совершать всякое дерьмо?       — Сейчас приедем домой, ты заснешь и всё будет заебись. – парень даже не понимал, кого он успокаивает: себя или Аими?       На данный момент Аими напоминает ему Риндо, когда тот в первый раз напился и всю ночь качал права. Только вот, у него не было столько проблем, чтобы оплакивать их по пьяне как у девушки.       Кто же знал, что она начнет выливать все проблемы до посинения глаз?       — Почему вы все так ненавидите меня? Почему… Я хочу домой, я хочу… – в единую секунду, в неё будто вселяется бес и она отдергивает руку, подпрыгивает со скамьи и бешеным взглядом смотрит на парня.       Её выражение лица меняется на нечто иное, будто в ней есть вторая личность.       — Ну да, кому же хочется находиться с таким отбросом, как я. Я ведь и не богатая ни черта и влиятельного папаши у меня нет. Поэтому ты испытываешь ко мне отвра… отвращение… да? – Аими хлопает себя по щеке и подходит к подъезду, дёргает ручку и чуть ли не вырывает её, она пытается открыть дверь.       В этот же момент пошёл дождь, он не моросил, он буквально лил с неба.       — Мне не о чем с тобой говорить. – она фыркнула и продолжила дергать за ручку, пока не увидела на ней чужую руку. — И помощь мне ваша не нужна! – её как мягкую игрушку поднимают за туловище и несут к скамейке, но в этот раз мягкая игрушка превратилась в настоящее дикое животное.       Она вцепилась зубами в предплечье Хайтани, крепко, как кошка, до тех пор, пока он не разомкнул руки и она не упала в лужу.       Аими опёрлась руками о мокрый асфальт и подняла голову вверх, чтобы увидеть перед собой его лицо и посмотреть в его глаза, полные непонимания, но ощутила лишь холодные капли воды на своем лице.       — Уходи! Уходи нахуй отсюда! Я не хочу иметь дело ни с тобой и ни с кем либо! Я хочу чтобы вы все оставили меня в покое и больше никогда не появлялись в моей жизни! – голос срывался с каждым словом на истошный хрип, вода попала в рот, но              Аими не могла остановиться или кричать тише, это один из немногих моментов, когда она пребывает в неистовом бешенстве и срывается на других.       Суженые зрачки до предела были наполнены яростью и, будто чего-то ожидая, смотрели на Рана.       — Я понимаю… – он тянет руки, чтобы успокоить ее, но это невозможно.       — Да что ты, блядь, понимаешь?! Ты всю жизнь жил при деньгах и тебя все уважали! Хватит, хватит меня якобы понимать, просто отъебись и иди нахуй, ищи кого угодно, делай что угодно, просто оставь меня в покое! Я не хочу, не хочу, не хочу… – не частые в такую ночь прохожие видят эту сцену и обходят стороной их двоих, попутно бросая косые взгляды.       Парень неспешно сделал шаг вперёд и Аими вновь недоброжелательно и без сожалений среагировала на его действия. Из её рук вылетел маленький камушек, а за ним полетели и другие.       — Оставь меня в покое! Я неясно говорю?! – но Ран молчал, молчал и даже не думал сказать ей хоть одно, единственное и решающее слово, которое она так ждала услышать из его уст.       Девушке ничего не остаётся делать, как истошно выть и кричать, кидаться травой и оскорблять парня, чтобы он хоть что-то предпринял, чтобы он ушел в конце концов или ответил. Есть ли чувство, страшнее ненависти? Оно определённо существует, но описать его практически невозможно, только испытать. Оно обволакивает разум полностью и освободиться из него возможно только после причинения вреда окружающим и себе.       Аими не могла удержаться и буквально слетела с катушек, когда руки устали дергать траву, она начала бить ладонями по мокрому асфальту и продолжать кричать.       — Господи, почему все так жестоки со мной?! Что я вам всем сделала?! Я действительно такая же тварь?! – кожа начала стираться в кровь, а потом смешивалась с грязью, давая красный свет остановиться, но руки так и продолжали колотить о дорогу. — Уходи…, уходи, пожалуйста…       Она ничего не чувствовала, всё было словно во сне, её удары, сам Ран и остальное, сквозь алкоголь были затуманены все важные вещи. Окровавленные грязные руки прислонились к голове, которая разрывалась от происходящего.       Сердце билось в усиленном ритме, внутри разрасталось ещё большее опустошение и терялась последняя капля надежды. Тело трясло от холода, не только от материального, но и морального тепла тоже не было, при чём долгое время.       Последнее, что девушка могла почувствовать, это тепло чужого тела, которое прикрыло её от холодного дождя и поглаживало по спине, напевая какую-то знакомую мелодию.       pov Aimi.       Мне в жизни никогда не было так плохо. Судя по всему, я нахожусь на диване и сейчас перекатываясь ближе к правой стороне, но падаю на пол. От резкой смены обитания мой организм решает самоочиститься, но безуспешно, похоже, я выблевала все содержимое ещё раньше, наверно ночью.       Хуже ощущений нет. Голова уже не трещит, я забиваю на эту боль и раскидываюсь на полу, вытягивая из своего тупого мозга все воспоминания вчерашней ночи.       Я, Хидэки, Ран и алкоголь. Боже.       Поднимаю свои руки вверх над головой и истерически смеюсь. Скорее всего это Ран их обработал и забинтовал, надо оказать ему должное, сделал он это на «отлично». Но я всё равно не могу найти правильных слов, чтобы унизить себя ещё больше. Хотя, я сделала всё, что могла для этого ещё вчера.                    Тупая доверчивая дура.       На этом полу безумно холодно и воздух здесь какой-то… я бы сказала, дорогой. Ну не удивительно, в квартире у Хайтани.              Сквозь боль в мышцах, руках и в дурной голове, я встаю, стараясь опираться не ладонями, а запястьями о спинку дивана, до чего же сильно они болят.       Через окно слышен сильный гул машин и звук дождя, что гораздо отличается от моего места обитания. Как оказалось, мой подъезд не такой уж и плохой. Хоть моя многоэтажка находилась очень близко с новостройкой, где живут эти два утырка, но их место обитания значительно отличается. Да и этаж слишком высок.       Через стекло я ничего не вижу, только смутные силуэты некоторых крутых тачек и свою многоэтажку, возможно, именно из-за этого я решила распахнуть окно.       Холодный ветер с шумом подул на меня, пуская в лицо несколько капель воды, волосы, которые ранее были связаны в узел рассыпались по моим плечам.       Мне противно.              Обвив себя руками, мои зубы стали постукивать от холода. Вспомнив, что со мной произошло несколько часов назад заставило меня снова захлебываться слезами.       Когда стоишь над пропастью, вспоминаешь свое детство. Счастливое время для многих. Но не для меня. Оно убито мерзкими поступками брата и непониманием родителей. Когда терпишь физическую боль и ноющее состояние моральной, хочется кричать. Рвать все нервы и связки, но чтобы тебя услышали. Лживые улыбающиеся маски скрывают под собой лица давно убитыми жизнью людей. Я имею ее, она прилипла к моей коже и снимается только тогда, когда никто не видит. Порой кажется, что ты самый несчастный человек на Земле. Убитая временем и изуродованная судьбой, моя жизнь состоит из серого цвета и из черных душами людей. Которые так зазнались, что меня тошнит. Люди. Они выдумали эту «любовь». Жалкое явление в душе человека. От этой «любви» я родилась.       Но я не особенная.       Подобные проблемы гложут многих людей, и они сами выбирают, как их решить, тогда почему я должна бездействовать?       Потупив взгляд на утренний туман, я вцепилась в железный край по ту сторону подоконника. Уже не слышала гул машин, я слышу только свои мысли, которые меня убивают.       Мое внимание привлекла птичка, пролетевшая в метре от меня и севшая на козырек этого окна. Ее белый передник был хорошо виден, крылья аккуратно расправлены. Её маленькие темные глазки, словно бусинки, смотрели на меня, я это чувствовала.       — Ты почему не спишь? – спросила я ее ласково, на что она сверху ответила мне своим свистом.       — Скажи, летать несложно? – вдруг птица распахнула свои крылышки и полетела подальше от моего взгляда. Мне оставалось только наблюдать, как она превратится в точку, а потом вовсе исчезнет в сером небе.       Я завидовала птицам. Они свободны. Они летают. Те же самые бабочки, но они живут только один день. День, чтобы влюбиться и умереть. Кто бы мог подумать, что всего лишь двадцать четыре часа служат для этих маленьких существ жизнью? А ночью они умирают. Сейчас почти утро. Может я и есть эта бабочка?       Усевшись на подоконник, я перемещаю свою ногу за его пределы и свешиваю с окна, пытаюсь сделать то же самое со второй. Я сижу спиной к тому миру и смотрю вперёд. Зачем я это делаю? Глупо. Я одна из тех, кто сдается просто так, без боя. Слабая, я действительно слабая. Но может ли слабый человек убить себя?              Уставшая от жизни я хочу сделать шаг вперёд. Я крепко упираюсь ладонью о другую сторону окна, мои руки онемели, в любую секунду я могу сорваться. Бешено бьется сердце. Я делаю глубокий вдох и не осмеливаюсь выдохнуть воздух обратно. Я крепко закрываю глаза, и слезы начинают сочиться из глаз. Ветер дует ещё сильней, где-то вдали я слышу, как кукушка издает звуки, кажется, будто она смотрит на меня снизу и зовут к себе. Но я прекрасно понимаю, что это только мои дурные мысли. Я давно приняла тот факт, что больна. Больна душевно и ранена в душу. Я сумасшедшая.       — Слезай, Аими, не дури. – моя ладонь, которая крепко держалась за край окна в одно мгновение соскользнула вниз и я схватилась ещё крепче, невзирая на боль и неожиданное скольжение, судя по всему, раны начали кровоточить.       У меня перехватывает дыхание от неожиданных чувств. Я вздрагиваю и начинаю жадно ловить воздух губами. Я не в силах выдавить из себя слово, издать звук, что-то, чтобы нарушить тишину. Ран сделал глоток кофе. Я почувствовала тепло кипятка в чашке, которую он небрежно поставил на стол, сделанный из темного стекла. Прикрываю глаза и чувствую, как его теплая рука дотронулась до моего предплечья.       — Развернись и дай мне руку.       Я остаюсь неподвижно. Если я сделаю какое-либо движение, то окажусь где-то внизу. По крайней мере, мне так казалось. А его рука спустилась до запястья и согревала меня, но не долго.       — Ладно, если хочешь прыгать – прыгай, тебя подтолкнуть? – его ловкие пальцы начали отодвигать мою ладонь ближе к концу окна, поднимая мой уровень страха ещё выше.       — Стой!       — Стой? Ты захотела жить, Аими? – парень посмеялся и остался стоять на месте, облокотившись о подоконник. Только я по-прежнему сидела по другую сторону.       Мои ноги свисали с окна, я не могла ими пошевелить, они будто окаменели, либо от холода, либо от страха. Я смотрела вниз и отсчитывала примерное количество этажей, которые попадали в моё поле зрения. Скорее всего на тридцать пятом или где-то рядом.       — Ты идиот, Ран. – я попыталась поменять положение и развернулась к нему лицом на сколько мне это позволяло. — Я буду прыгать сама. Но я не дам тебе закончить мою никчемную жизнь вот так. Живи и радуйся, что меня не станет по моей собственной воле.       Я все еще крепко держалась всеми ногами и руками, чтобы не упасть в бездну раньше времени, дожидаясь его слов.             И зачем я это делаю?       Ступни прикованы к холодному кирпичу, я не думала, что снаружи настолько холодно, а левая рука будто приклеились к другой стороне окна, где более менее тепло, и где стоит Ран.       Если я собралась умирать, тогда это нужно сделать прямо сейчас, пока я не передумала. Так? Но я не могла оторваться от Рана.       Я наблюдала за ним. Его глаза лишь изредка поднимались на меня, а потом моментально перемещались к открытому окну. На секунду я забыла, что стою на волосок от смерти. Я на «обрыве». Одно движение – и меня нет. Моё тело утонет в воздухе, а после размажется по асфальту. Оно унесет с собой мои воспоминания и лучшие моменты жизни. Я слышу последние капли дождя. Вместе с ними я уйду. На глазах наворачиваются слезы от мысли, что никто не вспомнит обо мне после недельного моего отсутствия. Все станут осуждать меня, говорить, что это было глупо и необдуманно покончить с собой. Но они были на моем месте? Они понимают? Немногие просто промолчат, услышав мою историю. А затем пройдет год. Родители даже не вспомнят обо мне. В мусоре окажутся мои детские фото и рисунки. Они могут продать дом, а новые хозяева снесут его к чертовой матери. Мегуми исполнит свою мечту и оплатит место в лучшем университете и получит от жизни все, что запланировала: встретить принца на белом коне и уехать за границу. Хидэки получит звание «гениального урода» где бы он не находился. Он поимеет всех девчонок мира и разобьет многим сердца, сотворит много глупостей и вылезет сухим из воды. А Ран... А он единственный, кого я вижу в последний раз. Возможно, он останется таким же, каким и был. Он будет кусать локти, что не спас меня. Хотя, ему же все равно.       — Ну, прыгай. Чего ты ждешь? – вот и подтверждение моим словам – ему все равно. Он скинул со своих плеч полотенце и ещё вдвое сократил дистанцию между нами.       Он опёрся на подоконник на вытянутых руках, поставив их с обеих сторон так, что я оказалась между ними. Мои ноги застыли от холода и перестали «держаться» за ледяное кирпичное строение, что не помогало оставаться при жизни дольше. Мое сердце бешено застучало, когда он наклонился к моему уху его лицо оказалось в сантиметрах от моего.       Если бы я вновь захотела повернуть голову, то мы, вероятнее всего, столкнулись бы лицами и я точно упала.       — Ну? – сказал он еле слышно.       — Нет.       — Нет? Аими, ты меня удивляешь.       — Иди нахуй.       — Несмотря на твой маленький мозг и отсутствие логики, я не думал, что ты станешь посылать меня в моем же доме. – он посмеялся и продолжил:— Подтверждением твоей тупости служит то, что ты сейчас сидишь в открытом окне тридцать второго этажа и по-детски свесив ножки из окна. – выдыхает теплый воздух прямо мне в шею. — По своей же воле.       — Какой же ты все-таки пидор, Ран. – я расплылась в улыбке, непонятно от чего. Хорошо, что он не видит моё лицо.       — Как тебе видок из новостройки? – ему было безразлично, в какой мы сейчас обстановке, он продолжал говорить таким же «серым» тоном, как и его квартира, как и вид из его окна, как и он сам. Но почему-то я чую, что где-то в нём есть палитра с яркими красками.       — Замечательный. – он показал свою еле заметную улыбку, её я почувствовала щекой, которая прикоснулась к моей скуле.       Я больше не могла терпеть. Ран будто прочёл мои мысли, когда я сумела поджать под себя ноги и потеряв равновесие, чуть не упав. Он повернул моё тело к себе лицом, одной рукой придерживаясь моей спины.        Теперь мы смотрели друг на друга иначе, не так, как было раньше, похоже, это поняли мы оба.       Я ощущала его запах, его дыхание и казалось, что я слышу стук его сердца. Его глаза в этой серой обстановке казались самыми светлыми и стеклянными. Я не осмеливалась взглянуть на его обнаженный торс, предполагая, что он подумает. А вообще, я не могла оторваться от его взгляда. Он смотрел прямо на меня и я не испытывала ни капли раздражения, наоборот, меня завораживало. Мне хотелось до него дотронуться, и я оторвала руку от холодного подоконника. Я заметила, как он напрягся, когда я коснулась его синяка на плече, кинув на него озабоченный взгляд. Он сжал челюсть, и его зрачки расширились.       Положив руку назад, на подоконник, я все ещё чувствовала его тепло на кончиках пальцев. Внутри, как будто запорхали бабочки, но их слишком много, чтобы дышать. Они заняли все легкие. Я стала задыхаться. Внутри. В мыслях. Я забыла, как дышать.       — Дашь мне руку?       Я кивнула.