тільки любов боронить од страху. але хто (що) вборонить од страху саму любов?
Теодор с нетерпением ждал возвращения Сэнди — иногда гулял с Блейзом, но всё чаще сидел дома, зарываясь в книги Пайпер, которые она с доброй воли позволила ему читать, даже порекомендовав парочку «действительно стоящих». Нотт несколько раз пытался допросить Забини о почерневших пальцах девушки, но, как оказалось, Блейз и вовсе не был в курсе дела, а миссис Забини по-прежнему не было дома. Но через две недели Сэнди не появилась, а Блейз ходил, как в воду опущенный. Прошла ещё неделя, и время нахождения Теодора в доме Забини подходило к концу, а Пайпер все ещё не вернулась. Блейз избегал прямых ответов, почему так, но говорил, что-то о том, что курсы продлили или у неё какие-то дополнительные занятия, но от этого Теодор нервничал ещё больше. Ещё через пару дней, как раз перед отъездом парня из поместья Забини, к нему в окно постучалась сова. «Прости… Поговорим,С. Пайпер»
Вот и вся записка. И это перечеркнутое «если» так и резало глаза — она решила остаться в гребаной Америке и бросает его по «записке?». Тео от злости сжал лист бумаги, исписанный только несколькими предложениями, превратив его в комок. «Она снова с тобой играет, придурок» — вторило подсознание. — «А она хороша в таких делах, не правда ли?! Или это ты такой кретин, что постоянно ведёшься, а?» Теодор кинул бумажку в почти собранный чемодан, и продолжил сборы. «Ооо, ты точно запомнишь это лето» — противно смеялся внутренний голос — «Так тобой не крутила не одна девка» «Девка?» — Сэнди никогда не была девкой, Тео не считал ее таковой. Она — интересная, конечно с придурью, но это делало её только ярче, она — нежная и хрупкая, но готова глотку голыми зубами перегрызть, если нужно, она — уверенная и чарующая. Такой хотел бы запомнить её Теодор, а вместо этого… «она бросила тебя». Нотт не стал говорить Блейзу о записке от Пайпер, хоть и друг знал, о их последнем разговоре и был безумно рад за этих двоих. Пусть так и остается. «Пускай Пайпер сама ему все объясняет.» У него сейчас нет ни сил, не желания с этим разбираться. Всё чего хочется, поскорее вернуться домой. Он попрощался с другом всего на пару недель, перед тем, как встретить его на вокзале перед новым учебным годом. И хоть Блейз заметил опущенное состояние парня, но списал это все на нежелание покидать солнечную Италию. Дома приветствие от отца была не столь приятным. — Что за шевелюру ты отрастил? — с пренебрежением бросил отец, когда Тео зашел в кабинет отца, поздороваться. — Чтобы к вечеру привел себя в божеский вид. Никакого «Я так соскучился» или хотя-бы «Привет, сынок» — отчего Теодору захотелось обратно в Италию к Блейзу. Там не было никаких занудных взрослых, а значит полная свобода, как эмоциональная, так физическая. Потому что уже к ужину Тео снова надел рубашку и брюки, что казалось таким непривычным после 2 месяцев футболок и спортивок, а на голове снова мелкие кудри, что еле прикрывают кончики ушей. На протяжении двух недель Теодор готовился к последнему учебному году — закупился всем необходимым, начал читать литературу. Но ни одного намека на приезд Сэнди, ни одного письма от девушки, за то Блейз присылал пару раз сову, с представлениями о том, каким же насыщенным будет этот последний год, несколько раз Тео даже встретился с Драко, который казался не менее потерянным, чем сам Тео. Только 30 августа, после очередного унылого ужина с отцом, Тео нашел в своей комнате сову с запиской от Блейза. «Если появишься завтра в течении дня, может успеешь попрощаться.Блейз.»
«Может успеешь попрощаться» — и сердце парня рухнуло куда-то в пятки, а руки затряслись. Она все-таки уезжает в Америку… Она останется учиться там… Она оставит его уже окончательно… Если до этой записки, внутри парня ещё теплилась надежда на то, что, когда девушка приедет, они нормально все обсудят и решат, что не могут друг без друга. Но кажется, Сэнди снова все решила сама… Теодор провел всю ночь без сна, решая стоит ли ему видеть Сэнди перед отъездом или толку в этом ноль… курил одну за одной, отгонял приставучих эльфов из комнаты, когда те жаловались на дым и обещали рассказать обо всём отцу. Кажется, он окончательно разбит, потому что даже не боится гнева отца… Только под утро глаза начали слипаться, но Тео не собирался спать. Холодный душ помог прийти в себя. Вчера или же сегодня, от не совсем точно ориентировался во времени, он решил, что поедет в Италию, дабы наконец поговорит с девушкой. Теперь он от нее не отстанет после пары вопросов, как это было прошлый раз… Уговорить отца было также сложно, как привести мысли в порядок. Тот не хотел соглашаться на мимолетные прихоти сына, в особенности чтобы поговорить с девушкой, но Тео все же удалось убедить в отца, что это последняя глупость, которую он совершит, не только этим летом, но и вообще в этом году. Снова та самая поляна, и на Тео накатили приятные воспоминания, которые он пытается откинуть куда подальше. Ничего не изменилось, да и что успело бы поменяться за две недели? «В случаи с Пайпер, очень многое» — подкидывал внутренний голос. Тот же белесый дом, зеленая трава на лужайках и такая же зелень на кустах и деревьях, тот же гамак на крыльце, такое же умиротворение. Вот только, когда раздался пронизывающий женский крик, все внутри сжалось и что-то дергало под ребрами. Тео быстрым шагом направился к входной двери. Его встретила Элеонор с не менее потерянным видом. — Теодор? — Что случилось? — подходя к женщине спросил Нотт. — Я не думала, что ты приедешь сюда, дорогой. — с сожалением начала женщина. — Она… Не думаю, что это хорошая идея… — Что случилось? — неспокойно спросил Тео. — Кто кричал? — Сэнди… — грустно сказала миссис Забини. — Подожди немного, скоро пройдет приступ и у вас будет немного времени поговорить. — тихонько говорила женщина, присаживаясь на кресло. Она всегда выглядела молодо и свежо, несмотря на свой возраст, но сегодня… она была помята, не меньше, чем чувствовал себя Нотт. — Почему? — нервно спросил Тео, не найдя себе место, оттого топчась на месте. — Она умирает, мой дорогой. — подняв заплаканные глаза на парня, ответила женщина. — И у нас уже нет никаких шансов…ПОВ СЭНДИ
Её мать никогда не применяла насилия к отцу, собственно, как и отец к ней или матери. Хоть ей было всего 5, когда умер отец, и всего 6 — когда мать. Проклятие наложенное на всю её семью, каким то странным темным магом из Южной Африки. Она хорошо помнит, как впервые почернели пальцы отца — мистера Джулиана Пайпера — ему было почти 30. Помнит, истошные крики из спальни родителей, когда чернота достигла сначала кисти, а следом и локтя. Помнит, похороны отца и куча людей в черном, а ещё почерневшие кончики пальцев матери. С мамой приключилась та же ситуация — чернота у кисти — крики, у локтя — вопль и приступы, дальше вены на шее и снова похороны. Ей никто не говорил, что такая участь, хоть и через несколько лет, но постигнет и её, может, тогда бы у нее было больше глупых поступков и мелких радостей. Потому что жизнь на грани смерти всегда ярче обычной. Потому что она хотела бы знать с самого начала, а не в свои 16. «Дорогая, вот у тебя осталось всего-ничего годик, а потом месяц смертельных мучений и наконец участь отца и матери» — именно так отпечатался разговор с Джейденом на следующий день после празднования, хоть и сказано, это было, другими словами. Ей так нравилось подшучивать с Тео. Он стал такой отрадой для растерянной души, что казалось будто смерть не страшна. А потом… она сама не заметила, как влюбилась. Сначала невинный поцелуй под дождем — она правда не целовалась так давно до этого, потом… она видела, как Тео смотрел на неё с Марселем и хотела ещё больше, чтобы он буквально прожег её взглядом, потому что он (его взгляд) заставлял всё внутри плясать, его ревность — она как будто снова ожила. Их поцелуй в бассейне — она сама его поцеловала, не потому что хотела поцеловаться с кем-то, а потому что хотела только Тео, только его поцелуев. Их первый секс в той заброшенной оранжерее… Она всеми силами пыталась обратить всё это в шутку, во что-то несерьёзное и незначительное, чтобы не привязывать его к себе. Но она — ходячий труп, зачем она ему. Оттуда и куча сомнений и головной боли. Оттуда и свиданки с Марселем — чтобы не пустить корни в его голову, чтобы отвадить, отпугнуть Нотта. Но как оказалось, Теодор Нотт не из пугливых, и, как настоящий слизеринец, умеет добиваться своего. Их секс на пляже был чем-то невообразимым даже для Сэнди. Она проявила слабость и окончательно сдалась в плен своим чувствам. «Будь, что будет» — думала девушка — «Ведь нам так хорошо вместе» Но «Будь, что будет» — девушки, отличилось от «Будь, что будет» от судьбы — вклинились высшие силы. Она не придумала ничего лучше, чем притвориться бессердечной сукой и грубо отшить парня. Она хорошо помнит его полный ненависти взгляд — «это даже к лучшему» — уверяла она себя — «пускай он тебя ненавидит». Но сама проплакала всю ночь в подушку, пытаясь не закричать в голос. Она не знала, что сказать Блейзу, её милому Блейзу, искреннему и хорошему, когда тот спросил о Тео. Оставалось врать и дальше, потому что узнай Блейз — узнал бы и Тео. А она не хочет привязывать парня, у которого вся жизнь и светлое будущее впереди, к ходячему трупу. Она ходила на чертовые занятия по магическим предметам, чтобы быть успешной в будущем, но не видела в этом смысла, ведь Джейден и Элеонор знали, что никакого будущего дальше её 17 дня рождения не будет. Но она ходила, потому что так было спокойнее Джейдену, и так она могла не видеть Тео, который успел пустить корни не только в её голове, но и гораздо глубже. Спустя пару дней учебы почернели пальцы левой руки, начало только по первую фалангу. Было странное ощущение — боли не было, только слегка тянуло в сторону, а вид — будто макнули в сажу и не пытаются оттереть. Джейден искал иллюзорное решение проблемы, а Сэнди — ходила на занятия. Он до последнего не опускал руки. Дальше тьма полезла чуть дальше и прибавилась головная боль вместе с тошнотой. Органы понемногу начинаю давать сбой. Она не могла не поздравить Забини — своего лучшего сводного брата, который за эти 3 года стал её настоящей семьей. «Но ты обманываешь его» — подкидывало сознание. Он не знал о проклятии и скорой кончине девушки. А ему и не нужно… Сэнди уговорила Джейдена и Элеонор не рассказывать Блейзу — она хочет нормального лучшего друга, а не сплошную жалость и сожаление. Она не могла не поговорить с Тео в последний раз, ведь тьма продолжала надвигаться. Она вспомнила о амортенции, которой пахли все коридоры академии, но не упомянула, как оборачивалась каждый раз, думая, что Нотт приехал к ней и стоит за спиной. Она видела горящие глаза парня, когда призналась, что влюблена и вряд ли забудет их, если мертвецы способны хранить воспоминания. Помнит, как Тео признался, что любит её и каким прекрасным был их поцелуй. Как сердце выпрыгивало из груди, а мозг переставал соображать, как покалывало в левой руке и как ныла душа, от понимания, что это возможно их последние мгновения рядом. Она так нагло соврала ему о очередных «волках», хотя сама не понимала, как это удалось под действием сыворотки, которая даже маскирующие чары убрала с руки. Помнит, как очаровано согласилась стать его девушкой, потому что не могла отказать, потому что всеми частичками души и тела хотела этого. Помнит, как больно было уходить утром, оставляя его… возможно навсегда. На следующий день пальцы почернели к костяшкам, и девушка впервые потеряла сознание. Ещё через пару дней, начала темнеть и правая рука, а с носа всё чаще шла кровь. От еды тошнило, и от её отсутствия — тоже, кружилась голова и терялась ориентация в пространстве. Она гребанный подросток и не заслуживает такой участи. Сэнди Пайпер должна сиять и светить ярко, должна влюбляться и делать взбалмошные поступки, должна жить вечно и делать глупости, должна добиться своей мечты, должна создать семью, которой всегда хотела.