Кошмары.

Её волосы развевались, хотя, как казалось, ветра не было. Красивое лицо девушки исказил гнев и какое-то пустое безразличие. При виде юноши, она всё так же продолжала молчать и кажется, ни чуть не изменилась в эмоциях, но теперь в её глазах заметна холодная ненависть. — Пеко! Пеко!.. Я… Я не хотел!.. — Первый начал говорить парень. Пекояма тяжело вздохнула, но не ответила. Это молчание угнетает. — Скажи хоть что-нибудь!.. Только не молчи… Я этого не смогу вынести, Пеко!.. — Тихим шёпотом сказал юноша, скорее для себя, даже не рассчитывая на то, что девушка услышит. Не понятно, что на это повлияло, но Мечница, всё же начала говорить. Она говорила ни тихо, ни громко, чётко выговаривая каждое слово, вкладывая в каждый звук бесконечное количество ненависти и презрения. — Кузюро. Довольно эмоций. Или ты думаешь, что можешь рассчитывать на дружбу со мной? Забавно. Ты хотя бы представляешь, сколько мне пришлось перетерпеть ради тебя? Смерть Коидзуми — это твоя вина. Моя смерть — это твоя вина так же. Ты — бессердечный убийца. Ты не смог спасти меня. Только ради тебя я закончила с её жизнью. Чтобы ты, Кузюро, мог остаться в живых. А что я получила? То жалкое представление во время казни, когда ты сам полез под мой меч? Когда ты не смог защитить меня? — Пекояма издала короткий, неискренней смешок, всё так же оставаясь безразличной на лицо. — Всё чего ты заслуживаешь — чувствовать себя слабаком до конца жизни и ненавидеть себя. — Девушка снова замолчала. Тёмно-алые глаза девушки были сужены в привычной для неё манере, серебренные, пепельные волосы развивались, её руки сжались в кулаки. В широко распахнутых глазах Фуюхико стояли не вытекшие слёзы. — Посмотри. Это всё — полностью твоя вина. — Погибшая резко прекратила говорить. На теле умершей появилось несколько зарубок — следов от мечей, потом — всё больше и больше царапин и открытых ран. Всё тело девушки было покрыто розовой, яркой, неоновой жидкостью, которая уже успела запачкать её школьную форму. Наконец, в довершение всего её глаза стали полностью безжизненными, а волосы перестали виться на безветрие. Погибшая Мечница взяла Якудзу за руку. Её ладонь вместо приятного тепла, которое было прежде отдавало леденящим холодом. От всего её тела исходила аура этого ледяного холода. — Извинись. Извинись передо мной, перед всеми оставшимися. — Сухо сказала Пекояма. — Пеко… Прости меня пожалуйста! Я как малое дитя бросился мстить, не думая не о чём, кроме нанесённой обиды! Когда я захотел всё исправить, то было уже поздно, и ты теперь мертва. Я знаю, что я — идиот, раз повёлся на мотив этого грёбанного монокумы! Но я хочу, чтобы ты знала… Я никогда не хотел, чтобы всё так вышло! Я никогда не хотел смерти Коидзуми! И тем более, я не хотел твоей смерти! И… Я обязательно извинюсь перед одноклассниками. — По его щекам начали течь до этого застывшие слёзы. Такой ответ, видимо, полностью устроил её. — Х-м-м… — Девушка наклонилась и поцеловала юношу, который был достаточно сильно ниже её в постриженную макушку. — Ладно. Я подумаю над твоими словами. Ну, а сейчас мне надо идти. Увидимся вновь завтра, ты ведь придёшь? — Во время последнего вопроса, бледные губы Пекоямы слегка дрогнули в улыбке. Усталая девушка в халате медсестры сидела у кровати юноши, у которого был очень беспокойный сон. Ей хотелось спать, но она с завидной упрямостью выполняла свой долг — следила за раненным, какой то и дело начинал метаться по кровати, звать свою погибшею возлюбленную, кричать. Медсестра аккуратно приложила руку ко лбу Якудзы — температура. Цумики вздохнула, убирая компресс с Фуюхико и вставая, чтобы сделать новый. Кузюро проснулся поздним утром — Пекоямы рядом нет и никогда больше не будет. Подруга детства теперь живёт только в памяти юноши и в снах. Где-то сзади больничной кровати Якудзы, хлопотала Микан, почувствовав пробуждение раненного, медсестра повернулась к нему: — Опять к-кошмары? — Робко и застенчиво поинтересовалась Цумики. Да, опять. Фуюхико мучился от кошмаров уже долгое время. А вернее, с того момента, когда Мечница погибла на его глазах. В этих кошмарах сюжет постоянно повторял себя — девушка обвиняла его в своей смерти и в гибели одноклассницы. Но это не значит, что каждый раз такое было хоть сколько-нибудь легче терпеть– каждое чёртово утро блондин просыпался со слезами на глазах. Хоть Якудза и знает — настоящая Пеко никогда бы ему такого не сказала, настоящая Пеко не стала бы обвинять его, во сне и сразу после пробуждения это понимание сразу таило и исчезало. — Там была она! Она говорила, что это всё это — моя вина! Она говорила, что я заслуживаю ненависти!.. — Зачем-то начал говорить Кузюро. Медсестра с сочувствием смотрела на пострадавшего, который, снова начал нести какой-то бессмысленный и почти не связанный бред, который сходился лишь на одном — Пеко Пекояма. В конце концов, судьба умереть за господина — это то, что ей было уготовано с младенчества. Пеко это знала, да и не была особенно против, если честно. Он думал совершенно наоборот. Кузюро не хотел видеть в ней марионетку, инструмент, куклу без души и ещё сотни других эпитетов. Фуюхико не нуждался в безропотном слуге. Ему была нужна она, Пеко Пекояма. Только в роли свободного человека, никак иначе. Но у взрослых были свои эгоистичные планы и мотивы. Старшие смогли разрубить единую судьбу на две части. И только сейчас это дало свои плоды. Кузюро отвернулся к окну, где был виден яркий, солнечный свет, откуда раздавался приятный шум моря. Но разве всё это имеет смысл, когда её рядом нет? Когда все одноклассники ненавидят его? И сам Фуюхико не может хоть сколько-нибудь уважать себя — из-за его проблем с контролем агрессии погибли двое людей. Кажется, Цумики свалилась на ближайший диванчик и уснула — её шаги полностью затихли. Ну и что ж. Она чудовищно устала, заботясь о пострадавшем — Кузюро не стал её будить. Он хочет стать лучше. Он хочет научиться контролировать себя. Он хочет стать дружелюбней. А главное, он хочет, чтобы Пеко гордилась бы им — он хочет сделать всё, чтобы её жертва не была напрасной. Фуюхико ещё ослаблен после многочисленных травм — его глаза слипаются, и уже спустя несколько минут, отвернувшись к стене, он заснул, надеясь на то, что Пекояма не придёт к нему сейчас, что они смогут отпустить друг друга. Но эти надежды бессмысленны — Пеко — его названная сестра, та, кого он по-настоящему считал своей семьёй. Он всегда будет помнить её беззаботную улыбку, которая появлялась на её лице только в его обществе, её манеру общения, каждую частичку её внешности и характера. Был бы только шанс увидеть её ещё хотя бы раз… Это всё, о чём он мечтает.