Схватка

      Шерсть на загривках вздыбилась, а из приоткрытых пастей слышалось сдавленное грозное рычание. Глаза обоих соперников блестели при свете бледно-белой луны. Ядовито-желтые и ярко-голубые глаза с прищуром смотрели друг в друга, в самую душу, хотя у первого она вряд ли была вовсе. Собаки по сторонам, поджимая хвосты и робко поддакивая схватке, тихонько фыркали и шептались. Лана знала, что они лишь ждут кровавой схватки, сами бы они и не рискнули кинуть вызов альфе, даже если бы их кормили не лучше, чем омег, нагружая еще большей кучей куда более грязной работы, чем молодого нытика-омегу. Пурга спешно уложила щенков спать, чтобы они не видели кровавой схватки между их альфой и молодой собачки-на-поводочке. Она позволяла детям смотреть на игривые схватки между членами стаи, которые желали получить повышение или отомстить за нечаянное оскорбление, но схватка Ланы и Когтя вызвала у всех страх. Пурга думала, нет, она была уверена, что молодая, прыткая собака, даже несмотря на ее заслуги перед стаей и способности, не сможет победить сильного и выносливого Когтя — полуволк был крупнее, сильнее, выносливее и куда кровожаднее, чем бывшая домашняя собака охотничьей породы.              — Когда я скажу, вы начнете, — предупреждая, сообщила бурая собака.              Бывшая бета бросила на Лану осуждающе-гневный взгляд, но в янтарных глазах Лана прочитала страх, тихую просьбу выжить, хотя бы выжить. Лане казалось, что все в стае молились Собаке-Небу и Собаке-Земле, Собаке-Солнцу и Собаке-Луне, Собаке-Реке, Собаке-Лесу и быстроногому Ветру, чтобы молодая ретриверша выжила. Она и не собиралась умирать. Сначала надо спасти угодивших в засаду друзей: Чейза и Кэпа, помочь едва живому Шерифу, найти Зуму, освободить Дикую стаю от гнета тирана Когтя.              — Лана, если победишь ты, то станешь альфой стаи, ты сможешь сама решать, что делать с проигравшим. Альфа, вы все знаете. Пусть ваш бой порадует Все-Собак, пусть они будут рады вашему поединку! — взвыла Зарница, и все члены стаи подхватили ее песнь, обращая морды к звездному небу.– Пусть победит сильнейший! Вперед!              Оба противника напружинили лапы, припав грудью к земле, готовясь к прыжку. Коготь ухмыльнулся, разинув пасть и обнажив крепкие уже успевшие пожелтеть зубы, из его темной пасти разило лишь протухшим мясом и помоями, хотя питался он точно не ими, отбирая лучшие куски общей для стаи добычи, оставляя собакам ранга ниже лишь кости и ошметки туш, которые не может переварить даже самый хороший желудок. Откормленный, беспощадный, прыткий зверь был сильнее, Лана — все — это понимали, но переубедить ретривера никто не смог. Она устала терпеть все то, что взвалил на нее ленивый полуволк, желая лишь получать толк от приблудившихся собачек-на-поводочках, заставляя их работать до изнуряющей боли в лапах, до пены изо рта, до истощения.              Лана сверкнула ослепительно белой пастью, в глазах блеснули отраженные звезды. Ретривер разинула пасть, чтобы громко предупреждающе рявкнуть, надеясь усмирить пыл самодовольного полуволка, но тот не дрогнул. Он дернул кончиками ушей, этот жест повторила Лана, дернув ушами. Ветерок подул с Севера, принося прохладу, а небо, которое некоторое время назад яркое и звездное, теперь помрачнело, затянулось тучами.              Первый раскат грома стал ударом гонга, и ретривер и волк сцепились в кровопролитной схватке.              Полуволк и ретривер прыгнули одновременно, в воздухе сцепившись друг с другом. Мощные лапы обоих уперлись в грудь противника, и полуволк первый одержал победу, повалив молодую золотистую собаку на землю. Толпа завизжала, завыла, зарычала, но Лана тут же впилась зубами в лапу полуволка, и тот взвыл от боли, отпуская противника. Ретривер поднялась на лапы, и толпа взбодрилась. Лана отскочила в сторону, твердо стоя на всех четырех лапах, Коготь же встряхнул укушенную лапу, вновь злобно клацнув в сторону собаки.              На небе сверкнула молния, вновь раздался удар грома, и тяжелые капли забарабанили по земле. Противники ходили кругом, не отрывая хищных взглядов. Никто не собирался броситься первым, но, припав на больную лапу, Коготь бросился на Лану, и та, клацнув зубами у самой морды полуволка, царапнула когтистой лапой по морде. Коготь подскочил, вцепившись мощными зубами в загривок ретривера, та едва смогла вырваться, скалясь. Она упала на землю, почти в грязь, мигом образовавшуюся от первых капель дождя.              — Все-Собаки расстроены!.. Они не хотят битвы!.. Они оплакивают свою непутевую дочь, что кинулась на альфу!.. Альфа не так силен, он не сильнее собаки!..              Голоса переплетались в головах, но даже через раскаты грома, тяжелое дыхание противника, собственное сердцебиение и крики толпы, Лана слышала, как в пещере стонет Шериф, как в яме покрикивают овчарки, подбадривая ретривера, как где-то вдали разносится приглушенный крик лабрадорки. Из яслей выбежали щенки, ретривер видела их краем глаза. Пузатые, взволнованные, испуганные, щенки прижимались теснее друг к другу, и даже Пурга, их мать, и Порох, отец, не стали их уводить. Собачка-на-поводочке слышала, как едва-едва подбадривал ее Омега. Пегий уродец, хоть и ненавидел ретривера, тихонько вторил ей, виляя хвостом, когда она делала предупредительные выпады в сторону полуволка.              Паутина молнии сверкнула на небе, осветив грозные морды соперников. Усталые, они не хотели отступать. В этот раз первая кинулась Лана, и стая одобряюще завыла. Полуволк кинулся навстречу, и ретривер остановилась, отскочив в сторону, и полуволк поскользнулся на образовавшейся грязи. Желтые глаза сверкнули в испуге, но ретривер не тронулась с места, лишь презрительно посмотрев на оступившегося соперника.              — Я не такая, как ты, Коготь, — спокойно сообщила Лана, стоя в паре шагов от развалившегося на боку полуволка. — Бить в спину или добивать оступившегося — последнее дело! Вставай, Коготь, я подожду. Бой должен быть честным.              Стая в непонимании замерла. Только недавно альфа кинулся к ретриверу, когда та загоняла уток, кусая за загривок, а сейчас, в смертной схватке, Лана ждет, пока соперник встанет, вместо того, чтобы кинуться и порвать того. Благородство, которое может стоить ей жизни.              — Не знал, что у городской собаки такие манеры, — тяжело поднимаясь, сказал Коготь. — Ты была прекрасной Бетой, Лана, жаль, что скоро умрешь!              Волк кинулся вперед, и оторопевшая Лана едва успела вцепиться в волчий бок, отчего брызнула кровь. Альфа взвыл, целясь в загривок золотистой собаки, но та опередила его, привстав на задние лапы. Она впилась зубами в волчью шею, оперлась передними лапами о спину самого противника и со всей силы тянула шкуру вверх, буквально раздирая, словно только пойманного, еще живого кролика. Волк взвыл громче и нашел силы сомкнуть мощную челюсть на спине собаки. Оторвав ее от себя, полуволк со всей своей силы бросил ее в дерево.              Хруст заставил всю стаю вздрогнуть, заинтересованно посмотрев туда, где, тяжело дыша, лежала почти поверженная городская собака. Волк вывали из пасти язык, словно хотел напиться, наклонив голову. Он вздохнул, после чего посмотрел на притихшую стаю. Собаки замерли в испуге: что же альфа теперь сделает с ними, за то, что они помогали взбунтовавшейся собаке.              — Я отомщу всем вам, предатели, посягнувшие на порядок ста…              Коготь упал, а над ним нависла ретривер. Все присутствующие впервые видели, как сверкнула угрожающая пасть, которая кормила их уже несколько недель. Из ее пасти текла слегка вспенившаяся слюна, в глазах блестела ненависть и злоба, перемешенная с жаждой мести. Она никогда бы ударила в спину, если бы Коготь бился честно. Его грязные волчьи приемы заставили Лану поступать так, как велит разум, верный друзьям и стае, а не благородному сердцу, которое давало шанс даже тирану альфе.              Сверкнула вспышка молнии, озарившая грязные, перепачканные в грязи и крови друг друга морды соперников, в глазах которых блестел азарт славной битвы, которая почти окончилась.              Золотистые лапы ступили почти у морды Когтя, и он видел, как неестественно, слегка подрагивая, держится правая лапа. Она ранена! Коготь уже тянулся, чтобы укусить, но собака опередила его, со всей силы вцепившись в уши. Нежные уши, самое опасное место, вцепившись в которое, можно победить, только если укушенный не позовет судью. Лана не даст ему такой шанс, и она с азартом победы вцепилась в шею, как можно ближе к глотке, и полуволк тяжело захрипел, едва заскулив.              Лана, порыкивая и кусая, перевернула полуволка на спину, и он теперь был слабее, куда слабее, чем была Лана, придя в стаю. Она также лежала перед альфой, подставив живот и прося помощи. Теперь настала очередь альфы молить ее о пощаде, и ретривер вцепилась в глотку, едва прикусив, едва вонзив клыки в нежную кожу, скрытую под грязной всклокоченной шерстью.              Молния сверкнула вновь, и загремел гром, словно свидетельствую о поражении полуволка. Лана уперлась лапами в раздувающиеся бока, пока полуволк без движения лежал, полностью покорные ей. Ретривер не собиралась убивать его, она ждала его, пока он, уже бывший альфа, скажет что-то.              — Убей, — просипел он, закатив под лоб глаза. Хриплое дыхание все слабее и слабее выходило из раздувающихся кожаных ноздрей. — Добей меня, Лана, добей!..              Лана отпустила полуволка, уставившись в желтые приоткрытые глаза. Только сейчас Лана поняла, что дождь окончился, и небо просветлело. Звезды вновь засияли, и собаки стали что-то торопливо шептать друг другу.              — Нет, Коготь. — Лана посмотрела на судью — бывшую бету, приближающуюся к ним, чтобы убедиться в окончании сражения. — Зарница, ты говорила, что я смогу сама выбрать, что сделать с проигравшим? — Зарница кивнула, а стая заинтригованно поглядела на троицу. — Пусть он сам решит: остаться или уйти, но в любом случае, я сохраню ему жизнь.              — Так точно, альфа, — почтенно поклонилась Зарница, и вся стая осела на грудь, покорно поджав хвосты и уши. Даже щенятки, еще ничего не смыслящие, торопливо осели на грудки, зажмурились и широко улыбнулись новой альфе.              — Выбирай, Коготь, — приказала Лана, нависнув над полуволком.               — Какой толк оставаться в стае, после позора? — Лана знала, что это не было вопрос. — Я унижен в стае, мне больше тут не место. Знаешь, Лана, а ты молодец. Да, молодец! Ты была зоркой разведчицей, чуткой патрульной, отличным охотником, справедливой бетой, пожалуйста, будь мудрым альфой. Стая твоя, Лана, и я готов буду припасть к твоим лапам, как только поднимусь. Разреши мне остаться до рассвета, чтобы я мог уйти.              — Рубин, накорми его хорошенько перед дорогой, — приказала Лана, и пегий омега поспешил к куче еды, выбрав жирного, но не самого упитанного кролика, поднося его к лапам пораженного полуволка. — Спасибо, а теперь предупреди Мяту и Тайгу, что Коготь ранен.              — Альфа, а как же вы? Вы тоже ранены, — робко подал голос пегий омега, и Лана впервые увидела в глаза хитрого подлеца страх. Она теперь альфа, и только она может повысить или прогнать его из стаи.              — Обо мне не беспокойся, — кивнула Лана, посмотрев на стаю. — Выполни мое поручение, Рубин.              Пегий омежка убежал, а Лана вновь посмотрела на волка, но тот и не смел тронуть свой кусок мяса. Видеть его таким… слабым было в новинку всей стае, но Лана не могла поверить, что она сама его победила.              — Все-Собаки гордятся тобой, Лана, — прошептал полуволк, посмотрев в небо. — Позволь мне сегодня исполнить последний раз Почтенную песнь для Все-Собак, и по утру я уйду, что даже ранние и ночные дозорные не увидят меня на вашей территории. Я уйду к городу. Мне место там, ближе к разрухе и смерти, а тебе дам совет: неторопливо уходите отсюда за горы. Вода отравляется все быстрее, и дичь убегает туда. За горами пустыня, а за ними огромные равнины и поля, где много рек — чистых рек — и дичи.              — За Кордильеры и Скалистые горы, к Великим Равнинам? — уточнила Лана, представляя, какой они должны преодолеть путь.              — Да. Я всегда хотел вести стаю туда, но у меня не хватило бы воли, а в тебя я верю. Там огромные поля, там нет угрозы встретить желтошкурых людей, не увидишь медведей и пум, но через них придется пройти. Лана, я знаю, что это будет сложный путь, но там безопасно.              — Спасибо, Коготь. Твой совет очень поможет нам, я очень благодарна тебе. Ты точно не желаешь…              — Нет, мне не место в стае.              — Я прислушаюсь к твоему совету, Коготь. Когда щенки окрепнут, больные поправятся, а я найду Зуму, то мы отправим разведчиков вперед, мы найдем способ перевести стаю туда. Обещаю.