Злодей и его невольник

      Сэнку знал — доктор Ксено был не в себе всегда. Просто законы и сложившиеся мироустройство сдерживали его в клетке, как невиданную зверюшку с генной мутацией, которую невозможно отучить от жестокости. Молодой ученый не влезал в голову учителя, по той простой причине, что это — гиблое и бесполезное дело.       Но на данный момент всеобщую надежду человечества, в лице подростка, грызло рассуждение — мог бы он предотвратить то, что сейчас происходит? Он знал ответ — нет, изначально никто не мог остановить ни луч, ни творящийся тихий ужас в голове одного сотрудника НАСА, отдавший приказ стрелять в своего же ученика. Но назойливые мысли подступали и подступали, не давая успокоиться.       Быстрое биение сердца. Выброс адреналина в кровь. Отдышка и повышенное потоотделение. Можно было всё скинуть на то, что у него, блин, пулевое ранение в районе легких, и из него всего-то пулю доставали, всего-то, блин, несколько часов назад. Но ещё одной причиной болезненного состояния, был виновник сего торжества, стоявший в проеме дверей каюты капитана.       Ишигами чувствовал его взгляд на себе, от которого, казалось, реальность перестала существовать в том виде, в котором она должна быть.       — С-Сэнку?..       Молодой ученый обернулся на едва слышимое имя, слабо улыбнувшись краем обветренных и сухих губ.       — Не берите за честь считать моё королевство слабым, — начал Ишигами, присев, и слыша биение сердца ещё отчетливей, как тиканье бомбы — проиграли мы только потому что, вы, доктор Ксено — ученый мирового уровня.       Щенячье глазки и восторженная, детская улыбка. Ксено не нужны слова, ими он не сможет передать мимолетное счастье, данное ему этой встречей, единственное в своем роде и виде.       Для нормальных и психически уравновешенных людей было бы нездорово радоваться человеку, который приказал тебя грохнуть, но Сэнку Ишигами действительно, без иронии и злости, смотрел на учителя, в придачу ставшим ему врагом по идеалам, как на старого друга, по которому скучал.       — И что вы собираетесь со мной сделать? — перешел сразу к делу молодой ученый, но счастливое выражение лица никуда не делось, просто в глазах заиграли нотки хитрости.       Ксено же наоборот безумно оскалился, силой заставив себя отбросить желание обнять хрупкого парня — у него ещё будет времени и возможность на это, вне зависимости от желаний оного. Он прошел вглубь каюты, не сводя с врага черных, как печная смола, глаз.       — Что я собираюсь с тобой делать, юное моё дарование? — обсуждать свои настоящие планы он не собирался, несмотря на желание узнать мнение смекалистого пленного, так что он задумчиво закатил глаза и закусил губу, понимая, какая глупая сценка выходит — Меня бы твой отец на месте прибил за то, что у меня в идеях на твой счет.       — Ну, старик Бьякуя мертв, так что врежу вам я сам.       Он не шутил. И его учитель это понимал.       — Я предвкушаю этот момент, не переживай. — спокойным тоном отпарировал Ксено, наклонив голову. Когда он так опускал голову, то больше походил на ровесника Сенку, чем на бывшего сотрудника НАСА — Мы с тобой подождали тысячелетия, подождем и ещё.       — Зачем так долго ждать? — Ишигами звучно рассмеялся. Смех как-то сам вырвался из него, градом осыпая виновника этого явления — Не только я вам врежу, доктор Ксено.       Оба, кажется, остались довольны своими колкостями, впивавшиеся иголками в друг друга, давая непонятный разряд по всему телу.       — Да, я временно сдался вам, но пользы-то от меня нету. — вернувшись к важному, продолжил Ишигами, понимая, что силы покидают его тушку, и нет времени на парирование фразочками — Тем, кто создал чудо-воду, был не…       — Сэнку Ишигами, прекрати этот детский лепет. Это был ты, я знаю. Я видел, как ты взрослел. Я тебе помогал. Да что уж там — я тебе в отцы гожусь.       Сразу угроза покрыла пленного тонкой марлей.       Есть три основных инстинкта, которые работали и вне выживания в дикой природе — бежать, бить, и, по мнению Гена, самое редко используемое, но невероятно полезное — замереть. Это и сделал Сэнку, стараясь даже не дышать. Одно неверно сказанное слово — и будет создан вихрь опасностей со стороны врага.       А врагу, напротив, только и шло это на руку. Так легче будет излить свои мысли, гнусные и скверные, но, чёрт побери, приводящие того в восторг.       — Сэнку… — тот облокотился рукой об стол. Его озабоченный взгляд выдавал с потрохами, но он как мог, тянул до кульминации — Я без проблем разберусь с любой угрозой на моем пути. Лучше ответь, — он наклонил голову набок, с удовольствием смотря, как его ученик пытается спрятать мелкую, нервную дрожь — почему я сейчас без Стэнли?       Юное дарование не знало ответа. В голову не приходила ни одна мысль. Он только и мог, что рубиновыми глазами впереться в злодея этой ночи.       — Потому что я боюсь, — продолжил его учитель, и не соблюдая никаких приличий, вплотную подошел, отчего Сэнку только отполз к стенки каюты. Присев к парню напротив, он снял перчатки и достал правой рукой что-то из кармана — что он точно убьет тебя от тихой зависти. — он нежно улыбнулся, любуясь бледной кожей парня, оттенка слоновой кости, и так же нежно провел рукой по горячей щеке своего пленника — Не хочу расстраивать друга детства, понимаешь?       Ишигами отказывался верить, но реальности начхать на внутренний протест парня, и не собиралась утешать — никто из его друзей сейчас не вломиться спасать, потому что он сам заставил их уплыть обратно, смотря, как они плачут и прячут глаза. А теперь ему в глаза суют…       — Молния пусть в тебя попадет, Ксено! — так сильно рявкнул Сэнку, что брызги слюны попали на лицо ученого, но он не брезговал, а только слизнул попавшее по губам — Неужели ты так меня ненавидишь?! — в громком, как раскаты грома по небу, крике, слышались нотки отчаянья и обиды.       — Ненавижу?! — рявкнул уже на этот раз бывший сотрудник НАСА, но всё равно держал ладонь на щеке парня. Видя, что его ученик больше не будет кричать, а ждал, что ему ещё «приятного» скажут или покажут, он продолжил — Нет, Сэнку, я обожаю тебя, начиная от твоей красоты, заканчивая тем, что ты не плебей, которым я мог бы брезговать… Ты как раз тот, кто мне нужен. — он провел большим пальцем по губам парня — Ничуть не меньше, чем Стэнли, который за меня убьет хоть всех школьников Японии.       — Ох, так любите… — молодой гений не знал, стало ли ему плохо по физическим, или по психологическим причинам, но что было точно — он терял сознание, пока что медленно, но постепенно — Что хотите нацепить на меня ошейник. Американцы все такие пошляки?       — А разве вы там все скромные? Вы ещё так стонете, ужас как пискляво, но если хочется, стерпеть можно.— издевательски и высокомерно фыркнул Ксено.       Черный, массивный ошейник, сделанный на скорую руку, но явно тем, кто знал своё дело. Ошейник был украшен некрупным бантом посередине и кружевами по бокам, и от сердцевины, под бантом, шла тонкая, но достаточно крепкая, на первый взгляд, цепочка. Кожаный ли ошейник? Скорее всего, прикинул Сэнку, хотя по виду и не скажешь точно. Массивная железная застежка сзади блистала, намекая, как сильно тот, кто сейчас держал эту вещь, хочет власти.       — Он хотя бы удобный? — неживым голосом спросил Сэнку, смотря в глаза врагу. Ему почему-то стало всё равно в этот миг, страх исчез, как и понимание, что происходит, его пробил пот, наверно, раз в сотый.       — Я не собираюсь тебя мучить, по крайне мере, не таким способом. — ученый уверенно полез делать своё грязное дело с ошейником и Сэнку, аккуратно затягивая на шее, прикидывая, подходит ли — Ох, подошло. Как элегантно ты выглядишь.       Ошейник не давил и не доставлял дискомфорта. А вот то, что ему этот ошейник нацепили, и как прокомментировали — вот это да, вызвало позывы рвоты и ощущения грязи по всему телу.       Ученый отошел от пленника, разглядывая того, как результат химической реакции, ранее неизвестный им обоим.       — Не думал раньше, что это теоретически возможно, но все мои мечты сбываются одна за другой. Осталось только лишить тебя девственности, хотя фиг знает, может это уже сделали за меня? Тогда тебя ждет чего похуже… — заговорил он безучастно, потеряв нить своих прошлых действий, и голос дрожал, чего он был не в состоянии скрывать — Надеюсь, умру я не скоро, ад меня пока что не интересует… Мне бы миром вначале заняться, ты ведь не глупый, сам прекрасно понимаешь…       Повисла длинная пауза. Он ровно отбивал пальцем по столу секунды, и взгляд его уже был пустым и мрачным, от которого, как мерещилось Сэнку, воздух дрожал и был раскален. Сам же Ишигами не боялся, не злился, не бесился — только скучающе считал секунды вслед за старшим, зная, что это удержит его в сознании.       Бессвязный же бред начал литься из них обоих только тогда, когда молчание стало убивающим, а они понимали, что сдавать позиции нельзя. Ксено только торопливо бросал что-то в духе «Выебу тебя, а всех твоих убьет дорогой мой Стэнли!», на что ему летело ответом — «Так нацепи на него ошейник, хрен старый! А вот моя горилла тебя на атомы разложит!».       Слышал ли их кто-нибудь? О да, нахрен все. Стэнли нервно курил сигарету за сигаретой, внешне, как и всегда, оставаясь спокойнее ледяных морей Антарктиды, но взгляд его так и пылал злостью, способная убить выстрелом в голову. Но он ценил выбор друга. Поэтому только и слушал.       Муни беспокойно шепнула ему:       — Они там что… Дерутся?       — Нет, — отрезал Стэнли, затушив короткую сигарету, которая пала очередной жертвой зависимости бывшего военного, и доставая уже новую, пока в его голове пролетали расслабляющем фоном прекрасные воспоминания о поцелуях ученого в его губы, их страстные ночи и слова, ничуть не лживые — так, играют.       Играли они ещё недолго. Сэнку понимал, что ещё жив, но ощущал себя мертвым, вызывая диссонанс в задворках разума, царапая по остаткам адекватного восприятия. Ксено, кажется, совсем выбился из сил.       — Ты выглядишь, как злодей из дешевого кинца восьмидесятых, которые мой старик смотрел.       — Ч-чего? — сказанное его учеником выбивалось из происходящего, как будто они опять в двадцать первом веке, а вокруг них пылает и расцветает цивилизация — Ты… Ты просто ничего не понимаешь в элегантности. — ответил он первое, что пришло в голову.       — Я думал, она у вас состоит в науке… — в полусне бросил Ишигами, понимая, что больше не в силах держать глаза открытыми, а тьма бессознательного, как ночь, подступала кроткими шагами.       — Нет. В тебе и в Стэнли тоже.       Его руку, которую он уже слабо ощущал, нагло схватили, и там, где ручейками прокладывали свой путь синеватые вены, он почувствовал горячую, волнами рассекающую покой, боль.       Это сделал Ксено, смотря на Сэнку мрачным, тяжелым взглядом.       Отпустив вскоре парня, и смотря, как тот лежит на полу, едва слышно дыша, он цинично произнес:       — Только жаль, что ты во многих аспектах — сопляк с милой чушью, вроде спасения всех и вся.       Ксено вышел из каюты, а Сэнку с гребаным ошейником, повязанный и бледный, как тень, уже был не в силах протестовать. Дав свою волю физическому самочувствию, он упал в бессознательное ничего.       Стэнли поднял взгляд на своего излюбленного ученого, который с жестокой улыбкой смотрел в небо, на далекую и прекрасную Луну.       — Стэнли, скажи, что я всего добьюсь.       — Конечно. Я это знаю.