***
Разлившееся по всему телу тепло заново вдохнуло в Сынмина жизнь. Он вновь ощутил привычный спёртый воздух, присущий человеческим муравейникам. Что-то неразличимо мягкое сбивалось в холмы под его спиной. Возможно, скомканное постельное одеяло или же тканевая обивка дивана. За окном отчётливо тарабанил дождь, закрывая обзор водяной завесой. Неужели это был сон? Безграничная пустота, волшебное парение над бездной и резкое падение в пропасть... А та жуткая боль в голове? Нет, всё это до жути странно даже для очень реалистичного сна. Ему ещё никогда не снилось подобное. Там не было ничего, что напоминало бы о привычном мире, ни единого образа, сотворённого рукой человека. Может, то место было за гранью возможностей человека? За пределами математических трактовок и теорий квантового бессмертия? Может... Но что тогда это за место и почему он оказался в нём? Призрачные мысли роились, спотыкаясь друг о друга. - А ты уверен, что это поможет? На живчика он явно не тянет. Незнакомый скрипучий голос раздался где-то за пределами сонных размышлений. В нос ударил густой дурманящий запах. Сынмин не мог дать ему точное определение, но знал, что на подкорке сознания точно находился искомый ответ. Он мог только чувствовать этот сладкий голос, буквально пробовать на вкус, смакуя кончиком языка. - Во всех смыслах. Наконец, Кимовы ресницы дрогнули, распахивая тёмные расфокусированные радужки. В помещении царил сумрак. Как и предполагалось, на улице господствовал дождливый фронт, лишающий последнего источника природного света. - Надо же, очнулся. Юношеское бледное лицо с самодовольной ухмылкой повисло слева от Сынмина, беззастенчиво рассматривая. Вихревые пряди цвета холодного шоколада обрамляли бархатистую кожу незнакомца, два угольно-чёрных глаза пристально следили из-под изогнутых в саркастическом выражении бровей. Несмотря на необычайную красоту, незнакомец не вселял доверия. Его кривая усмешка скорее пугала, чем располагала к себе. Словно прочитав мысли Кима, парень заулыбался шире. Его иссиня-чёрные обсидиановые радужки вдруг заблестели нечеловеческими красными огоньками, а шелковистые волосы на голове зазмеились, подхваченные дуновением, хоть они несомненно находились в запертой комнате. Тёмный шоколад вспыхнул, выцветая прядь за прядью, и на его месте зарделись рыжие трепещущие локоны. Нечто необъяснимое, похожее на густую тень окутало нависающего парня, своей непостижимой мощью пригвождая Сынмина. Ким был готов поклясться, что прямо из-под кожи начали проклёвываться заострённые спиралевидные рога. Вобрав в грудь побольше воздуха, Сынмин приготовился закричать от ужаса, но не смог извергнуть и приглушённого писка. - Перестань, Минхо, он и так напуган. Обволакивающая тень мигом исчезла. Минхо - как был окликнут загадочный незнакомец - невозмутимо сидел на прикроватной тумбе, в метре от Кима, увлечённо разглядывая ногти, будто ничего и не было. Привычный тёмный шоколад на его голове мрачно поблескивал в лунном свете, проникающем в комнату через тюль. - Прости за такое неприятное пробуждение, - кровать со скрипом прогнулась, когда по правую руку от неподвижного Кима приземлился невысокий паренёк. Хоть он и был одет во всё чёрное, словно только вернулся с чьих-то похорон, выглядел всё же намного дружелюбнее шатена. - Я Чанбин. Помнишь, как тебя зовут? Что за бредовый вопрос. Конечно он помнит своё имя, ему же не три года. - Ким Сынмин, - голосовые связки, отказавшие в момент испуга, всё же выдавили хриплый звук. Такое чувство, будто ему кто-то гвоздей в рот насыпал, а затем заставил все до единого пережевать, проглотив. - Хорошо, Сынмин. - Чанбин удовлетворённо кивнул, опираясь о край постели, накрытой кремовым пледом. - А помнишь, как ты умер? - Ч-что, прости? Заданный вопрос не имел и толики смысла. Как он мог умереть, если прямо сейчас находился в этой комнате и разговаривал с ним? Видимо у этого Чанбина шарики за ролики заехали, раз решил поинтересоваться, жив он или мёртв. Лучше Сынмину поскорее сматываться из этой жуткой квартиры, подальше Чанбина и его ещё более устрашающего дружка. - Как ты умер, Сынмин? В голосе паренька не было и намёка на шутку. Подобная серьёзность нагоняла неподдельный страх, посылающий холодный трепет меж лопатками. Кто знает, что этот псих ещё может выкинуть? И как только Сынмин угодил в его руки. - Кажется, ты совсем свихнулся, потому что я жив, - подорвавшись на ноги и поборов лёгкое головокружение, Ким обошёл игнорирующего его существование Минхо, всё также важно восседающего на тумбе. - Было приятно познакомиться, Чанбин, но мне пора. - Не советую шастать одному ночью, - поднявшись следом, парень преградил ему путь. - Это может быть опасно, учитывая состояние, в которым ты находишься. - Если не отойдёшь, я начну кричать, - замахнувшись, приготовился к ноющей боли от удара, но вместо этого рука проскользнула сквозь чужую грудь, полоснув по воздуху. Не веря своим глазам, Сынмин отпрянул, испуганно ощупывая руку. Мягкая кожа, мятая рубашка, твёрдая плоть. Этого просто не могло быть. - Эй, красавчик, ну-ка полюбуйся на себя, - повертев в руках карманное зеркало, Минхо направил отражающую поверхность на Кима. Вопль ужаса застыл у парня в груди. Вместо привычного миловидного юноши на него смотрел изуродованный мертвец с болтающейся нижней челюстью, держащейся на порванных лоскутках кожи. В раздробленной голове зияла пустая глазница с вытекшим желтком глаза, а серое нечто струилось из огромной трещины на виске, смешавшись с осколками черепа. Вся одежда была пропитана запёкшейся чёрной кровью и мерзкой слизью из перемешавшихся внутренностей. Переломанные кости протыкали широкую грудь, деформировав ровную осанку, давшуюся матери Кима с большим трудом. - Н-нет, это неправда, - задрав рубашку, Сынмин огладил свой ровный торс без единой царапинки. Под ощупывающими пальцами шея крепилась под правильным углом, а глаз был цел и невредим. - Это какой-то глупый розыгрыш?! - Смирись, малыш Сынмин-и, ты мёртв. Ехидно усмехнувшись, Минхо отложил зеркало, плавно спикировав на пол. Нет, это определённо не могло быть реальностью. В реальности мертвецы не разговаривали, а люди не летали словно пёрышко. Либо это было кошмарным продолжением того сна, либо одной большой галлюцинацией, возникшей на фоне тяжёлого психического расстройства. - Ты врёшь, - крупные капли брызнули из глаз, юрко скатываясь по щекам. - Прошу, успокойся, - злобно зыркнув на шатена, Чанбин аккуратно коснулся Кимовых плеч, усаживая обратно на постель. - Вот, возьми мою руку. Картинка комнаты размылась, двоясь из-за бурно льющихся слёз. Сынмину пришлось искать на ощупь протянутую ладонь. На этот раз он смог явственно почувствовать тёплую кожу и шершавые подушечки пальцев. Жизнь струилась по артериям, пульсируя в районе запястья. Ощущение оказалось пугающим, но в то же время покалывающее тепло перекинулось и на самого Кима, даруя успокоение. - И не жаль тебе силы растрачивать на каких-то заморышей, им ведь всё равно путь заказан, - обнажив кончик языка, Минхо обошёл парочку, застывая у дверного косяка. - Пойду лучше поохочусь, чем с вами тут киснуть. На глазах шатен бесследно исчез, расщепившись в воздухе. Тяжёлое молчание повисло в комнате, нарушаясь лишь приглушёнными плаксивыми всхлипами. Происходящее тянуло на сюжет какого-нибудь фантастического триллера. Мозг попросту отказывался переваривать то, что видел. Кажется, именно так люди и сходили с ума. Первым прервал тишину Чанбин. - Извини, у Минхо скверный характер. Такова уж его сущность. Уже более редкие слёзы бесшумно катились вниз по щекам. Склонившись, Чанбин с нежностью стёр влажные дорожки, с ободрением улыбаясь уголками губ. От трепетных касаний становилось тепло и приятно на душе. Сынмин крепче сжал чужую ладонь, переставая мелко вздрагивать от удушающих приступов. - Что ты помнишь? - Я-я... - Задумавшись, попытался выудить из памяти элементарную информацию, но с ужасом обнаружил, что помнит прошлое обрывками. - Меня зовут Ким Сынмин, мне 22. Учусь в Ханьянском университете, живу с родителями и старшей сестрой... На этом выуженные из сознания сведения заканчивались, обрываясь на манер киноплёнки с финальными титрами. - Хорошо, этого пока достаточно. Грубая ладонь опустилась на взъерошенные после пробуждения волосы Кима, с материнской заботой поглаживая. - Тебе нужно отдохнуть, я помогу уснуть. Сынмин не против был заснуть и больше никогда не проснуться. Тёплая ладонь Со накрыла опухшие от долгих рыданий глаза, и в следующую же секунду он провалился во мрак.***
- Ну и, что ты собираешься делать? Весёлые крики детей, копошащихся на детской площадке, сотрясали спокойствие пасмурного вечера. В обеднелом районе только маленькие оборванцы и могли беспечно радоваться, строя песчаные замки и бесстрашно снуя по серым каменным улочкам. Вся жизнь у них ещё была впереди, и они даже не подозревали, как много бед встречается на пути у взрослых, нашедших прибежище в этом негостеприимном краю. Хмуро окинув человеческих детёнышей взглядом, Минхо взмыл в воздух, паря над неспешно шагающим Со. Наделённый даром видеть больше других, ясновидящий стал отшельником, так и не прижившись среди людей. С детства его мучали жуткие кошмары из-за нечисти, притягивающейся словно магнитом его необычной аурой. Днём и ночью изуродованные мертвецы приходили к Чанбину в надежде избавиться от оков, удерживающих их на земле или же просто полакомиться сильной энергетикой, заключённой в маленьком тельце. Лишь малая доля призрачных скитальцев оказывалась дружелюбной, из-за чего тот вечно ходил в ссадинах и ушибах. Никто кроме бабушки не верил россказням мальчишки о ходячих трупах в белых одеяниях. Просто фантазия разыгралась, вот и мерещится всякое. Так и текла неспокойная жизнь маленького Со, пока родители не попали в аварию. Осиротевшего ребёнка забрала к себе бабушка, которая и поведала о великом благословение, возложенном на юные плечи. Многие дети мечтают обладать волшебными способностями, позволяющими летать как птица или же резать металл одним только взгляд. Познавший слишком рано весь ужас смерти, Чанбин мечтал быть самым обыкновенным человеком и прожить простую скучную жизнь, но, увы. - Хочешь открыть приют для неприкаянных душ? Детская площадка осталась далеко позади. Небольшая высотка, построенная на отшибе, скрыла одинокую фигуру с шуршащим пакетом в руке густой тенью. - Пока не знаю. Поднявшись по лестнице, Чанбин отпер связкой ключей дверь. Из квартиры приятно пахнуло свежим воздухом и благовониями из трав. Лёгкий мрак царил в простенько обставленных комнатах. Всё, что осталось в наследство после смерти бабушки. Повесив в коридоре ветровку, Чанбин бесстрашно шагнул в темноту. Минхо, переместившийся по щелчку пальцев, уже успел разлечься на постели, со скукой подперев подбородок ладонями. Для него подобная картина являлась весьма удручающей, но особого выбора не было. По крайней мере, с Со можно хотя бы поболтать, на время почувствовав себя хоть капельку менее одиноким. Полиэтиленовый пакет с дешёвыми закусками приземлился на пол. Газированная жидкость в металлических банках угрожающе зашипела, порываясь вырваться наружу. Молча проследовав к стеллажу со всякими склянками, Чанбин взял в руки глиняный горшок, приоткрыв потрескавшуюся от старости крышку. - Сынмин? Полупрозрачная дымка застенчиво выползла из сосуда, густым туманом оседая на паркете. Среди сгустка воздуха проступило сначала юношеское лицо, а затем и всё голубовато-переливающееся тело призрака. Распахнув глаза, Сынмин удивлённо уставился на пол, не помня, как там оказался. - С возвращением из небытия, Каспер, - перекатившись на спину, Минхо ехидно отсалютовал, найдя себе на время хоть какое-то развлечение. Сынмин злобно зыркнул на подобное приветствие, уверенно поднимаясь на ноги и по старой памяти отряхивая одежду. Для Кима день прошёл незаметно, словно миг, вновь сменившись вечером. Но теперь он хотя бы не чувствовал себя таким разбитым и потерянным. - Думаю, у тебя накопилось много вопросов, - выудив из магазинного пакета сэндвич, Чанбин принялся избавлять тот от пластиковой упаковки. - Лучше присядь, прежде чем я начну. Компания ухмыляющегося Минхо не особо прельщала, но кроме постели все остальные горизонтальные поверхности оказались завалены либо грязной одеждой, либо раскрытыми книгами с оккультными вещицами, не имеющими для парня названия. - Что ж, с чего бы начать, - надкусив бутерброд со скорым истекающим сроком, задумчиво принялся пережёвывать поздний ужин. - После смерти душа обычно покидает этот мир. Она не исчезает бесследно, а направляется туда, где уже в дальнейшем решается её судьба на основании совершаемых при жизни поступков. Если ты жил хорошей жизнью и был паинькой, то скорее всего вновь переродишься человеком. Этакий круговорот. Прервавшись на очередной укус, Чанбин клацнул открывашкой шипящей газировки, давая Сынмину время на переваривание поступаемой информации. - Но бывает так, что душа остаётся в нашем привычном мире. Например, если человек умер насильственной смертью или был несправедливо приговорён. Такие души вынуждены скитаться в поиске упокоения, их называют квищинами. - Хочешь сказать, - разговоры о потустороннем нагоняли морозную дрожь, заставляя поджилки мелко подрагивать, - я умер ужасной смертью? - Необязательно. Это довольно сложная вещь, но если говорить простыми словами, то твоя жизнь могла оборваться из-за простой случайности. - Или тебя прирезал серийный маньяк. - Незаметно для призрака подкравшись, Минхо навис над самым ухом, приставив воображаемый нож у горла. - Или так, - согласно кивнув, Чанбин вернулся к поеданию сэндвича. Пара хлебных крошек упала на письменный стол, добавившись к тонкому слою пыли и складируемых фантиков. Никак манер. - Но, что мне теперь делать? Я так и останусь здесь? - Мы можем попробовать выяснить причину твоей смерти. Обычно духи успокаиваются, когда находят то, что их держит в этом мире. В твоём случае, это может быть причиной или хотя бы подсказкой. Скептически фыркнув, Минхо переместился на свой излюбленный комод, без капли стеснения сбросив с него стопку потрёпанных журналов. Сальные страницы зашелестели, взмывая стайкой перелётных птиц. - Вот как... - В услышанное всё ещё верилось с трудом. Однако сам факт пребывания в бестелесной оболочке призрака бесповоротно разбивал все клише, приобретённые им при жизни. Сколько ещё всего в этом мире, не поддающегося логике и ускользающего из поля зрения простого обывателя? Как много люди вообще знают? В один укус прикончив сэндвич, Чанбин отхлебнул успокоившуюся на дне жестянки колу, в ожидании новых вопросов откидываясь на спинку стула. - Но я ничего не помню, как мне узнать эту самую причину? - Проще простого, можно расспросить твоих друзей или родных. Я помогу тебе это выяснить, поэтому не переживай. Пока ты рядом со мной, ты в безопасности. - Но, - элементарный вопрос вдруг сорвался с кончика языка, - если я умер и стал духом, почему ты меня видишь? - Всё просто. В моём роду бабка была шаманкой, и её дар теперь крест на моей шее. Когда я дотрагиваюсь до тебя, то делюсь частичкой своей жизненной энергии, поэтому тебе так приятно находиться рядом. Духам не нужна привычная людская пища, они питаются энергией. - Кстати об энергии, - оттолкнувшись пятками от тумбы, заскучавший Минхо перелетел через комнату, зависая над расслабленным Чанбином. - Я тоже голодный, мог бы подумать и обо мне, когда покупал еду в магазине. - Ты же вчера ночью ходил на прогулку, этого тебе мало? Обиженно надувшись, парящий в воздухе Минхо опустился на пол, в протесте скрещивая руки на груди. - Нынче не так просто отыскать себе подходящий источник пищи. Это требует больших трудов. - А он тоже квищин? - Прервав непонятный для него разговор, Сынмин кивком головы указал на шатена, словно ребёнок выпрашивающего у Со конфетку. С насмешкой сщурившись, пугающий парень хищно облизнулся, пристраиваясь у Чанбина за спиной и внезапно обвивая того за шею. Странное тёмное нечто вновь окружило Минхо густым ореолом из осязаемой черноты. Знакомый сладкий запах ударил в нос. - Нет, не совсем. Минхо никогда не был человеком. Он может лишь принимать обличие людей или животного, чтобы добывать себе пропитание. Два мерцающих красных огонька устрашающе заблестели за спиной у ясновидящего. Что-то резко полоснуло ножом по воздуху, виляя наподобие хвоста. Не человек... - Он инкуб. Дождавшись заветного слова, демон наконец расправил кожаные крылья, позволяя Сынмину узреть истинную форму порождения ночи. Развевающиеся рыжие прядки упали на кошачьи зрачки, перечёркивающие красные огни в глазницах. Дурманящий запах усилился, захватывая в парализующие тиски. С самого начала Сынмин чувствовал исходящее от Минхо нечто пугающее, но не мог понять, что именно, и теперь разрозненный пазл сложился в картинку. Видимо после смерти всё паранормальное ощущается отчётливей. Обхватив изящными ладонями острый подборок Со, демон сновидений жадно припал к его сухим губам. Холодная дрожь пробежала по спине Кима. Он буквально видел, как Минхо поглощал его, растворял по кусочку жизненную энергию, струящуюся по венам. Привычные минуты тянулись невыносимо долго. С чмоканьем разорвав грязный поцелуй, инкуб довольно прищурился, облизываясь. Гнетущее давление отступило. Минхо снова выглядел как обыкновенный подросток, только болезненно бледный. - Обязательно было делать это сейчас? С ворчанием наклонившись, Чанбин принялся шариться в пакете, выуживая шоколадный батончик. Необходимо восполнить энергетическую дыру, а сладкое в этом деле хороший помощник. - В отличие от тебя, ему нужна другого рода энергия. Чтобы поддерживать своё существование, инкубы вступают в сексуальную связь с людьми. Но для духов они безобидны, поскольку воровать у них нечего. Можешь его не бояться. - А стоило бы, если не хочешь, чтобы твоя загробная жизнь превратилась в ад. - Разблокировав стащенный из кармана Чанбина мобильник, Минхо по-хозяйски разлёгся на постели, погружаясь с головой в какую-то популярную онлайн-игру. - Но почему ты его не прогонишь? Если у тебя есть силы, позволяющие видеть таких, как я, то наверняка есть и те, что способны уничтожить?.. Со понимающе улыбнулся, кивнув. - Верно. Но кто бы стал прогонять друга?***
Старенький компьютер в серебряном корпусе отчаянно грузил страницу браузера, надрывно жужжа и источая тепло. Чанбин не так часто пользовался достижениями науки. При необходимости он доставал простенький ноутбук, например, когда в университете задавали написать очередной реферат на заковыристую тему. Досуг в привычном понимании мало его интересовал. После учёбы и подработки в круглосуточном супермаркете сил на развлечения не оставалось. Сынмину такой образ жизни казался излишне аскетичным, но сложно было судить, учитывая рознившиеся жизненные обстоятельства. Чанбин оказался всего на год старше, в его голове должны были витать ветреные мысли о спорте, увлечениях, шумных посиделках в кафешках и походах в кино, в конце концов, о девушках, ведь это самый расцвет сил. Но вместо этого Со предпочитал запираться в зашторенной комнате, поедая разогретую в микроволновке еду, и делать какие-то заметки у себя в ежедневнике, разложив вокруг кучу непонятных древних книг. Вынужденный влачить посмертное существование, Сынмин только и делал, что много думал и наблюдал. В отличие от Минхо, любящем убивать время в видеоиграх, у него не было такой возможности. Сенсор телефона попросту не реагировал, как бы он ни пытался. Некоторые вещи в квартире он всё же мог трогать, Чанбин это объяснил тем, что они пропитаны его энергетикой, поэтому подобный трюк едва ли сработает во внешнем мире. Не так уж много привилегий у призраков. Что касается сумбурного знакомства с закадычными друзьями, у Сынмина сложилось весьма двоякое впечатление. Минхо по-прежнему ему не нравился, из-за чего нередко имели место паранормальные стычки с левитирующими предметами и наэлектризованным воздухом, как перед грозой. Чанбин нравился ему намного больше. Угрюмый, молчаливый и замкнутый, он хотя бы имел элементарные понятия о манерах. С ним можно было завести непринуждённый разговор, но тот зачастую возвращался с подработки смертельно уставшим и не мог так уж много сказать. Склонившись над клавиатурой, ясновидящий навёл подвисающий курсор на поисковик. - Говоришь, у тебя была страничка в соцсетях? - Да. Не то чтобы я там часто зависал, но помню, как переписывался с друзьями. Озарённая мерцающим экраном доисторического компьютера, комната наполнилась быстрым клацаньем ногтей по клавишам. Результатов штудирования веб-страниц оказалось не так уж много. Пароль из KakaoTalk Сынмину вспомнить так и не удалось, зато Чанбин нашёл Кимов Twitter и Instagram. Второй особого ничего не дал: по фотографиям можно было сделать заключение, что при жизни парень был обычным студентом. Профиль вёлся в нежных голубоватых и кремовых оттенках, по-видимому, любимых цветах. Пара фотографий красивых закатов, диких распустившихся цветов, парочка селфи с веснушчатым парнем - перейдя по отметке, они узнали, что его зовут Феликс, - горстка информации в шапке, что Сынмин любит путешествовать и коллекционирует виниловые пластинки, а ещё души не чает в собаках. - Ничего из этого не помню, - пробежав взглядом по фото, Сынмин заметно приуныл. С другой стороны, какой был смысл расстраиваться из-за того, что уже не вернуть? Двадцатидвухлетнего Ким Сынмина больше не существовало. Он растворился, исчезнув в один прекрасный день по воле небес. - Не вешай нос раньше времени, - кликнув на ссылку, Чанбин открыл профиль в твиттере. Как стало ясно, студент был ценителем юмора. Большая часть выставленных на общий обзор записей заключалась в уморительных историях, произошедших с ним и его лучшим другом. Судя по манере написания, ничто не предвещало беды. Сынмин определённо не страдал каким-либо расстройством или долговременной депрессией. Как Со и предполагал, судьбу мог решить простой случай. - Мы можем встретиться с кем-нибудь из твоих друзей. Думаю, этот Феликс был самым близким для тебя человеком. Он должен знать, что произошло в тот день. - Наверное, - Кима одолевали смутные чувства. С одной стороны он хотел узнать причину своей смерти, к тому же, как пообещал Со, это может избавить его от вечного скитания и помочь обрести вечный покой. Но... Видимо даже призраки могли испытывать страх перед неизвестностью. - Мы просто поговорим. Может, ничего и не узнаем, так что зря не питай напрасных надежд. В его положении было бы глупо надеяться хоть на что-то. Равнодушно кивнув, Сынмин проплыл сквозь стенку, усаживаясь на открытом балконе. Как бы он хотел почувствовать вечернюю прохладу своей кожей, ощутить тепло солнечных лучей, восторг от вкусной кухни или счастье от простого безделья из-за отменённых пар... Судя по увиденному, он вёл вполне пристойную жизнь, но даже лучшие из лучших не ценят такие мелочи. Человек попросту не задумывается о подобном, пока не приходит роковой час. Жаль, что Ким задумался над вопросом о вечных ценностях лишь после смерти.***
Это был первый раз, когда Сынмин вышел на улицу. Удивительно, но мир ни капельки не изменился за прошедшие дни. Люди по-прежнему куда-то спешили, машины нетерпеливо гудели на перекрёстках, а солнце припекало в таком далёком безоблачном небе. Словно никто и не заметил исчезновения Сынмина, ставшего бесцветной крупицей в веренице мирских сует. Единственное, что призраку не нравилось - незнакомцы, проходящие сквозь него. Хоть он ничего не чувствовал, мозг по-прежнему не мог смириться с нематериальностью тела. Самодовольный Минхо пикировал по другую сторону от Чанбина. Вдвоём они были невидимы для окружающих, но инкуб имел куда больше преимуществ. Он мог касаться предметов за пределами мрачной квартирки, чем без стеснения пользовался, ради забавы строя козни прохожим. То ножку подставит, то отнимет газету, заставив поверить, что всё это проделки ветра, то вместо сахара подсыпет соль в чужой картонный стакан с дешёвым кофе. Внешний мир для него был одной большой игровой площадкой. Чанбин, окружённый десятками свидетелей, не мог одёрнуть инкуба, поэтому Минхо развлекался во всю, весело проводя время. Пунктом их назначения был будоражащий воображение университет, в котором учился Ли Феликс. После окончания пар во дворе оказалось довольно людно. Ким пустым взглядом провожал беснующихся студентов. Ни место, ни лица не навевали воспоминания. Остановившись у главного входа в обитель знаний, причудливая троица наблюдала за беспечными существами, прожигающими жизни. - Так несправедливо. Ни ясновидящий, ни инкуб не стали уточнять, что именно в понимании Кима было несправедливостью. Тяжкое молчание прервал парень с фотографий, приветливо помахавший Чанбину рукой. Веснушки действительно были настоящими, покрывая всё лицо и даже шею юноши. Высветленные волосы отливали золотом на полуденном солнце. Свежий образ Феликса как нельзя лучше вписывался в атмосферу подкрадывающегося лета, однако тёмные круги под глазами портили всю картину. - Привет, я Феликс, а ты наверное Со Чанбин? - Просто Чанбин, - пожал протянутую ладошку, дружелюбно приподняв уголки губ. - Что ж, давай пройдёмся, а то тут слишком шумно. В молчании вереница двинулась вдоль векового здания с облупленной белой краской на фасаде: два угрюмых человека, сломленных перипетиями судьбы, и два парящих над ними невидимых существа, неспособных обрести вечный покой. Отступивший университет открыл их взорам небольшой парк, облагороженный студентами. На ветках уже проклёвывались почки, нарядившие облысевшие деревья в пёструю дымку. - Так, что ты хотел узнать? Парни дошли до свежевыкрашенной скамейки, решив продолжить разговор уже в более укромном месте. Тема, послужившая причиной внезапной встречи, была уж слишком личная. - Так, ты был другом Сынмина? - Прямота являлось несомненно одной из черт характера Со, как и отсутствие чувства такта. Ким списывал это на недостаток живого общения, ведь за хорошего собеседника Минхо можно принять с натяжкой. - Да, - лицо Феликса дрогнуло, скованное гримасой боли. - Мы были лучшими друзьями ещё со школы. Тогда я только переехал в Корею из Австралии, мой корейский был плох, но Сынмин первым со мной подружился и научил всему. Ким чувствовал, как слова даются другу с силой. Хоть он всего этого не помнил, в груди больно сковывало. - Твой корейский весьма хорош, я бы и не подумал, что ты иностранец. - Спасибо, - вяло улыбнувшись, Феликс стиснул ладони на брюках, свободно свисающих с острых коленей. Рана была ещё слишком свежей и глубокой. Ворошить её не хотелось. - Ты знаешь, что с ним случилось? - Да, - кивнув, вновь замолк, собираясь с мыслями. Исхудавшее лицо заметно уступало в сравнение с инкубом в бледности, но выглядело болезненным. - Это был несчастный случай. Автобус, на котором он возвращался домой, попал в аварию. Навстречу вылетела фура, и водитель не смог уйти от лобового столкновения... Погибли все. Одинокая слеза скатились по округлой щеке, покрытой россыпью веснушек. - Можешь показать место или назвать улицу, где это произошло? Безмолвно открыв онлайн-карты на телефоне, Ли ткнул пальцем в оживлённый район, обозначив место произошедшей трагедии. Пара солёных капель упала на экран, размывая картинку на пиксели. - Спасибо, что помог, Феликс. - Накрыв ладони мелко подрагивающего парня, Чанбин ободряюще улыбнулся. - Я уверен, теперь твой друг в лучшем мире. Ему очень повезло, что в его жизни был такой чуткий человек, как ты. - Рад был помочь хоть чем-то. - Быстро утерев слёзы, Феликс выпрямился, шмыгая заложенным носом. Лёгкий ветерок ворошил его волосы, открывая вид на тонкую шею и поблёскивающие в ушах серёжки. - Ладно, мне уже пора, нужно сделать кучу домашки, - произнеся наигранно весело, юноша встал, в прощании чуть согнув спину. Чанбин последовал его примеру. Боль утраты висела тяжким клеймом на жизненном пути столь молодого человека. Со поспешно добавил пару соболезнующих слов. Когда одинокая фигура Феликса начала отдаляться, Сынмин, не выдержав, бросился за ним вслед. Он знал, что это глупо и бессмысленно, но всё равно догнал, крепко стиснув лучшего друга в объятьях. На секунду тот замер, будто почувствовав фантомное прикосновение. - Живи счастливо, Ликс-и. Резко обернувшись, Ли увидел лишь одинокий парк, наполненный трескающим щебетанием птиц. Никого не было. Чанбин уже по-видимому ушёл, оставив после себя блеклое воспоминание, со временем бесследно исчезнувшее из памяти. Однако отчётливое ощущение, что Феликс был не один, что точно почувствовал тепло от человеческого касания, ещё долго витало в мыслях. Выйдя за витой чугунный забор образовательного учреждения, парень неспешно побрёл к автобусной остановке, шёпотом произнося: - Прощай, Мин-ни. Надеюсь, мы ещё встретимся в следующей жизни.***
На остановке у места аварии неравнодушные прохожие обустроили небольшой алтарь. У фотографий погибших лежали детские мягкие игрушки, конфеты в бумажных обёртках и живые цветы. В стеклянных лампадках горели фитильки, а маленькие огоньки плясали, отбрасывая тени на рамки. Сынмин прошёлся взглядом по шелестящим стикерам, приклеенным прямо на стенах. Некоторые из них был размыты, по-видимому, автор послания плакал, пока его писал. Ким чувствовал всю боль и печаль трагедии, будто она была чем-то материальным. Он мог её потрогать и упиться чужими страданиями. Это было первое сильное чувство, которое он ощутил после смерти. Весь обратный путь они шли молча. Даже Минхо больше не паясничал, подозрительно притихнув. Могли ли демоны чувствовать боль? Вряд ли, у них ведь нет души. Только человек может понять человека. Чанбин озабоченно пролепетал, что ему срочно нужно подменить коллегу на работе. Сынмин остался в квартире один, устроившись на полюбившемся подоконнике у окна. Погожий весенний денёк сменился блеклым закатом. Со временем город окутала ночь. Почему жизнь так несправедлива? Почему отбирает у людей возможность найти истинную любовь, добиться сокровенных целей, стать каким-нибудь известным музыкантом или даже шахтёром, обрести семью, посадить дерево, построить дом?.. Человек смог сделать столько поразительных открытий, подчинить стихии и даже атомы, но один несчастный случай в силах перечеркнуть всё разом. Так зачем тогда давать шанс появиться на свет, чтобы потом без колебаний стереть со страниц истории? Для чего мы все существуем? Ответ на этот вопрос Сынмин так и не нашёл. Наверное, для каждого он был свой. Отведя взгляд от помутневшего из-за городской пыли стекла, призрак испуганно вздрогнул, обнаружив Минхо, мирно сидящего рядом. Свесив с подоконника ноги, тот вертел в руках какую-то вещь, отдалённо напоминающую скруглённый треугольник. Если бы Ким капнул чуточку глубже винтажных пластинок и патефона, теперь уже без дела пылящегося в его комнате, то без труда бы опознал медиатор, использующийся для игры на гитаре. Оторвавшись от перекатывания безделушки меж фалангами пальцев, инкуб криво улыбнулся. На его беспечном образе будто бы прошла трещина. Сынмин впервые взглянул на него под таким углом. В красных нечеловеческих глазах засела глубокая совсем человеческая боль. Демон был уставшим, совсем измотанным. Наверное из-за того, что опять не смог никого найти для подпитки сил. Сынмину даже стало как-то жалко существо, вынужденное влачить такое жалкое существование. В конце концов, и среди людей встречаются паразиты. - Демоны ничего не чувствуют, ведь у них нет души. Голос инкуба звучал ровно, но метил точно в сердце. Горькая усмешка сорвалась с тонких губ, всем своим видом показывая, что попадись Минхо тот, кто придумал подобную чушь, одними побоями не отделается. - Это так. Нам не нужна душа, ведь мы созданы не из плоти и крови, а из неосязаемой материи. Люди называют это вселенским злом или чем-то подобным. Так глупо, ведь именно человек определяет, что есть для него плохо, а что хорошо, оставив нас не у дел. Мы питаемся душевными силами, потому что у нас нет своей. Можно назвать это паразитизмом, ведь "хозяин" медленно угасает. Без души человек перестаёт быть человеком. Сынмин молча слушал, подобрав колени к груди. Кажется, Минхо впервые с ним был полностью откровенен. Раньше они только ссорились да дрались, на дух друг друга не перенося, а теперь демон сидел в считанных сантиметрах, словно раскрытая книга. - В принципе, у таких как я нет особого выбора. Мы приходим, находим себе человека и выкачиваем из него силы. Нам всё равно, что с ним станет потом. Это простое выживание. Естественный отбор с обеих сторон. Медиатор упал на подоконник, чиркнув по пластмассе. Минхо прикрыл глаза. - Тогда я был ещё молодым, хотя в человеческом мире время идёт иначе. Мне встретился человек. У него была сильная аура, притягивающая не только духов, но и людей. Я решил, что он сможет долго обеспечивать меня пропитанием. Я приходил к нему каждую ночь. Поначалу он был напуган, решив, что ему приснился странный кошмар. Но со временем он даже радовался моему появлению. Пусть я и существовал только в его снах, он считал меня своим воображаемым другом. Шли месяцы, и моё пребывание стало сказываться на нём. Если тело можно подпитать пищей, то с душой так не работает. Он перестал выходить из дома, перестал общаться. В его только начавшейся жизни была большая мечта - стать известным музыкальным исполнителем. Но из-за отсутствия сил и вдохновения он бросил даже написание песен, что так ему нравилось. Итог был предрешён с самого начала. Кажется, друзья говорили, что у него депрессия, но я-то знал причину. Неизменным оставалось только одно - его искренняя привязанность ко мне. Однажды я пришёл к нему ночью. Он отдался мне, как и всегда. В момент нашего соития я увидел его возможное будущее. Будущее, в котором он создал свою музыкальную группу и был счастлив. Тогда что-то во мне дрогнуло, и я ушёл, так и не доведя дело до конца. Скитаясь среди живых, я долго думал о том, что мог лишить его этой счастливой жизни, если бы поглотил всего без остатка. А ведь он даже считал меня своим другом, инкуба, приходящего к нему в грязных снах. Мне стало тошно, и я не мог больше питаться людьми. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем меня нашёл Чанбин. Я ничем не питался, поэтому очень ослаб. У него тоже была сильная аура, а когда я понял, что он меня видит, то решил, что это конец. Он меня прикончит. Но вместо этого человек приютил меня, как брошенного под дождём котёнка. Кормил, прекрасно зная, что я есть. Взамен я конечно отгонял от него всяких духов, но этот поступок... Наверное я никогда не смогу ему отплатить. Свет фонарного столба упал на одиноко лежащий медиатор. Минхо с улыбкой подхватил памятную вещь на руки, показывая Сынмину. - Тот парень всё-таки прославился и стал выступать на сцене, как и мечтал. Однажды мне посчастливилось встретить его, пока шатался среди живых. Он ни капельки не изменился, всё та же заноза в заднице. У него красивый голос. Больше я его не видел, но знаю, что жизнь у него будет долгой и счастливой. Призрак сидел молча, поражённый поведанной историей. Теперь Минхо не казался таким страшным, хотя это не оправдывало его несносное поведение. И пускай у Минхо не было души, существо заслуживало сочувствия. Протянув раскрытую ладонь, Сынмин мягко коснулся чужого плеча, тепло улыбаясь: - Ты не виноват, что родился таким. Впервые демона пожалел человек.***
До жути похожие друг на друга дни медленно тянулись, плавно перетекая в недели. Сынмин так и не обрёл желанный покой, хоть и выяснил причину смерти. Чанбин, не унывая, продолжал утверждать, что такое бывает и возможно его держит что-то другое на земле, какое-то невыполненное обещание или искреннее желание что-то сделать. Однако тяжкий взгляд Минхо подсказывал Киму, что тот что-то недоговаривает. Призрак начал скитаться по улицам. Сначала чтобы дать Минхо и Чанбину время на уединение, а затем просто чтобы развеять тоску. После смерти полно свободного времени на раздумья. Он пытался проанализировать свою жизнь по обрывкам воспоминаний, но каждый раз приходил к выводу, что если человек и совершает плохие поступки, то виноват в этом не он, а несовершенный мир. Несправедливость, насилие и террор, царящие в обществе. Фальшивые ценности, заправляющие разумом масс. Человек беспомощен, когда приходится сталкиваться с реальностью. Но даже крохотные песчинки способны собраться в целое песчаное побережье. Нужно лишь захотеть что-то изменить. Жаль, что силы находят в себе немногие. В квартире было тихо, а лёгкий ветерок игриво развевал полупрозрачный тюль, когда Сынмин вернулся с очередной такой прогулки. Чанбин, укрывшись одним пододеяльником, тихо посапывал на кровати, пуская слюни на наволочку. Минхо видимо тоже шатался где-то по ночному городу, предоставленный сам себе. Тихонько опустившись на незанятую половину, Сынмин устроился на простыни, в раздумьях наблюдая за Со. Судьба одарённого тоже не была сахаром. Лишившись в одночасье родителей, он вынужден был ютиться с бабушкой, которая и обучила мальчишку разным "фокусам". Счастливее он из-за этого не стал, ведь продолжал видеть мертвецов и прочую нечисть, так и вырос нелюдимым. Одно делало его особенным - непредвзятое доброе сердце. - Ты чего тут лежишь, тоже проголодался? - Заспанно потерев глаза, Чанбин протяжно зевнул, вглядываясь в бледное лицо призрака, прижатое к сгибу локтя. Видимо почувствовал его присутствие даже сквозь сон. - Прости, что разбудил. - Да нет, всё в порядке. - Уголки губ изогнулись в сонной улыбке. Когда Чанбин улыбался, на душе сразу становилось легко. Хоть парень и не был мастаком разъясняться словами, безропотная забота и внимание сглаживали все углы. Девушки любят таких внимательных парней. Если бы Чанбин открылся, то обязательно нашёл себе кучу друзей и среди живых. - Можно тебя обнять? Я так соскучился по человеческому теплу... - Конечно, иди сюда, - разведя руки, Чанбин дал призраку подползти ближе, чтобы прижать к груди. Объятья Со вдохнули новые жизненные силы, даруя успокоение. Сынмин тихо заплакал. Слёзы впитывались в чужую футболку и тут же бесследно исчезали, высыхая. Пальцы Чанбина успокаивающе гладили по волосам, наводя беспорядок. Как же он хотел исчезнуть, прямо как эти слёзы. Когда вся горечь была окончательно излита, Сынмин деловито отстранился, вглядываясь в лицо ясновидящего. Тот умиротворённо лежал, скрытый под покровом ночи, лишь слабый лунный свет отражался в белках глаз. - Почему ты мне помогаешь? - Потому что хочу. Ответ, конечно, так себе, но лучше чем ничего. - Ты ведь знаешь, что будет, если продолжишь давать нам свою энергию? Короткий кивок послужил ответом. Чанбин сделал движение головой, сопровождающееся шелестом наволочки, так спокойно и умиротворённо, словно от этого не зависела его жизнь. - Тогда почему продолжаешь? - Если человек иногда не пожалеет даже человека, то кто тогда пожалеет вас? Простая откровенность кольнула Кима в самое сердце. Все отведённые небом слёзы были пролиты, поэтому призрак молча лежал, подушечками пальцев изучая Чанбинов профиль. Как же приятно чувствовать тепло от простых прикосновений, ощущать жизнь в своих руках. - Знаешь, ты очень даже милый, когда улыбаешься. Делай это почаще. - Хорошо, - рассмеявшись от внезапного заявления, неловко улыбнулся, не отводя прояснившийся после дрёмы взгляд. Продолжив бороздить по лицу, Сынмин хозяйственно поправил сбитые угольные волосы, спускаясь вдоль прямого носа и останавливаясь на пухлой бледно-розовой нижней губе. Интересно, чувствовал ли Чанбин его прикосновения так же отчётливо? На что это было похоже? Скрипнув пружиной, Сынмин придвинулся, украдкой глядя на Со. Дыхание было тёплым и явственно ощущалось на коже. - Скажи, я выгляжу очень пугающим? Озадаченно приподняв густые тёмные брови, Чанбин в осознании открыл рот: - Нет, то отражение видишь только ты. Я же вижу только образ твоей души, и могу сказать, что она прекрасна. - То есть, я красивый? - Вкрадчиво поинтересовавшись, приглушённо хихикнул, обдав щёку покалыванием от контакта с фантомом. - Ну, красота понятие субъективное. На мой взгляд ты очень даже симпатичный. Краска смущения затеплилась на щеках призрака. Не подавая виду, что Чанбин попал в самое яблочко, Сынмин коснулся носами, сокращая считанные миллиметры между губами. - Я вам тут не мешаю? - Появившийся из ниоткуда, инкуб лежал третьим с краю, глазея на развернувшуюся картину с первых рядов импровизированного кинотеатра. Встретив, кажется, уже вторую свою смерть, Сынмин с криком провалился сквозь постель, чувствуя, как горят от стыда щёки в ладонях. Всё же, он ненавидит Минхо всеми фибрами души. Притом очень сильно.***
Солнечное лето магическим образом оживило унылые просторы бетонного города. Природа, ликуя, подставилась согревающим лучам, облачив бесчисленные парки и скверы благоухающей зеленью. Вот только Сынмин оставался по-прежнему мёртв. Прошёл месяц с хвостиком, как он стал новым сожителем юного ясновидящего. Вот только дело так и не двинулось с мёртвой точки. Если подумать, Сынмин даже успел к привыкнуть к такому распорядку дел. Жизнь после смерти была не так уж плоха, более того, Чанбин явно симпатизировал квищину. Сидя на ограде незастеклённого балкона, призрак весело болтал босыми ногами. Внизу кипела бурлящая жизнь. Ближе к июню вечно занятые взрослые высыпались на улочки, наслаждаясь погожей погодой в компании резвящихся на детских площадках ребят. - Развлекаешься? Привычная сладость, навевающая мысли о заморских десертах, окутала тонким шлейфом нос. Минхо спустился откуда-то сверху и бесстрашно пристроился рядом, устремляя зоркий взгляд хищника на крохотных человечков. - Не особо, - склонившись над пропастью, призрак упёрся локтями в колени, считая, сколько раз дети съедут с горки, пока им это не надоест. Какое-то время они сидели так, предавшись собственным мыслям. Когда тебе не нужно спать, а впереди целая вечность, темы для разговоров заканчиваются поразительно быстро. - Помнишь, я рассказывал тебе об одном человеке? - Тот, который считал тебя другом? Цокнув языком в знак согласия, инкуб вскинул к голубому небосводу голову, щурясь от лучей палящего солнца. Всё-таки его стихией была ночь. - Недавно я встретил его. На днях он собирается пожениться. - Невеста красивая? - Не в моём вкусе, - состроив гримасу отвращения, тихо рассмеялся, смолкая. С бледного лица сошла нахальная ухмылка, освободив место печальной понурости. - Но он от неё без ума. Они ещё не знают, что под своим сердцем девушка носит плод их любви. Заинтригованно охнув, Сынмин и сам впал в некоего рода раздумье. Семья это так прекрасно. Новая жизнь, навечно скрепляющая узы двоих возлюбленных. - Знаешь, я долго об этом думал... Серьёзный вид демона не сулил ничего хорошего, но Ким решил не прерывать исповедь, дав тому договорить. - Я хочу провести остаток своего существования, оберегая его и ребёнка. Может так я смогу искупить вину. - Но как же энергия? Ты ведь не сможешь питаться без Чанбина. - Ну и что с того? - Легкомысленно пожав плеча, Минхо поднялся, балансируя на железной перекладине. Та чуть вильнула, но продолжила крепко держаться в бетоне. - В этом мире есть вещи, которые намного важнее. Когда-нибудь ты сам это поймёшь. Два чёрных крыла распахнулись, обдавая призрака жарким летним воздухом. С детской площадки донёсся надрывный детский плач упавшего с велосипеда мальчонки. - Даже не попрощаешься с Чанбином? - В голосе ещё теплилась надежда, что инкуб передумает и никуда не уйдёт, оставшись с ним. - Ты ведь его знаешь, у него слишком доброе сердце. Поэтому, позаботься о нём вместо меня, ладно? На бледном лице существа расплылась слабая улыбка, лишённая былой дерзости. Оттолкнувшись от перил, Минхо унёсся далеко вниз, рассекая воздух крыльями, словно прекрасная дикая птица. Сынмин успел лишь ухватить призрачный след протянутой в последний момент рукой. Минхо ушёл. Скрылся в мирской суете. Поддался потоку бурлящего круговорота жизни. Ещё никогда Ким не чувствовал столь резкой боли утраты. Очевидно, что уже демон никогда не вернётся. Без энергии он попросту ослабнет и растворится, как русалочка из детской сказки, превратившаяся в морскую пену из-за неразделённой любви. Никто даже не узнает о существовании какого-то там инкуба, решившего пожертвовать своей жизнью. Никто, кроме одинокой скитающейся души, застрявшей в мире живых. В тот момент Сынмин осознал, как сильно он полюбил демона с момента их встречи.***
Жизнь размеренно продолжала свой ход. За рождением неминуемо следовало угасание и смерть. Из смерти заново рождалась жизнь, и всё продолжалось покругу. Свернувшись в клубочек под боком у Со, Сынмин понуро пялился в пустую стену. Тёмные очертания мебели легли на неё полосами, давая волю фантазии. Сколько ему ещё суждено пробыть на земле? Что-то его продолжало удерживать. Никаких обещаний он точно не давал, а из сокровенных желаний самым грандиозным была сосиска в тесте из университетской столовой. Долго ломая голову над вопросом, Сынмин решил пойти от обратного, выискивая сакральный смысл жизни. Минхо ушёл, чтобы защитить человека. Пускай у демонов нет чувств, Ким не сомневался, что тем двигала простая человеческая любовь. Когда ты кого-то любишь, то хочешь его оберегать, заботиться, всячески оказывать поддержку... Да, пускай демон никак не мог поддержать или позаботиться, если ты вдруг сляжешь с температурой, но, будучи воплощением нематериальной субстанции, он мог защитить от других существ, подобных ему. Желание самопожертвования во имя счастья смертного - вот, чем руководствовался Минхо в принятии нелёгкого решения. Да, это несомненно была любовь. Простая, человеческая и бескорыстная. Значит ли это, что любовь является отправной точкой в существовании? Если так, то... Зашуршав одеялом, парень перевернулся на другой бок, открывая обзор на сгорбившегося над конспектом Чанбина. Приподняв уголки губ, тот оторвался от затейливой писанины, выведенной собственной рукой, вопросительно глядя в ответ. Сынмин определённо испытывал что-то к Чанбину. Что-то безмерно сильное и крепкое. Может, то было следствием непростых сложившихся обстоятельств, сведших их вместе. А может просто прихоть судьбы, решившей сжалиться над ним. Подползя ближе, призрак уткнулся лицом в сгиб согнутой Чанбиновой руки. Приятное тепло обдало фантомное тело. - Чего ты? - Запустив ладонь в тёмные волосы, Со принялся ласково их перебирать, попутно перелистывая страницы, испещрённые цветным маркером. - Как думаешь, демоны могут испытывать любовь? - Ох, - задумчиво протянув, Со отложил толстую тетрадь с лекциями. - Я думаю, что все существа способны испытывать чувства. Просто некоторые отличаются от нас, но это не значит, что они не могут по-своему любить. Мысленно соглашаясь, Сынмин помолчал ещё какое-то время, вновь задавая вопрос: - А ты был бы одинаково счастлив, если бы тебя полюбил призрак, а не человек? Одарив бубнящего в руку парня улыбкой, Чанбин сгрёб Кима в объятья, как маленького ребёнка укачивая. - Какая разница, кого любить, если рядом с ним ты по-настоящему счастлив? Слова, произнесённые в тесной квартирке, наполненной запахом сухих трав, затронули мёртвое сердце. Действительно, какая разница, жив ты или мёртв, человек или демон. Любовь - вот истинная ценность, лежащая в основе мироздания. Подавшись вперёд, призрак коснулся несмелым поцелуем губ. Обнимающий его Чанбин умиротворённо прикрыл глаза, отвечая с искренней нежностью. Тесно прижавшись к груди, Сынмин позволил любви наполнить каждую клеточку своего тела.***
- Устал? Вывеска круглосуточного магазина светила голубоватым неоном в спину двоих полуночников. Спрятав ладони в карманах лёгкой ветровки, Чанбин нехотя перебирал одеревеневшими ногами, наслаждаясь сумбурной ночной прогулкой до дома. Шея противно ныла от долгого стояния за кассой. - Я-то? Это ты отработал целую смену, а я так, фигнёй маялся. - Находиться среди живых людей тоже тяжкий труд, - усмехнувшись, Со посмотрел на рядом пикирующее привидение с улыбкой. Пускай жизнь у Чанбина не сахар, всё же в ней есть прекрасный цветок, радующий глаз. Роза для маленького принца. Сынмин саркастически фыркнул на подобное заявление, ребячливо надув щёки из-за проигрыша в закрытом споре. Сумерки понемногу сгущались, прерываемые лишь редкими огоньками пыльных электрических фонарей. В этом районе всегда было тихо, словно старенькие домушки стояли сами по себе. Руины канувшей в лету цивилизации. - Хочешь завтра куда-нибудь сходим? У меня выходной, можно выбраться за город. - Приглашаешь меня на свидание? - Ага, пользуюсь тем, что ты не сможешь мне отказать, и платить придётся только за себя. Шутливо замахнувшись кулаками, Сынмин проскользнул сквозь паренька, поднимая вихрь наэлектризованного воздуха. Месяца три назад подобная шутка, может, и задела, но теперь он окончательно смирился с положением дел. Больше это не было его ахиллесовой пятой. - Как насчёт гор? Ты ведь любишь путешествовать. Уверен, тебе понравится открывающийся живописный вид. - Звучит неплохо. - Значит, договорились. Довольно хмыкнув, ясновидящий потрепал призрака по волосам. Перестав дуться, тот подлетел ближе, беря Чанбинову ладонь в свою. Если закрыть глаза, можно было представить, что они обыкновенная парочка, наслаждающаяся компанией друг друга вплоть до глухой ночи. Потрёпанные дома с потухшими стёклами сменялись один за другим. Прижавшись щекой к бугрящемуся плечу, Сынмин счастливо зажмурился, ведомый шершавой ладонью. Умиротворение нарушил испуганный женский плач, донёсшийся из очередного переулка, погружённого в темень. Замедлив шаг, Чанбин насторожённо прислушался. Жалобные крики прервались резким мужским басом, настойчиво посоветовавшим женщине заткнуться. - Подожди, это может быть опасно, давай лучше вызовем полицию... Но Чанбина уже и след простыл. Нырнув за угол, Со увидел коренастого мужчину в медицинской маске, закрывающей половину лица. Загнанная в тупик зарёванная незнакомка тут же взмолилась о помощи, прикрывая руками порванную блузку. Долго думать не пришлось, что за картина развернулась перед ним. В конце концов, Чанбин жил в одном из наибеднейших районов, куда и стекалась подобная гниль. Он попытался вразумить насильника, сказав, что полиция уже выехала и ему лучше по-быстрому скрыться с места преступления, но тот, окончательно слетев с катушек, рванул навстречу с поразительной для мужчины средних лет скоростью. В воздухе блеснуло лезвие ножа-раскладушки, полоснув толстовку и завязнув в плоти. Воспользовавшись завязавшейся потасовкой, девушка бросилась со всех ног, оставив в переулке лаковые туфли с каблуками. - Чанбин! Болезненно согнувшись, Со упал на колени. Тонкая струйка крови хлынула из уголка рта, капая на грязный асфальт. - Блять, - выдернув нож с отпечатками, насильник поспешно скрылся, воровато оглядываясь по сторонам. Даже если полиция действительно приедет, он уже будет далеко от злополучного места. - Я же говорил, что это может быть опасно!.. Сынмин с ужасом уставился на бурое пятно, расплывшееся в районе живота. Кровь без остановки хлестала из колотой раны. Во всех учебниках по оказанию первой помощи категорически запрещалось вытаскивать предметы, служащие пробкой в разбитом сосуде. - Сынмин-а, - вымазанная в красном рука коснулась его трясущихся ладоней. - Всё хорошо, просто царапина... Булькающий кашель вытолкнул из глотки сгустки тёмной крови. Ким где-то читал, что венозная кровь намного темнее артериальной, потому что в ней меньше кислорода. Силы понемногу покидали раненого. Чанбин безвольной куклой свалился на грязный асфальт, отчаянно пережимая рану. - Нет-нет-нет, - обхватив юношеское лицо, призрак зашёлся в неконтролируемой истерике. - Ты не должен оставлять меня, Чанбин, вставай! Я не смогу без тебя! - Нет, Сынмин-и, не плачь, - слова давались с жутким хрипом, клокочущим в лёгких. Посиневшие губы окрасились в зловещий рубиновый. - Ты ведь знаешь, жизнь после смерти не заканчивается... - Но ТЫ должен жить! Горькие слёзы обжигали Кимовы щеки. Он чувствовал, как Чанбин в его руках медленно умирает, но не мог ничего сделать. Сенсор телефона попросту не отреагирует, если призрак попробует вызвать скорую, а позвать кого-то на помощь... Его же никто не увидит. - Мин-ни, пожалуйста, не плачь, - из последних сил стирая солёные дорожки на призрачном лице, Чанбин счастливо улыбнулся, в последний раз выдыхая. - Ведь я люблю тебя... Жители серых одноэтажных домов мирно спали, не слыша надрывного плача брошенного привидения. Ещё тёплая рука безжизненно рухнула на асфальт, оставляя на щеках Кима кровавые мазки. Ослабевшие веки дрогнули, прикрывая остекленевшие глаза. Рваное дыхание клокотало в груди, понемногу стихая. Дрожащими ладонями Сынмин стиснул побледневшее лицо, прижимаясь к излюбленным губам. Он готов был сделать всё что угодно, лишь бы Чанбин остался жив. Впервые чертовка судьба услышала его жалобный зов. Устало разлепив отяжелевшие веки, Чанбин рвано выдохнул. Во рту появился металлический привкус, но Сынмин всё равно продолжил прижиматься поцелуем, окропляя одежду горькими слезами. - П-прекрати, - с нажимом отпихнув, надрывно закашлялся, сплёвывая кровь. - Т-ты исчезнешь, если передашь мне всю свою жизненную энергию... - К чёрту её! - Вновь прильнув к губам, Сынмин собрал все свои силы, вливая их в тело раненого. Призрачные слёзы лились, мешаясь с застывающей кровью. - Н-не смей! - Замахнувшись, Чанбин хотел отбросить от себя призрака, но рука прошла сквозь блеклый силуэт. Электрический фонарь потрескивал, затухая и вновь озаряя злополучный переулок холодным жёлтым светом. - Я люблю тебя, Бин-ни, - заплаканное лицо Сынмина побледнело, становясь ещё более прозрачным. Жёлтые мерцающие огоньки зазмеились по Кимовым пальцам, трепетно оглаживающим вымазанное в крови лицо. Словно подожженный фитиль, призрачный мальчишка вспыхнул, распадаясь на тысячу маленьких светлячков, растворяющихся в ночной глуши. Сынмин ни о чём не жалел, ведь прожил обе жизни, выполнив заложенное в человеческую душу предназначение. Он искренне любил и умер, защищая эту любовь. Счастливая улыбка рассыпалась на его безмятежном лицо. Сынмин бесследно растворился, слившись с тёплым ветерком, шелестящим кронами деревьев. И лишь отчаянный вопль Со сокрушал спящую синеву, изливая всю боль утраты любимого человека.***
На стеклянных стеллажах ютились фотографии мальчишки с задорной улыбкой на овальном лице. На самом первом фото школьник стоял в обнимку с веснушчатым одноклассником, показывающим знак мира. Сорванцы с ободранными коленями широко улыбались, щурясь из-за полуденного солнца. Двухколёсные велосипеды валялись на земле, образуя металлического груду из спиц и колёс. На некоторых снимках порядком вымахавший подросток сжимал картонные альбомы с раритетными виниловыми пластинками: причудливым увлечением, стоящим ему немало карманных денег. Старый патефон достался в наследство от деда, подстегнув желание коллекционировать песни, записанные на чёрных дисках. Последняя фотография изображала уже прилежного студента с ровной осанкой. Поверх рубашки сидела голубая вязаная жилетка, а через плечо была перекинута кожаная сумка на длинном ремешке. Совсем юный и такой беспечный. Поставив букет из душистых гортензий в вазу, Чанбин склонился перед урной, сложив ладони в молитве. В колумбарии было тихо и умиротворённо, как и подобает подобному месту. Цветочный аромат наполнял просторное помещение, залитое солнечным светом. - Как ты там, Мин-ни? На днях я защитил диплом. Больше не придётся работать в том супермаркете. Мне предложили хорошую работу по специальности. Думаю, ты был бы счастлив, услышав, что я навсегда съеду с того района. Шмыганье носа утонуло в бумажном платке. - У меня появились друзья, представляешь? Настоящие. Одного зовут Чан, он чуточку старше и также как и Феликс приехал из Австралии. Мы познакомились в твоём любимом магазине пластинок и живо разговорились. Чан добрый и много знает, с ним приятно проводить время. В коридоре раздались шаркающие шаги сгорбленной старушки, пришедшей навестить родственников в колумбарий. - А второго зовут Хёнджин. Мы поцапались с ним в супермаркете из-за последней упаковки быстрозавариваемой лапши. Тот ещё выпендрёжник, но с ним не соскучишься. Чем-то напоминает Минхо, ты так не думаешь? Тихий смешок сорвался с губ. Ладонь легла на прозрачное стекло, оставляя смазанные отпечатки. Я скучаю. - Прощай, Мин-ни. Не знаю, когда мы ещё встретимся. Из-за работы придётся переехать в другой город, но я обещаю, что навещу тебя, как только вернусь в Сеул. Одинокая слеза скатилась по щеке, но Чанбин её быстро смахнул, глубоко вдыхая. Всегда улыбаться: вот чему его учил Ким. Стекло мелко завибрировало, когда Со отстранился, в последний раз оглядывая полку с фотографиями и парой поношенных фенечек дружбы. Голубые цветы в вазе заливисто благоухали. - Я всегда буду помнить тебя. Одинокая фигура парня скрылась в дверном проёме, навеки выходя из тени.