Его дочь

      Оставшийся вечер прошёл довольно спокойно, если, конечно, так можно выразиться в данной ситуации. Два раза приносили нечто, отдалённо напоминающее еду, хотя это трудно было сказать по внешнему виду и отвратительному запаху, похожему на что-то среднее между тухлой рыбой и чесноком. Повезло, что хоть вода была свежей, чистой и прохладной. Естественно, ни я, ни отец не пытались уснуть — всё время, целиком и полностью, было уделено подготовке к предстоящему суду. На вопросы по типу: «И что дальше? Какой план?» — он лишь хмыкал, и я могу поклясться, что в такие моменты отчётливо слышала, как прокручивались шестерёнки в его голове, в то время как изумрудные отцовские глаза ненадолго закрывались, отчего в помещении становилось тихо и жутко неловко.        На данный момент я сидела на тюремной металлической скамье, прижав ноги к груди и обхватив их руками.       Что же теперь будет со мной и отцом? Убийство, суд — абсурд и чистой воды бред, в который до сих пор с трудом верится. Хотя я живу в мире, где по небу летают гении в навороченных железных костюмах, спустя десятилетия возвращаются утерянные герои прошлого, а боги и инопланетяне спокойно, как ни в чем не бывало бродят по улицам. Так что я просто не имею права судить об абсурдности данной ситуации… Наверное.       Несколько прядей волос выбилось из идеально уложенной причёски, и я раздражённо смахнула их с лица.       Ну же, Грейс, думай. Как поступить? Что можно придумать, чтобы выйти сухой из воды? Или это одна из тех ситуаций, в которой следует лишь смириться с уготовленной участью и просто наблюдать за принятием решений другими? Ну уж нет. Бездействовать сейчас я не намерена, от этого будет зависеть собственное будущее.       Прохладный воздух обдувал со всех сторон, отчего по коже пробежалось стадо мурашек и я лишь сильнее укуталась в ткань платья, в попытке защитить от холода оголенные участки тела.       — Смерт… Грейс, сейчас выслушай меня очень внимательно. Это касается наших дальнейших действий. У меня есть примерный план, и с вероятностью девяносто процентов он должен сработать. — Локи встал с противоположной скамьи и подошёл ко мне. — Но сперва я проинструктирую тебя об особенностях проводимых в Асгарде судов.       Он в привычном жесте, который я заметила уже достаточно давно, снова сложил руки за спиной. Помню, как-то раз — наверное, года два назад — мне попалась статья о том, что по жестикуляции человека можно узнать особенности его характера. И как раз таки о закладывании рук за спиной там упоминалось. «Жест, выражающий уверенность и превосходство», — или что-то вроде того. Теперь я убедилась на собственном опыте, что это абсолютная правда. Отец прочистил горло и снова обратился ко мне:       — Так вот, методы, которыми пользуются здесь, могут быть весьма… Нетрадиционны, для сме… Человека. Нет суда присяжных, адвокатов, да и происходит всё не так дипломатично, как в Мидгарде.       — Ну, этого можно было ожидать, — облизнув пересохшие и потрескавшиеся губы, сказала я. — Я читала, что, как только дело будет рассмотрено Одином и его приближенными, осужденных отведут в тронный зал, где всё и будет происходить, а уже там, на допросе, им предоставят возможность раскаяться по собственному желанию, либо же прибегнут к магии Revelator veritatis. Ну, а затем…       — Грейс, то, что написано в мидгардских книгах об Асгарде, сильно отличается от того, что происходит в действительности. — Трикстер бесцеремонно прервал мой монолог, не дослушав до конца. — Нет никакого Revelator veritatis, это просто миф, причём очень нелепый.       — Ладно-ладно, раз уж ты всё знаешь, то расскажи, как происходит на самом деле, — вскинув руки в примирительном жесте, я тут же вернула их в прежнее положение, закутываясь в ткань платья, а после начала тереть ладони друг о друга. — Б-боже, почему тут так холодно?       — Днём здесь более-менее терпимо, но под вечер, да, становится, мягко говоря, прохладно, — согласился со мной мужчина, после чего принялся измерять темницу шагами, каждый из которых отдавался в помещении эхом.       — Можешь наколдовать что-нибудь потеплее? — стуча зубами, спросила я, ибо погибнуть от холода, в темнице асгардского дворца — перспектива не из приятных. — П-пожалуйста.       — Нет. — Его ответ меня, конечно, не шокировал: всё-таки от бога лжи и обмана можно ожидать всего что угодно, но из себя немного вывел.       — «Нет»? Почему «нет»? Я даже «пожалуйста» сказала! Ну, если ты хочешь отправиться к Одину в гордом одиночестве, пожалуйста. Просто я тут не то что до рассвета, до полуночи, кажется, не дотяну! Серьёзно, ты видел, какая тонкая ткань у платья?       — Во-первых, начнём с того, что камера блокирует мою магию. Во-вторых, неужели я зря рисковал, когда вытащил тебя в лес из дворца, полного стражи? Твоя магия более-менее стабилизировалась, да и эта камера на неё не рассчитана, так что попробуй сама.       — Если бы я знала, как! Но я без понятия! Нужно просто представить желаемую вещь или что? К тому же если мою магию здесь не блокирует, не значит ли это, что я смогу телепортироваться в другое место или освободить нас отсюда? — Я недовольно скрестила руки на груди.       — Я сказал, что твоя магия стабилизировалась, а не возросла до невероятного уровня всего лишь за день тренировок. Материализация одежды — это пустяк, но вот перемещение себя относительно пространства — для тебя пока сложновато. Освободить нас ты так же не сумеешь. Думаешь, если бы из самой охраняемой темницы смог сбежать подросток, она бы была самой охраняемой и суровой во всех девяти мирах? У каждого помещения свой неповторимый, заколдованный лучшими магами Асгарда ключ, поэтому всё не так просто. К тому же стражники являются квалифицированными воинами, каждый из которых готов отдать жизнь, лишь бы не дать прорваться заключённым! — Он замолчал и посмотрел на меня, как на самое глупое существо в мире.       — Между прочим, пару раз у меня получилось переместиться в пространстве… Что мешает сделать это снова? — опять задала вопрос я и тут же встала из-за того, что больше не смогла игнорировать затекшие ноги. Неприятное покалывание заставило переступать с ноги на ногу, даже непонятно — от холода это или из-за недостатка движения.       — И что ты тогда чувствовала? Боль, страх, непонимание — я прав? Те случаи — простая самозащита. Ты не контролировала себя, так как испытывала сильные эмоции, а они, как я говорил ранее, очень влияют на магию. По собственному же желанию, ты никуда попасть не сможешь, по крайней мере сейчас. — Локи посмотрел прямо мне в глаза, и я дала себе мысленную пощёчину за то, что захотела отвести взгляд. Ну уж нет, я смогу выстоять. Наши «гляделки» продолжались какое-то время, но были прерваны моим чихом, тогда я и поняла, что если сейчас ничего не сделаю, то заработаю себе бронхит.       — Ну, раз на помощь могу не рассчитывать, может, хотя бы, ознакомишь меня с инструкцией по применению этого… Заклинания? — вопросительно приподняв бровь, мол, давай, удиви меня, спросила я.       — Ну, для начала детально представь желаемую вещь. Материал, цвет — всё важно. Вспомни о чём-нибудь тёплом, о том, что ты уже когда-то видела. Допустим, о… пледе. Только сосредоточься, ладно? Представь, что его словно магнитом тянет к тебе, мысленно почувствуй его у себя в руках, и, в принципе, всё. — Локи говорил уверенно и без единой запинки, словно это был идеально отрепетированный до совершенства текст.       — А почему я не могу перенести ключ? — вопрос вырвался нечаянно, но принц Асгарда вновь бросил на меня презрительный взгляд, хотя теперь в нём я заметила что-то, прежде мне незнакомое, но тут же выбросила эту мысль из головы. Мужчина лишь закатил глаза.       — Он. Защищён. Магией. Асгардских. Магов. Понимаешь? Неужели ты думаешь, что до тебя так сделать раньше никто не пытался?       — Ну, мало ли… Хорошо. Ладно. Больше никаких отвлекающих вопросов, прошу прощения. Так, говоришь, визуализировать нужно? Попробую. — Глаза закрылись, и в лёгкие поступил морозный воздух. — Слушай, ты ведь вроде ледяной великан, да? Если я твоя дочь, то почему я чувствую холод, просто мне казалось, что раз я на пятьдесят процентов…       — Грейс! — теперь мужчина разозлился по-настоящему, и я всем нутром почувствовала, как от него исходит то самое изумрудное пламя, которое было готово испепелить меня дотла в нашу первую встречу.       — Всё, теперь точно поняла. Визуализация. — Всё ещё с опущенными веками я сосредоточилась на любимом пледе, который подарили мне мои приёмные родители на Рождество. Родители… Интересно, если бы они выжили, как бы отреагировали на то, что я — дочь того самого Локи, о котором читала в детстве? А как они меня нашли? Ну, в смысле, меня оставили в корзинке около их входной двери, как в фильмах, или взяли из детского дома совсем малюткой? А как отнеслась моя кровная мать к тому, что собственное дитя будет воспитано другими людьми? Может, ей, как и отцу, было всё равно? Может я — простая ошибка, полученная в результате одной совместной ночи? Так, всё, хватит, достаточно рассуждений! Сосредоточиться. На. Чёртовом. Пледе.       Пальцы уже стало покалывать, но мой разум усердно представлял желаемую вещь. В памяти всплывали моменты — удачные и не очень — связанные с ним. Как я запуталась в шерстяной ткани и упала с кровати на пол, больно ударившись лодыжкой. Как наблюдала за мелодичным падением снежинок в разгар Нового Года, сидя на подоконнике, укутавшись в этот самый плед и попивая какао.       И… о чудо! Я почувствовала что-то тяжелое и теплое на плечах. Глаза распахнулись, и всё внимание теперь было уделено красному, в чёрную шотландскую полоску пледу. Прокрутившись пару раз вокруг себя, дабы убедиться, что всё происходящее не сон, я почувствовала, как уголки губ непроизвольно поползли вверх. У меня получилось. Это — моя, небольшая, личная, победа. Взгляд переместился на трикстера, который, ухмыльнувшись, стоял около каменной стены.       — Неплохо, Грейс, но можно было и побыстрее. — Я закатила глаза на последнюю часть предложения. Но всё же это успех, да? Он похвалил меня, а это — уже хоть что-то.       Теперь, когда угроза в лице простуды была обезврежена, я спокойно уселась на лавке, которая уже не казалась такой холодной. Онемевшие прежде руки потихоньку стали оживать.        — Кстати, — обратилась я к отцу, натягивая плед до шеи, — как определить, сколько сейчас времени? Перенести к нам часы? Или, как только начнёт теплеть, мы сразу поймём, что близится рассвет?        — В асгардских тюремных камерах нет предметов для определения времени. Ритм внутренних часов заключенных быстро нарушается, что значительно упрощает работу стражи. Происходит, так называемая, дезориентация, — объяснив мне то, что я, в принципе, и так знала, Локи вздохнул и продолжил: — Но всё же определить время возможно. Хоть и другим путём. Допустим, охрана приносит еду три раза в день: на завтрак, обед и ужин. Зная, во сколько обычно происходит приём пищи во дворце, можно определить и примерное время. К тому же стражники делают обход по несколько раз в день, это тоже может сыграть нам на руку, ведь всё выполняется по определенному графику…       — Стоп, — шестерёнки в моей голове завертелись, и я поняла, что что-то не сходится. — А почему нам принесли еду два раза, если мы вернулись как раз к ужину?       — Честно? Точно не знаю, но могу предположить, что это с подачи моего братца. — Рука мужчины переместилась к лицу, и он устало потёр переносицу. — Так вот, насчёт времени. Сейчас, я бы сказал, около часа ночи, ведь два тюремщика уже закончили полночный обход, теперь они придут лишь через час.       Я вспомнила, как недавно слышала отдаленные мужские голоса, доносившиеся откуда из-за угла, но тогда мне показалось, что это разговаривали заключенные.       — Сколько ещё до рассвета?..       — Солнце восходит довольно рано: думаю, часа два-три и всё. — Локи внимательно наблюдал за мной. Если пару минут назад я была готова свернуть горы и доказывать собственную непричастность к убийству, то сейчас могла запросто заснуть прямо на полу. Похоже, он тоже заметил эту перемену. Моё тело будто гвоздями прибили к скамье, и, не в силах пошевелиться, я лишь устало прикрыла веки. Дыхание замедлилось, а руки посильнее притянули к себе теплую шерстяную ткань.       — Грейс? Грейс! — голос мужчины остался где-то далеко. — Нет, открой глаза, немедленно!       Сознание отказывалось подчиняться. Я находилась в кромешной тьме, а по обе стороны от меня было два ярких источника света. Неужели это и есть «свет в конце туннеля»? Я умираю? Один из источников, из которого как раз таки слышался голос отца, стремительно отдалялся, в то время как другой с каждой секундой становился всё ближе. Больше не слышался голос трикстера, его заменил другой — знакомый, но слишком тихий. Свет ослеплял меня, отчего хотелось закричать, но голос, по классике жанра, пропал. Через мгновенье я уже была в самом сердце холодного сияния.       — Грейси, милая, просыпайся!        Глаза резко распахнулись, а из горла вырвался болезненный стон. Зрение удалось сфокусировать лишь через минуту, в то время как сердце выбивало чечетку в грудной клетке. Лишь тогда я оглядела комнату, в которой оказалась. Чёрт, но ведь это… это невозможно?..       Это моя комната. Я снова на Земле. У себя в кровати.       Одеяло полетело в сторону. Стоя на мягкой ковровой поверхности, я оглядела себя. Пижама. Что всё это значит?       — Грейс, завтрак готов! — голос доносился с кухни.       Я за секунду открыла дверь и оказалась в коридоре. Шаг за шагом я приближалась к кухне, а в голове прокручивались миллиарды вариантов произошедшего.       На столе, в лучах яркого солнечного света, стояла моя любимая яичница. Прекрасный запах специй и соли, который мне так нравился. Потрескивание масла в сковороде, стоящей на плите. А около неё… моя мама. Живая.