Ты пахнешь карамелью

      Ночные огни города и правда невероятно красивы. Улицы становятся пустыми, и от этого дышать становится значительно легче. Пахнет прохладой, которую днём почувствовать невозможно, особенно в середину лета, оно в этом году выдалось особенно жарким.       Ехали они в тишине. Кроме объяснений куда ехать тем для разговора не было, да и разговаривать с незнакомым человеком не особо хотелось, вот так уж Ен любил социум. Дорога от кофейни, где работал Джун, до его дома была короткой, поэтому неловкое молчание закончилось быстро. Белобрысый чувак друг его хёнов остановился около его дома. — Здесь живёшь? — Да, спасибо что подвезли, — Джун вылез из машины и, прихватив рюкзак и скейт, направился к потрёпанному подъезду своей девятиэтажки. — Не за что, карамелька, — слова парня привели Ена в ахуй, он резко повернулся на парня, чьё лицо в этот момент ему так хотелось разбить. — Чё края попутал, хрен крашеный? Схуя ли я карамелька-то? — Не будь ты таким злым, просто, ты пахнешь карамелью, да и цвет волос подстать, — парень подмигнул, помахал рукой и уехал.       А Чхве стоял у подъезда с ахуевшим лицом, смотря вслед уезжающей машине, и думал о том, что красил волосы в розовый не для того, чтобы его карамелькой называли. «Вот разбить бы ему ебальник и посмотреть, сможет ли он снова назвать меня карамелькой». Закурив очередную сигарету, он стоял и думал, откуда берутся такие странные люди. Посмотрев в окно своей квартиры, увидел тёплый свет гирлянды его сестры, и подумал, что, наверное, пора подниматься к ней и всё же познакомиться с её парнем. А потом, когда этот уёбок разобьёт ей сердце, он или скинет его с окна, или продаст в сексуальное рабство.        Но зайдя в квартиру, он не заметил признаков присутствия всяких хуесосов и решил найти сестру, что не заняло много времени. Та сидела на кухне и попивала вино, чем вбила брата в ступор: она давно не пила в одно лицо. — Женщина, ты что, совсем ебнулась? Почему в одно лицо винище херачишь? — Отъебись, мелкий придурок, и без тебя тошно. Почему все мужики уроды? — Я вообще-то… как бы… ладно. Может расскажешь, что случилось? Или продолжишь обзываться и хлестать вино? — парень присел напротив неё, перед этим взяв и себе бокал и налив немного вина. — Что рассказывать-то, помнишь, я говорила, что сегодня позвала парня на ужин — Ен в ответ кивнул. — Он не пришёл, сказал, что дела… Я хотела признаться ему в своих чувствах, понимаешь. а он урод. Я ждала столько времени, когда он вернётся в Корею, чтобы сказать, что он мне нравится.       Из глаз Хьен скатилась слёзы, что как кинжалы по сердцу для парня. Появилось непреодолимое желание переехать этого подонка грузовиком, а потом сдать назад и ещё раз проехаться по нему. Его сестра не должна плакать, она уже и так много отхватила от жизни, чтобы ещё какой-то подонок её обижал. Ен пересел ближе к девушке и приобнял за плечи, успокаивающе поглаживая её. Просидели они так ещё пару мину пока, Хьен не успокоилась, а после она ушла спать, чмокнув брата в макушку. А Джун, допив вино, начал думать, что за урод мог обидеть его сестру, но решил, что сейчас он слишком пьян для этого, поскольку мысли дошли до того парня, из чьих уст оскорбительное при обычных обстоятельствах «карамелька» звучало даже не противно, на его удивление. Поэтому, решив, что больше никогда не будит пить вино, он поплёлся в свою комнату и улёгся на кровать, открывая в телефоне ленту твиттера, читая там всякую херню и постепенно засыпая.

***

— Джуни, просыпайся, уже почти вечер, а нам ещё идти к твоим хёнам. Они сегодня вечеринку закатывают, правда по какому поводу не говорят.       Пока Хьен продолжала болтать о том, что парень и не собирался спрашивать, Джун поднялся с кровати, пытаясь понять — куда и зачем его прут, ещё и торопят. Но послушно начинает собираться, решая не расстраивать сестру. Младшего всегда удивляло то, как Хьена, после того как проплакала пол ночи, параллельно оглушив бутылку вина, могла подскочить утром и, как ни в чём не бывало, ходить довольная жизнью, пока Ен думает, как бы найти того уёбка и вскрыть ему череп. Посмотрев на время, парень убедился в том, что на улице действительно вечер, хотя он в душе не ебёт на какую вечеринку они идут, он уверен, что если он не придёт, то его хёны от него никогда не отстанут, найдут все его косяки и обидятся. Так что смирившись со своей участью Чхве младший поплёлся в ванную. Замечая в зеркале, что волосы уже изрядно выцвели, он достал почти наполовину пустой тюбик с розовой краской для волос. Он решил, что времени до сборов старпёров вечеринки ещё много, и взялся за покраску. — Когда-нибудь я откажусь от этого дебильного цвета.       Сам Джун совсем не любил розовый цвет, но только этот цвет люди воспринимали отрицательно на парне, да и привычка красить волосы в этот цвет выработалась, даже когда он в магазине пытается выбрать другой, более натуральный цвет, рука на автомате тянется к розовому. Так уж сильно Ен ненавидит перемены в своей жизни.       Натянув уже использованные чёрные перчатки, он нанёс немного краски на руку и начал размазывать по голове, а в нос ударил не самый приятный запах, уже знакомый и болезненные. Первая покраска происходила не при самых счастливых обстоятельствах: его тогда в школе ещё обвинили в буллинге и избиении одноклассников, которые были детишками богачей, и сами занимались тем, что избивали какого-то парня на протяжении месяцев. На это закрывали глаза и учителя, и менты. И в момент обвинения он чувствовал себя особенно одиноко. И он разбивался на части, когда его сестре приходилось стоять на коленях, чтобы его простили.       Заканчивая, он высушил волосы, убедился, что они прокрасились равномерно, и вышел из ванны под крики Чхве старшей, что он заебал наводить марафет как баба, и надо блять идти уже, харе ему письку намывать. Но, когда парень уже собранный и обутый стоял в прихожей, Ена бегала как тот сраный веник по квартире и искала то серёжку, то зарядку. — Блять, Хье, ты издеваешься надо мной что ли? — оперевшись о дверной косяк Ен продолжил. — Ты вот нахуя меня торопила? Чтобы самой год собираться? — Ах ты, засранец мелкий, я сейчас-сейчас, только помаду найду.       После этих слов сестры, Чхве понял, что это надолго, поэтому вышел на улицу и решил пока покурить, раз Хьену он всё равно не дождётся. Но не успел он взять сигарету в зубы, как ему начали активненько так смсить, а потом и звонить. Достав телефон из кармана и увидев, что источником шума оказался его хён, всё же взял трубку. — Что случилось, Джисон хён, кого у тебя там убили? — Ну, наверное, вас, где вы есть? — А то ты не знаешь мою сестру, хотя сегодня она вообще чёкнулась, — Ен потёр глаза. Хьен и правда всегда собиралась долго, но то что происходит сейчас, вообще ни в какие рамки. — Ты не знаешь из за какого гандона она вчера весь вечер прорыдала и въебала в себя мою бутылку вина. — Догадываюсь, но сейчас не скажу, потом. И вообще, как ты с хёном разговариваешь? Я — Не дослушав мозгоёбства своего хёна, он отключился и решил всё же поторопить сестру, но не успел, ведь старшая Чхве уже вышла из подъезда, а потом за ними приехало такси, любезно вызванное Минхо-хёном. Подъехали к дому они через минут тридцать езды, где их уже встретил Хан. Минхо и Джисон жили в небольшом доме, находящимся на окраине города. С виду дом казался совсем маленьким, но внутри можно увидеть просторный дом, на заднем дворе которого находится терраса. Дом в американском стиле по выбору Минхо, а всякими приблудами для интерьера занимался Джисон. Посередине гостинной стоял большой диван, а перед ним — комин. — Ну что так долго? — сразу с порога начал ворчать Сон. — Хотя не только вы, Хёнджин тоже ещё не подъехал, — парень заводит гостей в просторную кухню, параллельно возмущаясь тем, что минут сорок назад отправил мужа в магазин за выпивкой, а тот пропал. — Тот придурочный блондин тоже будет?       На самом деле, Хёнджин парню сначала даже понравился, но его высокомерие, когда на него напал «недо маньяк, точно моральный урод» очень выбесило Джуна, а ещё это его дебильное «карамелька». — Слышь, мелкий, а подзатыльник давно получал? Он твой хён вообще-то, злапочёс ты невежливый, кто тебя так воспитал? — Ты. — Ах ты, шестижелудочная восьмисисечная пиздопроёбина, я тебя ща отпинаю, — и благополучно отвесила брату подзатыльник. — Что. — откликнулся даже Джисон, занятый названиванием мужу. — Хъена, ты блять где этому понабраться успела? — С Юнги хёном вчера разговаривала, — больше на эту тему разговоров не было, ибо все знают — у Юнги самый большой словарный запас обзывательств, чем у всей их компашки вместе взятых.       Енджун откровенно знал, что ждёт его этим вечером, ибо не впервые ему тащить пьяную сестру волоком в кровать и смотреть, как его хёны переходять границы, целуясь прям перед ним, а это ещё Юнги хён за границей, а то этого пьяного деда-террориста выдержит не каждый, сложный он однако человек, но Джун всё равно по нему скучает. — Сони, мы приехал- — не успел договорить старший, как ему в лоб прилетает тапочек, а следом и муж с кулаками и матом. — Ты, придурок, хули трубку не берешь? Пиздюлей захотел?       Минхо пытается снять Джисона, который крепко так вцепился в него и тянет на пол. Наблюдая за этим, у всех присутствующих резко пропало желание жениться и выходить замуж, а, вспомнив свою сестру, Джун понял, что ходить ему одиноким.       Вроде бы вечер начинается не так уж и плохо, скорее плохо только то, что Джун тут, не дома, а так всё терпимо, пока старики болтают и чему-то радуются, правда хуй пойми чему. — Эй, парочка, а когда вы успели сойтись и уж тем более пожениться? — начал Джин. — Меня тут всего 5 лет не было.       Енджуна немного удивило, что этот индюк малосольный Хёнджин даже не знал, что его друзья уже как два года вышли замуж, да и на свадьбе он его не видел. «Кто ж ты, блять, такой?» — пытался понять Ен, но через минуту забил хуй и открыл бутылку пива. — Мы поженились ещё два года назад, — начал рассказывать Минхо. — А встречаться почти через два месяца, как ты уехал. Сами не поняли как влюбились и боялись безумно кому-то это рассказывать, но… — Хо вздохнул вспомнив прошлое, сделал глоток из бутылки пива, что находилась у него в руке, и поставил её обратно на столик. — Как ни странно, нас все поддержали. — А потом и свадьбу сыграли, — продолжил Сон. — Тебе не приходило приглашение? Мы её в америке играли, думали ты сможешь приехать, хотя бы на нашу свадьбу, — немного расстроено вздохнул парень. — Простите меня, в тот момент я переехал в Италию по делам, и приглашение, наверное, пришло на старый адрес, — парень виновато опустил голову. Ему и вправду обидно, что он пропустил самые тяжелые и самые счастливые моменты жизни его лучших друзей, что по совместительству ещё и его семья.       Уже через пару часов Енджун наблюдал привычную его глазу картину: парочка «Минсон» выходит за все существующие рамки приличия прямо на диване, а Хьен опять намыливается за ещё одной бутылкой уже красного вина, но Ен решил не дать сестре спиться. — Эй, эй, госпожа Чхве, а вы случайно не сопьетесь? — хватает за локоть сестру Джун, на что та стала вырываться. — Женщина, ты бухаешь второй день, может как бы хорош? Так, ну всё, пьянь гидролизная.       Девушка начала сопротивляться только сильнее, и тогда Енджун решил прибегнуть к тяжелой артиллерии: он закинул сестру на плечо и понёс в одну из комнат, которую выделили им хозяева. — Тебе помочь? — спросил ещё один оставшийся почти трезвым человеком среди алкашей. — Ну, если тебе не тяжело, то отнеси это тело в комнату, — показал на лестницу, а после кивнул в сторону двух парней, мирно спящих на диване в обнимку. — А я пока их пледом накрою.       Хёнджин, забрав Хьен у брата понёс ту в комнату, а Ен укрыл пледом хёнов и немного убрал со стола в гостинной, где и проходила их пьянка, собрал все бутылки в пакет и решил вынести мусор, не забыв при этом пачку сигарет. Закинув мусор в бак, уселся в одно из кресел на террасе и поджог сигарету.       Енджун любил бывать у хёнов, а больше всего любил их террасу — с неё открывался прекрасный вид на лес, всегда пахло свежестью, а кислорода, которого категорически не хватало в городе здесь предостаточно. Впереди находится озеро, что словно зеркало отображает небо. А взглянув на небо, можно увидеть звёзды которые так любил парень. Он может наблюдать за ними часами, или дольше, он не проверял. Увлёкшись рассматриванием звёзд Джун не заметил, как к нему кто-то присоединился. — Эй, карамелька, — от резкости момента парень немного подпрыгнул и уставился на того, кто вырвал его из мыслей. Но и без глаз, по его дибильному «карамелька» он понял, что это Хёнджин. — Прости не хотел напугать. — Ты не напугал, я просто задумался, — парень перевел взгляд обратно к звёздам, общаться с этим странным типом не хотелось. — Любишь звезды? — Да. мой папа был астрономом, он мне много рассказывал про них: говорил, что звёзды, после того как сгорают до тла, рождаются людьми, а люди после смерти снова становятся звёздами, — парень и сам не понял, как начал ему рассказывать то, что тому и знать то не надо. — И когда его или мамы не станет, мы можем лишь взглянуть на небо, и там мы увидим их, — сделав последнюю затяжку, парень посмотрел на своего собеседника. — Прости, не знаю зачем я тебе это рассказал, но уже без разницы. — Легенда и вправду красивая, мне понравилось, — блондин перевел взгляд на Ена. — А ты сильно подрос с того времени, как я уехал, — Джун заинтересовано на него посмотрел, ведь не помнил никакого блондинистого придурка в свои тринадцать. — Я тебя даже сначала не узнал, а ты, я так понимаю, меня до сих пор не помнишь. — Понятия не имею, — покачал головой тот, ему уже и самому интересно, откуда он должен знать сию странную личность. — Ну и ладно, — парень поднялся с кресла и направился в дом. — Пошли-ка спать, карамелька. — Ну всё, крыса банановая, пришью я тебя к кровати, сколопендра, заебал ты со своим «карамелька», сука Вали уже.       Уже лёжа в кровати, парень всё же решил попытаться вспомнить его нового, а уже оказывается и старого, хёна, что помнит его в детстве, но мозг даже не пытается что-то достать из головы, то ли от сонливости, то ли от выпитых пару бутылок пива, хотя больше всё же желание спать, но мысли о белобрысом парне всё лезли в хмельную голову, не давая уснуть. Слава богу, с самообладанием у Енджуна прекрасно, да и слишком сильно клонит в сон, поэтому он пару раз ударил себя по щекам, покрутился ещё минут десять и уснул.