Их свел полупокер...

Елизавета Георгиевна томно прокуривала курию, с тоской во взгляде изучая анкеты в небезызвестном Тиндере - лучшем приложении для заведения знакомств и домашнего скота. После смерти её любимца - принца Филиппа (а может и Чарльза? чёрт их разберёт, этих принцев), она долго искала в себе себя, и крупицу сил на дальнейшее существование. Все лучшие пластинки ssshhhiiittt!!!, chernikovskaya hata, molchat doma, доры и мейби бейби были заслушаны до дыр. Многие дни и месяцы провела она в глубочайшей депрессии, вспоминая лучшие моменты жизни с принцем и концерты Tokio Hotel. "Но нет!", - одёргивала она себя, - "На меня, как на главную женщину и монарх_ессиню страны, смотрит весь мир, и я должна быть сильнее и непоколебимее всего, что когда-либо знала!". Поднимая пожилое жмыхотело с элитного геймерского кресла, обитого кожей самых редких животных, королева Туманного Альбиона подошла к высоким окнам своего кабинета и затушила сигару о пепельницу в виде длинноволосого болгарина с глазами навыкат - возможно, пародирующего мопса и обнимающего винный бочонок. За окном открывался чудесный вид на вечную тьму. Сверхновые взрывались и затухали в глазах агонизирующей от нехватки любви, резиновой пре-модерн версии женщины, а вены пульсировали, забывая и вспоминая вновь своё предназначение. -Хорошая сигара, Филимон, - приглушенно произнесла Елизавета. Зрачки её были расширены, поглотив радужку, а улыбка на лице застыла в одном стабильном положении. -Лучший опиум планеты, госпожа Жоровна. - ответил дворецкий, всё это время неподвижно стоявший у двери, прижавшись к богато обитым красным деревом, панелям королев_есс_кого офиса. Монарх_инька поморщилась: Как старомодно. Мы с Филиппом курили опиум, когда чарли ещё не сёрфили, а гансы только отучились травить себя же хлором и радием, - на лице её была всё та же керамическая улыбка, - Я не хочу оставаться в девках до конца жизни снова, старина Филли, и ты с Джонсоном мне здесь не помощник - я уважаю тебя как друга нашей семьи. Но будь добр - узнай, что нынче актуально для тех, кто лишился самого себя. Вытянутый по струнке, черноволосый и усатый мужчина в годах вышел вперёд спиной из комнаты. Как только силуэт его госпожи пропал в свете стройки, соседствующей с Пукингемским дворцом, он рванул в подвал - к семье, вынужденной жить вместе с кормильцем и никогда не выходить в социум. Взбудораженный взгляд отца удивил девушку, лежавшую на засаленном диване не меньше его просьбы. С бывалым видом славянского арестанта, дочь дворецкого по имени Филимон села, уперевшись руками в колени, и произнесла: -Значит так, Филифраерок, слушай меня внимательно - я набрала 78 баллов флирта в Клубе Романтики, и в благородство играть не буду...