***
Сигарета за сигаретой. Курю и задумчиво смотрю в окно, наблюдая за пустой улицей, потонувшей во тьме. Ярко-желтые фонари не могут разогнать чернила наступившей ночи, заместо этого они лишь раскромсали ее своими огнями. Сигарета кончается. Это вторая и наверное последняя. Новых пока не купил, а старых мало. Надо экономить. Ко мне подходит Рик. Усмехается кривой улыбкой, чешет давно небритую щетину правой рукой а другой протягивает мне их. Маленьких, с веселым рисунком и таких нужных. У меня теперь снова есть марки. После акта доброты, Рик уходит, а я поднимаюсь с подоконника и останавливаюсь на середине комнаты. Меня окружает много людей, но мне кажется будто вокруг меня вакуум-все обходят и не замечают. Но так даже лучше. Усаживаюсь на пол. Он ледяной и кожа покрывается мурашками. Меня не колышет холод деревянных половиц. Меня колышет только новое путешествие-мое безумие. Беру одну марку-зеленую с непонятным рисунком и кладу на язык. Зажмуриваюсь сначала, а потом смотрю в потолок, изучая трещины, иногда скользя по толпе людей, пытаясь «зацепиться» взглядом за что-то. Разум медленно туманится, постепенно теряя грань между нельзя и можно. ЛСД прекрасно выводит мозги из ранее привычного ритма, отвлекая от серой действительности, которая уже, честно говоря, мне уже осточертела. Мы бежим прочь от реальности, используя что-либо, дабы укрыться от ее жестокого ока. Страх перед ней превращает нас-жалких юнцов в побитых жизнью угрюмых жителей, больше похожих натеней, чем на солнечные блики, которыми мы приходим в этот мир вначале. Становимся не такими, как раньше, изменяясь и превращаясь в незнамо какую несуразицу. Комната тонет в дымке сигарет и запахах разномастного алкоголя. Тишину рушат пьяные разговоры, бред укачанных наркотическими веществами нелюдей. Некоторых из них я вижу здесь впервые, других встречал раньше. Сам я не первый раз здесь и конечно же не в последний. На фоне всего этого гула звучат старые добрые мотивы флойдов, настраивая на нужный лад. Настраивая на волну психоделического безумия. Атмосфера иллюзий, да и вообще другая реальность, противоположная той, что сейчас царит за окнами большой комнаты, намного ближе этого гнилого мирка, погрязшего в тупых приоритетах. Иллюзии манят, а мы следуем к ним. Они принимают нас, заключая в нежные объятия, таких уставших и измученных, и укрывают коконом наших желаний и мечт. Бережно обнимая уносят прочь куда-то далеко, что не доедешь и не доплывешь до этих мест. Перед глазами начинают плясать круги, а картинка расплывается, словно воск, капающий с горящей свечи. Это такое странное, но вместе с тем приятное чувство.***
-Джонни,-ее голос кажется мне далеким и немножко знакомым, но укачанный мозг, не может вспомнить кому он принадлежит. Прислушиваюсь и проваливаюсь в темно-зеленое болото, видя незначительные моменты моей жизни. Похоже на кино, снятое по моим воспоминаниям. Медленно просыпаюсь в комнате. Она не похожа на ту, которая была раньше. Пустая и холодная. Осторожно переворачиваюсь со спины на бок, пытаюсь ухватиться за что-то, но внимание пляшет, отвлекаясь на незначительные вещи. Например, на темный фон за большим окном. Там летят дирижабли темно-вишневого цвета. Тихо-тихо они плывут в черноте, не спеша увозя людей на другой край света, как можно дальше отсюда. Или на тумбочке, что теперь похожа на гордую антилопу. Она внимательно оглядывает саванну своими большими черными глазами и жует выгоревшую под палящим солнцем траву. Я тоже здесь. В этой саванне. Далекие акации похожи на горные вершины, а ледяная твердая земля холодит кожу сквозь тонкую ткань рубашки. -Джонни,-эхо пронеслось ветерком, едва всколыхнув мои лохматые волосы, а я лишь тихо вздохнул, погружаясь куда-то дальше. Дальше, но ближе, чем раньше. В небесах приятно. Я вишу в ее нежно-голубых просторах, пытаясь ухватиться за белые облака, которые извиваются змеями, избегая моих прикосновений. -Джонни,-эхо гонит облака куда-то прочь, а меня отпускает вниз, несильно встряхнув. Вдруг меня окатывает освежающим бризом, и мое тело падает в воду. Иду ко дну, не пытаясь побороть волны. Вижу длинных рыб, плывущих рядом и оглядывающих меня своими глазами, похожими на мутный янтарь. -Джонни,-эхо звучит здесь отчетливее, чем прежде, а я неожиданно начинаю захлебываться водой. На смену светло-синему фону приходит тьма с яркими кругами и вспышками дальних огней. Наверное это звезды. Уже потухшие, но отдающие последние силы царящей здесь темноте. Мрак сходит на нет так неожиданно, что я даже сначала не узнаю знакомую мне прокуренную комнату с выцветшими зелеными обоями и желтым потолком. Она держит меня за руку, нежно обхватив пальцы, с тревогой и пустой надеждой глядя мне в глаза, пытаясь найти в них давно сожженную совесть. -Джонни,-столько мольбы в ее голосе. Столько отчаяния в ее глазах, что на миг... На короткий миг мне становится ее жаль. Но! Лишь на миг. -И что?-Мой голос кажется мне незнакомым, хрупким и ломким, словно я снова подросток, бегущий продавать газеты, желая заработать денег для лечения тяжело больной матери. Не отвечает. А она красивая. Сейчас, когда разноцветные круги, рябящие перед глазами, мешая рассмотреть девушку получше, уступают место мнимой адекватности, то можно даже удивиться, каким боком эту дыру посетила такая красавица. Ее пшеничные локоны густым водопадом ниспадают на плечи и небольшую грудь, скрытую под ворохом блеклой одежды, а выразительные карие глаза похожи на омуты. Острые скулы придают ее лицу одновременно и резкость, и некое мистическое очарование. И теперь я, наверняка валяющийся где-то там на траве в далеких землях, вижу сон о прекрасной девушке, которая наверное даже любит меня. Вон как смотрит. Так смотрят лишь на тех, кто близок и дорог. -Джонни, ты снова взялся за старое,-ее тихий голос имеет стальные нотки, больно режущие стилетом мои уши, пострадавшие от недавнего рева слонов, идущих позади меня в чаще, в которую я бы никогда не зашел. Меня пробирает смех. Неожиданный и немного безумный, с нотками издевательства. Взгляд карих глаз холодеет, она в ответ (может неожиданно воскресшая совесть?) что-то бурчит себе под нос, а я уже вновь лечу. Лишь вижу молочный туман, завесой закрывающий от меня кромку сумеречного леса. Стрекот кузнечиков и крики одиноких птиц будоражат мое сознание не хуже гитарных рифов старых добрых флойдов. Снова возвращаюсь в комнату. Снова возвращаюсь к ней. Все так ярко и предельно просто. Девушка...Пусть будет Совестью, ладно. Совесть отпускает мою руку, а я чувствую, как падаю на твердый пол, раскинув руки в стороны. Это кажется странным, ведь вроде бы и так лежал на полу. Но это неважно. Сам я. Настоящий я в это время в небе парю, подобно птице. Нет тех змей-облаков. Ничего нет. Только я и голубое пространство без начала и конца. Ан нет. Облака все внизу, закрывают землю своими белыми спинами, скрывая ее красоту от моего взгляда. Совсем рядом. Руку только протяни и солнце обожжет тебя, превратив в темный пепел, хлопьями парящий в этом безмолвном пространстве. Но только ярко-желтый шар не смеет меня обжечь своими острыми лучами. Вдруг. На смену тишине, царящей здесь безмолвным покрывалом, пришли тихие гитарные рифы, которые я узнаю из тысячи других. Рифы разрезают покрывало тишины, вспарывая его и разрывая на длинные лоскуты, которые улетают к солнечным лучам, желая обратиться в пепел. Теперь Пинк Флойд заместо тишины. И мне это чертовски нравится. Растворяюсь в небесах , не в силах держать в себе накопившиеся эмоции. Мираж постепенно рассеивается, дробясь на осколки, переливающиеся радугой по острым неровным краям. Слышу плач Совести сквозь шум дождя. Хотя, какая она Совесть? Это Джейн, моя подруга. Вырываюсь из сладкой дремы, нахожу ее в комнате взглядом. Она сидит рядом, уткнувшись лицом в колени и плачет, тихо всхлипывая и вздрагивая. Снова из-за меня. -Джейн,-я протягиваю к ней руку, но она проходит сквозь нее, странно изгибаясь и меняя цвет то на темную лазурь, то на темно-бордовый оттенок, оттеняет золотом, переходящим в световой спектр. -Джейн,-повторяю чуть громче, потому что она не слышит. Вдруг, лечу куда-то вниз, провалившись сквозь пол, и оказываюсь в вихре смерча из ярких красок и самых разных предметов, от которых чудом успеваю уворачиваться. -Джейн!-Кричу, но мой крик стремительно превращается в эхо, разбиваясь об острые грани треугольника, в котором я оказался запертым, словно стрекоза в капле смолы. В это время призма начинает расплываться и мое тело падает в золотое море, уходя на дно. -Джонни,-вторит мне далекое эхо Джейн. -Прости меня, Джейн!-Я кричу и захлебываюсь водой, что обжигает мне горло не хуже всякого виски. Но пересиливая себя продолжаю кричать и умолять вернуться. И плевать, что она их не услышит. Вода расступается, а на смену ей, золотой, словно солнце, приходит нежно-сиреневое небо. Мой полет продолжается, а окружающий мир расплывается, насилуя мозг своими яркими оттенками и несуразностью происходящего. Закрываю глаза, не выдерживая бешеной пляски. Просыпаюсь на полу, медленно осознавая что к чему. Пытаюсь подняться, но тело затекло и мои попытки тщетны. Ищу Джейн, но ее не видно. Видимо уже ушла, обидевшись на меня. Ну и черт с ней! Медленно поднимаюсь (теперь мне удалось это сделать) и бреду на кухню, желая выпить воды или чего-там нибудь. Неважно. Что найду, то и выпью. На полу и мебели, выцветшей и ветхой, как этот дом, лежат сморенные алкоголем или наркотой люди. Я их право не знаю, но мне они душой кажутся роднее, чем кто-либо. Похожие судьбы сближают не хуже общих интересов. Похожее безумие связывает не хуже общей адекватности. На кухне, этом маленьком клочке, заваленном грязной посудой и прочим хламом, встречаю Чарльза. Тот курит сигареты, рассматривая улицу, тонущую в утренних ярких лучах сквозь мутное оконное стекло. Горячая кружка с кофе манит не хуже ЛСД, но пересиливаю себя. Чарльз смотрит на меня задумавшимся взглядом, а потом медленно поднимается из-за большого шаткого стола. -Если хочешь-пей.-Скривившись на секунду от кружки, он идет прочь из комнаты, будто ему в тягость мое общество. А я стою посреди маленькой кухоньки, удивленный его словами. -Да пей. Я не хочу пить этот паршивый кофе. Если боишься, что там намешано всякой дряни, то выливай на здоровье. Мне не жалко.- Из коридора слышу ворчание странного парня.-Купил паршивый кофе, придурок. На более нормальный денег не хватило что-ли. Жмот. Хмыкнул. Ругает Рика, а у самого рыльце в пушку. Обычно на утро после гулянки чуть до драки не доходит, при делении вчерашних остатков. Удивительно, что такой жадный человек, как Чарльз, может отдать после гулянки свой кофе, да еще и чужому человеку. Да, чужому. Ведь мы так и не стали друзьями. Конечно я больше люблю чай, но здесь черт знает сколько будешь искать (да и найдешь ли?) что-нибудь. Поэтому пью кофе. Правда хочется чаю. Чарльз возвращается, а из комнаты уже слышен мотив флойдов. Любимая тема. JuiliaDream. Сквозь музыку слышу стоны пробуждающихся людей. Хлопает дверь-некоторые уходят, покидая это место, чтобы вернуться вновь. Другие рыщут по квартире в поисках того, что еще осталось неприбранным к рукам. А я пью кофе и мне все равно на них. Главное у меня все хорошо. Наблюдаю за Чарльзом. Он рыщет в бардаке, наверное желая найти что-нибудь более менее съедобное. Перебирает посуду, смахивая с тарелок пепел сигарет, рукавами задевает клочья паутины. Пауки в панике бегут под шкафчики, спасая свои маленькие жизни. Чарльз несуразен и неуклюж, а еще он излишне сосредоточен. Постоянно поправляет свои очки, сдвигая их к самой переносице, копается на кухоньке Рика, как на своей собственной. Будто это его кухня. -Чарльз, у тебя есть марки?-спрашиваю его, делая большой глоток давно остывшего кофе. -А твоя Джейн тебя не убьет?-Усмехается он.-Она обещала это сделать, если ты не прекратишь баловаться. -Ничего она мне не сделает. Так есть или нет?-Отвечаю, допивая быстрее ужасный кофе. -Уверен?-Чарльз удивляется, но его эмоции не более чем игра. Это я знаю точно, было пройдено достаточно времени на понимание этой истины. -Ты так катался по полу вчера. Я это видел. Подумал все, конец нашему Джонни. Ан нет, кричал ее имя, просил прощения, умоляя милую Джейн простить свою грешную душу.-Он говорил и смотрел мне в глаза, наблюдая за мной. За моей реакцией на его попытки разозлить меня. В ответ я лишь промолчал. Вздохнув, Чарльз покинул кухню. Я перевел взгляд на окно-улица тонула в солнечном свете. Как то море, в котором я плавал. Как лучи в том небе, в котором я летал. Вернувшись обратно, парень протянул мне марку. -Дай сюда,-я хотел ее взять, но Чарльз не дал мне этого сделать. -А кто платить будет? Джейн?-Он снова издевается.-Последняя же. -Ты же знаешь, она не даст.-Выворачиваю карманы, в поисках того, что есть. В одном кармане нашлось несколько монет. Последних монет и несколько сигарет. Чарльз усмехается, кривя рот. Без слов забирает у меня монеты и одну сигарету, на их смену оставляя у меня марку. На этот раз она лиловая с рисунком кривого слона. Рассматривая ее вспоминаю Джейн. Она наверное плачет там, дома. А старая липовая аллея неподалеку вторит ее рыданиям тихим шелестом зеленых крон, похожим на песню. Крутится мысль бросить все, хлопнув дверью выскочить и побежать прочь из этого дома, к ней. К моей любимой Джейн. Прибежав к ей, заключить в объятия и сказать, что теперь все будет хорошо. Но не могу. Это меня сильнее. Хотя, возможно, что когда-нибудь я и смогу перебороть свою привычку. -Прости меня, Джейн.-Тихо шепчу я, глотая последние ноты JuiliaDream. Маленькая комната, потонувшая в свете полсотни свечей. Мы медленно танцуем, чудом не задевая круглый стол, на котором разложены тарелки с аппетитной едой. Яблоки и виноград переливаются в огоньках, заставляя взгляд возвращаться к ним вновь, и вновь. Любимое вино Джейн стоит ровно по середине, гордо возвышаясь над остальными блюдами-украшениями стола. Букет роз, белых, как недавно выпавший снег, навевает непонятную тоску. Но ничего не поделаешь, Джейн любит эти цветы, а снова ругаться после недавнего перемирия как-то не особо охота. Ведь... Этот вечер мы проведем наедине. Этот вечер только для нас двоих. На Джейн надето красивое атласное платье темно-вишневого цвета. Черные локоны забраны в высокую прическу, а глубокие голубые глаза затуманены от двух бокалов белого вина. Мы молчим, но молчание не давит. Мы просто слушаем ПинкФлойд. Снова. И снова JuiliaDream. -Любишь эту песню?-Спрашиваешь у меня, нарушая сакральную тишину. -Да, она моя любимая.-Рассеянно отвечаю, вдыхая запах легкого парфюма. Яблоки с ванилью. А в комнате витает едва уловимый, но вполне реальный запах кофе. Странно. Его здесь нет точно, но присутствие чувствуется, будто здесь мы не наслаждались терпким вкусом самого лучшего вина, а распивали кофе. -Глупая. Могла и сама догадаться.-Она смущенно улыбнулась.-Ты слушаешь чаще ее одинокими вечерами. Хотя, у тебя все вечера...одинокие. Снова молчим. Флойды доиграли последние ноты и комната, тонувшая в полумраке, потонула в тишине. Остановились и мы. -Почему ты балуешься с наркотиками?-Неожиданно говорит Джейн, взглянув мне в глаза.-Неужели так приятно там? Мне, если честно, надоело видеть тебя под кайфом. Ты ненормально кричишь и зовешь Джейн, а когда я зову, то молчишь. -Это сложно объяснить,-слова застревают в горле, а во рту появляется привкус кофе, будто несколько минут назад я выпил небольшую кружку. -Объясни, как можешь. Я попробую понять. -Нет. -Пожалуйста. -Не смогу. -Пожалуйста, Джонни. Тяжко вздохнул, признавая свое поражение. -Ты и сама наверняка знаешь мое детство-я рассказывал тебе однажды. Жизнь в нищете, больная мать и отец, бросивший нас ради другой женщины. С самого детства мне приходилось выгрызать свою жизнь, работать, учиться и помогать матери. И теперь, мне надо работать, чтобы выжить. Вся эта волокита меня выматывала изрядно. А наркотики? О, они могут предложить то, что этот мир предложить не может. Там я живу, а не существую. Там все красочнее и нет этих проблем, как здесь. Знаешь, там есть все, даже ты. Да-да, не удивляйся. Там тоже есть ты. Только другая немного. -Постой! Получается, что ты любишь ту меня больше сильнее, чем меня настоящую?-Хмуришь озадаченно брови. -Люблю я вас одинаково. Просто там границ нет и никогда не будет. Это пьянит и лишает рассудка. -И разве там так хорошо, что можно послать все к черту?-Удивляешься. Какая же ты милая, Джейн. -Там удивительно. Сначала ты падаешь, потом плаваешь в теплой кристально-чистой воде, затем паришь в небе и в состоянии дотронуться до солнца, не боясь обратиться в пепел. Дальше ты оказываешься в лесу. Древние деревья окружают тебя со всех сторон, и ты чувствуешь себя защищенной от всего, что существует и нет. Там, вдали кричат птицы, а твои ступни омывает роса, когда волосы треплет ветер. И здесь, в этом лесу, стоит такой покой, что тебе охота раствориться в нем без остатка, словно туман или дым. -Как красиво ты говоришь. Словно змей-искуситель,-Джейн усмехается. Чуть-чуть. Ее улыбка становится еще милее, а лицо приобретает некий шарм. -А так и будет.-Наклоняюсь чуть ниже. К самому уху и продолжаю шептать.-Будет просто хорошо. Пошли реальность к черту, растворяясь в сладком дурмане спокойного мотива. Не спеша танцуй по кругу, заново рождая себя, сломив прежнего под ярким острием дисперсии. И исказив свою сущность до искривленных обломков, заново воссоздай себя под музыку, что сейчас играет в твоей голове. В комнате снова заиграла музыка. Снова Пинк Флойд. Снова Juilia Dream.