О спорах, страхах и мышах

В страхе летучих мышей в принципе нет ничего такого. В том, что вы оказались в темной сырой пещере, в которой их скорее всего в избытке, в общем-то тоже. Достаточно просто побыстрее покинуть данное недружелюбное заведение, желательно внимательно смотря себе под ноги и не оглядываясь. А вот, если вам нельзя покидать пещеру ещё ближайшие несколько часов, иначе вы рискуете потерять всю свое честь, достоинство и приобретенное уважение вот тут вы конечно попали. Да. Именно когда это было никому не нужно, уроки любили пролетать с бешеной скоростью. Джеремайя честно старался не смотреть на часы, когда кто-то настойчиво потребил и так растянутый рукав его свитера. Побеспокившая его сама выглядела крайне обеспокоенной. — Может, не надо? — Джеремайя, в который раз удивился ее способности задавать вопросы так, чтобы они звучали как утверждение. —Ты достаточно умен, чтобы не поддаваться на провокации своего брата. — Экко бросила многозначительный взгляд за их спины. Гордо закинув ноги, обутые во всякое видавшие кеды, на парту, Джером со вкусом смаковал жвачку, заглушая поучения учителя и, наверняка, уже раздумывая в чьи волосы она полетит, как только ему приестся вкус. Джеремайя в ответ вздохнул. Может, когда в голову Джерома только пришла эта гениальная, как и все его идеи, мысль, он и имел право, покрутив у виска, отбросить ее. Но не теперь, когда эта тема была самой горячо обсуждаемой в школьной столовой на протяжении последней недели. Джеремайя не готов был потерять те немногие имеющиеся у него так трудно добываемые очки уважения в старшей школе. Отрешённо смотря в пустую тетрадь, он мастерски уклонился от летящей в него жвачки. Годы тренировок. Если вкратце (развернутой тактики у него никогда и не было) то план Джерома состоял в тихом отбытии из комнат после отбоя и собрании всей делегации возле кабинета химии на первом этаже. Ну, а дальше в тактике была дыра, которую Джером называл "импровизируем и действуем по ситуации". После чего они должны были благополучно достигнуть опушки у леса, возле которого так удачно находилась школа-интернат, которую директор мистер Кобблпот называл "самым безопасным местом в мире". Затем Джеремайя должен был направиться на поиски присловутой пещеры в гуще леса в гордом одиночестве. Это было одним из обговоренных условий их договора . Ну, а чтобы проверить точно ли он, достиг цели, Джером со своей шайкой-лейкой придут к пещере забрать его на рассвете. —Мистер Гордон сейчас в левом крыле, путь чист,— доложила шепотом шестерка Джерома ему на ухо. Джеремайя тихо выдохнул, стараясь не выдавать, что остаться после уроков для него было не менее ужасающим пребывания в компании летучих мышей на протяжении ночи. Нет, к их классному руководителю мистеру Гордону он не испытывал страха, максимум неприязнь, а вот мистер Зсасз, с которым обычно и оставляли провинившихся учеников, заставлял его нервно сглатывать каждый раз, когда он был в радиусе десяти метров от его кабинета. Джером театрально отвесил благодарный поклон своему подпевале и размашистым жестом пригласил следовать за ним. — Как жаль, что Джимбо не соизволил придти проводить нас. Мы загатовили для него такое чудесное развлекающе-отвлекаюшее шоу. Джеремайя абсолютно точно не хотел знать программу данного мероприятия. Путь до назначенного места прошел без выдающихся событий, наверное только за исключением того, что Джерома пришлось буквально тащить за руки-ноги мимо учительской, так как ему ужасно хотелось оставить там очередной фирменный сюрприз всему педагогическому составу. Ни с того ни с сего пошел ливень. Джеремайя не без основания решил, что погода просто решила добить его, чтоб не мучался. — Ну-с, — Джером перевел ликующий взгляд с брата на нескончаемые столбы высоченных деревьев, которые и образовывали лес. — Добро пожаловать! Джеремайе вдруг пришла мысль, что с его смертью очки авторитета тоже обнулятся. Дождь конечно мешал обзору, но и того, что удалось разглядеть было достаточно. Не зря здешний лес был главным местом действия для подавляющего большинства школьных страшилок, ведь фантазии и впрямь было, где разгуляться. Правда, единственными учениками, которым удалось проникнуть сюда были Джером и еже с ними, так что абсолютно вся полученная информация об этом месте должна быть подвергнута большому сомнению. Теперь Джеремайя почему-то лишь сейчас подумал о том, что может и пещеры никакой нет, а все это лишь очередная несмешная шутка Джерома, которая как обычно зашла слишком далеко. Собираясь с духом, он взглянул на Экко, как Джеремайя надеялся, не в последний раз. Она выглядела так, будто дай он ей хоть сколько-то различимый намек, и Джером будет обезврежен и уложен на лопатки в следующую секунду. После чего они спокойно отправятся по комнатам спать. Все почему-то неодооценивали физподготовку тихой стройной девочки с собранными в пучок волосами, что обычно играло против них и на руку ей. Не давая волю страху и здравому смыслу, Джеремайя решительно развернулся лицом к деревьям. — Удачи, братик! — Джером выглядел так будто сегодня его именины. — Ну, если что твое имущество перейдет ко мне как к ближайшему родственнику, надеюсь ты не против! — насвистывая какую-то песенку с равным ритмом, он активно помахал на прощание и не долго переваривая возможную потерю своего единственного брата, направился в сторону школы. Ещё немного постояв, смотря на удаляющуюся сгорбленную спину, Экко пошла в обратном направлении. Джеремайя собрал всю накопившуюся из-за долго неиспользования волю в кулак и, высоко поднимая уже уставшие ноги, двинулся вперед, не оборачиваясь. Он старался прислушиваться к каждому еле слышному шороху, что было трудно выполнимо из-за непрекращающегося дождя. Нащупав в кармане школьных уже напрасно выхлаженных брюк фонарик, Джеремайя, немного повозившись, включил его. Это не очень то помогало делу, во-первых потому что фонарик был не первой свежести и уже почти отслужил свое, а во вторых потому что очки Джеремайи искупал ливень, так что мир для него сейчас был лишь нечеткой пиксельной картинкой. Поэтому продвигался он на силе интуиции и редко посещающего его везения, стараясь не забыть то сбитое описание маршрута, которое ему так любезно предоставил Джером. Хотя, учитывая, что это был Джером, никто бы не удивился, если бы конечная точка пути оказалась ущельем или водопадом. Ещё раз наступив ботинком в грязь, только такой человек как Джеремайя мог надеть школьную обувь в лес, он уже перестал задумываться о том сколько времени будет их после этого оттирать. Пройдя ещё пару шагов после того как он испугался треска ветки из-за своего же веса, Джеремайя наконец оказался на месте. Он был даже рад оказаться под крышей, пусть и каменной, так как ливень все усиливался, а в далеке уже слышался гром. Засунув свою брезгливость куда подальше, он преодолел преграждающую вход в пещеру завесу из мха и оказался в относительном тепле и сухости. Достав салфетку для очков, которая сейчас не очень ему помогала так как сама была насквозь мокрой, Джеремайя только сейчас осознал, что по его спине идут мурашки. Пары секунд обогрева хватило на то, чтобы его мозг начал стабильно функционировать и запустил инстинкт самосохранения. Он понял, что находится в месте, на которое не ступала нога человека. По крайней мере так говорили его одноклассники, пока шептались перед сном. Даже Джером, который казалось мог напугать и само понятие "страх", не отважился ещё посетить данное заведение. От этого Джеремайя испытал короткую вспышку гордости, которую быстро прогнало дуновение ветра и вернуло мурашки. Решив, что если он и дальше будет просто стоять, то окоченеет или сойдёт с ума или все сразу, Джеремайя уверенно направился вглубь каменных чертогов. Каждый отзвук его шага капал на мозг, а каждый шорох плодил слишком много ненужных ассоциаций. Вдруг ему стало казаться, что шорохи начинают становиться громче. И ближе. Джеремайя тут же запретил себе думать в этом направлении. Потерев переносицу, он уже хотел было приступить к поиску не устрашающих оправданий всему этому. И тут. Шуршание начало становиться настолько громким, что на него не налазили уже никакие привычные объяснения. И тут. Хоть какие-то зачатки здравых мыслей появились в голове Джеремайи только, когда он уже проехался по холодному каменному полу своей рассеченой скулой. Боль в щеке мешала ему искать причинно-следственные связи, но Джеремайя все же смог догадаться, что причиной соприкосновения его позвоночника с твердым камнем явно кто-то ( он очень сильно не хотел рассматривать вариант с "что-то") был. Вся эта каша в голове Джеремайи заваривалась примерно пару секунд, ведь ровно столько времени понадобилось господи-прошу-сделай-что-бы-это-был-именно-кто-то на то чтобы уложить прибывшего на лопатки и, аккуратно присев рядом, заглянуть ему в лицо. Следующие пару секунд никто из присутствующих не смел проявлять признаки жизни. Джеремайя думал лишь о том, сможет ли он провести так остаток своей столь рано окончевшейся жизни, не меняя позы и не открывая глаз. В густо заваренной тишине послышался звук потихоньку стекающей с потолка воды. Первым сдался тот кто занял эту пещеру раньше. Джеремайя вдруг почувствовал ровное довольно теплое дыхание прямо у своего лица. По ощущениям оно было достаточно человеческим. Гордо решив, что если и умирать то с открытыми глазами, он наконец посмотрел на того, на чью территории без просу проник. Оно было определено человеком, определенно неопасным и опеределенно его ровесником. И определенно милым. Последнее как-то само влезло в ассоциативный ряд. Однажды в школьной библиотеке Джеремайя нашел затертый до дыр журнальчик, с каким-то привычно девчачьим названием. Именно в нем он вычитал о том, что первое впечатление при знакомстве с парнем самое важное. Джеремайя не имел ни малейшего понятия почему эта информация всплыла в его голове сейчас. Обитатель этой пещеры же, как только Джеремайя раскрыл глаза, рефлекторно отпрянул, но тем не менее продолжал рассматривать гостя с вежливым интересом, сидя рядом с его макушкой. Чтобы не дать своим мыслям утечь в неконтролируемом направлении, первый шаг решил делать сам Джеремайя. — Привет, — его голос слегка осип то ли из-за длительного молчания, то ли из-за пешей прогулки по лесу в ливень. Человек предположительно среднего школьного возраста ещё некоторое время продолжал молча рассматривать его. — Привет, — он поправил вечно сползающий с острых плеч колючий плед, нижний край которого доставал ему до самых щиколоток. Джеремайя пытался выдавить из себя все свои навыки социализации, которыми он обычно не пользовался при сверстниках. Джеремайя осторожно приподнялся на логтях и сел, облокотившись на большой камень. Он уже собирался продолжить их расплывчатый диалог, как вдруг его перебили. — Ты не выглядишь как тот кто хочет причинить мне вред. Джеремайя успел моргнуть, но не обработать эту информацию. — Или забрать мои крылья. Джеремайя моргнул ещё раз. Несмотря на то, что боль в щеке уже почти не ощущалась, с выстраиванием логических цепочек все было так же плачевно. Он поправил съехавшие с носа очки. И смотря на собеседника сквозь треснувшие линзы в покосившейся оправе, протянул ему руку, заставив свое лицо принять самое дружелюбное выращивания, на которое оно только было способно. — Джеремайя,— он почему-то слишком сильно надеялся, что рука не вспотела. — Рад встрече. Сидящий напротив посмотрел на него и искренне, по крайней мере Джеремайе очень этого хотелось, улыбнулся. — Брюс, — он также протянул руку, при этом нервно одернув одеяло, в которое все ещё был завернут, наверное, чтобы спрятаться от холода. Рука, которая как он теперь знал принадлежала существу по имени Брюс, была замогильно холодной. Хотя, подумал Джеремайя, это неудивительно, если он проводит много времени в месте с такой обстановкой. Несмотря на то, что рука была на ощупь как лёд, который школьная медсестра миссис Томпкинс прикладывала к синякам, Джеремайе не хотелось разрывать рукопожатие. Брюс тоже не спешил убирать руку первым. Вряд-ли хоть какому-то богу известно сколько они просидели не говоря ни слова со сцепленными руками. И если второй факт полностью устраивал Джеремайю, то вот с первым определенно надо было что-то делать. Сначала он хотел было сказать "жаль, что наша встреча не произошла в более удачном месте", но потом Джеремайя подумал, вдруг эта пещера является домом Брюса и будет очень не гостеприимно отзоваться о нем так. Затем он решил было поинтересоваться про крылья, о которых его новый, как он надеялся, друг упоминул ранее, но почему-то подумал о том, что это должно быть личное и спрашивать о таком при первой встрече невежливо. — Альфред меня убьет. Джеремайя оборвал свой внутренний монолог и пристальнее посмотрел на Брюса. — ...Альфред? — он с большей чем он от себя ожидал, радостью отметил, что рука Брюса, кажется, становилась теплее, — Это он хочет причинить тебе вред? — Джеремайя невольно сильнее сжал его ладонь. — Нет, нет! — Брюс активно замахал свободной рукой, — Конечно это не он! Альфред никогда бы не сделал мне больно! — Джеремайя оценил как сильно Брюс защищает честь этого человека, но все ещё не решил для самого себя можно ли ему доверять. —Альфред очень обо мне заботится. Именно он приносит еду и все что может мне понадобится, — он задумчиво потеребил край своей накидки — О, а ещё он связал мне этот плед! Джеремайя активно переваривал сказанное, а а особенно часть о том, что кто-то приносит Брюсу необходимые вещи в это место. Это по-видимому означало, что он все таки живёт в этом не самом комфортабельном и уютном месте. Джеремайю неожиданно сильно разозлил этот факт. — Но похоже что он зря мне доверяет. — Брюс негромко вздохнул, опустив голову — Потому что ослушался всего того о чем Альфред говорил мне тысячу раз, рассказав все тебе, — он пару секунд задумчиво помолчал. — И почему-то продолжая рассказывать. У Джеремайи что-то приятно кодьнуло в левой части груди, когда он услышал намеки в словах Брюса, означающие, как он полагал, что тот ему доверяет. — Альфред это твой... отец? — Джеремайя решил аккуратно узнавать больше, осторожно подбирая слова. — Опекун, — Брюс неловко заерзал на месте, а Джеремайя дал себе сильную мысленную пощечину, — Но я считаю его своим отцом! Он единственный защищал и заботился обо мне после..— его голос начал садиться по мере окончания фразы, резко переходя на еле слышный шепот — После их смерти. Джеремайя так сильно хотел, чтобы все его сожаление и желание, чтобы Брюс никогда больше так низко не опускал плеч, передались воздушно-капельным путем или с помощью магнитных волн, потому что он понимал, что не сможет выразить и пятнадцатую долю своих чувств словами. — Мне правда жаль, — только в такую форму Джеремайя смог вылить все содержимое его мыслей. Большее, что он мог делать это успокаивающе гладить большим пальцем по тыльной стороне будто вновь похолодевшей ладони Брюса. — Спасибо, — он все ещё говорил полушепотом— Мне кажется,— он неуверенно подбирал слова. — Мне кажется, я могу тебе доверять, — он поднял голову и посмотрел в глаза, загороженные стеклами очков. Почувствовав, будто у него опять выбивают землю из-под ног, Джеремайя старался не приложиться лицом об пол ещё раз. — Конечно, — он пытался говорить так, чтобы заглушить звук с чего-то разошедшегося сердца. — Ты можешь мне доверять, будь уверен. — Хорошо, — Брюс кивнул самому себе. Они ещё немного посидели в тишине. — Ты пообещаешь не бросить меня после того как я стану собой? Джеремайя уже перестал моргать. Он абсолютно не понимал смысла их диалога, но был уверен, что при любом раскладе не захочет уходить от сюда по собственной воле. — Обещаю. Брюс ничего не ответил лишь ещё раз нервно кивнул, наконец выхватывая свою ладонь из их затянувшегося рукопожатия, чтобы встать. Джеремайе вдруг стало очень холодно. Он уже стал воспринимать руку Брюса как продолжение своей, поэтому сейчас чувствовал себя неполноценным и одиноким, будто потерянный сиамский близнец. Брюс, вновь избегая смотреть ему в глаза, покрепче сжал края шерстяного одеяла, которое все ещё прибывало на своем месте. Джеремайя не рисковал давать волю мыслям и не строил абсолютно никаких догадок, лишь продолжал терпеливо смотреть. В следующее мгновение одеяло уже валялось у их ног, а из-за спины Брюса на Джеремайю смотрели два черных крыла. В голове Джеремайи слишком живо всплыла страница из учебника биологии, в углу которой была иллюстрация, изображающую не самую дружелюбную на вид летучую мышь. Хотя возможно таковой её делала борода, пририсованная Джеромом. Крылья выглядели слишком живо, чтобы задавать глупые вопросы о внеплановом Хэллоуине. Джеремайя тоже поднялся на ноги. Он не знал, что собирается делать. Рука, сбежавшая из-под опеки разума, с чистым любопытством потянулась навстречу новому. Брюс все ещё смотрел куда-то в пол, слегка вздрогнув, когда Джеремайя едва прикоснулся к поверхности того, что он так старательно прятал в колючем одеяле. — Если, ты захочешь уйти я пойму, — Брюсу показалось, что в данной ситуации уместнее говорить шепотом. Единственная мысль, блуждающая в его голове, надеялась не дать волю слезам, пока Джеремайя не окажется за пределами пещеры. — Они..— Джеремайя тоже понял правила игры и говорил с приглушенной громкостью. Брюс отчаянно боролся с желанием зажать уши руками. — Прекрасны, — он бережно опустил ладонь на изгиб крыла, и с восхищением провел по нему ощущая такую же холодную кожу как на руках Брюса. Все страхи связанные с летучими мышами покрно отступили в темноту. Брюсу показалось, как будто он второй раз в своей жизни увидел солнце. Он поднял голову, посмотрев на Джеремайю и почему-то легко рассмеялся, то ли на всякий случай, если все это все же являлось розыгрышом, то ли потому что ему просто впервые в жизни захотелось расссмеяться. — Правда? — Брюс решил, что это все стоит того, чтобы потом умереть от руки Альфреда, после того как тот обо всем узнает. — Из-за них мне приходится спать вниз головой, а это, к сожалению, не самый удобный способ. Джеремайя тоже рассмеялся. Он был абсолютно уверен, что это единственный искренний смех в его жизни. — Ну, хотя бы ты не вампир и тебе не приходится спать в гробу.— Он продолжал завороженно изучать крылья на ощупь под не моргающим взглядом Брюса, параллельно осматривая и те участки тела, которые теперь тоже были оголены. Первое, что бросалось в глаза, это острая болезненная худоба. Из-под не по размеру большой затасканной черной футболки-мантии явно выпирали кости, а такие же черные шорты не до конца прикрывали торчащие колени. Второе же, что можно было заметить невооружённым глазом это большое количество синяков, которого не было даже на Джероме в его лучшие годы. Джеремайя вновь ощутил непривычное чувство неконтролируемой агрессии по отношению к безлмчному виновнику этих ушибов. Брюс проследил за взглядом Джеремайи. — А, это, — он неловко взъерошил свои вороньи кудри. — Альфред уже миллион раз повторял, что бы я был аккуратнее. Кроме нужды висеть вниз головой половину суток из минусов у летучих мышей ещё и хрупкие кости. Джеремайя пропустил мимо ушей легкомысленный тон Брюса. Он только сейчас пожалел о том, что одим из условий спора было ни в коем случае не брать ничего с собой кроме фонарика. Джеремайе очень хотелось донести до Брюса факт того, что нельзя так спустя рукава относиться к своему здоровью. Он аккуратно взял его за подбородок, привлекая внимание к своим словам. — Это не шутки, Брюс, — Джеремайя понял, что впервые назвал его по имени. Странно было давать этому какую-то оценку, но ему понравилось. — Ты должен понимать, что это может привести к серьезным последствиям, — он обвел глазами каменные углы не менее каменной пещеры. —У тебя есть что-то вроде аптечки? — Ну-у..— неуверенно протянул Брюс. Джеремайя закончил рыскать взглядом по помещению и вновь посмотрел на него. Ой. Почему никто не сообщили ил ему, что на подбородке Брюса находится его рука. Ой. И давно она там? Ситуация с длинным рукопожатием мигом переместилась на второе место списка самых неловких и одновременно приятных вещей в жизни Джеремайи. Да, с сегодняшнего дня у него был такой список. — Вроде где-то была, хотя Альфред говорит не принимать лекарств без него. Но я могу поискать. — казалось Брюса вообще не смущала данная ситуация, поэтому Джеремайя уже второй раз за сегодня взял всю неловкость, парящую в воздухе, на себя. Резким движением он отдернул руку от подбородка, не сгибая в локте и отвёл ее куда-то подальше в сторону, чтоб ни дай бог не полезла куда-нибудь не туда опять. Брюс осторожно развернулся, стараясь не задеть ничего своими крыльми, которые теперь размашисто распластались у него за спиной, и зашагал вглубь пещеры, жестом приглашая Джеремайю следовать за собой. Аккуратно переставляя ноги Джеремайя шел за ним, невольно впитывая заунывную атмосферу этого места. У него появилось сильное желание взять Брюса под руку и увести отсюда как можно скорее. — Вот мы и пришли. Добро пожаловать и будь как дома! Единственное, что отличало этот угол пещеры от всех других — небольшой ворох листьев в углу, который заменял собой стул, стол, кровать и все другие места времяпрепровождения. Брюс мягко опустился на него и с характерным треском похлопал по листве, гостеприимно предлагая Джеремайе сесть рядом. Аккуратно присев подле него Джеремайя смотрел, как Брюс роется в мешковатой сумке, которую он откопал в листьях пару мгновений назад. — Нашел! — он с грохотом опустил небольшой некогда белый ящичек на колени Джеремайи. Протянув неясное "хм" он начал копаться в склянках и баночках, пытаясь разобрать их полустертые названия. Джеремайя не собирался связывать свою жизнь с медициной, а потому сейчас полагался лишь на свой опыт прибывания в кабинете школьной медсестры после удачной встречи с Джеромом. Наконец выудив с самого дна аптечки что-то, что как он очень надеялся должно было быть обезбаливающем, Джеремайя посмотрел на Брюса, который все это время тихо сидел рядом и наблюдал. — Вот, — он взвесил на руке найденный тюбик — Если ты пообещаешь сидеть спокойно, я смогу смазать этим твои синяки, и тебе станет легче. — произнесенные слова убежали далеко вперед сигналов, посылаемых мозгом Джеремайи, а потому он осознал сказанное только спустя секунду как весь текст был выпущен из его рта и достиг ушей Брюса. Джеремайя решил заранее записать эту ситуацию в свой новый уже известный список. Брюс же в ответ храбро кивнул, придвигаясь ближе. Джеремайя склонился над упаковкой, стараясь полностью отдаться откручиванию заевшей крышки, чтобы скрыть мысли, которые слишком быстро перебегали с черепной коробки на его лицо. Поняв, что он не может вечно прикрываться этим занятием, Джеремайя перестал мучить бедный тюбик и аккуратно выдавил немного странно пахнущей мази себе на ладонь, она сразу холодно обожгла его руку. Тоже в свою очередь приблизившись к Брюсу, и стараясь игнорировать почему-то так взволновавшее его соприкосновение их коленей, он как можно бережнее прикоснулся к чужой коже, будто дотрагиваясь до фарфоровой чашки, которая стоит на краю стола. Сначала Брюс рефлекторно вздрогнул, но быстро взял себя в руки и стал стоически переносить процедуру. Джеремайя не знал сколько времени они провели в тишине. Он так же не знал хочет ли нарушить ее, чтобы задать Брюсу один из тысячи вопросов, вертвешихся у него на языке, или сохранить момент, не пугая его ненужными диалогами. — Спасибо. Джеремайя сначала не понял правда ли Брюс заговорил, или это воспалённый мозг все придумал, пользуясь его впечатлительной натурой. Он моргнул, обрабатывая услышанное. Моргнул ещё раз, посчитав, что услышанное нужно обработать повторно. Джеремайя никогда не умел хорошо выражать свои чувства, а особенно сейчас, когда ему казалось, что ещё ни разу в жизни он не чувствовал так много. — Не за что, — он судорожно подыскивал слова, стараясь не встречаться с поблесквиающими в темноте глазами Брюса, вместо этого сосредотачиваясь на втирании мази в острый локоть с таким усердием, будто от этого зависела не одна жизнь. — Мне показалось, что ты очень одинок, и я решил позаботиться о тебе, ведь так поступают настоящие друзья. — Нет-нет-нет, все не то, Джеремайя не смог переработать в слова и половины каши из своей головы. Он только сейчас осознал, что оказывается так и научился разговаривать. — Друг, — повторил Брюс будто ребенок повторяющий новое для него слово. — У тебя никогда не было друзей? — Джеремайя сочувственно-понимающе кивнул. Единственной кого он мог приписать к своим друзьям была Экко, но обычно их дружба ограничивалась тем, что они комфортно молчали в компании друг друга и та защищала Джеремайю от нападок Джерома. — У меня есть Альфред, — Брюс задумчиво потупил взгляд. — Наверное я могу назвать его другом, — он продолжал смотреть в пол, явно что-то обдумывая. — Ещё есть Селина, — Джеремайя неосознанно напрягся. — Но она редко меня навещает. Селина почему-то не вызывает у Альфреда доверия. — и Джеремайя впервые был полностью с ним солидарен. — Так ты теперь тоже мой друг? — именно сейчас Брюс решил заняться важным делом — потеребить край футболки. — Да, — канал, соединяющий мозг Джеремайи с его языком снова перекрыли. — Думаю, да. Если ты конечно не против. Я с радостью. Конечно, — Он закончил обрабатывать последний замеченный им синяк, и, все ещё не не разбирая баррикад между головой и остальными частями тела, протянул Брюсу руку, на которой как Джеремайя надеялся не осталось крема. Второе рукопожатие за ночь было личным рекордом Джеремайи, а план на тактильные контакты за ближайшие пару часов был перевыполнен на многие месяцы вперёд. Брюс, не скрывая своей улыбки, ответно пожал ее снова. Джеремайя уже начал думать, что сейчас они попробуют превзойти свой прошлый рекорд на самое длинное непрерывное держание за руку, не то чтобы он был против, но вместо этого Брюс почти сразу убрал руку, и, со вкусом зевнув, встал. — Понимаю, что это очень не гостеприимно с моей стороны, но.. Ты ведь ещё останешься моим другом, если я сейчас отправлюсь спать? Я весь сегодняшний день ждал Альфреда. Иначе я риску уснуть прямо здесь, на твоих коленях, — не то, чтобы Джеремайя сильно возражал против последнего варианта. — Конечно можешь идти спать, я вижу ты очень вымотан. Если ты не против, я ещё немного посижу здесь, — в пещере, в которой не было ни дверей ни окон, было трудновато определить наступил ли уже рассвет. К тому же Джеремайя решил, что сможет поохранять Брюса, от таких же непрошеных гостей как он сам, пока тот спит. Брюс благодарно улыбнулся и, легонько взмахнув слишком устрашающими для такого приятного молодого человека крыльями, повесил сам себя вниз тормашками в не самую, как показалось бы обычному обывателю, удобную позу для сна. Джеремайя только сейчас понял, что за все время разговора ни разу о них и не вспомнил. — Знаешь,— сквозь зевок протянул Брюс. — Иногда Альфред все же бывает не прав. Так что возможно ему стоит чуть менее усердно меня тренировать. Джеремайя опять только сейчас вспомнил, что именно этот приятный молодой человек был ответственен за его разбитые очки и пару синяков в области позвоночника. Он улыбнулся. — Спокойной ночи, Брюс. — Спокойной ночи, Джеремайя. Закрывая глаза Брюс думал о том, что его родители были правы говоря, что в людях ещё есть что-то хорошее. Сев на слишком громко хрустнувшие листья, Джеремайя сам вдруг почувствовал, что до смерти устал. — Ты ведь ещё придешь? Джеремайя, уже рефлекторно среагировавший на голос Брюса, резко поднял голову, которая до этого спокойно покоилась на его коленях. Насколько он мог судить, смотря на мир сквозь покосившеся очки, Брюс все еще находился в фазе висячего сна и, если бы не слегка приоткрытый левый глаз, Джеремайя был бы уверен, что услышанное ему приснилось. — Конечно. Друзья никогда не оставляют своих друзей одних. Услышав эту не самую стройную фразу, сказанную спросонья, Брюс наконец крепко заснул. Джеремайя не знал за что винить себя больше — за то, что оставил Брюса без охраны и уснул или за то, что не сумел сказать ничего стоящего напоследок. Подавляя вздох, он облокотился на холодную стену пещеры. — Эй, братец, ты там живой? Считаю до трёх и если ты за это время не материализуешься рядом со мной, мы решим, что ты пошел на корм летучьим мышам и уйдем горевать обратно в школу. — усиленные здешним эхо, слова долетели даже до самых захолустных углов пещеры. Если из-за гоготаний Джерома Брюс проснется, то сомневаться придется уже в его жизнеспособности. После времени проведенного здесь голос брата казался звоном будильнка. Джеремайя поспешно, но все же как можно тише, поднялся на ноги и в последний раз взглянув на Брюса, развернулся и пошел к выходу из пещеры, абсолютно не думая о том, если он сейчас поцелует его, Брюс вряд-ли проснется. — Да иду я. И не дай бог ты уже распродал мои вещи. Кажется, Джеремайя больше и впрямь не испытывал страха к летучим мышам.