Смотреть нельзя почувствовать

      Город был расплавлен и раздавлен навалившимся летним зноем. Рекордные температуры делали жизнь настолько невыносимой, что даже ночью нельзя было скрыться от удушающей погоды без специализированной техники. Люди перемещались короткими перебежками от тени к тени, образуя небывалые очереди и столпотворения там, где на износ работало охлаждение воздуха.       В новом временном жилье Андреа не было кондиционера. Только старый громоздкий вентилятор скрашивал её участь по ночам, гоняя по влажной от испарины коже потоки едва остывшего за вечер воздуха. Это не спасало, но делало её жизнь чуточку лучше.       — К концу недели жара спадёт, — пообещала самой себе девушка, обречённо уткнувшись лицом в подушку.       За последние пару часов она совершила три визита в душ и, видят старые и новые боги, готова была осуществить четвёртый. От нового похода её останавливало лишь то, что тогда ей пришлось бы распрощаться с хрупкой сонливостью, которую было так сложно отвоевать у царившей здесь духоты. Андреа всем телом чувствовала усталость и желание выспаться, но чёртова жара мешала найти даже хоть чуточку удобное положение для сна.       Признав, что в текущей позе заснуть не выйдет, Кэмпбелл вновь перевернулась на живот. Тончайшая простынь, служившая одеялом, комом легла под бёдра, позволяя телу поймать обманчивое ощущение комфорта. Андреа даже не пыталась прикрыться тканью — сейчас нагота была необходимостью первого порядка. Да и стесняться ей тоже было некого: дом пустовал, и лишь притихшие на кухне мыши изредка давали о себе знать. Девушка облизала пересохшие губы и изо всех сил сконцентрировалась на сне.       Сквозь дрёму она слышала, как тихо зашелестели деревья возле дома и из распахнутого настежь окна слабо потянуло ветерком. Лёгкий, сбивающийся через раз шуршащим вентилятором, он нежно коснулся спины Андреа и потерялся во всё ещё влажных после душа волосах. Она блаженно вздохнула и сжала подушку сильнее — ещё чуть-чуть и у неё точно получится провалиться в сладкий сон.       Только она могла позволить себе такую роскошь как распахнутое окно в этом богами забытом месте. На отшибе города, не самый безопасный для других, но идеально подходящий для её вынужденной изоляции квартал прятал девушку от цепких глаз новых богов, давая чуть больше времени вспомнить настоящую себя. Андреа прекрасно знала, что в таких местах, как это, раскрытые настежь ставни были ничем иным как приглашением для воров и прочего сброда. Но к ней уже давно никто не мог приблизиться даже на шаг.       — Мёрфи… — сквозь подступающий к сознанию сон позвала девушка.       Её любимый Цербер. Загробный холод этого монстра всегда чувствовался издалека: колкий, проникающий под кожу, заставляющий испытать холодящий кровь ужас и паническое желание спрятаться. Кэмпбелл хорошо помнила, как впервые почувствовала весь тот первородный страх, что он нёс на своей обуглившейся коже и последовавшую близость, разрушившую все возведённые им стены. Пока для других Мёрфи оставался настоящим чудовищем, для неё он становился кем-то особенно близким.       Неестественный холод стал скапливаться в маленькой спальне, оповещая о приближении Цербера. И без того малочисленные сверчки стихли, а вместе с ними, казалось, исчезли и все посторонние звуки. Андреа зябко повела плечами, но укрываться всё равно не стала. Он приходил к ней каждую ночь и изредка оставался до самого рассвета.       Раздался тихий, едва уловимый шорох от приземлившихся на ковровое покрытие лап. Кэмпбелл не видела, но представила, как он бесформенной тенью запрыгнул в окно и теперь был где-то совсем рядом. Настолько близко, что она чувствовала колебание воздуха и слабый запах прогоревшего до пепла костра. Девушка прикусила губу, вспомнив, каким огромным он может быть после полной трансформации, и почувствовала странное удовольствие от сложившейся ситуации. Она, обнажённая и беззащитная в своей полудрёме, была в одной комнате с настоящий монстром.       Андреа слышала как гигантский зверь быстро осматривает дом. Он сунулся в каждую комнату, разогнал своим появлением мышей и вернулся в спальню, наполнив скопившуюся тишину раскатистым дыханием гигантских лёгких. Девушка хотела было приподняться, показать, что не спит, но в последний момент передумала, решив, что тем самым наверняка спугнёт Цербера. Сколько бы времени они не проводили вместе, сколько бы не просыпались в одной постели, Мёрфи упорно считал свой истинный облик слишком пугающим, уродливым и недостойным для прекрасной богини. Кэмпбелл тут же представила, как он отстраняется, наспех перекидывается в человека и виновато смотрит на неё своими бездонными янтарными глазами.       Нет, сейчас ей хотелось совсем других эмоций от парня, а значит, предстояло принять его незамысловатую игру: смотреть нельзя, почувствовать.       Внезапно две передние лапы Цербера встали у её ног, прогибая матрас под чудовищной тяжестью тела. Монстр окатил своим дыханием маленькие ступни девушки и одним рывком оказался на скрипнувшей постели. Андреа резко распахнула глаза и увидела очертание огромной когтистой лапы возле своей головы: он стоял прямо над ней. Пальцы девушки нетерпеливо впились в края подушки. Ей хотелось протянуть руку и коснуться Цербера, узнать, какой он на ощупь в этой своей чудовищной шкуре.       Опережая её желания, прохладный язык Цербера затяжным движением скользнул между лопаток девушки и вильнул от плеча к шее. Странная звериная прелюдия вызвала дрожь по всему телу, и с губ Андреа сорвался тихий вздох. Без зрительного контакта все ощущения закономерно обострились. Это было чем-то новым, потрясающим и безумным, чувствовать Мёрфи не как человека. За одним касанием последовало второе, третье. Кэмпелл не могла сравнить эти ощущения ни с чем другим, но охотно подставляла спину под шершавый кончик языка Цербера. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что это отдалённо напоминало поцелуи. Звериные, собственнические, разбавляемые тихим грудным рычанием, передающие всю ласку, на которую был способен огромный монстр за её спиной.       Андреа стало щекотно, когда язык оказался возле её уха, и сдавленно рассмеялась. Цербер как-то по-человечески вздохнул, окатив её спину дыханием, и отстранился. Почувствовалось шевеление, немного выпрямившийся от меньшей нагрузки матрас и только после — уже привычные человеческие губы. Девушка снова бросила взгляд туда, где совсем недавно была огромная лапа чудовища. Теперь на этом месте виднелись очертания руки, обтянутой тёмной, почти чёрной кожей с длинными когтями на кончиках изящных пальцев.       — Не останавливайся… — тихо попросила Андреа. — И… прошу тебя, не меняйся. Останься хотя бы таким.       — Принцесса. — Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, как лукаво он сейчас улыбается.       Мёрфи нежно поцеловал её плечо, затем спину, постепенно спускаясь всё ниже и ниже, к удачно приподнятым на скомканных простынях бёдрам. Его собственные руки стали слишком опасными для её нежной кожи, и это изменило ход ласк. Он не мог позволить себе впиваться пальцами в её податливое тело как прежде, но знал, как распалить свою богиню ещё сильней.       Парень был нетерпелив, но очень осторожен, опускаясь одними лишь губами к эпицентру её жара.       Плавное скольжение вдоль, заходя кончиком языка немного глубже. Вниз и снова вверх, чуть-чуть по кругу. Лёгкое надавливание и яркий отклик, от которого по телу Андреа пробежал ощутимый импульс. Неторопливо сомкнувшиеся на чувствительной точке губы и новый всплеск эмоций. Мёрфи хорошо помнил её ритм и знал, что его принцесса любит медленно. Ласкать её без рук было непривычно, но от того особенно чувственно. Она надрывно дышала и без стеснений подавалась ему навстречу, желая усилить ощущения. И он охотно подстраивался.       Её запах и вкус были без преувеличения божественными. Они оседали на губах и языке, заставляя до боли хотеть большего. Прикрыв глаза, Мёрфи повторил языком заученный маршрут и углубился им, насколько позволял рот, наполненный острыми зубами. Он сам не хуже Андреа чувствовал, что этого недостаточно: ограничения, наложенные его полуобернувшимся телом, отнимали больше ощущений, чем давали.       Аперитив ласк распалил настоящий голод в молодых телах. Андреа не скрывала желания и льнула спиной к Мёрфи, пока он учился заново прикасаться к ней. Непривычно невесомо, одними подушечками пальцев, так, чтобы не навредить её молочной коже. Снова рука на шее и его безмолвный акт контроля. Чуть меньше воздуха и больше удовольствия — Андреа приподнялась на коленях, послушно откинула голову назад, так, как он негласно требовал.       Терпение подводило. Мёрфи порывисто притянул Андреа к себе за бёдра и толкнулся вперёд. Он никогда не давал ей время привыкнуть к нему внутри. Близость начиналась быстро, спонтанно, но только тогда, когда она готова была принять его. Ему нужно было видеть её согласие, её покорность, её кричащее желание, почувствовать себя нужным именно для неё. Их страсть рождала взрывающуюся любовь, которая уже растекалась по коже.       Раздался тихий, блаженный всхлип девушки и едва различимое движение навстречу желанной заполненности. Ему было мало просто секса с ней. Близость не имела смысла без осознания, что каждый надрывный вздох Кэмпбелл был посвящён только ему. Ей, так соблазнительно выгибающейся навстречу проникновения, было хорошо до хрипоты от единения с ним, чудовищем. Красивое тело ещё совсем юной богини послушно принимало его целиком, так, как он любил. Так, как он хотел. В короткие моменты промедления она поворачивала голову и смотрела на него через плечо, сквозь прикрытые от удовольствия глаза. А он брал её, грубо и резко, лишь изредка замедляясь, чтобы отсрочить обоюдный финал.       — Стой. — Ладони Андреа легли поверх его, призывая остановиться.       — Больно? — тут же отозвался он с нескрываемой тревогой в голосе.       — Нет, — она замотала головой, — нет. Я хочу видеть тебя.       — Уверена? Зрелище не очень, принцесса.       — Какой же ты порой дурак, Мёрфи.       Андреа решительно отстранилась и повернулась к нему всем телом. Образовавшаяся внутри пустота жгла, но именно сейчас для них двоих наступил по-настоящему интимный момент. Она впервые прикасалась к нему так осознанно и открыто за пределами человеческого облика, а он — не пытался скрыться от её зелёных глаз.       — Ты прекрасен, — прошептала Андреа, обхватывая лицо Мёрфи ладонями. — Никогда не забывай об этом.       Их поцелуи ещё никогда не были такими скромными и в то же время такими распутными. Соприкасаясь лишь губами, Кэмпбэлл чувствовала звериные зубы Цербера и нестерпимое желание прикоснуться к ним. Она осторожно углубила поцелуй и, минуя ожидаемое сопротивление парня, невесомо провела кончиком языка по острым клыкам. Осознание, что она в постели с нечеловеком, нахлынуло с новым возбуждением, придавая ей опрометчивой смелости. Одно неловкое движение и губа скользнула по острому навершию зуба, окрасив поцелуй металлическим привкусом.       — Осторожнее, принцесса, — усмехнулся Мёрфи и нежно отстранился, — я всё же кусаюсь. — На её изящные плечи последовало лёгкое, но требовательное давление, принуждающее покорно лечь под него.       И снова его рука на её шее, приятное скольжение внутри и долгий, испытующий взгляд. Кэмпбелл задыхалась от новых ощущений: любить его, как монстра, было бесконечно прекрасно. Ни одна пара человеческих глаз не передавала столько обожания, как его чёрно-золотые. Внутри снова отчётливо ощущался каждый толчок: ритмичный, жёсткий, входящий до искр из глаз. Он больше не сдерживался и вжимался в неё раз за разом, осторожно придерживая за бедро одной рукой. Андреа как в бреду цеплялась ладонями за его пальцы на собственной шее. Чёрная, словно обуглившаяся кожа была сухой и прохладной, а алеющие проблески наоборот обдавали огнём. Этой ночью всё было на особом контрасте.       Его голос тоже был другим: более низким, хриплым, с чужеродными, но приятными её слуху нотками. Девушке казалось, что она горит: и без того нагретый воздух в комнате раскалился от их движений, а внутри всё пылало от нарастающего удовольствия. Ощущение времени было давно утеряно, оставался только он и сводящие с ума движения в такт. Мёрфи знал о её желаниях всё и умело подхлёстывал ощущения до предела: замедлиться, снова ускориться, резко изменить угол и взять нужный темп.       Её эйфория, его взрыв. Не синхронные, но предельно чувственные и по-простому правильные. Доверительные отношения и стирающие барьеры контрацептивы уже давно окрасили их секс в новые тона. Сейчас Андреа уже не могла представить себе их близость без чувства наполненности им в финале. Для неё существовала неуловимая грань между банальным “кончить внутрь” и искренним “быть до конца”. И Мёрфи был, до последнего сладкого спазма и удара возвращающегося в привычный ритм сердца.       Стоило ей закрыть глаза на несколько секунд, как парень принял свой привычный облик. На задворках плывущего от удовольствия сознания девушки витала мысль, что сегодня им сделан большой шаг вперёд и теперь стоило позволить ему быть таким, каким он привык. Небольшое разочарование тут же скрасил поцелуй: глубокий, чувственный, с привкусом обожания и снова проступившей из царапины капельки крови.       — Жарко, — с улыбкой сказал он не то о сексе, не то о раскалённом воздухе.       — Ну теперь точно в душ, — констатировала Кэмпбелл и нехотя отстранилась от Мёрфи.       Андреа остановилась на выходе из комнаты и нерешительно переступила с ноги на ногу. Ванная находилась на другом конце коридора, там, где не было ни одного источника света и тьма казалась непроглядной. Сразу вспомнились фильмы, в красках повествующие о монстрах, обитающих в самых тёмных уголках домов. Девушка любила такие ужастики с детства и до определённого возраста верила во всех чудовищ, старающихся похитить и съесть своих незадачливых жертв. Верить в них, а уж тем более бояться в присутствии Цербера было особенно глупо и иронично. Глаза сами нашли Мёрфи: уже в привычном человеческом облике парень скинул измятую простынь с постели и, почувствовав взгляд Андреа, обернулся на неё.       — Всё в порядке, принцесса?       — Проводишь до ванны? — Она протянула к нему руку и поманила пальцами. — В коридоре темно, вдруг там есть настоящие чудовища?