Инородный элемент

Сон разлетелся оттого, что чья-то шершавая ладонь легла ко мне на плечо. - Просыпайся! – тревожно звенел голос Фили. – Мы уходим, и ты вместе с нами. Вставай! Было так темно, что я не сразу поняла, где нахожусь. А когда поняла, рассердилась – что делает он в моей спальне? И как вообще её нашёл. Торин ведь вчера за мной не ходил. - Фили, пусти! Я стряхнула его руку, которая на удивление легко поддалась, и натянула простыню до шеи. Тьма стояла кромешная, но спать я ложилась голой, и он должен был почувствовать это, когда прикасался ко мне. Гном отошёл, и, судя по звукам, принялся ходить по комнате, что-то передвигая. Он не пробовал снова коснуться меня. Не паясничал и не шутил, как обычно. - Что ты делаешь? - Собираю твои вещи. - Как? В темноте? – опешила я. - Я же гном, мы видим во тьме. Ох, значит, Торин тоже вчера… Разделение на вчера и сегодня являлось условным. Скорее всего, мне удалось поспать не больше пары часов. Я хорошо помнила, как вернулась в комнату и захлопнула ставни, чтобы ни один лучик света впредь не побеспокоил меня. А после принялась горевать. - Что происходит? Мне, наконец, удалось прогнать остатки сна. И поведение гнома казалось всё более странным. - Мы уходим из долины, - повторил он, не прерывая своего занятия, - и ты идёшь вместе с нами. Мне велели тебя привести. Прям сейчас! Я хотела рассмеяться, но что-то в его голосе меня остановило. - Фили, я никуда не пойду! Вчера я страдала оттого, что мне придётся покинуть Средиземье. Но это вовсе не означало, что я желала остаться в нём навсегда. Хорошим может быть только то, что вовремя заканчивается. Моё приключение было прекрасным. Я приобрела новых знакомых и влюбилась. Я узнала о себе много нового и по праву могла гордиться собой. Но если бы я осталась, здесь началась бы обычная жизнь, мало чем отличающаяся от той, что ждала меня в своём мире. Только там всё было знакомым, и я имела семью. - Ты пойдёшь, - безразлично пообещал из темноты Фили, заставив меня вжаться в подушку. Это был не тот балагур, к которому я привыкла. – Мне велено тебя привести, даже если придётся связать и заткнуть тебе рот. По моей спине прополз липкий холодок. Фили сюда прислали не для того, чтобы уговаривать. Была бы я чем-то неодушевлённым, сказала бы, что его отправили меня украсть. Пока я прикидывала, что более осуществимо – сигануть в полной темноте в сторону двери или попытаться открыть окно и позвать на помощь. Попутно ужасаясь тому, что тот, кого я знала, оказался совершенно другим. Фили разгадал мой настрой, передвинулся и дорогу к бегству перекрыл. Его преимуществом было и то, что он видел в темноте, а я нет. - Послушай меня, не кричи, это для твоего же блага, - проговорил он. Я сидела, как мышка, напуганная происходящим. - Мы пытаемся тебя спасти. Гном тяжело вздохнул и придвинулся ближе. - Эльфы не собираются отправлять тебя домой, - хрипло сказал он. Каждое слово впивалось мне в сознание, вызывая боль. – Они хотят причинить тебе вред. Нельзя оставаться в долине, это опасно. Понимаешь? - Ты лжёшь! – отчаянно заявила я, комкая простыню. Страшные образы возникали у меня в голове. А вдруг Фили решился ослушаться запрета Торина. А вдруг никто не знает, что он здесь. Но тогда я бы уже лежала на постели, а его широкая ладонь зажимала мне рот. У гнома была тысяча возможностей незаметно подкрасться, пока я сплю, задвижек на дверях эльфы не признавали. - Зачем же мне врать, посуди? Если бы я хотел тебя умыкнуть, ты бы уже болталась в мешке, - хмыкнул гном, подтверждая мои мысли. - Значит, это какая-то ошибка, - твёрдо заключила я и передёрнула плечами, представляя мешок. – Кто велел меня привести? - Торин, - бесцветно проронил он. Я вздохнула с облегчением. Разумеется, это ошибка! Торин не мог приказать меня украсть. Мы вчера так чудесно гуляли по парку. Он нежно жал мою руку и очень красиво говорил. - Послушай, нас ждут, - заторопился Фили, чуя, что направление мыслей изменилось. – Может, спустишься и сама попросишь его всё объяснить? Это было дельно. Лучше, чем со связанными руками и кляпом во рту. - Зажги свечу, - попросила я. – И отвернись. Темнота рядом со мной чиркнула и засветила фитиль. Затем, не поднимая головы, гном отвернулся и встал у стены. Я посмотрела на зеркало, висевшее сбоку от кровати – не будет ли коситься туда. Но нет. Собранный и серьёзный, как будто нахохлившийся, Фили вперил глаза в каменную кладку перед собой. И сердце у меня зашлось от страшного предчувствия. Всё это было неладно. Мало похоже на него. *** Вчера, когда мы с Торином гуляли по парку, ничто не предвещало беды. Гном предложил мне руку, и я оперлась на неё, вспомнив незадачливого эльфа. На сей раз всё было удобно, сделано как будто под меня. Меня по-прежнему к нему влекло. Но я уже привыкла это терпеть и принимала желание, как принимала бы негромкий надоедливый шум. Мы довольно долго бродили молча, что, казалось, устраивало обоих. Но наконец тишина стала невыносимой, и я осмелилась нарушить молчание: - Звёздное небо сегодня невероятно красиво. Сказала и осеклась. Когда это гномов занимал небосвод! За время нашего путешествия я не слыхала, чтобы они обсуждали хоть что-нибудь выше деревьев. Исключая горы. Но и те интересовали их в глубину. А деревья - потому что можно отправить в печь. Однако мой спутник беседу поддержал. Мягко и увлекательно он рассказал о том, что в древности умельцы из его народа могли заключать в камнях лунный свет. И об ожерельях, которые сияли так, словно их обладатель носил на шее звезду. Пока гном говорил, я исподтишка разглядывала его. Мне приходилось слышать об алчности гномов. Гендальф непочтительно намекал, что в песнях, воспевающих Эребор, вопль о потерянных сокровищах звучит чаще, чем скорбь о чертогах отцов. А Бильбо ворчал, что гномы дерут втридорога и не спешат соглашаться на торг. Но в голосе моего собеседника слышалось только восхищение мастерством древних и тоска по прежним временам. Повернув за дорожкой, мы вышли на открытую площадку и остановились перед великолепным каскадом воды. Поток вырывался из арок, прорезанных прямо в стенах павильона, возведённого над ним. Из-за чего казалось, что всё строение парит в воздухе, никак не касаясь земли. Я издала восхищённое «Ох!». Мой спутник примолк. - Мой народ может не хуже, - заметил, наконец, он. - Видела бы ты знаменитые мосты Эребора, высеченные в недрах Горы. Мне стало неловко. На что я повелась, на арки и фонтаны? Тот, кто создавал окружающие нас красоты, имел вечность, чтобы оттачивать своё мастерство. И магию, чтобы его защищать. Гендальф говорил, что злу не было места в долине, и его слова следовало понимать буквально. Когда же эльфы погибали, они соединялись со своими возлюбленными в благоухающих садах. А рядом жили те, чья жизнь казалась ничтожной по сравнению с ними. Хоббиты, гномы, люди. Та семья, что ютилась в покрытом дранкой, почти без окон домишке, обломки которого мы встретили по дороге сюда. Пасла овец, наверняка продавала молоко в долину и сгинула, как и многие другие, раз и навсегда. И стойкость вторых восхищала меня сильнее, чем идеальность первых. - Торин, - в смущении позвала я, - надеюсь, Владыка Элронд сможет прочесть карту. Владыка Элронд я выговорила с запинкой. Но выговорила. Мне не хотелось, чтобы один король слышал, как я развязно отзываюсь о другом. - Он уже прочёл, - ответил гном. – Только нам это ничем не поможет, - и внезапно сквозь зубы зашипел: - Открыть дверь снаружи можно лишь в Дьюрин день, начало нового года у наших предков. А как его вычислять, по нынешним временам не знает никто. Я чувствовала исходящую от него волнами злость. Ещё бы. Спешили, бежали, спасались от орков. Попали в нежеланный Ривенделл. И ради того, чтобы ничего не получить. Мне захотелось как-то приласкать гнома, но я резко одёрнула себя. Торин был не тот мужчина, которого устроила бы жалость. - Что будете делать? - Дьюрин день в конце осени, - чуть просветлел он, - поищем несколько дней наугад. Проверим другие входы, если их не завалил дракон. А нет, так пойдём через главные ворота, как и хотели. Я сглотнула. Это значило одно – будет опасно. В возникшей тишине мы развернулись друг к другу. Сама того не сознавая я накрыла его ладонь своей. Наши плечи и бёдра вдруг очутились непозволительно близко. Так, что собственное дыхание казалось мне слишком громким. Почему-то я испытала облегчение оттого, что сейчас стоит ночь, и он не может видеть моего лица. Мне бы тогда догадаться, что опыта на поле брани у этого гнома не в пример больше, чем в любовных делах. Потому что был тот момент, когда невозможно не привлечь женщину к себе и не поцеловать. Но я со своим человеческим разумением не могла такого подумать. Его медлительность меня отрезвила. Я поспешно отодвинулась, схватила его руку и поднесла её к губам. Надо ли говорить, что раньше мне подобного делать не приходилось. - Ты замечательный… король. Самый лучший, - это не я, а кто-то другой целует огрубевшую мужскую руку и несёт какой-то горячечный бред. – Жаль, что у нас таких нет… всё могло бы быть иначе… Что могло бы быть? Как иначе? Каких таких нет? Вряд ли я смогла бы тогда объяснить. Он принялся наклоняться, перекрывая запах шиповника и роз. - Что ты сказала? Повтори. Мне стало страшно. Я словно переступила черту, которую не должна была переступать. - Ты замечательный… король. Самый лучший из всех, - и снова, как всё-таки хорошо, что сейчас темно. - Если бы я могла выбирать, я бы выбрала тебя. Потом, опомнившись, выпустила его руку и скорей отступила под защиту розовых кустов. А оттуда недалеко до дорожки и до лестницы, что ведёт наверх. На нижних ступеньках я остановилась. Не пойдёт ли за мной. Он не шёл. И не знаю, что было горше. Осознание, что он никак не попробовал меня удержать или облегчение от того же. У края тропинки раскрылся цветок, похожий на маленький кустик с рассыпанными по нему каплями крови. Цветок. Что? Цветок? Я едва не свернула голову, пробегая мимо. Какие цветы по ночам! Через несколько лет Оин расскажет легенду о червонном цвете, что распускается раз в году, в канун середины лета. Девушка, которая его встретит, будет счастлива в любви. Я тогда вспомнила этот маленький кустик. Но как вспомнила, так и забыла. Это ведь сказка, верно? Да и выглядел он слишком просто. Невзрачно для такого судьбоносного цветка. *** Пока мы с Фили спешили по ночному парку, гном крепко держал меня за локоть. Как будто опасался, что я могу удрать. Зря. Я настолько была потрясена и оглушена происходящим, что не собиралась бежать. Да и кого просить о помощи? Танцующих эльфов? Те давно разошлись по домам. Темнота вокруг меня была пустой и холодной. А, главное, просить о помощи от чего? Торин был не груб и воспитан. Он встал на мою защиту тогда, когда вообще ничего обо мне не знал. Если уж на то пошло, в эльфах я должна была сомневаться больше, чем в нём. Явись Фили ко мне с миром, скажи, что Торину надо со мной поговорить, пусть даже и посреди ночи, я бы немедленно оделась и сама бы пошла к нему. А он только зазря меня напугал. Хренов ловкач, мысленно ругалась я, вот кому бы у Гендальфа не мешало поучиться. Наверное, Торин попросил меня разбудить, потому что гномы уходят. Наверное, сказал, это важно. Подобное лишь подтверждало, что всё происходит по плану. А этот дуболом Фили ничего не понял и решил, что меня надо притаранить в мешке. Моя сумка с вещами висела у него на плече. И хотя я уверяла гнома, что поговорю и вернусь, а он соглашался и кивал головой – наконец-то разобрался, как воздействовать на женщин? – это меня напрягало. Фили сообразительностью не отличается, успокаивала я себя, продираясь сквозь кустарник, когда гном пошёл напрямик. Ноги устали, в локте ныло. Он чуть ли не рывками тащил меня за собой. Тревога не отступала. *** Сбежав от Торина после водопада, я вернулась в свою комнату и ещё долго ходила по ней кругами, стискивая пальцы и заламывая руки. Что это было сейчас? Что? Я не чувствовала стыда за случившееся. В конце концов, обстоятельства, в которые я попала, были настолько нездоровыми, что я имела полное право стоять на ушах. И это бы являлось нормальным. И меня мало беспокоило осуждение гнома. Мы многое пережили вместе, он должен был давно разобраться, приятна я ему или нет. Один маленький припадок ничего не изменит. Меня волновала я сама. Вернее то, что вдруг открылось во мне этой тёплой летней ночью. Это подобострастие, обожание. Это желание прикасаться к нему совсем не так, как я привыкла прикасаться к мужчинам. Дома всё было просто. Поцелуи, объятия, потом переход вниз. Я всегда знала, что будет следовать за чем и когда. И даже успела подустать от некоторых частей этого неизменного ритуала. А с ним отношения казались иными… Я прекратила ходить кругами, захлопнула ставни и улеглась в кровать, зарывшись с головой в подушки. Ключевое слово здесь было «казались». Торин – обыкновенный мужчина. Пускай даже и гном. Что же он, самый умный? Да нет. Балин был явно мудрее. Самый красивый? Тоже неправда. Награду за самую пригожую мордашку в нашей компании я вручила бы Кили. Его ресницы трепетали, как крылья бабочек, когда он опускал глаза. Может быть, самый ловкий? Но Двалин ничуть не уступал ему на мечах. А в чём-то даже превосходил – с двумя топорами одновременно никто не управлялся лучше, чем он. Однако Двалина я не хотела. Наверное, это потому, что Торин король, выдала моя голова. Я на мгновение проснулась, обрадовавшись найденной разгадке. Не вспомнив, что во время нашего знакомства я не знала, кто он такой. И что от его королевства мне было ни холодно, ни жарко. Я даже ни разу не представляла желанного гнома с короной на голове. А те качества, которые он проявлял – твёрдость и решимость – я имела удовольствие наблюдать и дома, у всех руководителей моей конторы. Как высшего, так и среднего звена. Вся эта влюблённость - просто чушь, с улыбкой убеждала я себя, переворачиваясь на другой бок. Обыкновенный выбор самого надёжного самца. Ощущая себя как первый в мире маловер, осмелившийся вскрыть человеческое тело и обнаруживший, что оно представляет собой не прекрасный сосуд, а мешок, набитый требухой и костями. Какая-то жилка у меня внутри напряглась и заныла, тревожа. Только я не стала останавливаться на ней. В жизни много того, о чём лучше не думать. Так спится спокойней. *** Конечно, после случившегося в парке, мне представлялось неловким снова показаться Торину на глаза. Однако такого я точно не ждала. - Почему ты мне не сказала! – непонятно из-за чего наседал он, устрашающе сжав кулаки. Я сразу забыла, что несколько часов назад чуть ли не ползала перед ним на коленях. Стало понятно, почему Фили и Кили бледнели, едва он повышал на них голос. А это он даже толком не кричал. - Не сказала о чём? – непослушными онемевшими губами шептала я. Фили привёл меня на террасу, с которой мы когда-то начинали восхождение по лестнице в дом. Весь отряд находился в сборе. По-дорожному одетые гномы окружили мешки. Сонный растерянный Бильбо тёр глаза. Было особенно зябко и очень темно, как случается перед рассветом. Я отметила, что эльфов поблизости не видно. То ли замок и парк не охранялись, что вряд ли. То ли жителям долины не было дела до того, что их гости собрались уходить. - Ты почему мне не сказала, - и когда он вновь заговорил, голос его сипел, а слова давались с трудом, - как получилось, что ты попала сюда. - Ты не спрашивал, - почти неслышно ответила я. Мы стояли напротив. Остальных словно не существовало. И в этом закружившемся пространстве я будто снова вернулась в тот миг, когда моя жизнь столь внезапно переменилась. День тогда не заладился с самого начала, это я помню, как сейчас. Мы мчались по ровной дороге. Было морозно и ясно, до праздников всего ничего. И тут в моей сумочке на заднем сиденье раздался звонок. У меня в памяти сохранилось, что я долго не хотела на него отвечать. Но трезвон продолжался снова и снова. Я лишь на секунду отстегнулась, чтобы повернуться назад. А возвращаясь обратно, краем глаза заметила лицо подруги и поняла – происходит что-то ужасное. А затем я увидела себя словно со стороны. Волосы развеваются, закрыты глаза. Хотелось вытянуть руки, но почему-то не получалось, какая-то сила прижимала их обратно ко мне. Это, казалось, длилось вечность. А после я провалилась. Показались звёзды. И всё остальное, что ещё полагалось или не полагалось мне знать. Пробовала сделать вдох, тоже не получалось. Хотела крикнуть, но голос пропал. А потом меня вдруг подхватило. Закружило, заметало. И наступила тишина. Когда я вновь смогла различать звуки, гном стоял совсем близко. И очень странно гладил меня по щеке. Его пальцы перебирали завиток у моего уха, и он встревожено заглядывал мне в глаза. Ого! - безо всякого пыла сказал надтреснутый внутренний голос, - да я, похоже, ему зачем-то нужна. - Тебе нельзя возвращаться домой, - почти ласково произнёс он. Так говорят о какой-то напасти ребёнку. – Если тебя вернуть, ты попадёшь туда же, откуда исчезла. И я поняла всё. Острый запах, горячая груда металла. Я должна была остаться там, у разбитой повозки. Знал ли эльф? Конечно же, знал! То-то всё время здесь он усиленно обходил меня стороной. Не хотел получить благодарность за скорую смерть? Но зачем же тогда… Хотя прежде чем додумать, я уже подозревала ответ. Если другие миры и существуют, нам не положено об этом знать. Уж не надеялась ли я, что мне откроются тайны Вселенной? Эльф это понял. У них каждая пылинка на своём месте. И посчитал, что должен вернуть меня назад. Я развернулась и пошла, ничего не видя, не разбирая дороги. Гном меня звал. Зачем? Чтобы снова украсть? Когда его ладонь зажала мне рот, я извернулась и успешно лягнула в ногу. - Дура, - беззлобно сказал он и как-то мудрёно надавил, отчего у меня закатились глаза. Опадая в его руках, я услышала напоследок: - Фили, давай мешок! И не знала потом, померещилось мне или нет.