Семь

— Где она? — Чимин пробурчал, хлопнув кулаком по ближайшему шкафчику. Прислонившись к нему, он прикусил свой большой палец, выжидательно смотря на других. — Ну надо же, Чимин. Разве ты не думаешь, что если бы я знал, может, я бы уже сказал- — Следи за языком, Чон- — Ты следи за своим- — Ладно, ладно! — Юнги встал между двумя, отталкивая их друг от друга, когда они собирались уже столкнуться грудью. — Этого достаточно. — Давайте поспешим и найдем ее, чтобы мы смогли пойти домой, — Тэхён тихо пробормотал. — И как мы должны сделать это? — Джин повернулся к нему с раздражением на лице. — Я не знаю, — Тэхён пожал плечами, на мгновение закатив глаза, чтобы поиздеваться над хёном. — Слушай сюда, ты маленький засра- — Хватит! — вскрикнул Намджун, разделяя их. — Этого больше чем достаточно! Мы теряем время. Нам нужно найти ее прежде, чем нас выгонят из университета.       Все шестеро посмотрели на него, по-видимому заинтересовавшись в том, что он скажет. Намджун был единственным, у кого в любой ситуации были идеи, более того, его планы работали. Поэтому он стоил того, чтобы его слушались, и они все были к этому готовы. — А сейчас… давайте. Я думаю… думаю, я знаю, где она прячется.

***

      Ты в который раз всхлипнула, падая на колени, в то время как еще больше цветов поднималось вверх к горлу. Выходило семь каждый день, хуже уже быть не могло. Тебе приходилось бежать в туалет не реже раза в день, чтобы прочистить дыхательные пути, а иначе ты будешь часами давиться кровавыми стеблями и лепестками. У тебя начали появляться мысли о том… что ты умрешь. По твоей спине пробежала сильная дрожь — движение, запускающее рвотный рефлекс, когда ты внезапно задохнулась и выкашлянула еще один цветок. Восьмой цветок.       От вида этого прекрасного и окровавленного цветка глаза заполнялись слезами, пока ты прижимала лоб к рукам, которые опирались на сидение унитаза. Ужасно, но есть и другие вещи, о которых надо волноваться. Как, например, звук того, что кто-то зашел в туалет. Ты подпрыгнула, подтягивая ноги, дабы кто бы там ни был не увидел тебя за дверью. — Т/И?       Ты узнаешь этот голос откуда угодно — Ким Намджун. По позвоночнику пробежала дрожь. Ты опять начала давиться. Но ты надула щеки в попытке оставаться тихой насколько это возможно. — Т/И?.. Т/И! — Чонгук зарычал, громко топнув ногой.       Ты задыхалась, чувствуя, как по груди распространяется еще один стебель. Острые и зазубренные края ранили горло. Ты не сможешь больше молчать. Глаза заслезились оттого, что снова нужно прочиститься. Ты еще не сказала им, что больна ханахаки, и, честно говоря, ты планировала забрать этот секрет с собой в могилу. Или, возможно, подождать, пока не пропадут твои чувства к ним. Но с тем, что сейчас происходит, ты больше не продержишься.       Раздался громкий стук, словно кто-то открывал кабинку за кабинкой, оставляя неосмотренными только две — твою и одну по соседству — пока кто-то и их не решит открыть. — Ты с ума сошел? Там могла бы быть девушка! — это Чимин. — Да, я знаю. Т/И может быть там, — а это Чонгук. — Нет, придурок! Мы в женской уборной. Если здесь могла бы быть какая-то девушка и мы бы открыли дверь, нас бы точно исключили, — снова Чимин.       Чонгук горько усмехнулся: — Ой, да ладно, хён. Мы все знаем, как легко заставить их молчать.       Последовала жуткая тишина. — Не говори так, — Намджун прошипел. Его тень почти слилась с тенью Чонгука, когда он подошел ближе. — Кто-то может услышать. — Кого это заботит, хён? Это будет не в первый раз, когда мы избавляемся от кого-то…       «Избавляемся»? Что-то внутри тебя перевернулось. Это могло многое означать из того, что они имели в виду. И ты не хотела узнавать. Неожиданно ты услышала голос: — Т/И? — Юнги пробурчал; голос мягче, чем у тех двоих чуть раньше.       Ты видела, как его тень уменьшалась под дверью, значит, он присел. Ты прерывисто дышишь, грудь дрожит, пока лепестки распускаются в горле. Нет, нет, нет. Юнги опустился на колени перед кабинкой, которую ты заняла. Он, должно быть, знал, что ты там. — Т/И, это ты там? Ты можешь сейчас выйти. Мы… мы знаем, что другие кабинки пусты. Там нет тени.       Ты почувствовала, как кровь заполняет рот, пока цветок вырывается наружу. Ты прикрыла губы, беспомощно наблюдая за тем, как кровь капала на пол. Громко и тяжело, ты знала, что и они это слышали. Твои глаза расширились, когда ты услышала громкий хлопок, защёлка кабинки медленно сдвинулась, прежде чем дверь со скрипом открылась. Вот черт, вот черт. Семь силуэтов встали перед тобой, высокие и темные, они смотрели на тебя сверху-вниз. Твоя спина прижата к краю сидения. — Т/И?       Тебе было страшно, ты дрожала, пока их лица осознавали увиденное. Их глаза расширились, лица становились обеспокоенными, когда они опускались на колени рядом с тобой. Они хватались за твои руки и ноги, слова поднимались, пока они пытались спросить, что с тобой. Как только кровь хлынула из твоего рта, ты по глупости рассказала им всю правду. О той самой болезни, потому что они все тебе нравились. Это было смущающе, но не более, чем испачканная кровью передняя часть рубашки и смешанная кровь со слюной, стекавшие с изгиба губы. И еще один покрытый кровью цветок, лежавший неподвижно, почти насмешливо у тебя на коленях.       Чонгук первым решил нарушить тишину. — Мы… мы все тебе нравимся? Как бы все мы?       Джин дал ему подзатыльник. — Ага, придурок. Она только что сказала это. Не заставляй ее повторять, — он вздохнул, и его глаза снова вернулись к тебе. — Разве ты не видишь, как ей больно? — Ты умираешь? — Чимин едва слышно спросил.       Никто ничего не говорил, казалось, целую вечность. Тогда ты медленно кивнула, и они все выглядели шокированными. Как будто они не могли поверить в то, что ты сказала.       Чонгук заикался: — Н-но, Т/И- — Все в порядке, — ты пробормотала, вытирая красное со рта. — Вы ничего не сможете с этим сделать. — Но, Т/И, — Юнги попытался вмешаться, но ты не дала ему. — Нет, вы не понимаете. Вы не должны любить меня из-за это- — Т/И! — выкрикнул Намджун.       Ты подняла взгляд, только чтобы увидеть его широкую улыбку. Твои брови дернулись от раздражения. Как он может быть счастлив, что ты умираешь? Но этот вопрос быстро отпал, когда он сказал: — Мы… мы любим тебя. — Ха? — ты тупо переспросила.       Чонгук посмеялся: — Мы любим тебя. Все мы. — Как бы очень, — Хосок усмехнулся, сжимая твою окровавленную руку. — Так что не о чем волноваться. — Но… подождите, — ты пробормотала, забирая руку и отворачиваясь. — Этого не может быть. Нас же восемь. Восемь людей не могут быть в отношениях. — Ах, я так и знал, — Хосок удрученно выговорил. Его глаза вдруг похолодели. — А? З-знал что?       Следующее, что ты поняла, все смотрели на тебя холодно. Глаза стали словно пустыми, пока их хватка на тебе крепчала. — Э-эй, что вы делаете?.. Мне больно! — Вот же, — Чонгук выплюнул. — Видишь, хён? Я же говорил, что она засомневается в нас. — Я не знал, чего вы все, дураки, ожидали, — Джин пробормотал, делая пренебрежительный жест рукой. — Она не понимает, — сказал Юнги. — Но она поймёт, так что всё… всё в порядке. Мы исправим это, — Чимин произнес, счастливо кивая. — У нас есть все время в мире, раз уже мы остановили ее ханахаки. Это не должно быть проблемой. — Стойте-ка, о чем вы, ребята, говорите, — теперь тебе стало страшно.       Ты не знала, что и думать, когда Джин и Юнги взяли тебя за руки, поднимая и вытаскивая из кабинки за остальными пятью. Тэхён развернулся и посмотрел на твое сбивчивое выражение лица. — О, не волнуйся, куколка. Все будет хорошо. В конце концов, разве не мы те семеро, которые тебе нужны?