Джазовая песня

      Впервые Альсина встретила Карла, когда тот только что получил свой каду. Он был младше нее, Донны и Моро. Борода у него уже тогда была клочковатой и понемногу начинала редеть.       «Нет, слишком молод,» — промелькнуло в голове у Альсины, и она тут же прогнала эту мысль.       На нем было старое пальто, слишком большое для его невысокой и худощавой фигуры. Возможно, оно служило воспоминанием о его прошлой жизни, которое мать Миранда разрешила оставить.       Карл аккуратно сел рядом с ней, и женщина сразу обратила внимание на его растрепанные волосы. Они стали очень редкими из-за стресса или влияния каду. Неожиданно в Альсине пробудились материнские инстинкты, и она протянула руку, чтобы погладить Гейзенберга по голове. Она не смогла бы ответить, было ли это сделано для него или все же для себя. Карл легко шлепнул ее по руке, изобразив неприятие, и отступил. Альсина фыркнула, решив игнорировать его до конца встречи. В конце концов он должен был понять, что ему нужны союзники.       Альсина недооценила упрямство Карла Гейзенберга. Она надеялась, что каду изменил его личность в худшую сторону. Она понимала его ненависть к матери Миранде, но какое она имела к этому отношение? Альсина не хотела нового брата или сестру. Она даже не просила о Донне и Моро. (Почему, черт возьми, матери Миранде не хватило одной Альсины?)       Его тело перестало стареть, когда ему исполнилось тридцать, но волосы продолжали седеть, а на лице образовались мимические морщины. Его пальто выглядело сшитым на заказ на его крупную (но все еще невысокую) фигуру. Время пролетело быстро.       И вот он пришел «навестить дом». Его силы были необходимы, чтобы помочь починить часть подвала. Карл не удержался от комментариев по поводу всего, что там увидел. Альсина изо всех сил старалась не реагировать. Ей не хотелось устраивать скандал в собственном доме. Она только показала ему поврежденные клетки, прогнала неуклюжую нежить и оставила его с этим разбираться, а вернувшись уселась в свое кресло.       Огонь в камине смягчил ее нрав, и женщина позволила себе расслабиться. Ей пришла в голову идея, и она встала, открыла шкаф из тонкого дерева и достала свой старый патефон. В соседнем шкафу лежали ее пластинки. О, они помнили дикое время ее молодости! Это было, в буквальном смысле, десятилетия назад.       Она поставила пластинку и включила ее. Ее собственный голос пел медленную, ленивую, страстную песню о любви в сопровождении саксофона и фортепиано. Альсина все еще помнила текст песни наизусть. Она мечтательно закрыла глаза и прижалась щекой к руке. Женщина была поражена Гейзенбергом, поглощенным воспоминаниями о былых временах.       — Ты уже закончил?       — Да, — задумчиво ответил он, глядя на патефон. Леди Ди все еще пела для своего тайного возлюбленного. — Это ты поешь?       — Так и есть. — Она позволила себе улыбнуться.       — Ты пела джаз? — спросил он, недоверчиво улыбаясь. — Не может быть!       — Ты меня плохо знаешь! — Женщина рассмеялась.       Они оба стояли молча. Редко случалось, чтобы они собирались вместе, не вступая в спор в течение первых нескольких минут. Альсина посмотрела на Карла.       — Ты можешь остаться и послушать еще, если хочешь, — предложила она, стараясь казаться искренней, а не насмешливой.       — О, — сказал Карл, вспомнив, где был, — не нужно, я ухожу. В подвалах твоего замка все уже должно быть в порядке.       — Хорошо. Спасибо, Гейзенберг.       — Всегда пожалуйста! — ответил мужчина и покинул замок.       Альсина хотела было остановить его, может быть, предложить вина, но вздохнула и прогнала эти мысли прочь. Бесполезно. Они все равно никогда не ладили.