Баланс

      В ноздри резко ударил едкий запах хлорки и лекарств, присущие зданиям медицинского назначения. Мысли всё никак не прояснялись. Плавали в голове, как бумажный кораблик, по только-только растаявшему весной снегу. Мутной картинкой, солнце пробивалось яркими пятнами в плотно сжатые веки. Голова болела, не жалея меня, и моё самочувствие, от слова "совсем". А звуки издающего нервный писк прибора, просачивались, и мешали сосредоточиться на ситуации. Всё это вместе, превращаясь в смертельно-раздражительный коктейль и заставляло желание прийти в норму, подскакивать до небес в припрыжку. Ели как, но всё же приводя мысли в порядок, в голове пронеслось: "больница". Разомкнув глаза, я сразу же увидел, дотошно белый потолок. С осложнениями повернув голову, в глаза бросилась тумба. Тёмное дерево, стоя с правой стороны от меня, сильно выделялось, на фоне ядавито-бледно голубых стен. Стеклянная ваза, удобно устроившаяся на этой тумбе, доверху заполненую всевозможными цветами. Все они были разные, узнать я смог только Анютины Глазки, белый цветок Астры и розовую Камелию, чей уже пожелтевший лепесток, отпав, благополучно лежал, словно никому не нужный.       Вдруг солнце ударило в глаза. Пришлось щуриться, дабы итак навернувшиеся слёзы, не полились ручьем. Всё дело было, в открытом настежь окне. Лучи солнца так и пробивались, отсвечивая в сторону стеклянной вазочки. Неожиданно я услышал чей-то крик, сразу вызвавший дискомфорт и резкий приступ мигрени.       — Госпажа! Молодая госпажа очнулась! Госпажа Кушина! — неприятно-высокий, но принадлежащий мужчине голос объявил о моём побуж- Подождите?! Молодая госпажа? Переполох моих мыслей, оборвала вбежавшая в палату женщина, с необычно алыми волосами. Завидев меня, она сразу же сжала в неловких, но каких-то, по матерински цепких объятиях.       — Наруко, доченька, — сквозь слёзы затрепетала необычная особа, — как хорошо, что ты в порядке! Не проявляя ровно никаких эмоций с наружи, я выпал в осадок внутри. Первое что я понял: я — парень. (Ума особо не надо, дабы почувствовать член между ног.) Но в очередной раз, этот факт опровергают с завидной наглостью, выедая мой мозг и заставая в жалкий попытках понять хоть что-то.       Непреодолимое, но неизвестное мне чувство, накрыло с головой, и по полной, заставляя задыхаться, в собственной беспомощности. Отстранившись, женщина посмотрела мне в глаза, явно надеясь на разговор.       — К-кто я? — С промедлением, по причине долгого молчания, я задал, уж больно интригующий в моём положении вопрос.       — Н-наруко?! — теперь шокирована была женщина. Мой вопрос оказался, думаю слишком непредсказуемым. — Ты моя д-дочь! — Всхлипывая, обладательница уж больно необычных волос подбежала к кушетке, на которой я благополучно отдыхал, хоть и утыканый всеобразными проводами. Ладно. Теперь я ещё больше запутался. Мне же, не операцию по смену пола делали. Да?       — Врач! Врача! Быстрее! — отчаянно крикнула в сторону двери она.       Не прошло и минуты, а в палату уже забежал мужчина в халате, предназначенном персоналу больницы.       — Да да, вы звали? — сказал доктор с небольшой отдышкой. Бежал.       — Наруко... Она ничего непомнит... — из не высохших от слёз глаз, опять стекали маленькие солёные дорожки.       А я, опять не выкупаю что здесь происходит. Кто я? Где я? Почему я девушка? Так много вопросов, и так мало ответов.       — Извините, что не успели предупредить вас о возможной амнезии.       — А-амнезии?! Но оно же лечиться?! Наруко сможет что-то вспомнить?! — женщина замахала руками, словно пыталась отрицать происходящее.       — К сожелению нет. В вашем случае, амнезия — это полная неспособность производить информацию, полученную в прошлом. В очень редких случаях, обрывки воспоминаний, могут воспроизводиться через сны. Ах да, — добавил мужчина — выписка состоится через месяц. Бросив последнюю фразу, врач патологоанат, покинул стандартное больничное помещение, закрыв напоследок дверь.       — Наруко... ты меня совсем не помнишь? — с тоской и явной обидой в голосе сказала женщина, повернувшись ко мне лицом. — Я твоя мама, Кушина. — уже ласково произнесла аловолосая.       — Извинить- извини. Нет. — Честно, мне жаль огорчать Кушину, своими словами, которые она принимает как пули в сердце.       — Ясно... — проронила мать и присела на больничную койку. Ко мне. — Может расскажу тебе что-то. У тебя же выписка через месяц. А после и дома реабилитируешься, за недельки две. И в школу возвращаться, а ты и о себе ничего толком не знаешь. — её мягкая улыбка заставляет поверить, что рядом с этой женщиной тебе ничего не грозит.       — Ам... А что- Ээ — совсем не понимаю, как сформулировать предложение. — Так, а я вроде парень. Или- нет? — наконец-то я смог задать, этот всё ещё интересующий меня вопрос.       — По паспорту, ты... Девушка. Но, да парень... — высказала Кушина, после очень пугающей, хоть и секундной паузы. — Но тебя растили как девочку. Первая беременность для меня, выдалось очень тяжёлой. А при вторых родах, был бы очень большой риск, смерти и меня, и ребёнка. Поэтому и родить я смогла, только тебя. Но наша семья, то есть Узумаки, была известна матриархатом. Это значит, что, всё наследство включая право на руководство компанией клана, получает старшая дочь, из главной ветви. Так как ты — родился мальчиком, а детей я больше не могу иметь, всё наследство перешло бы твоему дяде Нагато. Хоть он занимает высокую должность в компании семьи, положение в клане у него очень шаткое. Поэтому, один очень нехороший человек, с легкостью смог бы отобрать кампанию у Нагато-сана. И да, о том что ты парень, знаю только я... Ну, из тех кто жив... — взахлёб затараторила аловолосая, выдавлива последнюю фразу с особой горечью. Было видно, ей больно вспоминать об этом.       — Узумаки? Наруко Узумаки, верно? Красивое имя... Для девочки.       — Верно! Ах да, тебе шестнадцать лет, класс 1-B, старшая школа Каноха. Надеюсь, тебе там будет весело. — Не сходящая с лица матери улыбка, придаёт некой уверенности.       — Да, думаю ты права. — договорил я и проводился в сон, после утомительных разговоров.       — Хорошо отдохнуть. — Сказала напоследок мать, перед тем как покинуть палату, закрывая дверь с тихим щелчком.       Одно мгновение - и я вдруг понимаю, что уже не сплю... Глаза ещё закрыты, но веки начинают подрагивать. Сквозь них чувствуется свет. Скорее всего, это свечение луны льётся сквозь стекло. На кончике уха ощущается прохлада. Тело вытягивается, мышцы напрягаются. Ещё две секунды сонной истомы, и глаза мои открываются. Комната залита тихим светом. Люблю ночь. Теперь.       Встав с больничной койки, издавшей сдавленный скрип, я поплёлся к приоткрытому окну. Буквально три метра и я стою напротив ночного города. Хватаясь за пластиковую ручку оконной рамы я резко дёргаю в сторону двери. Разрушаю эту тонкую грань. Стекла нет, как и препядствий для свободного прыжка.       Ночь. Голубая дымка дня поднимается, чтобы показать звезды. Мир людей будто бы замирает, становится тихим, словно безмолвным. На улицах все меньше прохожих, дороги пустеют от сотен машин, все больше окон загораются светом в домах. Тень опускается на улицы, где лишь одинокие фонари освещают маленькие островки вокруг себя.       Струдом оторвавшись от прекрасного пейзажа, я повернул голову и заметил на стене большое зеркало. А в зеркале миловидную блондинку... Без груди (было бы странно если бы была). Хотя и так не скажешь что я парень от слова "совсем". Золотистые локаны, волнами сподали на плечи, а кончики косались бёдер. Как... Мужественно... И глаза, как безоблачное небо, лазурное море. Два алмаза притягивают и манят к себе.       — Вау... — проронил я, перебирая тонкими пальцами больничную рубашку, явно на пару размеров больше чем надо.       Мягкие черты лица и... Это что? Схожие на шрамы полосы — татуировки, по три на каждой щеке. Кто такое рисует?! Оно вообще, в трезвом состоянии делалось?! Это безнадёжно. Хуже точно не будет... Наверное.       Пряди, цвета яркого солнца, переливались серебром, в свете луны, обворожительно развиваясь на ветру. Голубые омуты глаз, переместились с отражения в зеркале, на измятую простынь и скомканное белое одеяло, мирно лежащие на больничной койке. "Все конечно замечательно, но лучше будет если я лягу спать".