Cornerstone

Кэ Цин находит Гань Юй, свернувшуюся клубочком в нише за одной из колонн в центральном зале павильона Лунного моря. Это второе место, которое она проверяет после того, как обнаруживает, что Гань Юй отсутствует за своим столом. Послеполуденное солнце скользит по обнаженному участку ее предплечья, где рукав задирается вверх, а легкий изгиб ее бровей настолько спокоен, что Кэ Цин почти не хочет ее тревожить. Почти. Но Кэ Цин — очень занятая женщина, у нее куча незаконченных дел, которые нужно доделать до конца дня. Время, что у нее осталось, поджимает: дома она должна подготовиться к завтрашнему путешествию. Она наклоняется и трясет Гань Юй за плечо, сначала мягко, потом чуть сильнее — секретаря, как известно, трудно разбудить после дневного сна. Кэ Цин подозревает, что половина трудностей связана с тем, что Гань Юй работает так неутомимо, и большинство сотрудников полагают, что тридцатиминутный сон — это все, чем она довольствуется. — Гань Юй, — зовет Кэ Цин. — Ммф, — Гань Юй подтягивает колени ближе к груди, явно все еще больше спя, чем бодрствуя. — Гань Юй! Дополнительная настойчивость в голосе Кэ Цин во второй раз, кажется, достигает какой-то глубокой щели мозга Гань Юй, в которой прячется ее совесть, потому что она открывает глаза и, увидев Кэ Цин, неуверенно выпрямляется в сидячем положении. — Да… Доброе утро, ах, добрый день. Тебе что-то нужно? От меня? — Разумеется. Иначе я бы не стала тебя будить, — вздыхает Кэ Цин. Гань Юй, ошеломленная, открывает рот, но Кэ Цин продолжает, — Прошу прощения за то, что не предупредила раньше, но сегодня вечером тебе нужно будет собрать вещи. Завтра утром ты отправишься со мной в деревню Цинцэ. Это, кажется, стирает то, что осталось от ступора Гань Юй. Она встает, сонливость на ее лице сменяется замешательством: — Завтра? — Рано утром, — подтверждает Кэ Цин, — Возьми с собой достаточно одежды и всего необходимого, а также записных книжек на неделю, не слишком много. Надеюсь, это не займет много времени, но будь подготовлена. — Конечно. Гм, какова цель этой поездки? — Мне нужно провести первичное обследование участка там, наверху. Если все пойдет хорошо, я хочу построить дороги и провести инфраструктуру, чтобы сделать деревню Цинцэ более эффективным центром торговли, поскольку у нас на севере такого места нет. Это проект, который я отложила на некоторое время, но, поскольку Властелина Камня больше нет, это стало гораздо более насущным вопросом, — Кэ Цин машет рукой, — У меня сейчас нет времени объяснять все детали, но я расскажу тебе по дороге. Просто убедись, что ты готова к завтрашнему отъезду и встреться со мной у главных ворот. Гань Юй медленно кивает, ее брови все еще нахмурены, она что-то подсчитывает. Однако, ее колебания вполне объяснимы: ей никогда не поручали сопровождать Кэ Цин в обследованиях территории или в других рабочих поездках: — Поняла, — уступает она через мгновение, — Я буду готова. — Отлично, — говорит Кэ Цин, уже поворачиваясь, чтобы подняться наверх. Ей не терпится заняться остальными делами, и не особенно хочется задерживаться на перспективах путешествия и пребывания с Гань Юй, — Не забудь. — Конечно. В тот вечер, когда Кэ Цин покидает павильон, Гань Юй все еще работает за своим столом. Кэ Цин не ожидала иного, но все же остановилась у дверей, чтобы окликнуть: — Гань Юй! Не возвращайся домой слишком поздно. Завтра нам предстоит долгое путешествие. Гань Юй поднимает глаза и улыбается. Ее голос эхом отдается в пустом зале: — Не волнуйся. Спокойной ночи, Кэ Цин. Кэ Цин, конечно, продолжает волноваться, когда она желает Гань Юй спокойной ночи и выходит.

*

Гань Юй, как всегда, пунктуальна. Она уже ждет у ворот, когда Кэ Цин прибывает на следующее утро, большой сверток ткани на ее спине чуть меньше, чем у Кэ Цин. Вместо обычных каблуков у нее пара некогда белых сапог, а пеньковый плащ скреплен простой серебряной брошью у шеи. Ее лук и колчан висят сбоку. Кэ Цин натягивает свой более короткий плащ прямо на плечи, приближаясь и поднимая руку в приветствии. — Доброе утро, — говорит она, улыбаясь. Раннее утро с его бодрящей прохладой всегда оживляло ее, как ничто другое, — Рада видеть, что ты здесь. — Я бы не опоздала на встречу, на которую меня лично пригласила Юй Хэн, — отвечает Гань Юй с намеком на усмешку, хотя ее внимание быстро переключается на оживленную гавань позади Кэ Цин, — Извини, но… больше никто не придет? Кэ Цин полагает, что вчера она не дала этого ясно понять: — Нет, только мы вдвоем. — Поняла. — Что-то не так? — О нет, конечно, нет. Просто… это не похоже на твои обычные вылазки, не так ли? Может быть, твоя команда, эм… не справится? — Ну, это не совсем обычно, — соглашается Кэ Цин, — Но потом нам пригодятся и простые люди. Ты же знаешь, что многое еще предстоит сделать. Она опускает остальные детали: когда она сообщила остальным Цисин о своем выборе компаньонов, они сразу же возразили, что сотрудники и Миллелиты и так были очень рассредоточены. Нин Гуан предложила Кэ Цин взять с собой Гань Юй. И когда Кэ Цин пожаловалась, она высказала очень верную и очень неоспоримую мысль, что Гань Юй с ее трудовой этикой стоит целой команды людей, и она единственный человек, который может идти в ногу с Кэ Цин. — Ты доберешься до деревни Цинцэ почти в два раза быстрее обычного. И разве вы двое, наконец, не завоевали расположение друг друга? — Добавила она с хитрой, коварной улыбкой. Гань Юй, к счастью, не подвергает сомнению объяснение, просто кивая в знак согласия. Именно эту черту Кэ Цин когда-то ценила в ней больше всего, хотя с тех пор, как они начали больше разговаривать после ухода Властелина Камня, она поймала себя на том, что иногда желает, чтобы временами Гань Юй не была такой кроткой. И действительно, после многих лет совместной работы они наконец-то начали идти друг другу навстречу. Но Кэ Цин скептически относится к способности Гань Юй быть интересной попутчицей и коллегой в течение целой недели. — Если ты все, давай пойдем. Я хотела бы добраться до деревни Цинцэ до наступления сумерек, — говорит Кэ Цин, проходя мимо Гань Юй. Она оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что Гань Юй следует за ней. — Я готова, — говорит Гань Юй, пробегая несколько шагов, чтобы догнать Кэ Цин, а затем замедляется рядом с ней, — Если мы хотим добраться туда до наступления сумерек, нам придется двигаться довольно быстро. — Именно поэтому я и сказала тебе вчера, — отвечает Кэ Цин, — чтобы ты не возвращалась домой слишком поздно.

*

Нин Гуан права, хотя Кэ Цин никогда по доброй воле не сказала бы ей об этом. Гань Юй легко и без жалоб идет в ногу с Кэ Цин, ускоряясь, когда Кэ Цин ускоряется до бега трусцой, и подстраиваясь под нее, когда она замедляется до быстрой ходьбы. С группой сотрудников павильона Лунного моря и солдат Миллелита, которых она обычно брала с собой, та же поездка потребовала бы остановки на ночь по пути. С Гань Юй Кэ Цин чувствует уверенность, что они прибудут к ночи в тот же день. Верная своему слову, она посвящает Гань Юй в некоторые детали их путешествия. При Властелине Камня существующие торговые пути и гавань Ли Юэ в качестве центра чувствовали себя достаточно стабильными. Хотя планы деревни Цинцэ были перед глазами, Кэ Цин всегда была занята постоянными нюансами выделения средств на текущее строительство гавани Ли Юэ, а также косвенно связанными с этим вопросами, такими как трудовое законодательство. Однако после смерти Властелина Камня она решила, что необходимо направить часть средств на ремонт и строительство дорог и улучшение торговых путей, и выдвинула эти проекты и все, что с ними связано, на первое место. — Значит, остальные проекты ты передала кому-то другому? — спрашивает Гань Юй. Теперь они идут немного более неторопливо по дороге в болото Дихуа, с полными животами после того, как остановились перекусить на постоялом дворе «Ваншу». Солнце находится прямо над головой. Гань Юй, к ее чести, проявила больше интереса к своей работе, чем Кэ Цин ожидала от нее, причем искреннего интереса. Кэ Цин может даже зайти так далеко, что назовет это восторгом. — Нет, — стонет она, потирая висок костяшками пальцев, — Ну, я провела переработку трудового законодательства — в первую очередь, это не совсем моя работа. Но остальное все еще громоздится на моем столе. Мой новый помощник уже занимается ремонтом моста в деревне Миньюнь. Это моя следующая цель после того, как мы вернемся. — Я думаю, что у тебя может быть новый рекорд «самый быстрый помощник, который когда-либо уходил» после того, как он закончит — если он закончит, — голос Гань Юй наполнен весельем, к которому Кэ Цин до сих пор не привыкла, не от нее. Она закатывает глаза, хотя ей тоже приходится смеяться: — У него есть недельная фора. — Максимум неделя. Я не сомневаюсь, что ты закончишь наши дела в деревне Цинцэ гораздо раньше. — Ты дразнишь меня, Гань Юй? — Я говорю совершенно серьезно. Кэ Цин оглядывается. Действительно, на лице Гань Юй застыло ее обычное спокойное выражение — всего на секунду. Оно быстро трансформируется в удивление, и Гань Юй протягивает руку, чтобы схватить плащ Кэ Цин. — Извини, — машинально бормочет она, затем поднимает подбородок и указывает вперед, привлекая внимание Кэ Цин, — Ш-ш-ш. Недалеко впереди и у всех на виду небольшой лагерь хиличурлов, собравшихся в тени дерева. Их шесть, быстро считает Кэ Цин, кисло удивляясь, как она пропустила их, а Гань Юй — нет. Пятеро из них, кажется, спят, а один сидит, прислонившись к стволу дерева. Скорее всего, сторож, хотя он, кажется, тоже почти задремал. Кэ Цин раздраженно цокает языком: — Что делают Миллелиты? Здесь вдоль дороги должны стоять патрули. — Разве на прошлой неделе в Ли Юэ не вызвали многих? — Верно… Гань Юй отпустила плащ Кэ Цин, еще раз виновато склонив голову: — А нам нужно… избавиться от них? Кэ Цин обдумывает это: — Нет, — решает она, — Не стоит хлопот, мы слишком много несем. Похоже, всё равно они почти все спят, так что давай сделаем небольшой крюк у воды. Ты ведь не просто так надела сапоги, не так ли? Гань Юй, похоже, вздохнула с облегчением, хотя, кивая, настороженно оглядывала группу. Они тихо сходят с тропинки и направляются к мелководью болота. Кэ Цин благодарна, что она тоже выбрала пару сапог вместо своих обычных туфель, хотя она все еще не слишком рада видеть, как тусклый блеск их кожи исчезает в мягкой грязи. По крайней мере, ее ноги не проваливаются глубоко. Она огибает большой замшелый валун, когда раздается предупреждение Гань Юй: — Кэ Цин! В ту же секунду она чувствует дуновение воздуха рядом с собой, слышит свист стрелы и резко отскакивает. Стрела цепляется за край ее плаща, разрывая ткань и зарываясь в грязь с такой силой, что она пошатнулась. — Черт, — Инстинкт срабатывает, уже сработал. Кэ Цин низко пригибается, хватает стрелу и вырывает ее из-под плаща, затем выхватывает меч как раз в тот момент, когда слышит свист другой стрелы в воздухе. Она бросается влево, готовая увернуться, но вместо этого натыкается на страдальческое бульканье хиличурла. Гань Юй уже приближается к группе, готовя очередную стрелу, натянув тетиву одним плавным, опытным движением. Один из хиличурлов — только что уронивший лук — хватается за окровавленное бедро. Позади него из травы торчит стрела. Остальные хиличурлы проснулись, насторожились и выглядят так, словно всерьез подумывают о побеге. Кэ Цин ошеломлена на секунду, затем присоединяется к Гань Юй, бросая громовой стилет. Он бьет по ногам одного из хиличурлов, что, кажется, укрепляет их сомнения в исходе этой стычки. С несколькими криками они быстро убегают через болото. — Отпусти их, — Кэ Цин взмахом меча взрывает свой стилет и смотрит, как ярко-фиолетовое электричество потрескивает в воздухе. Теперь, когда угроза миновала, ее руки слегка дрожат. — Я только задела его. Я не собиралась убивать. Если только мне не придется, — отвечает Гань Юй, снова перекидывая лук через плечо, когда она спешит, — Ты ранена? — Нет, — говорит Кэ Цин. Она хмуро смотрит на разорванный край плаща, — Хотя он немного испорчен. Гань Юй тоже смотрит вниз: — Ничего такого, что мы не могли бы исправить. Отрежь полоску от низа, а затем снова пришей подол. По-моему, сейчас в моде короткие плащи. Кэ Цин фыркает: — Ты права, но, к сожалению, в последний раз я шила, когда мама учила меня, когда я была еще ребенком. — Я сделаю это для тебя позже. — Ты взяла иголки и нитки? — спрашивает Кэ Цин, поднимая брови. — Секретарь всегда должна быть готова, не так ли? Кэ Цин замолкает. Она с неловкостью осознает, как сильно помогла Гань Юй: — Спасибо, что… прикрываешь мне спину, — тихо говорит она, — Ты хорошо целишься. — У меня было много лет практики, — Гань Юй улыбается, хотя ее взгляд сейчас сосредоточен не на Кэ Цин, — Э-э… Кэ Цин, это случайно не твое? — Она указывает, поморщившись. Кэ Цин смотрит и стонет. Узелок поменьше, наполовину погруженный в болотную воду, определенно выпал из ее рюкзака во время короткого хаоса битвы. Она идет, чтобы поднять его, отжимает и снова стонет, когда вода, которая вытекает, становится неприятного коричнево-зеленого оттенка. — Это большая часть моей одежды, — говорит она. Возможно, она не питает особого почтения к божествам, которые так называемо охраняют их, но она начинает задаваться вопросом, кого она разозлила, что навлекла на них это несчастье так рано в их путешествии, — Я не ожидала, что в эту поездку включу стирку в свой список дел. Гань Юй сочувственно хихикает. Это звучит так, как будто она сдерживает сильный смех: — Ты можешь, гм, одолжить кое-что из моей одежды, если тебе нужно. Если ты хочешь. Кэ Цин не уверена, почему именно эта идея так смущает, но она тоже не в том положении, чтобы отказаться от предложения, поэтому просто пожимает плечами: — Посмотрим. — Она отрывает полоску от плаща, как может, и осторожно привязывает сверток к рюкзаку, затем расправляет одежду и жестом указывает на дорогу, — Я бы не хотела к концу этой поездки оказаться у тебя в долгу сотню раз. Гань Юй смеется над этим, снова следуя за Кэ Цин: — Полагаю, это входит в мои секретарские обязанности. Кэ Цин тоже улыбается: — Давай добавим это к твоей годовой премии и будем считать, что мы квиты. Я передам это в Цисин. Когда Гань Юй снова смеется, мягко и музыкально, улыбка на лице Кэ Цин тоже смягчается. Она потеряет вторую половину своей одежды в грязной болотной воде, прежде чем признает это, но она, по крайней мере, немного рада, что Гань Юй там.

*

Несмотря на небольшую задержку в болоте Дихуа, они прибывают в деревню Цинцэ вскоре после наступления сумерек. Когда солнце село, Кэ Цин стало холодно от все еще мокрого плаща, поэтому она решила сбросить его целиком. Она остановилась на небольшом бамбуковом пятачке, чтобы переложить свои вещи, пока Гань Юй любовалась закатом, просачивающимся сквозь листву и сверкающим над водой. — Ты впервые за долгое время увидела закат за пределами гавани Ли Юэ, да? — спросила Кэ Цин, и Гань Юй молча кивнула. Первым, кто встречает их в деревне, является маленький мальчик, который после тревожного крика, увидев их оружие, бежит за взрослым. Он возвращается со стариком, который представляется как Ханьфэн. После короткого обмена репликами Ханьфэн показывает им лестницу и небольшой дом. Он желает им доброго вечера и сообщает, что известит старейшин о прибытии Цисин. Кэ Цин ставит свои вещи на шаткий деревянный стол в передней комнате. Она проверяет сохранность инструментов и оценивает повреждения одежды, когда слышит тихое «ох» Гань Юй, доносящееся из дверного проема позади нее. Она кладет рубашку, которую держала в руках, и присоединяется к Гань Юй, заглядывая через ее плечо туда, где, очевидно, находится спальня. — Что случилось? — Кэ Цин не видит ничего достойного шока. Комната маленькая и довольно пустая. По обеим сторонам комнаты стоят две кровати, а между ними — несколько выдвижных ящиков и маленький круглый столик на потертом бамбуковом коврике. Здесь не так много места, чтобы передвигаться, и все в доме довольно скромно, но Кэ Цин попросила, чтобы их жилье было простым. По ее мнению, не было никакой необходимости обременять жителей деревни лишней работой. Гань Юй открывает рот, но проходит несколько секунд, прежде чем она отвечает: — Я… значит, у нас только одна комната? Кэ Цин наклоняет голову: — Да? — О, хорошо, никаких проблем, — говорит Гань Юй, кивая, пытаясь отступить от двери и пройти мимо Кэ Цин. Вместо этого она начинает возиться со своими вещами в гостиной. Кэ Цин наблюдает за ней с некоторым любопытством и некоторым замешательством: — В чем дело? — Ни в чем! — Гань Юй, ты не очень хорошо лжешь. Голова Гань Юй опускается еще ниже: — Гм, я думала, у нас будет две комнаты, для… Я не знаю. Я просто не ожидала этого. Но это совсем не проблема, ладно. Кэ Цин усмехается, присоединяясь к ней за столом, чтобы разобраться со своей грязной одеждой: — Я и не знала, что ты такая придирчивая. Они предложили дом побольше, но я сказала им, что этот тоже хорош. Нет необходимости заставлять их делать лишнюю работу из-за нас. — Конечно, конечно, — Гань Юй кивает чуть быстрее, чем обычно, — Я просто беспокоюсь… тебе… не будет неудобно? Кэ Цин смотрит на нее: — Ты действительно об этом волнуешься? Не беспокойся обо мне, я привыкла ко всяким жизненным ситуациям. Во всяком случае, это всего на неделю. — Правильно. Ты права. Взгляд Кэ Цин, устремленный на Гань Юй, теперь граничит с вопросом. Ей все еще любопытно, но Гань Юй так настойчиво избегает зрительного контакта, что она пока оставляет эту тему. Она берет одежду под мышку, а другой рукой берет деревянное ведро: — Тогда ладно.… Я буду снаружи, чтобы постирать и развесить одежду, если понадоблюсь, — говорит она, направляясь к двери. Гань Юй наконец поднимает глаза: — Хорошо, через несколько минут я приду, чтобы помочь. Я просто собираюсь разложить свои вещи. Кэ Цин машет рукой через плечо, ее голос пропитан весельем: — Конечно, конечно, не торопитесь, принцесса. Она не задерживается, чтобы услышать протестующее бормотание Гань Юй.

*

К тому времени, как одежда Кэ Цин выстирана и развешана — с помощью Гань Юй, и к тому времени, как они убрались, приняли дымящееся блюдо овощного рагу и съели свои порции, остальная часть деревни внизу начинает укладываться спать. Кэ Цин наблюдает с травы вокруг их дома, как взрослые вводят детей в дома, а пожилые люди, сидящие снаружи, встают и начинают заносить свои бамбуковые стулья домой. Она возвращается в дом, где уже находится Гань Юй, зашивая при свете костра подол плаща. Она одета в свободную хлопковую тунику и брюки, соответствующие тем, которые она одолжила Кэ Цин, пока ее собственная пижама сохнет. Оранжевый мягко мерцает вокруг нее и на ее коже. Кэ Цин наблюдает, как узоры пламени танцуют на ее щеке, пока она работает. — Похоже, жители деревни собираются спать, так что я тоже пойду, — объявляет Кэ Цин. Гань Юй перестает шить и поднимает глаза, — Сейчас я мало что могу сделать, а завтра я хочу пораньше отправиться на объект. Ты не ложишься? Гань Юй задумчиво хмыкает, потом кивает: — Я собираюсь покончить с этим. — Ты же знаешь, что не обязана. Правда, он мне не понадобится еще по крайней мере несколько дней. — Он может тебе понадобиться. — Тогда я украду твой. Разве владельцы Крио Глаза Бога мерзнут? — Голос Кэ Цин дразнящий. — Я… — запинается Гань Юй, — Ты можешь взять мой. — Я шучу, — смеется Кэ Цин. — Правда, я в порядке, просто хочу закончить работу. Кэ Цин колеблется, потом решает, что не стоит пытаться загнать Гань Юй рано спать: — Как скажешь, — говорит она, направляясь в спальню, — Не спи слишком долго — завтра мне понадобится твоя помощь. Спокойной ночи, Гань Юй. — Спокойной ночи, Кэ Цин. С того места, где она лежит в постели, Кэ Цин может видеть половину туловища Гань Юй, мягко освещенного, остальная часть ее тела скрыта за дверным проемом. Обычно ей требуется, кажется, целая вечность, чтобы заснуть, но в эту ночь, наблюдая за ровным ритмом руки Гань Юй, тянущей иглу вперед и назад, вперед и назад, она успокаивается.