VII. Битва за малое

Питер медленно идет по центральному коридору, засматриваясь на рождественские украшения на стенах, словно он пятилетний ребенок. До Сочельника еще целых четыре дня, а настроения делать какую-либо работу у его величества уже сейчас — ноль целых и ноль десятых процента. Он со стыдом постоянно подлавливает себя на том, что то и дело пытается придумать для себя отмазку, чтоб отложить дела и заняться какой-либо приятной чепухой. В этом году украшение всего замка взяли на себя Сильви, Уилл и Керида. И иногда Питер даже им по-доброму завидовал. Сьюзен всегда настаивала на выдержке определенных тонов в украшениях: золотой с красным, серебристый с синим, белый с голубым… Дети украсили в этом году ярко и цветасто. И так уютно получилось, по мнению Питера, по крайней мере. — Дядя!!! Верховный король замирает, как вкопанный. Оборачивается на звук голоса и недоверчиво смотрит в другой конец коридора. Еще ведь слишком ра… Запрыгнувшая на него, словно в детстве, Эсми, едва ли не сбивает его с ног, но мышечная память оказывается сильнее неожиданности и Питер на автомате заключает ее в объятия, чуть отрывая от пола. Владычица Севера звонко смеется и целует его в щеку холодными с мороза губами. Питер опускает ее обратно на пол, краем глаза замечает замешкавшегося шагах в десяти от них Сигурда и приветливо ему кивает. Снова смотрит на племянницу: — Ты же… Ты же говорила, что дел настолько много, что вы только в Сочельник приедете. И то, скорее всего, после обеда, чтоб не терять драгоценного… Эсми смотрит в ответ озорно горящими глазами, притворно виновато улыбается: — Ну… Да, говорила. А потом передумала! Владыка Нарнии ухмыляется, закатывает глаза: — Вот и верь после этого женщинам. — Я тоже очень рада тебя видеть, дядя, — кривится в ответ Эсми, не переставая улыбаться. — Кстати, а где Роберт? Не терпится его затискать! Питер снова бросает взгляд на оставшегося позади конунга: — Эсми, сбавь обороты. Не хочешь сначала провести своего мужа в ваши покои, дать ему отдохнуть? Посмотри, он стоит там, как сирота! — Нет, не хочу, — усмехается Эсми, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу. — Сначала Роберт, а потом — все остальное. Ты же знаешь, что я испытываю невероятную слабость к твоему старшему сыну. — принцесса поигрывает бровями. — Я бы вышла за него замуж, если было бы можно! Верховный король складывает руки на груди, уничижительно глядя на племянницу: — А когда тебе было два, ты всем рассказывала, что выйдешь замуж за меня. Принцесса смотрит в ответ с удивлением, а после не сдерживает громкого смеха: — Вот. Не зря тетя Зафира говорит, что у меня отменный вкус на мужчин! Питер кривится: — Поменьше слушай, что говорит тебе тетя Зафира. Эсми смеется еще громче: — Ладно. Так где Роберт? — В библиотеке. Но, Эсми, давай сначала о Сигурде подумаем? Принцесса не дослушивает дядю, едва ли не бегом бросаясь к лестницам. На повороте оборачивается и с широкой ухмылкой смотрит на обескураженного короля: — Вот ты если так хочешь, сам о нем и думай! Я его и так каждый день вижу! — весело смеется Эсмеральда, пропадая из вида Питера. Принцесса едва ли не бегом достигает библиотеки, резко распахивает двери, зовя брата во всю глотку: — Роберт! Где ты, Ваше Блистательное упрямство?! — Эсми спотыкается, переступая через порог, когда вместо брата к ней оборачивается Ниэльс. — Ох-х-х… Здравствуй. Рыцарь приветливо улыбается в ответ: — Привет, Эс. С приездом. — С-спасибо, — неловко отвечает принцесса, оглядываясь по сторонам. — А Роберт…? — Вышел на несколько минут, — непривычно мягким голосом отвечает Ниэльс. — Как прошло путешествие? — Путешествие? — Эсми пытается сконцентрироваться на том, что ей говорят, при этом абсолютно не контролируя растерянность на лице. — Нормально, спасибо. Я тогда… Позже зайду? Принцесса дергается в сторону двери, но ее останавливает мягкий голос рыцаря: — Он вот-вот вернется. Присядь, подожди его здесь. Эсми с опаской смотрит на зеленое кресло, на которое указал Ниэльс. Неуверенно пожимает плечами: — Я, наверное, все-таки потом… Рыцарь смотрит прямо в глаза, краешек его рта дергается вверх: — Эс, тебе не нужно от меня шарахаться. Принцесса немедленно краснеет, нервно комкает тонкими пальцами ткань шерстяной юбки: — Т-ты о чем? Ниэльс немного склоняет голову, внимательно наблюдая за ее реакцией: — Ты все время меня избегаешь, боишься остаться наедине. Но в этом нет надобности. Меня уже давно отпустило и ты никак не смущаешь меня своим присутствием. — Раз-зумеется, — Эсми мысленно ругает себя бранным словом за заплетающийся язык. — Я знаю, что люди часто выбирают больше никогда друг друга не видеть после таких историй, как наша, но… — рыцарь отводит взгляд, мягко улыбаясь, — но я не думаю, что в нашем случае это возможно. — Ниэльс снова смотрит на замершую, словно пораженную жезлом колдуньи, принцессу. — Мы оба слишком сильно привязаны к Робу, Сильви и Уиллу. — Угум. — Не знаю, что с твоей стороны, но лично я испытываю к тебе нежные чувства, как к другу или к сестре, но не более. И мне было бы очень приятно, если бы мы снова помирились. Эсми распахивает глаза чуть шире, удивляясь его отваге. Она бы никогда не решилась сказать подобное в лицо. Но, раз уж, не она начала… Принцесса принимается рассматривать свои порядком истоптавшиеся сапожки, которые она много лет назад нашла под елкой: — Я очень много слышу о тебе от Роберта и… Очень сильно скучаю. Но меня также мучает совесть, поэтому я и не решалась… — голос постепенно сходит на нет. Она и так сказала больше, чем могла надеяться. Ниэльс оттопыривает мизинец, глядя на принцессу фирменным взглядом из-под темно-русой челки: — Мир? Эсми рвано кивает, после подходит ближе, но вместо того, чтоб протянуть свой мизинец в ответ — просто крепко притягивает к себе рыцаря, чтобы спрятать у него на плече неожиданно выступившую на глазах влагу. Это все от облегчения, ведь этот камень на душе она протаскала не один год. Да, когда-то давным-давно он сказал, что не держит на нее зла, но при этом любые контакты между ними были сведены к нулю. Не по ее инициативе. Ниэльс успокаивающе прижимается губами к ее виску. На несколько мгновений прикрывает веки. Становится так тихо, что даже слышно, как за стенами Кэр-Параваля на Рождественской ярмарке поют колядки. *** Короли и королевы пьют вечерний чай, расположившись в большой гостиной с камином. В поле их зрения — Рилиан, Шарлотта, Джеймс и Лорис. Дети играют образцово мирно. Собравшись вокруг большой низкой тумбы, они строят Рождественскую деревню, расставляя по шероховатой поверхности деревянные домики, игрушечные деревья, фонарные столбы, маленьких человечков. Пока мальчики закрепляют крыши домиков, Лотти принимается осторожно разбрасывать бумажный снег, представляя себя ледяной колдуньей. Сьюзен невольно вздыхает: каждый раз, когда она видит, как увлеченно Рилиан играет с детьми Люси, у нее разрывается сердце. Она выросла с братьями и сестрой вместе, их старшие дети тоже росли гремучей бандой, и только Рилиан не имеет братьев или сестер своего возраста во дворце. Эдмунд морщится, отрывая взгляд от маленьких. Если младшие ведут себя очень тихо, то от старших столько шума, что, кажется, сейчас голова лопнет. Эсми, Роберт, Ниэльс, Сильви и Уилл сидят на подушках у камина и играют в настольную игру, которую они разложили прямо на полу. Игра мирная. Что-то там про то, как разные помощники Деда Мороза пытаются собрать все нужные по списку подарки и вовремя доставить их по правильным домам. Но судя по крику и обидным словам, которые старшие дети друг другу то и дело орут, складывается впечатление, что играют они как минимум в битву на Пересечении трех земель. — Да! — восторженно выкрикивает Ниэльс. — У меня последний адрес и я все сделал! — Размечтался, — Эсми улыбается недоброй улыбкой. — Сейчас мой ход. Лови! Принцесса бросает в рыцаря картой бордового цвета. Ниэльс выхватывает ее и читает вслух: — «Вас настигла снежная буря. Несколько подарков (от нуля до пяти по выбору владельца карты) унесло ветром. Возвращайтесь, чтобы доставить их заново». — рыцарь отрывает взгляд от написанного и с легкой опаской смотрит на сладко улыбающуюся ему принцессу. — То есть, сколько…? — Пять, — нараспев отвечает Эсми. Роберт присвистывает. Рыцарь сейчас из почти победителя переместится на последнее место. — Пять?! Эс, серьезно?! Здесь, между прочим, написано, что можно выбрать ноль! Почему сразу все у меня забирать? Принцесса довольно отбрасывает назад волосы: — Потому что я так решила. Давай, иди на начало снежного пути. — Но это подло! — защищается Ниэльс. — У меня тоже выпала эта карта против Сильви и я назвал ноль. — А я решила, что будет пять! Ниэльс разочаровано рычит, переставляя свою фигурку в начало игры. — Эсмеральда! Принцесса аж подпрыгивает, с удивлением глядя на напускную строгость в глазах дяди Питера. — Прекрати травить моего ребенка! Принцесса аж рот раскрывает от изумления: — Что-что? Ты его защищаешь вместо того, чтоб стать на мою сторону?! Рыцарь не сдерживает ухмылки, все раздражение из-за подставы в игре мгновенно испаряется. — Милый, она тебя обижает? — с наигранной обеспокоенностью интересуется Верховный король. Продолжая сидеть на коленях, Ниэльс поворачивает к нему голову, строя свое фирменное ангельское личико и, чуть надув губки, кивает три раза подряд. Выглядит это так невинно и правдоподобно, что между королей и королев прокатываются смешки. — Бедный, иди сюда, — Питер раскрывает руки навстречу мальчишке. Ниэльс успевает нахально показать кончик языка потерявшей дар речи принцессе, а после встает на ноги и подходит ближе к Верховному королю, позволяя ему обнять себя и погладить по голове. — Предатель, — громко шипит Эсмеральда, складывая руки на груди. Питер расходится настолько, что даже чмокает рыцаря в макушку перед тем, как отправить обратно к остальным. — Еще раз Ниэльса обидишь — на целый час лишу зеркала и расчески. Принцесса, как раз в тот самый момент поправляющая свои волосы (в сотый раз за вечер, так точно), резко одергивает руку, когда все остальные начинают громко смеяться над тонким подколом Питера. Эсми пытается найти поддержку хоть в ком-то, но только один-единственный Сигурд смотрит на нее не с насмешкой, а безмолвным сочувствием.