Я думал, не дождусь

Ему кажется, что он не спал уже несколько дней. Скорее всего, так оно и есть. Единственный человек, который обычно говорил ему прекращать возиться с компами и идти спать, сейчас... Его пальцы тянутся к телефону. На автомате проверяют, есть ли новые сообщения, пусть даже мобильник лежит в его кармане плотно прижатым к бедру, и он почувствовал бы вибрацию. Всё равно, он проверяет. Не то чтобы ему было чем ещё занять свое время. Лере всё это надоело уже в первые несколько часов, и она удалила первое сообщение из его чата. Пока она не смотрела, Сергей снова загрузил его из облака. Их база скомпрометирована, ни ему, ни Лере не стоит и близко к ней подходить. Он распределяет свои контакты по всему городу, запускает ботов в даркнете, прослеживает все нити сообщений, какие может найти. Бесполезно. Кто бы ни работал на этого - этого неизвестного, похитившего Олега - или получил очень хорошие деньги за молчание, или, что более вероятно, мертв. Сергей всматривается в фотографию, пока у него не начинает рябить в глазах. Лера снова здесь – когда она успела уйти? Она передает ему чашку черного кофе. У неё бесстрастное лицо, но глаза обеспокоенные. Сергей не может избавиться от ощущения, что он что-то упускает. Что-то очевидное, что-то прямо под его носом. Но он не может найти это, сколько бы часов он ни всматривался в мониторы, стараясь даже не моргать из страха упустить какую-нибудь мелочь. У него режет в глазах. Он так отчаянно устал. Ждать хоть чего-либо, хотя бы малейшей зацепки, за которую можно ухватиться и потянуть, уже достаточно тяжело. Знать, что Олег ждёт тоже – ещё хуже. Но затем происходит худшее. Начинают приходить новые фотографии. #ЭтоЛегкаяРазминкаЧумнойДоктор Опухшее и залитое кровью лицо Олега почти неузнаваемо. Сергей удаляет эту фотографию прежде, чем её может увидеть Лера. #ВремяНаИсходеЧумнойДоктор Сергей найдёт этого человека и выжжет знак хэштега на его чёртовом лице, и лишь затем убьёт. Что-то говорит ему не проверять телефон после нового уведомления. Возможно, инстинкт самосохранения. Но даже пока его сердце пытается выскочить из груди от ужаса, его рука движется на автопилоте – отпечаток, провести вниз, коснуться. #УпсСлишкомПоздноЧумнойДоктор Сергей смотрит на фотографию, но его мозг отказывается воспринимать её. Как будто потрясение оборвало нейронные связи между глазами и мозгом. Та его часть, что отвечает за обработку визуальной информации и её интерпретацию, как будто полностью оцепенела. * Слишком поздно. Слишком медлительный. Слишком напуганный. Слишком глупый. Лера говорит ему что-то, но он не слышит. Он видит, как шевелятся её губы, но голос, доносящийся из них, не её. Он звучит почти как его собственный. Почти. Слабак. Что-то мелькает на краю его зрения. Шквал черного. Тёмные, гладкие, блестящие перья. Сергей зажмуривает глаза. Бесполезно. Голос – внутри его головы. Это могло быть голосом самобичевания. Но… его острота, узнаваемая резкая интонация - и Сергея захлестывает ужасом. Глупец. Полный идиот. Кто теперь будет на твоей стороне? Какой же ты тупица - вечно доверяешь людям, которые бросают тебя. - Олег не бросал меня! - Сергей кричит, пытаясь заглушить шипящие, глумливые насмешки в своей голове. - Он… его забрали у меня. Олег не бросал его. Не в этот раз. В этот раз он остался. До конца. И в чём же разница? Итог тот же. Ты одинок. Жалкий слюнтяй. Ему просто кажется. Сергей слышал этот голос на протяжении слишком многих лет, он въелся в его память, как бы он ни старался его подавить. Так что это просто его воображение. Птицы больше нет. Он был сожран. Сергей всё ещё чувствует на своем лице брызги крови, попавшие на него, когда Бог-Ворон откусил Птице голову. Но кто знает, что возможно на краю забвения? Ты знаешь, что я бы никогда тебя не бросил. - Олег. Меня. НЕ. БРОСАЛ! – в этот раз Сергей кричит, но, как ни странно, ничего не слышит. Ничего, кроме напевного, издевающегося, жестокого голоса. Он однажды уже бросил тебя – и ты умолял меня заполнить эту дыру. Его больше нет – и ты внезапно думаешь, что справишься сам? Найдешь его убийц и уничтожишь их – один? Запах несвежей крови и гниющей плоти забивает его ноздри, настолько сильный, что его почти рвёт. Он кашляет, давится слюной, и старается не думать о правдивости этих слов. Потому что теперь он один. Лера не станет ему помогать, она никогда не убьёт человека, неважно, насколько плохого. Наемники, к которым они иногда обращались? Они были друзьями Олега, а не Сергея. Больше никто не присмотрит за ним, никто не скажет ему идти спать, не даст ему не слететь с катушек- -а ведь он может. Слететь с катушек. Он помнит это слишком хорошо. Огонь и разрушения по всему городу ради мести одному человеку. Но даже для этого нужен план, и решимость, и сосредоточенность, и, прежде всего, храбрость- И всё это был я, глупый. Потому что я – то, чего в тебе не хватает. Ты – ничто без меня. Сергей не хочет слышать. Он проколол бы себе барабанные перепонки, лишь бы никогда не слышать это снова. Но внутри себя он знает, что от этого ему не уйти. Потому что это – правда. Ведь всегда было так, верно? Люди делали Серёже больно – и Птица заставлял их заплатить. Но с чего бы мне снова тебе помогать? - Потому что… потому что ты нужен мне. Он шепчет это вместо крика - но этого достаточно. Хлопанье крыльев теперь повсюду - они скользят по его лицу в странной ласке, оставляющей за собой мурашки, затем - когти, острые уколы боли, вонзающиеся в его кожу подобно знакомым объятиям- Дорогой мой. Я думал, не дождусь * - Нет! Сергей распахивает глаза. Но вместо ужасающего огненно-золотого взгляда он видит светло-карий - Леры, пока она, приподняв брови, смотрит на него сверху вниз. - Ты кричал. Сон. Птица был просто сном. Сергей, игнорируя затёкшую спину, скрючивается в компьютерном кресле, в котором он уснул, опускает голову на свои руки, и просто дышит. Его нос улавливает насыщенный, горьковатый запах. На столешнице перед ним - чашка с кофе. Всё ещё теплая. Стоп. Лера ведь принесла ему кофе как раз перед тем, как они получили вторую фотографию… Сергей чуть не опрокидывает чашку, дёрнувшись за своим телефоном. Затаив дыхание, он проверяет сообщения. Никаких фотографий, кроме самой первой. Время и дата радостно подмигивают Сергею - сейчас следующий день после похищения Олега, раннее утро. Должно быть, он отключился из-за усталости. Это был всего лишь кошмар. Вот только… он казался слишком реальным. - Лера? Если мы не найдем его вовремя… пообещай, что сможешь меня остановить. Помимо приёмов рукопашного боя, Лера переняла у Олега и его глубоко невпечатлённый взгляд. - Ладно, - отвечает она. Снисходительной доброжелательности в её тоне достаточно, чтобы он мгновенно ощетинился. - Думаешь, ты меня знаешь? - шипит он. - Ты видела новости! Ты знаешь, что я натворил. Решила, что всё это был просто психоз? Что это не настоящий я? Она пережидает его вспышку с типично Олеговым молчаливым терпением. Сергею нужно, чтобы она поняла. - Болезнь не заставляла меня, Лера! Это был выбор. Мой чёртов осознанный выбор. Она наклоняет голову. - И почему ты решил, что снова выберешь так же? Сергей ссутуливается в кресле. Его волосы, мокрые от пота, липнут к шее. Он трёт их своим рукавом. - Просто… - вздыхает он. - Этот кошмар- - Был просто кошмаром», - прерывает его Лера. - Сном. Не реальностью. Она говорит это с благосклонной уверенностью старшей сестры, убеждающей своего младшего брата, что монстров под кроватью не существует. Жаль, что Сергей слишком любит спорить, даже при хороших обстоятельствах. - Я бы сказал, что сны очень неплохо отражают наше подсознание, Лера. - Я провела вивисекцию над своим преподавателем по анатомии в ночь перед экзаменом, - отвечает Лера без запинки. На секунду, Сергей давится собственной слюной, затем вспоминает о склонности Леры к медицинскому юмору. Чтоб её, опять он попался. - И это не было отражением моего подсознательного желания выпотрошить ублюдка, - продолжает Лера, едва заметно усмехаясь, - просто мой мозг решил таким образом повторить материал по брюшной полости. Потому что чуть раньше я слышала, что это любимый вопрос этого препода. Я сдала на пять, между прочим. - Поздравляю, - фыркает Сергей. - Вот бы оценки были единственным, что я мог получить за встречу лицом к лицу со своим главным страхом почти каждую ночь- - И что это? - спрашивает она. - Что тебе только что приснилось? Она слишком серьезна для того, чтобы это было праздной болтовней, но… - Я не смогу объяснить, - снова вздыхает он. Олег бы понял. Когда всё это началось, Лера ещё даже не родилась. - Не объясняй, - пожимает она плечами. - Забудь о том, что это значит. Что ты увидел? И откуда всё это любопытство? Сначала она говорит, что это просто кошмар, а теперь хочет знать всё, что там происходило- - Сны - не метафоры, - повторяет она. - Они пытаются нам что-то показать. До этого, ты постоянно твердил, что ты что-то упускаешь, не можешь заметить чего-то очевидное. А потом ты уснул, и увидел этот сон. Что ты увидел? Сергей прижимает основания ладоней к вискам и пытается вспомнить. Отделить то, что он видел, от того, что истолковал. Черные перья. Вороньи перья. Гладкие, мельтешащие, пахнущие кровью свежей добычи и плесенью и разложением гниющих трупов - вороньи крылья, бьющие его по лицу, вороньи когти, царапающие его кожу, пока птицы в панике мечутся вокруг него- Они вспугнули целую стаю ворон, когда пролезли на заброшенный склад через ту единственную выбитую раму в большом промышленном окне. Он и Олег. Просто дети, улизнувшие во время экскурсии. Позже, они за это ещё получат - но молчаливый и тёмный склад, через грязные окна которого едва можно было разглядеть проржавевшие строительные леса, выглядел слишком заманчиво, чтобы пройти мимо. Сергей смаргивает, возвращаясь в настоящее. Странно, что он почти забыл про ворон, которых они разозлили в тот день. Должно быть, он подавил это воспоминание из-за ассоциаций. Даже более странно то, как четко он вспомнил это сейчас - запах, их количество, то, как их безумное мельтешение почти заслоняло свет из тех высоких окон... Тех же окон, что и на заднем плане той проклятой фотографии. Лера права. Сон просто показывал ему то, что он уже знал. Всё остальное было его чувствами незащищенности и вины. И если ему повезет, от них он скоро избавится. - Лера? Я знаю, где его держат.