Опыт

Каллисто держал Пенелопу за руку, вталкивая грубые пальцы под облегающий рукав длинного темного платья. Герцогиня равнодушно смотрит на эту странную игру без слов, не придавая никакого значения — она привыкла к выходкам кронпринца, она устала искать в его действиях логику или намек на здравый смысл. Ее темные аквамарины, как всегда, прекрасно пусты. Они не выражают не единой эмоции, как впрочем и бледное лицо девушки. Но вена, пульсирующая под его ладонью, колотится так животрепещуще, что Регулус хочет рассмеяться. Лгунья из Эккарт превосходная. Кронпринц медленно перебирает тонкие холодные пальцы избранницы, периодически стуча по ним, как по белым клавишам пианино. Играя хаотичную мелодию потаенных желаний. Внезапно, он обхватывает кисть и тянет на себя, прикасаясь сухими губами к тыльной стороне ладони. Каллисто довольно ухмыляется, слыша глухие вздохи Эккарт. Она задыхается от его выходок, но делает вид, что ей все равно. Глупо предполагая, что он остановится на этом. Но Каллисто только начал исполнять задуманное. — Ваше Высочество… — томно произнесла Пенелопа. — Вы что… Меня соблазняете? Регулус сделал шаг вперед и подняв вторую руку, притянул девушку за талию, прижимая теснее к себе. — Возможно, — он довольно улыбнулся. Грудь распирал мальчишеский смех, когда он ловил на себе ее удивленный взгляд, подобно двум бусинкам, что пришивали плюшевым кроликам. Он хочет отнять руки от ее, прижать мозолистые пальцы к этим мягким щечкам, но прекрасно понимает, как только он отпустит, она сбежит. Фыркнув, Пенелопа отводит взгляд, пряча ухмылку в уголках губ. Кронпринцу весело, его милая ведьма, снова смеется над его попытками заигрывать, будто ей есть с чем сравнивать. От этой мысли слегка горчит, затемняя радость. Ах, да. Есть с чем сравнивать — маркиз Вернанди, тот дельманец, да даже ее ублюдочный недо-брат хоть раз проявлял знаки внимания и заботы. Пенелопе есть с чем сравнивать, вот уж точно, в отличие от него. — Что за взгляд, принцесса? — оглаживая ладонью талию, он чувствует, как кожа покрывается мурашками, и пальцы приятно зудят. Эккарт хотела бы в шутку намекнуть о том, что ей прекрасно известно о его опытности в делах сердечных. Точнее, в ее отсутствии. Как и в любой отомэ-игре, где все потенциальные главные герои должны быть чисты и невинны, эта не была исключением. Для них — фаворитов игрока, любовь с главной героиней — самая первая, неопытная, но чертовски желанная. Проще говоря, Каллисто Регулус, великий воин и победитель многих войн — был девственником. И не имел никогда ранее никаких отношений с женщинами. При прохождении игры на его концовку, кроме нескольких поцелуев и трогательных сцен после гибели главной злодейки, намек на постельную сцену был почти перед самым концом игры перед свадьбой. Вся та пафосность и напущенное самодовольство Каллисто выглядели в опаловых глазах слишком забавно, чтобы она смогла скрыть смех, что то и дело подкатывал к корню языка, щекоча весь рот. Он делает вид, что крайне опытен и избирателен, будто у самого уже был гарем женщин, как например было у его брата, но Пенелопа слишком хорошо его знала, чтобы повестись на все это напускное. — А что с ним не так? — спросила герцогиня. — Ты смеешься над кронпринцем? — Я не смеюсь над Вами, — отрезала она, пытаясь отодвинуться. Но ее жалкие попытки отойти на пару шагов, выглядели смешно. Как кролик, пытающийся выбраться из колец удава. — Просто вспомнилось кое-что забавное. — Как интересно, — Регулус нагнулся оттеняя Эккарт. — Не хочешь рассказать? — Это не стоит внимания кронпринца, поверьте, — Пенелопа снова попыталась выбраться из цепких рук мужчины, но увы. — Ваше Высочество, может Вы уже меня наконец отпустите?.. — А почему должен? — он довольно пожурил принцессу. — Потому что… — она насупилась, готовясь выдать грозную тираду, как опешила. Они — одни, даже дотошный Седрик Портер ушел, оставив их наедине, как выразился кронпринц «на свидании двух страстно влюбленных в друг друга». — Потому что… «Где он научился так стрелки переводить?..» — все еще недоумевала Пенелопа, прогибаясь как кошка под Каллисто, что старался поймать ее взгляд. — «Не помню ни в одном игровом диалоге с выбором такого. Что черт возьми не так?..» — Да-да? — Ваше Высочество, может все же просто отпустите?.. — Слабая причина какая-то. Будто тебе не так уж хочется чтобы я тебя отпустил. — Х-хочу! — упершись ему в грудь, Пенелопа громогласно воскликнула. — Отпустите! — Отпущу, но при одном условии. — К-каком?.. — Поцелуешь в качестве компенсации. Не сделаешь — сделаю сам. — Что?! Нет! Что это вообще за условие такое?! — У тебя нет выбора, принцесса. Считаю до трех, — не поведя бровью, он обезвредил очередные удары кулаком. — Раз. — В-Ваше Высочество!.. — Два. — Я-я… — Три. Едва Эккарт успела придумать план отступления для небольшой передышки и придумывания дальнейшего плана действий, как выбраться из этого дворца после очередной любовной атаки, как Каллисто ухватился рукой за ее острый подборок и притянул к себе. Обхватывая копну вишневых волос на затылке, он осторожно, с еле заметным нажатием держал ее, не желая отступать на миллиметр в этой странной борьбе. Он завоевывал каждый шаг кровью и потом, чтобы здесь и сейчас отступить, позволив ей уйти. Он зарабатывал каждый поцелуй, каждое мимолетное прикосновение тяжким трудом. И так легко сдаться? Гордость не позволит, да и жадность тоже. Новичок должен сделать не одну сотню ошибок, чтобы сделать правильно, верно? Так почему бы ему не поучиться у настоящего мастера*? Его губы были влажными и теплыми, но ужасно напористыми и жадными, выкрадывая каждый вдох и выдох. В нос Пенелопы ударил терпкий запах одеколона с привкусом металла. Запах, навевающий давно минувшие дни, когда опасность поджидала их на каждом углу, выдыхая прямо в затылок, оставляя ядовитый осадок в душе. Но находясь рядом с друг другом, они чувствовали себя чертовскими живыми для того Ада, где находились. Сердце больно билось об грудную клетку, кипятя кровь. Уши и щеки покрылись ярким румянцем, сдавая с потрохами юную герцогиню. Не ожидав такого, Эккарт испуганно схватилась за предплечья кронпринца, впиваясь ногтями в белый камзол. — Это больно, — цыкнул языком Каллисто. — Ты покушаешься на жизнь члена императорской семьи? — Это Вы тут вообще-то покушаетесь на личное пространство герцогини, Ваше Высочество. Девушка расслабила пальцы, чтобы не давить так сильно, раз уж ему неприятно. Но также, слегка похлопала по рукам, напоминая, что его ладони, находятся где-то между ее талии и лопаток, и по-хорошему, надо бы их оттуда убрать. Но ее деликатный намек остается без должного внимания, как на зло. По спине пробежал табун щекочущих мурашек, когда теплые ладони обхватили бедра, надавливая большим пальцем на облегающую ткань платья около живота. — Ты так жестока, — шепчет он на ухо, слегка прикусывая его. — Но за это я тебя и люблю.