She's not you, Simon, and you're the only one I want

В комнате Вильгельма немного холодно, когда он впервые заходит туда. Он вернулся в замок на Рождество. Малин несет его единственный чемодан за собой и мягко бросает его на пол рядом с дверью. — Я буду на улице, Кронпринц, — твердо говорит она. — Спасибо, Малин, — благодарит Вильгельм, прежде чем она закрывает дверь, — Бля, — он тихо ругается и падает животом на кровать размера «king size», иронично. Хоть Вильгельм и король, даже для него эта кровать кажется слишком большой и слишком пустой без одного кудрявого парня рядом. На самом деле, без Симона все кажется странным. Странно засыпать без Симона под боком, не имея возможности прижать его к себе ночью и быть окруженным его слабым запахом шампуня и одеколона. Странно не иметь возможности позвонить Симону, только потому что он скучает по его голосу, или же написать ему, чтобы сказать какие-то только пришедшие в голову мысли. «Тебе надо понять, чего ты хочешь», мягкий голос Симона эхом проносится в голове Вильгельма. Он пытается выгнать его из головы, закрывает свои уши, но это только заставляет голос стать громче. «Сколько бы времени это ни заняло», на глазах Симона стояли слезы, Вильгельм мог спокойно их видеть. И он сделает все, чтобы эти слезы больше не появлялись. «Я приму твое решение», сказал Симон. Он выглядел сломленным, что, скорее всего было правдой. И это была вина Вильгельма, что Симон был так сильно ранен. Боже, он хотел бы избавить его от всей этой боли. «Но прими его сам… Я не хочу быть чьим-то секретом». Симон заслуживает большего. Кого-то лучше, чем Вильгельм и все то, что он мог ему предложить. Он заслуживает того, кого сможет держать за руку на публике, кого он сможет целовать на людях и у кого не будет двух телохранителей, которые следуют за ним, куда бы он ни шел на протяжении 24 часов в сутки все 365 дней в году. Это больно, что Вильгельм никогда не сможет быть этим парнем. Это очень больно. Вильгельм встает. Он должен перестать утопать в жалости к себе. Поэтому он встает. Он не знает, сколько времени проходит, пока он просто стоит посреди своей огромной комнаты. Слишком огромной, если вы вдруг спросите его. Там его кровать, школьный стол, гигантская люстра, гребанное пианино и большие окна, полностью покрывающие одну стену. Вильгельм даже не умеет правильно играть на пианино. Конечно, он кое-что знает, поскольку его мать настаивала на том, чтобы он выучил что-то, когда ему было около семи лет, но он так ничего и не понял. Есть три двери. Та, за которой сейчас находится Малин и ее коллеги, есть та, которая находится за шкафом Вильгельма, который заполнен в основном обувью, костюмами, джинсами и футболками, и есть третья дверь — единственная, сделанная из тонированного стекла, что ведет на балкон. — Ваше Высочество, — кричит Малин через дверь, — Ее Величество хочет, чтобы вы сопровождали ее и его Величество на обеде сегодня вечером, ровно в полпятого, — говорит она ему. — Конечно, — отзывается Вильгельм. — Еще она настаивает на том, чтобы вы надели костюм, — добавляет Малин. — Хорошо, но что за повод? — спрашивает Вильгельм, но не получает никакого ответа. Когда наступает 4:30, Вильгельм одет в простой темно-синий костюм и подходящие к нему туфли с простой белой пуговицей и красным галстуком. Он выходит из своей комнаты и спускается по лестнице по слишком знакомым ему коридорам. — Вильгельм, — приветствует его мать, когда он входит в столовую. Все было так, как он помнил. Длинный стол из красного дерева, вокруг которого всего пять стульев. Один в конце, два слева и два справа. Его мать сидит на стуле в конце стола, его отец на том, что слева и рядом с ним сидит мужчина. Но кресло Эрика рядом с его матерью не пустует. На нем кто-то сидит. Молодая девушка, наверное, на год или два старше самого Вильгельма. — Ваше Высочество, — приветствует она его. — Здравствуйте, — твердо говорит Вильгельм и пожимает ей руку, прежде чем сесть. Он вежливо кивает мужчине, сидящему рядом с его отцом. Тот кивает ему в ответ с улыбкой. — Мари, — представляется девушка. — Вильгельм, — говорит Вильгельм, хотя уверен, она прекрасно знает об этом. — Вильгельм, разве ты не узнаешь ее? — Королева немного понижает свой голос, — Это дочь лорда Донована, — говорит она. Ох, Лорд Уильям Донован — это человек сидящий рядом с королем. А это его дочь Мари. — Ах да, конечно, Мари Донован, — улыбается Вильгельм, делая вид, что помнит, что когда-то встречал ее. Вильгельм не знает, почему она тут, и честно говоря, ему все равно. В течение следующих полутора часов им подают замечательные закуски, чудесную курицу с жареным картофелем, несомненно, приготовленные шеф-поваром королевской семьи. К тому времени, когда Вильгельм почти разобрался со своей курицей, он чувствует, как задыхается. До боли ясно, почему Мари здесь. До боли ясно, что Королева хочет, чтобы Вильгельм сводил ее куда-нибудь. На свидание. Несомненно, чтобы затмить то секс-видео и слухи о том, что он гей. Мари привлекательна, даже слепой мог это увидеть. Каштановые волнистые волосы, тонкая талия, ухоженная кожа и красивые, очень красивые голубые глаза. Проблема с ней заключается в том, что ее волосы недостаточно кудрявые и короткие, и они не такие темные, у нее не тот цвет глаз, не тот цвет кожи, не тот рост и она не того пола, ее рука не так идеально будет находиться в руке Вильгельма, когда он будет держать ее. Она не Симон. И Симон будет единственным, кто нужен будет Вильгельму еще очень-очень длительное время. Когда Вильгельм кажется недостаточно заинтересованным в ее идее, его мать подталкивает к этому еще больше. — Итак, Вильгельм, разве Мари не выросла в очень порядочную юную девушку? — говорит она, посылая улыбку Уильяму, а затем глядя на Вильгельма. — Да, — говорит Вильгельм. — Тебе не кажется, что она была бы идеальным выбором для… — Вильгельм встает, отодвигая свой стул и скрип разносится эхом по внезапно наступившей тишине в столовой. — Извините, — бормочет он, складывая салфетку на место, и выходит из столовой, не собираясь туда возвращаться. Он карабкается по коридорам в свою комнату. Закрыв за собой дверь, он срывает галстук с шеи и расстегивает первые три пуговицы рубашки. Ему кажется, что он не может дышать. Для него это стало уже обычным делом. Сейчас у него всегда повышенный уровень беспокойства и стресса. Он открывает дверь на балкон и вдыхает свежий воздух. Под его ботинками снег, и он издает скрип каждый раз, когда Вильгельм делает шаг к перилам. На улице довольно холодно, учитывая то, что сейчас середина декабря. Дыхание Вильгельма превращается в холодный воздух. Он скидывает с перил толстый слой снега и опирается на него, прекрасно понимая, что снег тает и смачивает рукава его пиджака. Его телефон вибрирует. Он достает его из кармана и видит, что Симон только что выложил новую фотографию в Instagram. Он не сталкер. Он просто включил уведомления на Симона, чтобы видеть, как тот выкладывает что-то. Это не делает его сталкером. Он решает посмотреть фото. Это он вместе с Аюбом и Рош на футбольном поле в руках с чем-то вроде горячего шоколада или кофе и золотым кубком, который держала Рош. На Симоне пурпурная толстовка с капюшоном, в которой он был в тот день, когда вытаскивал задницу Вильгельма с футбольного поля, когда он был под кайфом и когда они впервые занялись сексом. Он улыбается, радостно и широко улыбается, и у Вильгельма болит сердце. Он единственный, кто переживает о том, что у них будет дальше? Он единственный из них, кто плакал после всей этой ситуации? Симон так быстро забыл про их отношения? В этот момент Вильгельму становится очень холодно, поэтому он возвращается вовнутрь. Он листает Instagram Симона, кажется, уже в сотый раз. Это уже стало частью распорядка дня. Просматривать Instagram, чтобы найти новые фотографии Симона и посмотреть на те, которые он уже видел. Ладно, может быть он немного сталкер. В его дверь стучат. — Я вхожу, — говорит его мать, и через три секунды она открывает дверь и входит, — Ты сошел с ума? — восклицает она. — Что? — спрашивает Вильгельм и кладет свой телефон в карман. — Сбежать с ужина таким образом? Вот так сбежать от мисс Донован? —спрашивает Королева. — Нет, я просто не заинтересован в отношениях с ней, — говорит Вильгельм, чувствуя знакомый пузырь гнева внутри своей груди. — Неважно, заинтересован ты или нет. Мы должны привести все в порядок после того, что ты устроил, нравится это тебе или нет, — она высокая, но не настолько, как Вильгельм. — Почему бы тебе хоть раз не спросить, чего хочу я, а? — он почти кричит. — Почему никто не спрашивает меня, какого хрена хочу я? — Потому что это не тебе решать! — говорит Королева, не повышая голоса до крика. — Это моя проклятая жизнь! —говорит Вильгельм. У него не получается так элегантно повышать голос, как делает его мать. — А я твоя мать! Неужели этот мальчик всего этого стоит? У тебя есть определённый имидж, который нужно поддерживать в глазах общественности, — отвечает она. — Его зовут Симон и да, он стоит всех моих усилий! Он будет стоить каждой гребанной вещи, которую я для него сделаю, — кричит Вильгельм, — Не могла бы ты уйти, мне нужно побыть одному. Скажи Мари, что мне очень жаль и что я плохо себя чувствую, — умоляет он. Его мать со вздохом заканчивает этот разговор и выходит за дверь, явно не имея больше сил бороться с сыном. Не раздумывая, он снова достает телефон. Он быстро находит номер Симона и почти случайно нажимает на зеленую кнопку, понимая, что сделал, только когда уже слишком поздно что-то менять. Первый гудок. Вильгельм подносит телефон к уху. Может, это плохая идея. Второй гудок. Может ему просто стоит повесить трубку прямо сейчас и… — Привет, — говорит Симон с другого конца телефона. — Симон, — выдыхает Вильгельм, падая на кровать и выдыхая, он не знал, что задерживал свое дыхание до сих пор. — Вилле, — говорит ему Симон. Боже, Вильгельму так не хватало голоса Симона. На заднем фоне у Симона слышны какие-то громкие голоса. — Привет, — говорит Вильгельм. — Привет, — повторяет Симон. Потом наступает пауза. Затем они оба начинают одновременно. — Я правда… — начинает Вильгельм. — Зачем ты звонишь? — спрашивает Симон. — Все хорошо? — Симон звучит обеспокоено и голоса на заднем плане становятся тише, что означает, что Симон уходит подальше, чтобы поговорить в тишине. — Я… Ну моя мама пыталась заставить меня встречаться с дочерью одного мужчины по имени лорд Донован, — говорит Вильгельм. Он не собирался говорить по телефону о себе, но поскольку Симон спросил его, он может рассказать ему, что у него происходит в голове, верно? — Что? — Спрашивает Симон и Вильгельм уверен в том, что сейчас у него хмурое выражение лица. — Ага. Она пытается разобраться с видео подобным образом, — произносит Вильгельм. Он ложится на спину на своей кровати, снимая пиджак в процессе. — Ох, — слетает с губ Симона. Прежде, чем Вильгельм успевает сказать что-то, Симон продолжает. — Она симпатичная? — Конечно, но я видел и покрасивее, — пожимает плечами Вильгельм, на его губах играет легкая ухмылка, — Я имею в виду, ее волосы не такие кудрявые, а глаза определенно не карие. К тому же, она моего роста, так что… — Вильгельм умолкает. — Что ты имеешь в виду, Вилле? — Симон искренне и смущенно хихикает. — Я имею в виду, что она не ты, Симон. И ты красивее. — говорит Вильгельм, поворачиваясь на бок и скидывая ботинки. — Ох, — снова повторяет Симон. Вильгельм готов поспорить, что сейчас Симон отрицает его слова в своей голове, сильно краснея, — Ты выглядишь лучше меня, — говорит он через некоторое время. — Ну, это совсем не так, — вздыхает Вильгельм. Потому что, если говорить честно, то Симон самый красивый человек, которого Вильгельм когда-либо видел. И однажды, ему посчастливилось называть его своим. И когда-нибудь это случится вновь. По крайней мере он очень на это надеется. — Но это я… — Симон обрывает сам себя, и Вильгельм слышит, как кто-то кричит на заднем плане, — Я должен идти. Я тебе перезвоню. Пока, Вилле, — говорит он. — Пока, Симон, — говорит Вильгельм, прежде чем Симон вешает трубку. Он обещал перезвонить. Вильгельм улыбается и опускает руки себе на бок. Обещал перезвонить.