мы будем жить

      «мы будем жить».       она повторяла как мантру это, молитву всевышнему, верила в искренность слов этих. она сама — олицетворение надежды света, что в голосе нежном отражается, в движениях плавных, во взгляде понимающем.       и для него как одна из причин, чтобы жить.       как причина принятия, что любовь — одна из прекрасных и одна из убийственных сил. они стоят на расстоянии вытянутой руки, сделай шаг, физический и метафорический, и будешь рядом. но нет, они сотканы из отрицания.       «не стоит». «не нужно». «нельзя».       а в глазах геральда нежность, когда в конце темного коридора видит силуэт светлый и такой уже родной. и пытался убить в себе чувства эти, искоренял, топтал, но всегда оказывался рядом, за руку придерживая. а в глазах голубых напротив безмерная благодарность и теплота, что под кожу проникает и согревает.       — всё будет хорошо.       обнадёживает, голову ему на плечо кладя. а ему этот закон стал безразличен, главное, что здесь, рядом, с ним. утешает, хотя к самой голос вот-вот сорвётся. и он прижимает к себе, тёмным крылом своим прикрывая, защищая от всех невзгод, грубости и страха.       и знал бы, от рассвета этого чёртового закрыл, спрятал, только бы день не начинался для них, для неё, а они бы так и просидели на развалинах уже мира старого. рука об руку, вместе.       — если мы бессмертные, то значит «навсегда» звучит для нас более правдоподобно, чем для людей?       — возможно. но не скажет, что для него «навсегда» — это каждое мгновение рядом с ней. с его мисси. столь хрупкой, но и столь стойкой и сильной. чтобы рассказывала она, как прошёл день, как она увидела потенциал в непризнанных и помогала им. а он бы запоминал всё, до самой мелочи в словах и во взгляде, чтобы…       чтобы в один момент остаться на руинах собственного мира с пустотой в сердце наедине лишь с воспоминаниями. о ней. о них.       — что произошло?       в глазах вики — страх и слёзы. она что-то сказать пытается, прощения просит, её трясёт. в глаза смотрит, а сама словно не здесь, в другом мире. он пытается в чувство привести её: сейчас не время, ты сильная, спасибо, что спасла. обнимает крепко, по-отцовски, но чувствует, что вот-вот произойдёт. страшное, необратимое.       и боли пронзительный крик. и в момент этот он мечтал ничего не слышать, не видеть, не чувствовать.       он слышал, как ей больно, как разрывает плоть зубы острые. а она продолжала бороться, чтобы не смели прикоснуться к ученикам.       он видел, как последний удар, видел, как она падала с высоты. видел, как проигрывала эту битву за свою жизнь.       он чувствовал, как погибал там же. чувствовал, как делает слабые удары её сердце в унисон с его.       «если мы бессмертные, то значит «навсегда» звучит для нас более правдоподобно, чем для людей».       он бы всё отдал, честно, за её навсегда, даже собственную жизнь бессмертную. всё, что угодно, только не видеть, как постепенно гаснет та, что подарила ему свет, надежду. она окружила тёплом в тот момент, когда думал, что конец.       но конец оказался здесь: он обнимал, жизнь стараясь сохранить в этом хрупком теле, просил не оставлять. просил остаться и претворить мечту «навсегда» в реальность. но глазами стеклянными смотрит на него, в последний раз словно рассматривая, чтобы образ с собой в небытие забрать.       — обернувшись птицами, мы обязательно ещё встретимся.       ручку свою к лицу его потянула, прикасаясь нежно-нежно, оставляя кровавый след. не хотела, честно, лишь прикоснуться в последний раз, запомнить.       — только не держи, отпусти как можно скорее, чтобы жить и цвести дальше на руинах. и каждый, кто отдал за хрупкий мир себя, будут жить в вас, — к груди прикоснулась, где сердце некогда было, а сейчас лишь груза осколков никому не нужных. — пообещай мне, что будешь жить? только не убивай в себе светлое.       готов пообещать что угодно, только пусть глаза не закрывает. пусть продолжит смотреть в его, успокаивая. только, пожалуйста, пусть не оставляет его одного. она нужна, необходима как солнечный свет.       но всё погасло вместе с тишиной вокруг. он перестал существовать вместе с последним ударом сердца её. а всё остальное — странная, незнакомая проекция некогда мира, в котором он, она, они жили, радовались, любили. а сейчас, без важной детали, что он сможет?       — мы ещё встретимся обязательно, только, птица моя, ласточкой обернувшись, высоко в небу не подлетай, дождись меня. прошу.