Поздней осенью

В доме Рейнсворт тепло. В отличии от улицы. За окном совсем незаметно наступила поздняя осень. Все листья лежали за земле, а деревья стояли голыми, дожди стали идти все чаще, заставляя проникнуться этой грустной атмосферой. Шерон и Рейм сидели в гостиной, попивая чай. Они обсуждали выступление четырёх домов. Юная Рейнсворт очень боялась, что сказала что-то неверно, поэтому расспрашивала Рейма, который там был. В последние полгода она заменила главу дома Рейнсворт, потому что бабушка слегла с болезнью. Почти два года назад началась война с другим государством и все четыре дома, по своей и не совсем инициативе, помогали чем могли. С переговорами или с солдатами. И все же она закончилась. Наконец-то. — Как думаешь, я справилась? — где-то на втором этаже были слышны шаги, но молодые люди списали на герцога Барму. — Есть пара едва заметных ошибок, но это лишь от отсутствия опыта, — Лунетт улыбнулся, взглянув на неё. Он был искренне счастлив, что теперь все бессонные ночи за бумагами позади. Хотя бы для Шерон. Был липкий страх, который преследовал его все эти два года, что она однажды, как и её мать, не выдержит всего этого, сляжет и одним тёмным вечером умрёт. Но к счастью, здоровье Шерон ничего не покачнуло, даже бессонные ночи. Юная Рейнсворт, словно услышала его, присела ближе и положила руки на плечи. Рейм взглянул на неё. Она была рада, что Лунетт был рядом с ней все время. Шерон знала, что спокойно могла на него положиться, и это успокаивало. — Мы справились с этим, — она улыбнулась, словно все не так важно, словно все те истерики, слезы и крики не остались точным следом в их памяти. Прошлое в прошлом и его стоит отпустить, чтобы дать пройти настоящему и раскрасить мир уже своими красками. — Верно, — послышался очень знакомый, до самого раздражения, голос. Рейм и Шерон взглянули друг на друга, думая, что это сон. Оба не желают обернуться и увидеть пустоту. Рейм поворачивается первый, принимая эту ношу. Но видит его. Живого. Не целого, правда, вон на правом боку видна кровь, но это война, она никого не щадила и не будет. Он смотрит одним глазом, и в нем читается непривычная нежность и радость встречи. Шерон оборачивается тоже. Слезы, которые она держала так долго, снова полились из глаз. Она больше не в силах держаться. Сколько она молила, чтобы он пришёл живой. Отправляла, по возможности, письма и читала с жадностью его ответы на них. — Братик Заркс? — разрушает эту тишину Рейнсворт. — Заркс? — повторяет Рейм. — Да? — Брейк улыбается, смотря на них, изучая взглядом. Всё же за эти неполные два года, они сильно изменились. Дети выросли, стали взрослыми и ответственными. Правда, ему больно видеть мешки под глазами и морщины на их лицах. Они ведь ещё молодые для этого, но мнение Зарксиса никто не спрашивал. Проходит не меньше секунды, как Брейк оказывается в объятиях Шерон и Рейма. — Какие вы быстрые стали, — он смеётся, чувствуя знакомые руки на своей спине. Зарксис дома. И, черт, как он соскучился по этим двоим. Соскучился по нотациям и крикам Рейма, что он снова не сдал отчет, по чаепитием на террасе с Шерон. По их тёплым объятиям и по разговорам обо всем. — Пришлось учится, — отвечает Рейм, чувствуя приятное умиротворение за первые два года. Нет никакого чувства тревоги, которое преследовало даже во сне. Внутри все успокоилось, стоило им троим воссоединиться. Брейк прижимает их к себе сильнее. Полгода письма от Шерон перестали приходить, и это заставляло давиться страшными мыслями. Но сейчас они живы и с поместьем все хорошо, и даже по этим, причинам хотелось улыбаться. Рейм отстранился первый, он был не поклонником долгих объятий, даже после разлуки и его за это не винили. Он посмотрел на Брейка с Шерон, в его взгляде читалась вся та теплота, которая томилась в сердце все это время. Сейчас она наконец-то обрела свободу. — Думаю, стоит заняться делами, — Рейм поправляет очки. Пусть и сейчас военные действия прекращены, проблемы остались. Например, другая половина дома, которой нет, сгорела недавно. — Я только вернулся с фронта, а ты уже вновь включаешь буку, — Брейк погладил по голове Шерон. Начал шептать ей, так чтобы Лунетт услышал: — Как ты вообще его два года без меня терпела? — А можно ты пожалуешься на меня без меня? — Ну так не вежливо, тебе не кажется? Рейнсворт тихо посмеялась. Они все такие же. Некоторые вещи в нашем бренном мире неизменны. — Рейм прав, нужно идти работать, — Шерон отстранилась, стерев капли слез. — А вечером за чашками чая, вы мне расскажете, что случилось пока меня не было. — Винсент жив, — сразу ответил Рейм, зная реакцию друга на это. — Опять ты с плохих новостей! — У меня был хороший учитель. — Ты преуспел, но есть к чему стремиться, так и передай. — Обязательно. Сейчас в гостиной снова началась дружеская перебранка. А после все звонко смеялись, превращая всю тревогу и страх в шутки и смех.