мур amour

Карасуно предстоял первый матч в весеннем турнире с Шираторидзава. Поэтому парням пришлось несладко на протяжении всего февраля месяца и, сегодняшнего, знаменательного дня. Тренировка длилась с самого раннего утра, едва запели птицы, и лучи солнца начали ласкать землю, и видимо не собиралась заканчиваться никогда. Но команда была заряжена адреналином, жаждой разгромить сильного соперника, именно это двигало их вперёд к совершенству. Подачи должны быть отточенными, передачи — чёткими, попадающими прямо в руки, никаких промахов, халтуры и надежды на вселенскую удачу. Тренеру пришлось силой отнимать мячи и оттаскивать от сетки уставших ребят, чтобы те сходили на обед. Не успевая прожевывать один большой кусок, они запихивали в рот следующий. Тренер только тихонько посмеивался. Несколько часов усердной работы лишили игроков каких-либо сил. Все наедались, как в последний раз, ведь неизвестно, как скоро будет ужин. Вернувшись из кафе, Карасуно продолжили тренироваться. Каждый отдавался на тысячу процентов и не жалел себя. Сколько бы рек горячего пота не стекало вниз по спине, лицу, везде, сколько бы не было алых ссадин от скольжения по полу, ударов, они с каждым падением вскакивали бодрее, мощнее, словно черпали из неудач энергию. Напряжение отсутствовало полностью, ведь доверие является главной составляющей отличной игры. Однако неловкое напряжение ощущалось между двумя лучшими друзьями — Куроо и Кенмой. Несмотря на идеальную подачу, что-то было явно не так. Они будто бы сражались друг с другом: кто сильнее ударит, точнее передаст, кто лучше. Насколько бы тягостно не было, часы пролетали незаметно, здесь, в спортивном зале, понятия времени не существовало. За окном опустились чернильно-васильковые сумерки, улицы освещали блеск медового полумесяца и молочная пыль звёзд. Тренер объявил окончание тренировки. Все бы уже свалились от усталости на пол, но подняться потом не кажется возможным. Идея о спасительном ужине давала толику сил, чтобы устоять на ногах. Дежурными сегодня были Кенма и Куроо, остальные же разошлись по домам. Им нужно протереть пол, убрать мячи и пустые бутылки. Тетсуро решил взять на себя первое, поэтому отправился на поиски швабры в кладовую. Козуме сгреб сколько мог мячей и направился в то же место, чтобы положить их в корзину. Тесное тёмное пространство с едва горящим желтым светом лампы и два неуклюжих парня. Навстречу блондину, которому мячи загородили обзор, слишком быстро двинулся Куроо с длинной шваброй и ведром воды. Как результат: кругом мячи, промокшие футболки и волосы и Кенма, сидящий верхом на своём лучшем друге. После грохота полминуты стояла гробовая тишина, а затем они начали смеяться, нет, даже хохотать, как никогда в жизни. Когда смех прекратился, вдруг, откуда-то издался странный звук. Брюнет почувствовал, что Козуме мурлычет. И когда тот тоже понял это, залился густой краской до ушей и отвернулся. Куроо приподнялся, обхватил своими большими ладонями лицо друга, чтобы посмотреть в глаза, ведь там вся правда. В орехово-янтарных радужках читалось счастье и желание. Их губы слились в коротком, нежном, но пламенном поцелуе. Теперь, комнатка наполнилась громким мурлыканием обоих парней и бешеным стуком сердец. «Мур» на языке любви значит счастье.