Часть 1
20 июля 2021 г. в 08:48
Примечания:
Обложка работы. https://vk.com/wall-170137008_198
Отбечено.
Мое сокровище. Невероятная ценность, хранимая в самом укромном уголке моей души. Мое благословение и мое проклятие. Ты терзаешь мою душу оружием, что острее любого кинжала, но своим неведомым светом спасаешь ее же от тьмы. Ты — причина, по которой я не сплю ночами, ненавидя себя за свой поступок.
Я причинил тебе боль. Но боль эта, словно проклятие, теперь уничтожает меня. Я не могу спать, мне слышатся голоса, каждую ночь ко мне приходишь ты. Приходишь, и просто смотришь. И взгляд этот говорит больше, чем слова. Немое Молчанье. И глаза, в которых я вижу всю твою ненависть ко мне. И понимаю — она полностью оправдана.
Мой проступок непростителен. Я давно осознал, какую ужасную вещь сотворил. И хвала Аллаху, что отец помешал этому. Сначала я ненавидел его. Но потом понял, что через насилие невозможно обрести твою любовь.
Я осознаю, в твоем сердце никогда не будет для меня места. Прости меня, Лале.
Навсегда раб твой,
Шехзаде Мехмед.
Маниса, 1448 год. Дворец.
Небрежно забросив перо в чернильницу, Мехмед в очередной раз печально взглянул на письмо.
Он писал их каждый день. И раз за разом, дописывая, не находил в себе сил отправить.
Вот и сейчас, в каком-то яростном порыве он порвал очередное письмо. Страх и ненависть к самому себе разрывали его. Опустившись на колени, он взял в руки то, что сталось от последнего послания и до боли в костяшках пальцев сжал бумагу.
Казалось, будто он рвёт не письма, а собственную душу. Где-то в глубине своего естества Мехмед всё ещё надеялся, что, излив свои чувства на бумагу, получит избавление, но реальность из раза в раз лишала его этой нелепой мечты.
Сидя в своих покоях, он раз за разом прокручивал в голове события двухлетней давности…
Эдирне 1446 год. Покои султана Мехмеда.
При входе в покои, в нос резко ударял приятный запах сладких благовоний. Аромат пьянил и будоражил сознание.
Взгляд сразу же упал на девушку, что боязливо вцепилась в изголовье тахты.
— Ну здравствуй, мой тюльпан, — упиваясь ее слабостью, промурлыкал Мехмед.
От интимности обстановки и желания скорой близости пересохли губы. Нервно облизнувшись, он приблизился к кровати, заставив девушку испуганно вжаться в угол изголовья.
— Ох, ну что же ты, мой тюльпан. Прошу тебя, не бойся. Я не сделаю тебе больно.
— За что?
Что за глупые вопросы, — невольно подумал Мехмед, прежде чем грубо ответить:
— Потому что я так хочу. Лале, будь умницей, подойди ко мне.
— Выпустите меня, прошу вас.
— Нет! Ты моя. И я не успокоюсь, пока не получу желаемое.
Грубо схватив девушку, он подтянул её ближе и вжал в матрас. Удерживая её руки, он склонился над ней, чтобы их лица оказались максимально близко друг к другу. Приятная волна возбуждения прокатилась по телу, вызывая мурашки, от которых он невольно поёжился. От переполняющих чувств голос срывался на хрип.
— Лале. Прошу тебя, будь покорной, и я буду нежен.
Невесомое, словно взмах крыльев бабочки, касание губ.
Отстранившись от девушки, он увидел, как на её лице с невероятной скоростью меняются эмоции.
Отвращение, страх, гнев, разочарование. Одно приятнее другого.
Но Мехмеда это не сильно беспокоило
Он попытался вновь прильнуть к губам девушки, но вдруг из коридора раздался женский крик и грохот. В ту же секунду в покои ворвались Влад и Аслан. Хватка Мехмеда ослабла, и Лале, словно ласточка вспорхнула из его рук, спрятавшись за спинами своих друзей.
Страх, гнев, ненависть — всё смешалось внутри Мехмеда.
Дыхание участилось, и, единственное, что пришло на ум — начать угрожать.
— Вы знаете, что с вами будет? С минуты на минуту сюда прибудет стража, а я самолично отрублю вам головы.
— Я так не думаю.
Голос из-за двери заставил его покрыться мурашками. Больше всего именно сейчас Мехмед боялся услышать этот голос.
В покои величаво вошёл султан. Смерив Лале печальным взглядом, он резко шагнул к Мехмеду и наотмашь ударил его по лицу.
Хлёсткая пощёчина на мгновение выбила Мехмеда из реальности. Но в следующий миг жгучая боль, смешанная со стыдом, вернули его обратно. Ноги предательски подкосились и он, прижавшись к стене, медленно сполз на дорогие персидские ковры.
В душе нарастал огромный ком ненависти ко всем. К отцу, Лале и этим мерзким рабам.
Лале быстро выбежала из покоев, за ней исчезли и рабы.
Оставшись наедине с отцом, Мехмед почувствовал себя невыносимо. Казалось, взгляд Султана прожигает его насквозь.
Сделав шумный выдох, султан гневно выпалил:
— Я оставил на тебя нашу Великую Империю, в надежде на твоё мудрое правление, но что я вижу? Янычары и сипахи на грани бунта, а ты тут развлекаешься! Да ещё с кем! С девой из собственной семьи! Устыдись! Она тебе не наложница. Она — член правящей династии османов! И ты должен, нет, обязан проявлять к ней уважение!
— Но отец, мой покойный брат тоже хотел взять её в жёны!
— Даже не смей сравнивать себя с Хасаном! Он бы никогда не позволил себе такой дерзости в отношении члена семьи.
Волна обиды захлестнула Мехмеда. Едва сдерживая позорные слёзы, он дождался окончания гневной тирады отца.
— Отныне ты не султан. Завтра же покинешь столицу. Ты поедешь в Манису и будешь там, пока не я не призову тебя обратно.
— Слушаюсь, повелитель.
Вырвавшись из покоев, Мехмед медленно побрёл к себе. Редкие слёзы стекали по его щекам, скрываемые темнотой ночного сада.
Придя в покои, он упал на тахту.
В ту ночь он не спал.
Бывшего султана всю ночь бросало то в холод, то в жар.
Он словно бы бредил. В глазах двоилось и очертания убранств комнаты словно начинали двигаться. Среди кромешной тьмы Мехмеду казалось, что он слышит знакомый ласковый голос.
— Лале?!
Мимолетное видение. И комната погрузилась во тьму. Резко поднявшись, Мехмед оглядел пустые покои в надежде увидеть её. Причину его боли и радости. Ту, которая заставила его сердце гореть огнем страсти.
Считая минуты до рассвета, Мехмед каждый раз ловил себя на мысли, что отомстит. Что вернётся в Столицу Великим султаном и все континенты падут на колени перед ним.
С первыми лучами солнца Мехмед поднялся с кровати. Совершив утренний туалет и намаз, он отправился к наставнице. Он любил эту женщину, заменившую ему мать. Её руки согревали его в холодные вечера в Манисе.
Подойдя к дверям её покоев, он занёс руку, чтобы постучать, но дверь резко распахнулась сама. Перед ним стояла наставница. Лицо её не выражало никаких эмоций. Мехмед молча заключил её в объятья.
Такие тёплые, родные. Он давно не позволял себе такой слабости. Этот порыв нежности удивил женщину, но она лишь тепло улыбнулась и тихо прошептала:
— Пойдём, нам нужно посетить одно место.
Долго идти не пришлось.
С каждым шагом печаль Мехмеда росла. Они приблизились к домику его матери. Родное, но, в тоже время, такое чужое место.
Подавив в себе очередной приступ боли, он повернулся к наставнице.
— Зачем мы здесь?
— Перед отъездом мы должны попрощаться с домом твоей матушки.
— Почему, зачем? Я ведь её даже не помню. Лишь её руки. Такие тёплые. Почему? Скажите, почему меня все ненавидят? — на последних словах он перешёл на крик. — За что меня все ненавидят? Что я сделал?
— Ох, радость моя. Ты ещё всё узнаешь. Но ни ты, ни твоя мать не виноваты в этом. Ты ещё вернёшься сюда, мой птенчик. И войдёшь в историю, как самый достойный правитель.
— Да, вы правы. Пойдёмте. Пора покинуть этот дворец. Но клянусь перед Аллахом, я вернусь. И возвращение мое будет триумфальным.
Маниса, 1448 год. Дворец.
Воспоминания болезненно кольнули где-то под рёбрами. Сколько бы времени не прошло, боль эта будет преследовать его всю жизнь.
Собрав обрывки письма, он принялся за новое послание, но в дверь постучали. Три громких стука заставили Мехмеда невольно вздрогнуть.
— Войдите.
Радостная наставница впорхнула в покои. Мехмед сразу понял, что у неё есть какие-то вести.
— Что случилось?
— Ох, мальчик мой, какая радость! Султан Мурад вызывает тебя во дворец!
— Что?
Сердце Мехмеда пропустило несколько ударов.
Неужели. Спустя два года. Я вернусь.
— А что случилось, наставница? Что-то с отцом?
— Нет. Султан Мурад отправляется в поход на Светиград и хочет видеть тебя рядом.
— Отправляемся сегодня же.
— Как прикажете, шехзаде.
В таком же радостном настроении женщина стремительно покинула его покои.
Оставшись один, Мехмед медленно прошёлся до письменного стола. Взял очередное письмо для Лале и, смяв в ладонях, бросил на пол.
Это больше ни к чему. Неужели мукам моей совести близится конец? Я исправлю свои ошибки. Жди меня, Лале.