***
Вскоре и свадьбу сыграли скромную. Сергей Петрович переехал, а его маленькую однушку решили оставить для Вовы, чтобы было, где жить, когда подрастёт и в университет поступит. А Екатерина мечтала, чтобы её сын учился в университете, чтобы в жизни хорошо состояться и не работать за тяжёлым станком по 7 часов. А ребёнок, как назло, учиться наотрез отказывался. Оставалась надежда, что Сергей вправит мозги. Но, к великому вовкиному счастью, брать в руки ремень отчим не спешил. Как оказалось, он был противником телесных наказаний. Однако это не помешало ему чётко определить границы дозволенного и составить свод правил, которые мальчик должен неукоснительно соблюдать. В качестве наказания в основном были запреты: есть сладкое, смотреть телевизор, гулять. Мама тоже действовала также до этого, но её Вова спокойно игнорировал, а Сергея Петровича он поначалу боялся. Потом всё же освоился и перешёл к своему обычному образу жизни: подъём в 7 с последующей утренней зарядкой сменился подъёмом в 9 с последующим прогулом первого урока, вместо домашней работы Вова гулял с друзьями до вечера, обманывая, что занимался у Никиты и тд. Отчим только дневник проверял и отчитывал за неудовлетворительные отметки, но не трогал, даже не грозил, только смотрел так снисходительно и разочарованно, что какой-нибудь другой мальчишка бы устыдился своих действий, ну и потом запрещал гулять, потому что не верил, что Вова занимается у друга, раз хватает "одни пары". Вот в один осенний день Вова умудрился получить сразу три двойки, и желание идти домой, чтобы вечером выслушивать нравоучения, стремилось к нулю. Поэтому он решил отправиться сначала за мороженным с Никитой, а потом пойти погонять в футбол. Однако покупать мороженное на свои карманные не интересно, а точнее они просто уже были спущены, поэтому выбивать капитал мальчики решили из ребят помладше. Как раз в нескольких дворах от школы им попалась компания первоклассников, которые, ничего не подозревая, мирно катались на каруселях. - Здорова, пустите покататься, - Вова резко остановил карусель. - Ага, вам втроём здесь явно скучно, - подошёл с другой стороны Никита. - Хотя... Это наша карусель и вы должны нам за катание деньги. На лицах детей проступили признаки страха и недовольства, но на площадке никого из взрослых не было и заступиться было тоже некому, поэтому сказать что-нибудь - подписать себе смертный приговор. Однако один из ребятишек, вооружившись огромной наивностью, всё же высказался: - Они общие, их построили для всех. Вы врёте всё. Вова усмехнулся, подходя ближе к смельчаку. Сняв с того очки, он схватил ребёнка и начал раскручивать вокруг себя. По прошествию половины минуты подросток отпустил свою жертву. Последний, будучи не в состоянии стоять на ногах, сразу рухнул на землю. - Ты доволен? Я был твоей каруселью, теперь давай мне деньги, а то не верну очки, это залог. Мальчик резко встал, попытался допрыгнуть и ухватиться за вещь, которая по праву принадлежит ему,но достать он мог только до плеча обидчика. От безысходности мальчик готов был разреветься. Заставив себя сдерживать слёзы, он протянул горстку монет, едва шмыгая носом. - На свои очки, только не реви, - Вова забрал деньги и вернул очки владельцу. - Вы тоже хотите прокатиться? - спросил Никита, нависая над двумя другими первоклашками. - Нет, - покачала головой девочка и отдала все свои десять копеек. - У меня нет денег, - высказался третий, о чём сразу пожалел, ибо был поднят вверх и перевёрнут вверх тормашками. - ААА ладно, деньги у меня в кармане. Никита достал ещё несколько копеек из кармана курточки и поставил ребёнка на землю. - Прощайте неудачники, - не очень то вежливо попрощался Вова. Угрызения совести давно уже не мучили подростка. Он выработал иммунитет ещё с того момента, когда сбежал в первый раз. Сначала ему казалось, что мать дома в истерике бьётся и не знает, где искать ребёнка. Проще было не думать об этом. Проще не думать вообще ни о каких своих действиях. Купив себе по мороженке и лимонад "Буратино", мальчики коротали время за игрой в денди, пока не вернулся отец Никиты. Не зная о присутствии гостей, родитель прямо с порога начал отчитывать своего ребёнка: - Никита, почему на тебя поступают жалобы из милиции? Давно ремня не получал? Соскучился? Вова тихо заржал, пока его пунцовый от стыда товарищ пытался придумать оправдание. - Здрасьте, дядь Саш, - задорно поздоровался Вова. - Здрасьте, здрасьте, - прорычал мужчина, входя в комнату. - А ты что веселишься? Между прочим эту информацию мне твой отчим сообщил. Подростку стало как-то не до смеха. Он чувствовал, что скоро лимит терпения у отчима иссякнет: ещё на прошлой неделе он обещал выкинуть приставку в окно, если Вова не возьмётся за ум. - То-то же, - прокомментировал мужчина кислые мины детей. - Ведёте себя как придурки. От безделья маетесь. Раньше таких работать загоняли, а теперь даёшь вам светлое детство, даёшь образование лучшее в мире за бесплатно, а вы, как дураки всё глупостями страдаете. - Я, наверное, пойду, - притихшим голосом сказал Вова. - До свидания. - Ага, до свидания. Вова постарался побыстрее покинуть дом друга, потому что чувствовал, что своим присутствием создаёт напряжение. Возможно дядя Саша даже обвиняет его в том, что Никита ведёт себя подобным образом, просто стесняется говорить. Но домой идти не хотелось. Единственным решением было пойти позвать на улицу ещё кого-то, но как назло все одноклассники были заняты. Только Василий, который был на три года старше Вовы, незамедлительно вышел на улицу, прихватив с собой пару бутылок пива. Распивать алкогольные напитки было решено на дискотеке, которая проходила в парке неподалеку. Вова не любил пиво: для его юного организма оно сильно горчило, но он старался не упасть в грязь лицом перед старшим товарищем, хотя Вася, наблюдая за перекошенной физиономией собутыльника, всё отлично понимал. - Хватит хлебать, пойдём лучше с девочками познакомимся, - предложил Вася. - Тем более медляк включили. Девочки любят, когда их приглашают на танец. Вова согласился. Как раз он заприметил одну симпатичную блондинку. Однако свиданию не суждено было состояться. Как только подросток собрался подойти к понравившейся девушке, то неожиданно почувствовал, что его грубо схватили за плечо. - Эй, ты охренел... - Вова развернулся, чтобы вылить поток ругани на держащего его человека. Только этим человеком оказался его отчим, Сергей Петрович. От удивления мальчик не мог произнести ни слова, просто пялился на мужчину. - Ты время видел? Двенадцатый час, а ты по дискотекам шляешься. А мать места себе не находит. Уж думали, что ты опять сбежал, испугавшись того, что отругают за нападки на малышей. Так ещё и звонила твоя учительница жаловаться. Тут Вова понял, что ему ещё повезло, что его застали не с бутылкой пива. Хотя было неприятно ощущать на себе насмешливые взгляды окружающих, пока его под ручку выводили с танцплощадки. - Простите, дядя Сергей. Я не уследил за временем, Вова при всём желании иметь отца не мог назвать рядом идущего человека папой, а по отчеству как-то неправильно. - Не понял, что стемнело? Или просто боялся домой идти? Так сознайся и ничего постыдного в этом нет. Часто бывает, что отвечать за огрехи не хочется. - Да я Вас не боюсь, - хмыкнул Вова. - Вы меня даже не ударили ни разу, хотя имели на то моральное право. Я столько всего вытворял. - Вот как раз сегодня, когда мы тебя потеряли, я уже собирался выпороть тебя как следует прямо там, где найду, но сейчас я думаю, что лучше дойти до дома. Внезапно Владимир почувствовал, что прошлый запал храбрости испарился сию минуту. Легко говорить про порку, когда ничто не угрожает заднице, но когда отчим ясно выразил намерение выпороть, то становится как-то не до шуток. - Я не хотел этого делать, но ты по-другому не понимаешь, - уже спокойнее сказал Сергей. Оставшуюся часть пути шли в полной тишине. Даже отчитывать сорванца не хотелось. Хотелось найти такое простое решение всех проблем связанных с ребенком. Для многих родителей таким решением стала обыкновенная порка. С одной стороны это казалось логично: ребенок явно не захочет повторения наказания, поэтому будет стараться вести себя прилично. Но в тоже время избивать ребенка как-то неэтично и негуманно, хотя какое там избиение: зад немного поболит, но на следующий день как новый. Но если это не такая страшная угроза для ребенка, то он может просто потерпеть немного ради задуманного. Да и пока никто не догадывается можно творить глупости. Давить на совесть может и эффективнее в таком случае, но у таких Вовочек совести уже нет... Взвесив все за и против, Сергей принял решение наказать пасынка ремнём, тем более он сам предлагал. "Тогда ему было смешно, вот и сейчас вместе посмеёмся" - подумал инспектор, - "Да ещё полезно будет обозначить, кто тут главный. Это он сейчас смелый, а потом поймет, что шутки кончились и начнёт обдумывать своё поведение". Скоро показался дом. Стоит ли говорить, что Вова был этому совсем не рад. Он надеялся, что отчим со злости сказал про порку, а на деле он просто проведёт лекцию о хороших манерах и запретит (условно) гулять или смотреть телевизор. Мама его точно не защитит, она явно не позабыла об истрепанных нервах. Вова вспомнил, как в детстве всегда волновался, когда мать задерживалась допоздна на работе. Но почему-то не задумывался, что мама может испытывать такое же чувство тревоги и переживания. Да и вряд ли ей приятно слышать, что сын у неё плохо воспитан и с правилами приличия не знаком от слова совсем. Уже дома Катя обнимала своего сыночка и причитала о то, как она переживала. - Мам, ну мне что три года? Я сам знаю, что мне делать. - хамить Вова точно уж никак не хотел, просто нужно было показать, что он взрослый для всего этого сюсюканья. - С матерью нормально разговаривай. Судя по твоим действиям знания у тебя явно искажённые. - Сергей Петрович очень строго посмотрел на пасынка. - Катя, ты ведь не против, если мы проведём разъяснительную беседу. - Конечно, Сережа, только не переубивайте друг друга. - Мам, он хотел меня выпороть. - пожаловался Вова. - Вот и правильно, - неожиданно ответила Катя. - Ты сам этого хотел. Сергей, не говоря ни слова, схватил подростка за руку чуть выше локтя и потащил в гостиную. - Вы не имеете права! - начал упираться подросток. - Имею, - Сергей отвесил шлепок по заднице. - Сам хотел, чтобы я был тебе вместо отца. - Теперь не хочу. Мне и до Вас было хорошо, а Вы... Вы... - Вова чуть ли не задохнулся от возмущения, когда неожиданно оказался поперек колен лицом вниз. Также внезапно на приподнятую попу обрушился первый шлепок. Благо джинсы хорошо защищали от последующих ударов, и порка казалась больше унизительным наказанием, чем болезненным. Но для приличия мальчик стал вырываться. Спустя десять шлепков Вова почувствовал, что его спихнули с колен. Он грохнулся на пол. - Снимай штаны. Вова опешил. Этот гад ему ещё и указывать будет. - Нет. Сергей не стал дважды повторять. Подошёл, поднял и начал расстёгивать массивный ремень пасынка. - Эй, не трогай меня, - попытался отпихнуть руки отчима Вова, за что получил ещё по пальцам. - Штаны сам снимешь. Сергей сумел вытащить ремень, но с таким сопротивлением штаны он явно спустить не сможет. Вова с опаской глядел на свой собственный ремень. Он был широким с многочисленными металлическими вставками. После встречи с таким ремнём на заднице не останется ни одного живого места. Однако, к счастью, Сергей отбросил тот ремень и начал расстегивать собственный. - Твоим и покалечить можно, обычный вполне подойдёт. - инспектор сложил ремень пополам. - К каждой секунде промедления я буду добавлять десять ударов. Я начинаю считать... Даже сам Сергей понимал, что лукавит, но старался выглядеть строгим. Вова мысленно запаниковал. Одна его часть хотела подчиниться, чтобы получить наименьшее наказание, но другая часть убеждала оказать сопротивление, чтобы этот жирный мужик знал своё место и не лез в его жизнь. - Один... - Вова вздрогнул, руки даже автоматически потянулись к застёжке. Он покраснел от стыда. - Давай, ничего такого здесь нет. Я не могу бить через джинсы - это бесполезно, а если я буду лупить со всей силы - травмоопасно. У тебя уже десять штрафных ударов. Не заставляй меня добавлять ещё, я ведь этого совсем не хочу, хотя ты, наверное, думаешь иначе. Почти каждый ребенок получал или получит когда-нибудь порку. - А я не хочу. - Вова скрестил руки на груди. - Время двенадцать ночи. Всем завтра рано вставать. Ты хочешь получить ремня утром? Хорошо, тебе же хуже будет. Вова просто развернулся и ушел в свою комнату. Он долго не мог заснуть, коря себя за трусость. Им действительно двигала трусость, а не желание отстоять свою правоту. Вова понимал, что не прав. Совесть странная вещь: просыпается в неподходящий момент. И так тошно в ожидании наказания, так ещё и сам во всём виноват. Было бы проще, если бы дядя Сергей просто драл за мелочь какую-нибудь, да и ещё заставил ждать утра, тогда бы он был отчимом-садистом, которому нравится мучить детей, а так он поступает слишком человечно, и получается, что мальчик сам всё портит. Уснул Вова ближе к часу ночи.***
- Вставай, давай. Проснись и пой, - подросток поморщился от сильной тряски. - Чего? Куда вставать так рано, - пробормотал Вова, не желая отрываться от мягкой постели. Особенно вставать не хотелось после следующих слов отчима. - Ты уже забыл, что сам захотел перенести наказание? - Я вообще не хотел быть наказанным. - Это понятно, - усмехнулся Сергей. - Но выбора "быть или не быть" у тебя не было. Ночью или утром. Выбор ты сделал явно не в свою пользу, но я уважаю твоё решение. - Ну, пожалуйста, не надо. Я буду самым послушным ребенком, ну не надо, дядя Сергей. Я честно буду слушаться. - Вова сам себя возненавидел за нытье, но ничего не мог поделать со своими страхами. - Сколько раз я это слышал? И что? В чём выражается твоё послушание: в двойках, в побеге или в том, что ты обижаешь малышей? - Сергей схватил свободной рукой (в другой он уже держал ремень) пасынка за руку, вынуждая подняться. - Да откуда Вы это знаете? - Неравнодушная зрительница сообщила. Ты знаешь, что за такое вам могла грозить колония для несовершеннолетних. Хорошее начало жизни, не правда ли? Я уже молчу, что то просто отвратительно с морально-этической точки зрения. Тебе разве приятно будет, если кто-то большой и сильный станет издеваться над тобой? Вот сейчас ты почувствуешь себя на месте тех детей, - с этими словами Сергей нагнул пацана над его диваном и отвесил шлепок ремнём по прикрытой трусами попе. Вова от неожиданности вскрикнул. Это было намного больнее вчерашних шлепков. Ещё парочка ударов опустилась на зад, вызывая дикий зуд в местах соприкосновения. Вова только успел порадоваться, что хотя бы трусы на месте, как почувствовал, что мужчина начал стягивать их вниз. В этот раз сопротивляться он не стал. Слишком уж в уязвимой позе находился. Вместо этого мальчик притянул к себе подушку, чтобы лежать было мягче. Получать по голому заду оказалось в разы хуже. Нет, не больнее, но теперь кроме того, что было стыдно светить стремительно краснеющей задницей, но ещё ремень каждый раз прилипал к коже. - Десять за твой отказ снимать штаны, - прокомментировал отчим, прекращая хлестать ребенка. - Ещё тридцать за остальные глупости и на первый раз достаточно. Вовочка готов был разреветься прямо сейчас. Предыдущие шлепки он едва вынес молча, и только благодаря подушке, в которую уткнулся. Теперь ещё в три раза больше терпеть. - Это тебе за сплошные двойки, - Сергей подкреплял каждое слово ударом ремня. - Сейчас неучи нигде не нужны, разве что двор подметать. Потом учиться поздно будет. - Я исправлюсь, честное пионерское, - шипя от боли, пообещал подросток. Он готов был обещать, что угодно, лишь бы порка прекратилась. - Посмотрим, я думаю, что повесить ремень на гвоздик - очень хорошая идея. Будет своеобразное напоминание о том, как следует себя вести. На особо сильном шлепке Вова застонал. В уголках глаз начали скапливаться слёзы. Ремень продолжал накладывать новые полосы поверх старых, перекрашивал кожу в насыщенно-малиновый цвет. Сергей же продолжал отчитывать сорванца под аккомпанемент громких хлопков и вымученных стонов боли. Вова уже десять раз пожалел о решении грабить малышей и о ночной прогулке. Теперь он просто жалел себя, пытаясь выплакать своё горе. Физическая боль давно отошла на второй план, осталось только жгучее чувство вины за свои действия. У него была возможность поладить с человеком, который мог бы заменить ему отца, которого Вова даже не помнил, но из-за своего нежелания меняться испортил отношения. Сергей мысленно пожалел подростка. В какой-то момент захотелось бросить ремень и обнять это чудо, но нужно выполнить своё обещание и довести порку до конца. - Осталось всего семь. С осознание того, что осталось всего ничего до конца, терпеть было значительно легче, хотя ремень с такой же силой обжигал ягодицы, которые отливали немного бордовым. "Хорошо, хоть не синим, - подумал Сергей. - Может даже сидеть сможет. Завтра." Даже после окончания экзекуции Вова не спешил вставать, только натянул бельё, громко ойкнув, когда ткань боксеров коснулась напоротых ягодиц. - Ну-ну, всё, я больше тебя не трогаю, - Сергей погладил всё ещё плачущего ребенка по спине. - Ты же будущий мужчина, так что стоит успокоиться. Как ни странно, слова про мужчину задели его сердце. - Какой же я мужчина, если только и могу всё портить и всех обижать. - пробубнил себе под нос Вова, тем не менее его слова разобрал Сергей Петрович. - А ты вместо того, чтобы жалеть себя, возьми, да и извинись хотя бы перед матерью для начала. - Ладно. - Сергей потрепал пацана по волосам в знак одобрения. - Я рад, что ты что-то понял, сынок. - Я тоже рад, что ты мне объяснил, папочка, - Вова оторвался от подушки и попытался сказать это с той же издёвкой, как при той встрече, но с заплаканными глазами он больше походил на маленького ребенка. Почему-то он ожидал любой реакции кроме объятий. Именно в этот момент это действие было таким приятным, что Вова, не задумываясь, обнял отчима в ответ. - Знал бы, что ты таким хорошим будешь после наказания, ещё бы в день оглашения помолвки бы выпорол.