Антезис

Эбигейл почувствовала вкус желчи. Дрожа, она смотрела на похитителя, как раненый олень перед последним смертельным заколом. Ганнибал держал нож у горла, но она не могла думать — чего уж говорить о действиях. Он взял её за запястье и, стиснув зубы, вложил туда лезвие. Она знала, чего он хотел, но та была слишком парализована страхом, чтобы отвергнуть его приказ или подчиниться. Когда на глазах выступили слёзы, Ганнибал прижал ладонь к её щеке и слегка прошикал. В его поведении было что-то невероятно успокаивающее. Она почувствовала себя умиротворенно. Наконец, схватив лезвие, Эбигейл судорожно вздохнула и спросила: — Если я сделаю это, ты отпустишь меня? Ганнибал расплылся в змеиной улыбке: — Нет, Эбигейл, я никогда не отпущу тебя. В некоторой степени такой ответ не был сюрпризом. Отрывисто кивнув, она скользнула ножом за ухом и вздрогнула от ощущения холодного, острого металла. Затем она услышала мрачный смех, отчего дыхание стало прерывистым и неглубоким, когда у окна ей показался отец. Его глаза были остекленевшими и голубыми, рубашка всё ещё была истерзана пулями и засохшей кровью. Эбигейл сухо всхлипнула. Пока лезвие ножа углублялось в её бледную плоть, руки дрожали сильнее: — Он здесь, — прошептала она, — Мой папа здесь… Он пришёл, чтобы забрать меня… Улыбка Ганнибала стала ещё холоднее: — Чепуха, Эбигейл, ты всё ещё жива. — Жива, — подумала она, — Жива, жива, жива. С этой обжигающей её вены мантрой, Эбигейл резко вскрикнула и дёрнула лезвие вверх по дуге горячей алой крови. Брызги пёстрой волной покрыли стены и лицо Ганнибала. Пошатываясь с лезвием в руке, Эбигейл смутно осознавала, что её ухо всё ещё свисает с стороны. Оно касалось щеки каждый раз, когда она поворачивала голову. Разинув рот, она вздрогнула и покачнулась, и Ганнибал схватил её за лицо. Он провёл ладонью по щеке, и она моргнула. Кровь сочилась из раны, отчего у всё больше кружилась голова. — Ганнибал, — выдохнула она, — Ганнибал, пожалуйста… Ей нужно было выбраться отсюда. Она не могла дышать — о боже, она не могла дышать! Заговоря невесть о чём, лишь бы отвлечь Ганнибала, Эбигейл отчаянно пыталась схватиться за что-то, что могло бы помочь в её бедственном положении. Пальцы наткнулись на пустую вазу, и она взмахнула ею перед ним. Он ошеломлённо отшатнулся, и она тут же побежала к выходу. Спускаясь по ступенькам и взяв направление в лес, Эби слышала, как он звал её вслед. Голос Ганнибала эхом отдавался сзади, она двигалась, зрение подводило, деревья качались и дрожали, её прерывистое дыхание будто было от невидимых острей ножей в легких. Она потеряла один ботинок, но всё ещё бежала, чувствуя, как сорняки тянутся к ней. Эбигейл понимала, что находится неподалёку от соседей. Если она доберётся до их парадной аллеи, Ганнибалу и в голову не придёт преследовать её там. Он не мог выдать себя. Она будет в безопасности… Когда в поле зрения появились прямоугольные освещенные окна дома в стиле ранчо, Эбигейл всхлипнула от облегчения. Ганнибал всплыл перед ней, подавив её облегчённый вздох, и схватил жгучей яростной силой. Все эмоции были написаны на лице, его обычно холодные глаза горели чем-то иным и жестоким. Как она раньше не замечала его с такой стороны? — Ты разочаровываешь меня, Эбигейл, — прошипел он. — Я не потерплю предательства. Пальцы обхватили горло, и она, брыкаясь, закричала. Казалось, будто его руки высасывали из неё саму жизнь. Чувствуя головокружение, Эбигейл смогла выдавить лишь слабое: — Остановись…пожалуйста, остановись… Нервы были на пределе, тело накалилось, а сердце забилось в бурном темпе. Она попыталась заговорить снова, но смогла только запрокинуть голову и произнести одно слово, одно имя снова и снова: «Уилл Грэм». Однажды он спас её. Конечно, он был бы непременно тут, чтобы спасти её снова? Но в глубине души она знала, что он не придёт, потому что сам был занят борьбой за собственное спасение. Он никогда и не услышит о её судьбе, если только не прочтет об этом в газете, где её грязная история будет ещё больше размазана в дряной колонке Фредди Лаундс. Глаза, прищурившись, глядели куда-то вдаль, на горизонт, окаймлённый пурпурно-оранжевыми полосами. Тогда ей пришло в голову, что смерть наступит поздно вечером. Но потом что-то изменилось. Эбигейл почувствовала резкое приземление вперёд. Её голова ударилась о ствол старого дуба с резким и оглушительным треском. Точки света танцевали под веками, когда она изо всех сил пыталась встать. Мир теперь вращался вокруг неё в тошнотворной цветовой палитре. Ганнибал шёл к ней, его голова качалась, возвышаясь над её дрожащим телом. Его глаза снова стали холодными — такими невыносимо холодными — и он резким рывком оторвал её свисающее ухо. Эбигейл вскрикнула и обмякла в его объятиях. Два года спустя Эбигейл Хоббс сидела перед детским роялем, нарочито наигрывая несколько нот и пытаясь унять бешеное биение сердца. Ганнибал счёл, ей пора выйти из укрытия — дать понять Уиллу Грэму, что он всё ещё оставался грызуном в их игре в кошки-мышки, но она очень боялась. Несмотря на свою преданность своёму новому отцу, она знала, что никогда не сможет быть именно такой, какой он хотел бы. Вначале она постоянно сомневалась в своей преданности. Уилл был рядом с ней довольно долго. Он даже не раз спасал ей жизнь, так что мысль о причинении ему вреда не была приятной. Ганнибал в конце концов сделал эту идею более приемлемой. По правде говоря, Эбигейл не знала, когда Ганнибалу удалось развратить её, но она всё ещё была способна отличить добро от зла. Единственная разница заключалась в том, что теперь ей было всё равно — иногда было хорошо быть плохой. Это делало её сильной. Уилл был прав, когда он ей описал эти чувства в больнице, это то, что она чувствовала каждый раз, когда она забирала жизни остриём лезвия. Интересно, убил ли Уилл кого-нибудь с тех пор, как они в последний раз разговаривали? Эта мысль ей вскружила голову. Эбигейл представляла, как его кровь опрыскивает её руки — или, ещё лучше, её кровь льётся на него, и двое тонут в собственной бойне, прежде чем уйти так, как они того заслуживали. Сакральность — не для нечестивых. И все же…был ли Уилл на самом деле беспощадным? Его сердце не знало предела сочувствию. Познав тёмную сторону жизни Ганнибала, она открыла ему (рассчитывая на то, что это доставит ему удовольствие) тайну: когда придёт время, она съест сердце Уилла. Но Ганнибал упрекнул её в эгоизме. Но была ли она действительно эгоисткой? В свои двадцать один она знала, что более культурна и зрела, чем большинство девушек её возраста. После того как Ганнибал инсценировал её смерть и отправил её в Париж, чтобы она жила со тетей, леди Мурасаки, он позаботился о том, чтобы Эбигейл приглашали на все лучшие представления и званые вечера в мире (Котильон был в вверху списка). Хотя, если бы человек когда-нибудь стал слишком напорист с ней во время уроков, он вскоре оказался бы на роскошном обеденном столе Лектора. Это заставляло Эбигейл расплываться в улыбке — Ганнибал действительно был идеальным отцом. — Ты готова, Эбигейл?  — Почти! — крикнула она через плечо. Вглянувшись в зеркало на стене, она шагнула вперёд и нанесла немного красной помады на губы. Там. Наконец-то она выглядела как невинная жертва с глазами лани. Если бы Уилл Грэм всё ещё заботился о ней так же сильно, как два года назад, ей не составило бы труда заставить его поверить в её душераздирающую историю. Или, по крайней мере, она на это надеялась… Услышав сзади шаги Ганнибала, она обернулась и сверкнула обожаемой улыбкой. Бросившись в его объятия, она ощутила поцелуй на лбу. — Ты готова, моя mažai žiedų (гортензия)? Эбигейл кивнула. — Да, папа, — ей нравилось, когда он говорил с ней на своём родном языке — это заставляло чувствовать себя особенной и уникальной. Передав ей дорожный чемодан, Ганнибал откинул её волосы назад и сказал: — Я улетаю рейсом в 2:00 сегодня днём, ты — следующая — ночным рейсом. Этого будет достаточно для необходимых приготовлений. Широко раскрытые глаза Эбигейл были полны любопытства: — А Уилл… Когда я пойду за ним? — Терпение, širdelė (дорогая), такие вещи требуют времени. Я уверен, ты поймёшь, когда нужно принять меры. Я оставлю улику на месте предстоящего преступления. Засияв, она схватила родителя за руки и кивнула: — Я обещаю тебе, папа, я всё сделаю… Я доберусь до Уилла Грэма. Ганнибала расплылся в гордой и снисходительной улыбке: — Я знаю, тебя так волнует эта тема, — и, указав на время, он спросил — Не пройти ли нам в кабинет? Эбигейл кивнула. Каждый день около полудня они пили чай с бренди в компании тёти Ганнибала, которую она ласково называла Тётей Мурасаки. Несмотря на сегодняшний случай, она знала, что сейчас он лишь хотел в последний раз обсудить с ней планы. Ганнибал был очень дотошен и щепетилен в этом. Взяв его за руку, она улыбнулась и позволила ему спуститься вниз.

***

Джек Кроуфорд был вне себя. После обнаружения свежего тела тем утром образцы ДНК показали, что Эбигейл Хоббс была на месте преступления. За исключением нескольких волосков, остатки её кожи были найдены под ногтями жертвы. — Может быть, это оказалось там как отвлекающий манёвр? — предположил Зеллер. — Почему? — Беверли запротестовала, — Использование ДНК мёртвой девушки не имеет смысла… Если только убийца не пытается отправить сообщение? Может быть, чтобы… — Уилл Грэм, — невозмутимо произнес Джек. Его глаза были холодными и отстранёнными. Отношения Уилла с Бюро не закончились хорошо, поэтому мысль о том, что, возможно, придётся связаться с ним, не была приятной. Потирая щетину, он нахмурился и спросил: — Возможно ли, что это доктор Лектер? — Всё возможно, — сухо произнёс Прайс. — В последний раз его видели в Париже, хотя его пребывание там длилось не очень долго. Когда человек хочет исчезнуть, его невозможно найти. — Хорошо, тогда почему Уилл? Почему именно сейчас? — Его только что выписали из больницы, — напомнила ему Беверли. — Возможно, доктор Лектер не хочет, чтобы Уилл выздоровел… У них всё ещё есть незаконченные дела, которые нужно решить. Лицо Джека помрачнело. — Независимо от того, какие чувства испытывает к нам Уилл, мы должны установить контакт и предупредить его о сложившейся ситуации. Агент Катц? — Да, сэр? — Я хочу, чтобы ты пошла со мной — из всех сотрудников Бюро ты единственная, с кем он готов поговорить. Хотя она вряд ли назвала бы дружбой несколько произошедших с Уиллом бесед, Беверли была благодарна за возможность помочь. Она слегка кивнула: — Должна ли я провести тест на анализ волокон? — Нет, пусть это сделает Прайс — мы с тобой должны отправиться в течение часа. Чтобы преодолеть марафон, потребуется некоторое время. Беверли со щелчком сняла перчатки, затем бросила их в мусорное ведро у двери. — Уиллу это не понравится, ты же знаешь… Ты абсолютно уверен, что он нуждается в участии? Разве мы не можем просто решить эту проблему самостоятельно? Джек нахмурился. — Доктор Лектер может быть где–то там, разыскивая его — если мы сможем добраться до Уилла первыми, мы сможем спасти его жизнь. Беверли ничего не ответила. Несмотря на то, что она согласилась с ним, не секрет, что Уилл был не в самом здравом расположении духа. Вполне возможно, он обрадуется мысли о смерти. Вместо этого она повернулась и сказала: «Я буду в комнате отдыха собирать вещи. Когда закончишь, позвони мне.» — Будет сделано — спасибо, агент Кац. Она выпорхнула из кабинета и не ответила.

***

Когда серия ударов пробудила Уилла Грэма ото сна, он застонал и прикрыл глаза рукой. Он почувствовал, как солнце атакует его зрачки, словно острие ножа, а голова пульсировала из-за ночной попойки. Стук становился настойчивее. — Хорошо, хорошо, — прорычал он. Раздраженно поднявшись с дивана, он натянул боксеры и почесал грудь. Если это будет ещё один чёртов продавец, арсенал ругательств на него уже готов. С затуманенными и сонными глазами Уилл открыл дверь и в ошеломленном молчании уставился на своих гостей. — Привет, Уилл, — первая сказала Беверли. Злоба, которую он испытывал ранее, увеличилась в десятки раз, лоб наморщился, когда он подумал о том, чтобы захлопнуть дверь у них перед носом. У него не было никакого желания разговаривать с теми, которые обвинили его в смерти Эбигейл Хоббс. Джек, казалось, почувствовал это и переступил через порог. — Уилл, нам нужно поговорить. — Что ж, говори. Беверли с интересом наблюдала за разговором, скрестив руки на груди. Уилл выглядел ужасно — глаза были измучены и налиты кровью, а лицо сильнее покрылось щетиной. Мешковатость приковывало внимание к его худобе. Когда человеку нечего терять, неизвестно к каким последствиям это может привести. Однако Джека не волновала нескрываемая холодность Уилла. Протянув ему папку, он железно проговорил: — Взгляни на это и скажи, что ты думаешь. Уилл швырнул её обратно: — Если вы забыли — я на пенсии. Я больше не ваш золотой мальчик из отдела. Джек был непоколебим. Глаза помрачнели. Всё еще держа в руках смятую папку, он проговорил: — Я думаю, тебе будет интересно на это взглянуть. — Зачем? — Поверь мне, Уилл, это важно, — наконец, вставила Беверли. — Почему? Уилл усмехнулся. Когда он нуждался в ней больше всего, она не доверяла ему, так почему сейчас он должен это сделать сейчас? Какого чёрта он станет ей доверять? Тем не менее любопытство взяло верх над ним, и он пролистал файл. Едва глаза пробежались по страницам, брови внезапно нахмурились от гнева: — Это должно быть какая-то шутка? Вы думаете, это смешно? — Я знаю, это кажется невероятным, но… — предостерегающе поднял руку Джек. — Действительно, невероятно — Эбигейл Хоббс мертва! Беверли вздрогнула от его тона. Но в ней же она расслышала нотки отчаяния, которая все еще кровоточила, как гноящаяся рана. Сочувствие Джека было не столь очевидным. — Может быть и так, но сегодня утром мы несколько раз проводили тесты, чтобы убедиться — все результаты окончательные. Либо кто-то оставил ДНК Эбигейл, чтобы выманить тебя из отставки, либо Эбигейл Хоббс — убийца, — сказал он, несколько раз ткнув пальцем по папке. — Чушь собачья! — сплюнул Уилл. — Ты же прекрасно понимаешь, что нет ничего невозможного. — Хочешь сказать…? — Уилл резко сглотнул, что его кадык дернулся, а глаза расширились. — Доктор Лектер имеет к этому отношение, верно. — Тогда пусть он придет, — прошипел он. — Пусть этот чертов ублюдок придет и закончит то, что начал! — угрожающе дрожащим пальцем Уилл указал на длинный изогнутый шрам под рубашкой. Беверли тронулась с места, чтобы проявить сочувствие Уиллу, но тот резко отступил на шаг. — Убирайтесь отсюда, — выпалил он. — Вы оба… Просто убирайтесь к черту! — Уилл… — Нет! Когда я сказал, что покончил с Бюро, я имел в виду именно это — я не вернусь! — Даже если Эбигейл Хоббс жива? Даже если мы сможем ее спасти? Уилл запнулся, на его лице мелькнуло страдание, что Джек мгновенно пожалел о своих словах. Наконец, он поднял палец и прошипел: — Не смей говорить мне такие вещи… Ты меня слышишь? Не смей кормить меня ложью только ради твоего чертова имиджа! Беверли попыталась взять его за руку, но он стряхнул ее. — Я был неясен, когда попросил уйти? — голос Уилла был сдавленным и дрожащим. — Убирайтесь отсюда… Уходите сейчас же, пока я не донес на вас за незаконное проникновение!» Джек решительно кивнул. — Очень хорошо… Если ты передумаешь, ты знаешь, где нас найти. — Можешь не волноваться, я не приду. Беверли окинула Уилла сочувствующим взглядом, но сопроводила Джека к автомобилю. Лишь выйдя за порог, она оглянулась, но к этому моменту Уилл уже захлопнул дверью.

***

Эбигейл сидела на краю кровати в богом забытом хостеле, удивляясь, почему Ганнибал выбрал такое отвратительное место, когда обычно тот предпочитал роскошь. — В трудную минуту тебя не найти, — раздраженно пробормотала она про себя. Ей не должно было быть до капризов. Не теряя времени, Эбигейл схватила грязный пульт, стараясь не думать обо всех микробах, оккупировавших кнопки, и включила телевизор. Ганнибал пообещал, что сюжет о ней будет в новостях, который она ждала с нескрываемым терпением. Шли часы — или, по крайней мере, они казалось часами, и Эбигейл начала все больше волноваться. Неужели Ганнибал не справился со своей задачей? Эта идея казалась невозможной, учитывая опыт и осмотрительность Ганнибала, но эта мысль все равно не могла покинуть её голову. Взглянув на телефон, она фыркнула — уведомления не приходили. Тогда ей подумалось, что Ганнибал, возможно, решил отомстить. Эта мысль совсем свела её с ума. Он редко брал её на заграничную охоту, так что, если он оставил в неведении, это можно было назвать её концом. С его стороны было бы нечестно разделаться с Уиллом Грэмом одному, ведь он был и её другом. Эбигейл снова фыркнула. Перевернувшись на живот, она уже собралась сдаться, как на экране вспыхнул заголовок: «ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ». — Наконец-то! — воскликнула она. Захлопав в ладоши от ликования, она вскочила на корточки и наклонилась вперед, пристально вглядываясь в экран. Увидев другой заголовок, у неё закружилась голова так, что ей не было слышно голоса ведущей. «Есть ли новый сорокопут?» — мелькнуло в нижней части экрана. Сорокопут… Конечно, Ганнибал предпочел бы имитировать то преступление. Это было первое дело, в которое вмешался Ганнибал и которое привело Уилла к ней. Несмотря на это, Абигейл не могла не почувствовать тошноту при виде места преступления, так напомнившее ей прошлое. Отмахнувшись от мыслей, Эбигейл слезла с кровати и принялась переодеваться. Пришло время блистать.

***

Эбигейл Хоббс… Это имя преследовало Уилла ежедневно, но он никогда не думал, что оно появится в его жизни снова. Мысль о том, что она на самом деле жива, наполнила его такой надеждой, что эмоции не давали покоя. Его тошнило всё утро. Игнорируя боль в желудке, он опустился на диван и включил телевизор. Он не признавался, но ему хотелось узнать об убийстве, знать без тени сомнения, что Эбигейл ни в чем не виновна. На экране мелькнули изображения жертвы — каштановые волосы, голубые глаза и бледная кожа, — за которыми вскоре последовала вставка: «Сорокопут вернулся?» Чувствуя тошноту, Уилл внимательно слушал репортера. Девушку нашли прикрепленной к набору оленьих рогов, а над телом красовалась надпись: «Видишь? Ты видишь?» Уилл в шоке выронил пульт. Он мог представить себе Гаррета Джейкоба Хоббса, самодовольного, даже когда смерть наступала ему на пятки, когда он прохрипел: «Видишь? Видишь?» — и тихо, без труда испустил дух. Вскочив с места, Уилл бросился обратно в спальню и зарылся в ящиках. Он все еще держал при себе значок и пистолет, хоть их могли конфисковать. Сердце подскочило к горлу. Он знал, что ведет себя глупо… Он знал, что это был трюк, придуманный доктором Лектером, но, несмотря на все это, он был готов отправиться на место преступления в поиске ответов. Когда его руки наконец соприкоснулись с холодным металлом, Уилл вытащил свой значок и пистолет и засунул их за пояс боксеров. Достав из шкафа чистую одежду, он оделся и соответствующим образом отрегулировал пистолет. Теперь ему показалось, что готов встретиться лицом к лицу со своими страхами.

***

Припарковавшись в квартале от места преступления, Уилл продолжал сидеть, крепко сжимая руль. Несмотря на скотч, по опыту ему было известно, что пробраться туда ему не составит труда. Тело увезли, улики собрали — в охране места нет смысла. Прерывисто вздохнув, Уилл сосчитал до десяти, затем вышел из машины и направился к месту раскопок. Подошвы его ботинок глухо шлепали по белоснежному тротуару, сердце колотилось в ушах, и он почувствовал привкус желчи. Почему он так нервничал? Он знал, что ничего не найдет… Сняв с пояса мини-фонарик, Уилл нырнул под желтую ленту и огляделся. Если не считать брызг крови и сообщение, нацарапанное на стене здания, никаких следов преступления больше и не было. Внезапно что-то привлекло его внимание. Наклонившись вперед, он прищурился, когда посветил фонариком на засохшее пятно крови. Внутри него было маленькое зеленое волокно… Может быть, от свитера? У Уилла забилось сердце. Эбигейл носила свитера почти каждый день — он все еще мог видеть ее застенчивое, улыбающееся лицо, когда она рассеянно теребила рукава. Похлопав себя по карманам в поисках чего-нибудь, что он мог бы использовать для извлечения улик, Уилл вздрогнул, когда громкий, резкий лязг падающей мусорной корзины достиг его ушей. Он тут же поднял свой фонарик: -Кто там? Он услышал тихий вздох, затем фигура в капюшоне повернулась и побежала. — Эй…эй! — яростно позвал Уилл. Теперь, отбросив волокно свитера, он крепко сжал фонарик в руке и побежал за беглецом. Свет от аппарата создавал несколько резких, отрывистых движений по стенам переулка. Дыхание было подобно огню в легких, но Уилл изо всех сил старался не отставать. В конце концов, убегающая фигура оказалась в ловушке. Он остановился, уставившись в тупик, прежде чем лихорадочно оглядеться в поисках нового пути отступления. Их нигде не было видно. — Ну всё, — вздохнул Уилл. Он посветил фонариком на фигуру, свободной рукой сжимая пистолет, наблюдая за преступником. Хотя беглец стоял к нему спиной, на нем была серая толстовка с капюшоном, черные спортивные штаны и рюкзак на спине. Держа пистолет перед собой, Уилл прокомандовал: — Медленно повернись… Давай, поднимай руки вверх. Фигура неохотно подчинилась. Когда он повернулся, у него перехватило дыхание. Его взгляд столкнулся с приятной, знакомой голубизной глаз, которая давно преследовала его…