Бакуго Кацуки не понимает, когда всё пошло по пизде.
Точнее, он не понимает с какого момента начал выпивать каждую пятницу в баре с Тодороки Шото. С Тодороки, мать твою, Шото. И не просто выпивать, а нажираться в драбадан. И всё было бы нормально, если бы эти двое просыпались где-нибудь на улице или на свалке. Но нет. Каким-то, блять, чудесным образом, они просыпаются в одной кровати в доме Мидории Изуку. Мидории, мать твою, Изуку, у которого на прикроватном столике всегда стоит кувшин с водой, минералка и аспирин. Уже на протяжении четырех грёбаных месяцев. Бакуго не помнит нихуя с начала вечера пятницы, ровно до утра субботы, когда он просыпается с грёбаным похмельем. И с грёбаным Двумордым. А грёбаный Деку, отказывается говорить как они попали к нему в квартиру. Бакуго твёрдо решил, на следующей неделе, он будет меньше пить и узнает как они попадают в квартиру Мидории.История повторилась в следующую субботу.
То же похмелье, та же квартира, тот же Двумордый, лежащий рядом и тот же грёбаный Деку, работающий на своём грёбаном компьютере. Совершенно, блять, привычная ситуация. Пару раз, Бакуго предлагал Мидории присоединиться к ним в вечер пятницы. На что был лаконично послан нахуй словами: «Я не пью, Каччан». Ну и хрен с этим Деку. Всё равно в субботу его увидит. И ещё один момент. Нахуй Киришиму. Киришима, как добросовестный сосед по квартире, на четвёртой неделей заметил периодичность ухода Бакуго в вечер пятницы и возвращение к обеду субботы. И заняться же ему нечем, поэтому он решил выполнить месячный план и доебаться Бакуго. У него ушло на это два часа и стул. Будет покупать новый. Бакуго рассказал Киришиме про бар, Двумордого и квартиру Деку. Киришима поржал. Киришима получил пиздюлей. Как потом оказалось, мало. Эйджиро, по секрету, рассказал об этом Мине. Мина, по такому же большому секрету, рассказала Джиро. Джиро — Каминари. Дальше Серо, Шинсо, Урарака и весь бывший класс 1-А. И даже Айзава. В общем, нахуй Киришиму. Работать стало невозможно. Урарака, кстати, тоже идёт нахуй. В один, казалось бы, обычный рабочий день. Когда Бакуго заполнял важные бумаги, к нему подошла Урарака, что уже настораживает. Вопрос, который она задала Бакуго, заставил агентство прекратить свою работу на ближайший час. В виду нескольких причин. Неработоспособность половины офиса из-за смеха и пожар. — Бакуго-кун, скажи. — Чего тебе круглолицая? — А у Мидории-куна, действительно, такая мягкая кровать, что ты оказываешься там каждую субботу вместе с Тодороки-куном? Бакуго взорвался. Стол тоже.***
Тодороки абсолютно похую, какие слухи ходят про него, Бакуго и Мидорию. Поэтому, он в очередную пятницу приглашает Бакуго выпить в бар, который за четыре месяца им уже стал как родной. Бакуго хочет отказаться, потому что заебало просыпаться у Деку. А ещё он хочет выпить. Нахуй Деку. Он соглашается. Киришима и Каминари опять смотрят на Бакуго как на человека, у которого всё заебись. О чём они, конечно же, сразу говорят. Киришима получает пиздюлей. Каминари убежал. (— Денки, брось меня, спасайся сам! — Но как же ты, бро? — Я выживу, бро, не переживай за меня. — Бро!) Нахуй Каминари. — Бакубро, в последнее время, ты постоянно всех посылаешь, – сказал Киришима, протирая ушибленное местно – Может, тебе чего-то не хватает? — Адекватного круга общения мне не хватает. — Ну, с твоим характером из адекватного круга, тебя вытерпят только Мидория и Тодороки. — Завались. — Сегодня вечером я так понимаю тебя не ждать? – Эйджиро проигнорировал последнее слово Кацуки. — Да. – ответ больше походил на рычание, чем на членораздельное слово. — Отлично! Потому что в холодильнике у нас всё равно мышь повесилась. А я планирую обокрасть холодильник Ашидо, но вынесу только на одного. — А больше ты не успеешь, – Каминари с собственной персоной. – Она растворит тебя в кислоте. — Проверял? — Было больно.***
Бакуго и Тодороки пришли в излюбленный бар ближе к 11 вечера. Обшарпанное временем здание, тихая улочка и грязная подворотня за углом, представляли собой эстетику бара. Внутри мягкий свет, минимальное количество посетителей и пропитанная запахом алкоголя барная стойка. — Нам как обычно. – размеренно произнёс Тодороки садясь на привычное место у стойки, а Бакуго рядом, с левой стороны. Их «как обычно» это неплохой виски для разогрева. Что бывает после второй бутылки, Бакуго уже не помнит. Предположительно после виски они пьют коньяк. — Половинчатый, – Кацуки смотрит на лёд медленно тающий в стакане виски. Шото кивает, показывая что слушает его – Какого хера, ты зовёшь меня в этот бар каждую пятницу? — Скидка. – коротко отвечает Тодороки делая глоток из своего стакана — Чего? – голос Бакуго немного охрип — Каждую пятницу в этом баре скидка на алкоголь, но для этого нужно взять с собой друга. — Я похож на твоего друга? — Нет. Чуть подумав Шото добавляет: — Не совсем. Я звал Мидорию, но он не пьёт. — Серьёзно? — Абсолютно. По крайней мере, ты, когда выпьешь больше половины бутылки, становишься более тихим. Тебя можно терпеть. — Пиздец. – Бакуго залпом опустошил стакан – Ахуеть, спасибо. — Пожалуйста. Прибить Половинчатого на месте не дала компания уже в стельку пьяных мужиков нагло ввалившихся в бар и разрушивших приятную тишину. От них несло дешёвым алкоголем и горьким дымом от сигарет под аккомпанемент неразборчивой пьяной речи. Это раздражает больше, чем рожа Двумордого. — Бармен! Нам коньяк! – огласил самый крупный мужчина из компании — Толсторожий. – сорвалось с языка у Бакуго, к счастью или к сожалению, его услышал только Тодороки. Чисто из вежливости бармен спросил по какому поводу они устроили праздник, на что тот крупный мужчина сразу же объявил: — Я развожусь! – гордо заявил он, а остальные мужики из компании, противно загоготали – Эта шлюха бросила меня. Она ещё на коленях приползёт и будет умолять меня вернуться к ней. Но эта мразь мне нахуй не нужна. Проститутка. — Если мужчина после расставания оскорбляет и унижает девушку, значит, она всё сделала правильно, уйдя от него. – негромко сказал Тодороки, что предназначалось Бакуго, но толстый мужчина услышал его и посмотрел на Тодороки глазами презрения и глубокого отвращения. — Ты чё там вякнул, сучёныш? — Толсторожий подошёл ближе к Тодороки – Думаешь, ты самый умный здесь или страх совсем потерял?! А?! Уёбок, я с тобой разговариваю, отвечай! – он толкнул Шото в плечо. — А, так вы со мной разговариваете? — его не читаемому выражению лица позавидовал даже Бакуго. — Ты чё, совсем охринел?! Поумничать решил? — А для вас то, что я говорю, кажется слишком умным? Я просто считаю, чтобы обидеть или обозвать женщину много ума не надо. Ум нужен, чтобы не обидеть. — Да ты чё! – взревел Толсторожий – Из меня дурака пытаешься сделать?! — Никто из вас дурака не делает, это полностью ваша инициатива. Ещё немного и Бакуго начнёт молиться. На Тодороки или за Тодороки, он пока не решил. — Ты, блять, совсем ахуел? Ты хоть понимаешь, кому ты хамишь, пидорас? Иди, сучёныш, со своим дружком в другое место для свиданок. — Ай, – Шото повернулся к Кацуки – он подумал, что мы встречаемся. Меня ещё так не оскорбляли. — М-да… – Бакуго поднялся со своего места и обойдя Тодороки, подошёл к Толсторожему. – Видел я дерьмо, но в первый раз вижу, чтобы оно мне хамило… — Да ты…! — Лучше помолчи. Весь словарный запас истратишь. — Нас шестеро против двоих, мои парни вас быстро порешают. – в доказательство его слов, мужики, так и оставшиеся стоять в проходе, стали угрожающе хрустеть костяшками пальцев и противно лыбиться. — Давайте разговаривать как культурные люди. – хищно ухмыльнулся Бакуго и врезал Толсторожему в солнечное сплетение.***
— Вы всегда так разговариваете? – спросил бармен осторожно выглядывая из-за стойки. На полу валялась куча еле двигающихся и сильно побитых мужиков. В воздухе пахло гарью. Бакуго придерживал рукой разбитый нос. Один из мужиков сильно ударил Кацуки, за что сразу упал в нокаут. — Мы, пожалуй, пойдём. – Тодороки оставил крупную купюру из кошелька на барной стойке и направился с Бакуго к выходу. Парни завернули за угол и пристроились у стены. Бакуго пытался остановить кровотечение из носа руками, но кровь тёплой струёй стекала на рубашку. Попытки её остановить не увенчались успехом. Только руки запачкал. Шото с не читаемым лицом оторвал рукав своей рубашки и приложил к носу Кацуки, чтобы остановить кровотечение. Бакуго в ахуе. — Нахуя ты это сделал? — Я не знаю, чем ты руководствовался, когда полез в драку, но логику я исключаю сразу. — Это, блять, не ответ. — Ты дурак, а дураков надо жалеть. — Щас пизды дам. — Мы друг друга стоим. — Ты хамишь, я избиваю. — Ну а чем не командная работа? — Согласен. – произнёс кто-то за их спинами. Так они встретили Мидорию. Бакуго, с текущей кровью из носа, в разодранной окровавленной рубашке и кровью на руках. И Тодороки, с оторванным руковом от рубашки, что сейчас Кацуки держит у носа. — Это не моя кровь. – заторможенно сказал Бакуго, проследив, что взгляд Мидории остановился на его окровавленных костяшках. — Это должно меня радовать? — Было бы неприятно, если бы это была его кровь. – зевнул Тодороки — А чё ты вообще здесь делаешь, задрот? — У меня чутьё на вас каждую пятницу открывается. – Изуку устало потёр переносицу – Как я понимаю, вы находитесь в более менее трезвом состоянии и можете добраться до дома сами. Хотя, отпускать вас в чуть пьяном состоянии не очень то и безопасно. Если за вас я могу не волноваться, то за людей, которых Каччан в тёмном переулке встретит, я не ручаюсь. Хотя… — Завались, тупой Деку, – Бакуго чуть сполз по стене вниз – От твоей болтовни у меня бошка раскалывается. — В общем, вы пойдёте ко мне или по домам? Если что, у меня есть чем перекусить. Бакуго вспоминает, что у него дома мышь повесилась в холодильнике. Тодороки вспоминает, что у него дома Старатель. И он, к сожалению Шото, не повесился. — Я к тебе, Мидория. — Бл, ну я тоже. — Отлично. Тогда я вызову такси. Пока машина ещё не приехала, Бакуго сделал вывод. В квартиру Мидории, Деку их сам приводит. Но почему их забирает грёбаный Деку и как он нашёл в первый раз, ещё не известно. — Деку, – Мидория повернулся на голос Бакуго – Почему именно ты забираешь нас из бара уже четыре месяца? — О! Это было забавно. В первый раз, когда вы напились, бармен позвонил мне с твоего телефона и попросил приехать, забрать вас. Когда я приехал и спросил у него, почему позвонили именно мне, он сказал что ты, Каччан, полчаса жаловался на какого-то «дерьмого Деку» и в итоге решил ему позвонить. – Бакуго не покраснел. Нет. Это из-за виски. И немного из-за того что ему разбили нос. – Но, увы, когда ты нашёл мой номер в телефонной книжке, то вырубился. Бедному бармену ничего не оставалось как позвонить по номеру. — Пиздец, спасибо. — Пожалуйста. Прибить Деку на месте не дала подъехавшая машина такси. Ну и похуй. Потом ему вмажет. А пока, можно расслабиться и вздремнуть у Деку на коленях под размеренное сопение Двумордого рядом. Что бы он не говорил, Бакуго Кацуки, нравится такая постоянность.