когда твоя девушка больна

Джинни Уизли какая-то уж слишком маленькая и ломкая, словно статуэтка из гоблинского фарфора. Вся. Но руки в особенности, как кажется Забини. У дочурки рыжеволосых предателей крови блядски крошечные руки и это пугает Блейза. Он косится на девчонку исподтишка (а в голове противно и нравоучительно звенит голос Малфоя: кого ты обманываешь, Забини? Хватит пялиться на Уизлетту настолько откровенно, дыру прожжёшь), без малейшего намёка хотя бы на тень интереса или любопытства. Девчонка как девчонка, но взгляд, отчего-то, цепляется. У всех двенадцатилетних девчонок они такие маленькие? Блейз вот не знает, потому что, на самом то деле, не так уж часто засматривается на мелких заноз и на их дурацкие руки. А ещё они — ну, руки эти — все в веснушках, словно в крошечных капельках солнечного света. А как-то раз, когда Уизли проходит совсем-совсем рядом, Забини замечает на запястье девочки несколько кривых тонких царапин, когда рукав мантии ненароком задирается, обнажая кожу. Разве у Уизлетты есть кот? В тот же момент эта едкая мысль моментально проникает в сознание слизеринца, просачивается ядовито и горько. Входит так же легко, словно острейший кинжал в мягкое масло. Впитывается где-то на подкорке. Целых две недели он думает о Джинни. О её руках. О их идиотской крошечности. Об этих веснушка. О царапинах. О красно-жёлтой фенечки, которую ей подарил дурак Лонгботтом. Однажды он отлавливает девчонку после занятий, бесцеремонно хватает за плечи и смотрит прямо в глаза — голубизна озёр и льда, сосредоточие решительности и отваги на дне влажного зрачка. Надо же, крошка Уизли даже не боится? Забавно. — У тебя нет кота, — кивает непонятно для кого и для чего Блейз. Огненно-рыжая бровь изящно изгибается. Джинни смотрит на него, как на полоумного. — Что, прости? Кого нет? Кота? — Да, кота, — вновь кивает мулат. Он задирает рукав мантии девочки. На свет показываются четыре кривых тонких, почти заживших шрама. Джинни выдергивает запястье из рук парня, словно обожженное огнем, и морщится. — Что тебе надо? У тебя вообще все дома, Чейз? — Я Блейз, — поправляет парень. — А ты творишь какую-то невообразимую хуйню, — он совершенно невежливо пялится на израненные руки девочки, заставляя ту поникнуть. — Какой тебе вообще дело, Блейз? — имя парня она язвительно тянет, вкладывая в интонацию всю желчь и горечь. Сердце Уизли начинает биться как бешенное. Хочется вмазать Забини со всей силы. Чтобы он заткнулся и отстал от нее навсегда. Ну что за напасть? Почему из всех девочек Хогвартса он решает прицепиться именно к ней? Какое ему вообще до неё дело? Слёзы горькой пеленок застилают глаза, но Джиневра лишь морщится, отчаянно и бойко, а Забини с этого очаровательного личика хочется лишь хохотать во всю мощь лёгких. Такая она забавная — эта крошка Уизли. — А не пойти ли тебе нахуй, Б-л-е-е-й-з? — голос рыжей — яд напополам с полынной горечью. Губы дрожат так, будто она сейчас расплачется, и в сердце слизеринца начинает ворочаться некое, совершенно отдаленное подобие жалости. — Мамочка с папочкой не говорили малышке Джинни, что это очень-очень плохие слова? — хохочет Блейз. — Мамочка с папочкой не говорили тебе, что не стоит совать нос не в свое дело? — язвит Джинни Уизли. Буравит его уничтожительным взглядом. Блейз под этим взглядом даже немного ёжится. Джинни Уизли двенадцать. Она неистово-рыжая, у неё в волосах путаются всполохи жаркого пламени и блеск червонного золота. У неё голубые глаза, почти как у Малфоя, но не такие льдистые и пустые. Скорее, сердитые, по крайней мере в эти секунды. Джинни Уизли двенадцать. У неё светлая молочная кожа, на вид такая мягкая и гладкая, что хочется прикоснуться, но Блейз выжигает из себя это желание почти насильно. Белоснежный шёлк её кожи покрыт россыпью веснушек и родинок, но это совершенно не портит девчонку. «Поцелованная солнцем». Джинни Уизли двенадцать. Она ниже Блейза на полторы головы, а ещё тоненькая и хрупкая, словно веточка. Во внеурочное время она ходит в вещах на несколько размеров больше, явно с чьего-то плеча, и убирает медно-красную копну в аккуратный, высокий хвост. Несколько прядей падают на высокий светлый лоб и красиво обрамляют лицо. Джинни Уизли всего двенадцать. Но весь Хогвартс до сих пор продолжает коситься на девчонку боязливо-презрительно, шептаться за спиной, хихикать, называть наследницей Тёмного лорда и ведьмой. Последнее слово особенно смешит Забини: они здесь все, черт возьми, ведьмы и колдуны. Что за вздор? Джинни Уизли двенадцать. Она младшая в семье, возможно, мамочка с папочкой даже любят её чуть больше, чем братьев, но это не отменяет наличия комплекса неполноценности на фоне более успешных старших братьев. Джинни Уизли двенадцать. У неё тонкие-тонкие запястья, словно птичьи лапки. И чёртовы порезы по тонкой, прозрачной коже. Ёбаные кружева белёсых шрамов. И у Джинни Уизли нет кота. Блейз в этом уверен на все сто двадцать процентов. А ему, Блейзу Забини, отчего-то совершенно на это не плевать. У него к девчонке интерес странный и немножко непонятный для него самого. Действительно, и чего он так цепляется к мелкой предательницей крови? Девчонка нахальная и озлобленная, словно Цербер. От таких, по-хорошему, нужно держаться за тысячу километров. Но Блейз Забини, стоит заметить, очень редко поступал по-хорошему. Именно поэтому сейчас он скалой нависает над бедной, сжавшейся девчонкой, которая еще не понимает, ей убежать или врезать по лицу Забини со всей силы. Он едва успевает разомкнуть губы, чтобы ответить на вопрос Уизлетты, толкнуть какую-нибудь громкую мотивационную речь о том, что самоистязание не выход и бла-бла-бла, но в этот самый момент мелкая гриффиндорка решает, что второй вариант лучше первого и прерывисто вобрав в лёгкие побольше воздуха, залепляет ему своими крошечными ладошками по лицу. Так, что Блейз Забини, такой высокий, крепкий и взрослый, умудряется пошатнуться от неожиданности, чувствуя как в области скулы разрастается пульсирующая жгучая боль. И девчонка окидывает его последним, то ли испуганным, то ли презрительным взглядом, и сбегает куда-то в сторону гриффиндорской башни. А Блейз Забини, держась за щёку, думает о том, что теперь он от неё точно не отстанет.