Призраки минувшего будущего / Ghosts of Future Past

У него зудит между лопатками, как будто за ним наблюдают. Впервые Дин ощутил это, когда, затаившись в сарае вместе с Бобби, ждал появления того, что вытащило его из ада. Тогда он отмахнулся от этого чувства, потому что, естественно, он был напряжен как струна. Затем это ощущение появилось на обратном пути из дома Оливии Лоури*. Но чёрт, если бы после вида останков Оливии он не почувствовал себя плохо, он официально признал бы себя больным бесчувственным ублюдком. Зуд напоминает о себе на заправке по дороге к Бобби, но Дин списывает его на то, что это призраки Виктора в компании с Мэг и Рональдом не дают ему вздохнуть спокойно… Правда, это ощущение не прекращается, когда они рассеивают Очевидцев — жуткое, ползущее по позвоночнику чувство, которое говорит о том, что за следующим углом его ждет что-то неприятное, — и это начинает по-настоящему беспокоить его. Дин решает провести расследование. У него есть время, пока мир стал немного спокойнее, и он все равно мало спит. Кроме того, если его преследует что-то, кроме ангелов и кошмаров, было бы неплохо выяснить, что именно. Затем появляется Кастиэль и отправляет Дина назад во времени, заставив беспомощно наблюдать, как его мама заключает сделку с желтоглазым сукиным сыном, который потом ее убьет**. — Ты можешь все изменить, — сказал тогда Кастиэль Дину, но оказалось, что все, чего хотел от него ангел, — это заставить стать свидетелем неизбежности происходящего. Дин не в восторге от ангелов и всей этой чертовой ситуации, но прежде чем он сможет полностью осмыслить то, что сделала его мать, Кастиэль указывает ему на склад с той же загадочной командой "остановить это". И вот, Дин на складе, и ему не нужно быть гением, чтобы понять, что же он должен остановить. Он наблюдает сквозь разделительную перегородку, как Сэм использует какую-то странную психическую силу, чтобы изгнать демона. Глаза Сэма закрыты, его рука поднята ладонью наружу, и на его лице самое безмятежное выражение, как будто это так же безопасно, как петь "Ом" в буддийском монастыре. Черный демонический дым вырывается изо рта одержимого ублюдка, тот падает на пол, как мешок с песком, а Дин осознает, что это сделал Сэм. Рядом с его младшим братом стоит цыпочка из отеля в Понтиаке, та, которую Сэм назвал случайной связью, и, очевидно, именно она учит Сэма всему этому. Дин ждет, когда исчезнет демонический дым, потом входит в полутемную комнату. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Сэм? — он смотрит на миниатюрную брюнетку, так уютно устроившуюся рядом с его братом. Он уже знает, кто она, что она такое: гребаная лживая шалава. Прежде чем кто-либо из них откроет рот, он бросается на нее с ножом, что вполне логично, когда сталкиваешься с демоном, но Сэм успевает помешать брату и Руби сбегает, живая и невредимая. — Какого черта ты делаешь? — кричит Дин на своего идиота-брата, — ты работаешь с демоном! — Руби не такая, — тут же реагирует Сэм, но так и не может встретиться взглядом с Дином, и, черт возьми, Дину это не нужно. Его брат должен был быть защищен от демонов. — Почему, Сэм? — спрашивает он, стараясь быть строгим, но зная, что его голос ближе к мольбе, — что ты надеешься получить от этого? Он молча умоляет Сэма дать хоть какую-то причину, что-то, что он может понять, хоть чуть-чуть убедительное. — Ты знаешь почему, — голос Сэма раздраженный и обиженный, как у ребенка, а не как у охотника с опытом "столько-не-живут". — Знаю? Я? Сэм напрягает челюсть и смотрит свирепо. — Она помогает мне подготовиться к убийству Лилит. — К убийству Лилит, - повторяет Дин, совершенно ошеломленный этой глупостью, — зачем? Месть? Сэм кивает, а Дин недоверчиво качает головой. — За то, что она отправила меня в ад? Ты случайно не заметил, что я вернулся — живой и бодрый? Или ты был так занят, стараясь произвести впечатление своими скайуокерскими штучками, что не обратил на это внимания? Удар ниже пояса, отмечает он про себя. Потому что не только Сэм виноват в том, что их ритм сбился с тех пор, как он… вернулся. Он не успевает сказать что-то смягчающее, потому что Сэм тут же буквально надувается от гнева. — Что плохого в том, чтобы хотеть небольшой расплаты? Дин видит, как Сэм сжимает челюсть и поднимает плечи, и он знает, что брат сейчас не услышит ничего, сказанного Дином. Больше того, сейчас Сэм — не просто очень большой младший брат, уличенный во лжи, он чертовски страшный чувак, наполненный темной силой и жаждой крови. Это не его брат, а Дин хочет обратно своего брата, он хочет, чтобы они снова стали такими, какими были два года назад, когда охота была развлечением. Он не знает, как это сделать: он никогда не умел подбирать правильные слова. — Тебе... нам не нужна расплата, Сэмми, — Дин пытается успокоиться, но его нервы как струны: это так неправильно. — Это неправильно, все неправильно. Это кривая дорожка, и чем больше ты по ней идешь, тем меньше шансов найти верный путь... Как Сэм может не видеть, насколько это неправильно? Сэм качает головой. — Ты лицемеришь. Папа продал свою душу, а ты продал свою, и все это для того, чтобы отомстить за смерть мамы. Месть, которая ничего не изменила. — Все было не так! Все было не так. Он и отец продали свои души, чтобы спасти друг друга, а не продолжать поиски виновного, хотя именно это и произошло. — По крайней мере, я хоть что-то делаю, — продолжает Сэм резким голосом, — и я не собираюсь становиться каким-то несчастным мучеником, которого все должны жалеть. Какого хрена? Так вот как его видит Сэм? — Остановись… Все не так, — Дин с трудом выговаривает слова, его челюсти так сжаты, — тебе не следует так поступать... — Почему это, Дин? Что ты сделаешь? Ударишь меня? Тебе от этого станет лучше? Или, может быть, нам стоит пойти и найти что-нибудь, что ты сможешь убить? Может быть, это немного облегчит твой гнев. Сэм весь — агрессивное презрение, и Дин не может вовремя остановиться. Он замахивается и припечатывает кулак к лицу Сэма, и тот отшатывается назад, прижимая руку к подбородку. А потом просто кивает. — Сегодня я стерплю. Раз уж я тебя вроде как обманул. Но в следующий раз ты получишь ответный удар, — он обходит брата, — я буду в отеле, когда ты будешь готов говорить как взрослый. Дин разворачивается, чтобы схватить мелкого сученка за руку, но Сэм уже вылетел наружу и лишь скрип закрывающейся двери напоминал, что он вообще был здесь. Дин остался один, и ему хочется просто закричать о своей беспомощности в небо. Он только что вернулся из прошлого, где благодаря Кастиэлю беспомощно наблюдал, как его мама заключает сделку с гребанным Желтоглазым, он был зол и расстроен еще до того, как вошел на склад. И вместо утешения — Сэм во всей своей красе. Спасибо, конечно. Его брат обещал — обещал! — не использовать эти чертовы силы, и вот он изгоняет демонов своим разумом… Господи. А потом он защищал Руби — Руби! Которая не только демон, но и лживая манипулятивная сука. Дину нужно остыть, нужно немного подождать, прежде чем встретиться с Сэмом, потому что, видит бог, если его брат попытается оправдаться за то, что болтается с Руби, Дин снова двинет парню по лицу, и это никак не исправит их отношения. Отношения, которые находятся в такой глубокой, бурной воде, что Дин буквально коленками ее чувствует. Он бесцельно вел Импалу, пока не нашел пустую игровую площадку — отличное место, чтобы побыть одному, посмотреть на звезды и просто... просто вспомнить хорошее. Хотя это трудно. Он только две недели как выбрался из ада, а все идет к чертям собачьим. Ангелы, Печати и долбанный Апокалипсис. И Сэм с лживым демоном становятся лучшими подружками… Он почти не удивляется, когда видит призрака и слышит его голос. — Привет, Дин. Он поднимает глаза и видит… себя. Ха, он надеялся, что будет старше, когда умрет. — Сколько? Его призрачное "я" делает задумчивое лицо. — Четыре года. — Всего лишь? Я, конечно, подозревал, что все будет непросто, но, серьезно, четыре года? — Мы переживем Печати и предотвратим Апокалипсис, если это хоть как-то тебя порадует. Его призрачное "я" мерцает так же, как и любой другой дух, которого Дин когда-либо видел. — Значит, мы победили? Дин не удивляется, когда его призрак пожимает плечами. — Не то чтобы... Скорее нет. Он пристально смотрит на остатки своего будущего "я", отмечая различия. На лице морщины, но это неплохо, ведь он не потерял ни одного глаза или какого другого органа. Тот же вкус в одежде, правда на ногах рабочие ботинки со стальными носками. Не так круто, как байкерские ботинки, но стальные носки действительно полезны для охотника. Железные были бы еще круче, но Дин сомневается, что их кто-то делает: слишком мягкие, слишком тяжелые. Куртка — текстиль на подкладке вместо старой папиной кожи. Могла бы придать ему почти респектабельный вид, если бы не вся эта кровь и и ошмётки чьего-то, тела, торчащие повсюду. Значит умер он точно не во сне. Он смотрит выше, замечает еще одну большую перемену, и хмурится: — На тебе нет амулета. — Да, это одна из вещей, о которых я должен тебе рассказать, — призрак поджимает губы, и Дин узнает в этом движении свою привычку начинать неприятный разговор. Его желудок сжимается, и Дин уверен, что не хочет слышать то, что должно сказать его будущее "я". Он не хочет знать, почему пройдет всего четыре года. Где был Сэм? Почему его брат не прикрывал его спину? Или почему не захотел это делать? — Если ты хочешь изменить будущее, зачем возвращаться в сейчас? Почему бы не вернуться в нашу жизнь еще раньше? — спрашивает он, понимая, что пытается отсрочить неизбежное, — например до ада, чтобы я туда не попал? Мне нравится эта идея. — Пытался, но заклинание привязано к нашему телу, тому, которое Кас восстановил, когда вывел нас. Которое целиком переделанное. Как мы поступили с Импалой, помнишь? Рама все еще там, и некоторые фрагменты оригинальны, но почти к каждой нашей части тела, к каждой клетке, к каждому атому, понимаешь ли, прикасался ангел, — говорит Мертвый Дин с ухмылкой, и губы Дина приподнимаются в ответ. — Я представляю, как это меняет человека, — отвечает он. Он слышит стрекотание сверчков в поле и жужжание электрической линии высоко над головой. Тишина. Мир. Спокойствие. Все, что он хочет прямо сейчас. Четыре гребаных года… — Я не уверен, что хочу знать... — Да, я понимаю, — и Дин предполагает, что его призрак действительно понимает, — однако, не похоже, что у меня здесь есть выбор. - А вдруг ничего из того, что ты скажешь, не поможет мне что-либо изменить? — потому что если это путешествие в будущее станет таким же бессмысленным, как путешествие Кастиэля в прошлое, Дин даже не удивится. Его призрак невесело смеется. — Не волнуйся. Мы просто будем продолжать возвращаться, пока не сделаем все правильно. Это больше похоже на угрозу, чем на заверение. — Но у меня есть несколько идей о том, что ты можешь сделать. Мы так много раз выбирали, что если ты хотя бы пару раз выберешь что-то иное, все определенно изменится. — А если от этого станет только хуже? Мертвый Дин печально смотрит на свой окровавленный торс. — Я не понимаю, что может быть хуже, чем это. Теперь Дин еще больше уверен, что он не хочет ничего слышать. Тем не менее, он принял меры, чтобы его дух отправился в прошлое, чтобы передать своему молодому "я" послание. И раз он здесь, значит, это действительно важно, и у него действительно нет выбора... как обычно. Он вздыхает, недовольный всей этой ерундой, пока его призрак слабо мерцает в свете фонаря. Он — оно — он не разговаривает, не двигается. Похоже, в будущем он научится терпению. Или, может быть, это то, чему он научился в аду, потому что даже сейчас он гораздо охотнее позволяет миру проходить мимо без его помощи или вмешательства. — Я не могу торчать здесь вечно, чувак. Есть правила. Или, может быть, он всегда будет напористым ублюдком. — Хорошо, начинай. В одно мгновение призрак оказывается так близко, что Дин видит собственные веснушки, морщинки в уголках глаз, более глубокие и длинные, чем они были раньше или сейчас, как он предполагает. Он также может видеть следы крови, что текла из его носа, ушей и глаз. Они слабые и слегка размазанные, как будто кто-то пытался их стереть. Он не умер быстрой смертью, раз кто-то пытался очистить его. — Мне нужно тебе рассказать так много всего, что было бы проще показать. Позволь мне, — его призрак поднимает руки ладонями наружу, словно предлагая поиграть в ладушки, — пусти меня, Дин. Это звучит как очень нехорошая идея. — Только если ты покажешь мне, кто выиграет Суперкубок. Его призрак печально улыбается. — По рукам. Как только Дин прикасается к своему мертвому двойнику, образы вливаются в его сознание ошеломляющим, сжатым потоком, слишком быстрым, чтобы его можно было обработать. Они проникают в его мозг, что уже непросто, а если учесть, что это не просто образы, это звуки и ощущения, эмоции, чувства: боль и любовь, радость и страх, потеря и гнев, отчаяние и одиночество... Предательство. Смерть… Он горит. Ему холодно. Он бы онемел, если бы не эта боль, как будто наждачная бумага царапает его кости. — Дин. Черт возьми. Видимо, я немного не рассчитал. Когда Дин открывает глаза, он лежит на спине на столе для пикника, а звезды сверкают диско-цветами и кружатся по небу в безумной самозабвенности. — Все на месте, — говорит Мертвый Дин, — все, что тебе нужно знать, чтобы предотвратить это. Он проводит рукой по дыре в груди. Это заставляет боль отдаваться эхом в ребрах Дина, и он вспоминает ощущение когтей, впивающихся в его сердце. Мысленная пометка: серебро не работает против Альфа-Оборотня. Он поднимает руку, чтобы прикрыть несуществующую рану, думая о том, что только что произошло. Мертвый Дин сказал все, что знал, но Дину кажется, что он по-прежнему ничего не знает. Воспоминания нахлынули на него слишком внезапно, слишком быстро, слишком сильно. Его мозг похож на суп — первобытный суп, с которого началась жизнь: густой, горящий и довольно отвратительный. — Не торопись, впитывай. Ты скоро поймешь, что нужно сделать. — А ты не можешь мне сказать? — удается спросить Дину. — Я уже сказал. Всё там, внутри, — Мертвый Дин с тревогой склоняется над ним, — ты ведь получил воспоминания, верно? — Да, — нерешительно отвечает Дин, — просто они очень... уплотнены. Его призрак заметно расслабляется. — Переживешь, — говорит он и смотрит в сторону на что-то, чего Дин не может видеть. Он делает шаг назад. — Мое время вышло, так что удачи тебе, и всего такого. Он делает еще один шаг. — Эй, — останавливает его Дин, — куда… куда ты — мы — идем? Его призрак затихает, когда задумывается об этом. Затем пожимает плечами. — Если это не ад, то меня не слишком это волнует. Дин понимающе кивает. Воспоминания пришли с огромной ясностью и встряхнули его собственные, более свежие воспоминания обо всем ужасе, который они оба пережили. — До свидания, Дин, — едва успевает сказать Дин самому себе, прежде чем призрак исчезнет. Он лежит, наблюдая, как звезды замедляют свое вращение и возвращаются к привычным цветам, и ждет, когда его мозг снова уменьшится до удобного размера. Он долго ждет.

***

Сэм сидит за столом, делая вид, что читает книгу, и ждет, когда Дин вернется в мотель. Он знает, что на него сейчас наорут, возможно, снова ударят, но он почти уверен, что на этот раз держит свой гнев под контролем. К тому же у него собраны все аргументы, и он абсолютно уверен, что сможет заставить Дина понять. Он может все уладить. Он знает, что может, потому что Дин понимает одну вещь: все, что облегчает охоту, — это хорошо. Поэтому он ждет и представляет себе противостояние в своей голове, пытается предугадать все действия Дина и то, как он отреагирует. Он сжимает и расслабляет мышцы, по одной части тела за раз, пытаясь снять напряжение. Это метод, которому его научили в колледже, чтобы помочь студентам пережить устные тесты и собеседования. Сэм его на себе уже опробовал. Он и сейчас сработает. Сэм будет взрослым и разумным, и Дину придется его выслушать. Сэм пытается поверить в это, но на самом деле не преуспевает. Но Дин, который входит в номер два часа спустя, не злится, не обижен и не делает ничего из того, что представлял себе Сэм. На самом деле, его брат выглядит усталым, грустным и слегка потрясенным. Сэм встает, решив, что будет лучше, если он начнет разговор, задаст ему тон. — Дай мне объяснить, — начинает он, но Дин поднимает руку. — Не утруждайся. Ты расскажешь мне, как легко ты изгоняешь демонов, как спасаешь жизни — больше, чем мы когда-либо смогли бы спасти, — как ты держишь все под контролем и не позволишь этому зайти слишком далеко. — Я не... я не собирался… Но он собирался. Собирался сказать все это, и по тону Дина он может понять, что тот не купится ни на одну из этих причин. Теперь Сэм пытается перейти к следующей части своего аргумента. Если он сможет вспомнить, что это было… — Посмотри на ситуацию с другой стороны. — С какой еще другой стороны? — требует Дин, и теперь в его голосе звучит гнев, которого Сэм и ожидал. Хорошо, он знает, что будет дальше. Он упрямо смотрит на своего старшего брата, прямо в глаза. — Ты ушёл. Я остался. Мне пришлось продолжать сражаться без тебя. И то, что я могу делать… Это просто работающий способ. — И совершенно нормальный. Это не вопрос, но Сэм все равно отвечает. — Это всего лишь инструмент. Да, он необычный, но чем он по сути отличается от дробовика с солью? — Если это такой потрясающий способ, то почему ты солгал о нем? Сэм открывает рот и пытается выдать объяснение, которое он сочинил, но то, что он хочет сказать — то, что он действительно чувствует, — слишком уродливо, чтобы быть озвученным. Он солгал, потому что это нечто личное. Его. То, в чем, наконец, он одержал верх, а не то, чему он научился у отца, не то, что Дин сделал первым или лучше Сэма. Это его. Но как он может сказать это своему старшему брату, парню, который вырастил его и всегда прикрывал его спину. Который отправился за него в чертов ад. Но он этого хочет. — Не находятся оправдания, так ведь? — с грустным смехом резюмирует Дин, — потому что, если отбросить всякую альтруистическую чушь, тебе просто нравится чувствовать себя таким могущественным. Из-за смеха, а, может быть, из-за того, что Дин попадает в самое яблочко, Сэм срывается. Гнев, который он так усердно пытался контролировать, выплескивается наружу, и ярость нагревает его тело, подпитывает его слова. — Ты хочешь знать, почему я ничего не сказал? Вот из-за этого самого дерьма, как сейчас. Из-за того, как ты разговариваешь со мной, из-за того, как ты смотришь на меня, как будто я урод. Или еще хуже, как будто я идиот! Как будто я не знаю разницы между правильным и неправильным! Дин наверняка ударит его сейчас, а потом он сможет ударить Дина в ответ, как и обещал, и, возможно, на этот раз драки будет достаточно, чтобы Дин наконец-то зауважал его как взрослого, как охотника по праву. Его кулаки сжимаются в предвкушении. Он ждет этого. Вот только, опять же, Дин действует не по сценарию. — Слушаться демона — это у нас стало "правильным"? Действительно… — Дин потирает висок, как будто у него болит голова. Он пристально смотрит на Сэма, словно ищет способ проникнуть в его мозг. — Ты же знаешь, что она лгала тебе весь прошлый год, почти обо всем? — Она не лгала. Дин смеется. — Она сказала тебе, что может спасти меня от ада. Но она не могла. И не стала бы, даже если бы могла. — Ты этого не знаешь. — На самом деле, Сэм, я знаю, — Дин проводит обеими руками по лицу, — господи, мне нужно выпить. Хочешь пива? — спрашивает он через плечо, и его тон такой небрежный, такой...обычный, что Сэм автоматически говорит "да", даже когда он все еще готовится к затяжному бою без правил. Он совершенно сбит с толку. Сбит с толку и выведен из равновесия, и тема из X-Files крутится у него в голове, потому что все идет не так. Они не дерутся и не кричат друг на друга. А они должны, он это знает, но Дин ведет себя не так, как Дин, и это начинает бесить. Дин протягивает Сэму открытое пиво и садится за стол, повернувшись к нему вполоборота. — Я помню, что случилось со мной в аду, — говорит он, — я помню… всё. У Сэма отвисает челюсть, и он падает на другой стул. Он смотрит на брата, а тот не отвечает взглядом на его взгляд. Это внезапное откровение в качестве начала разговора — отстой. — Ты сказал, что не помнишь. Ты солгал... — Ну да. В смысле, да, я сначала не помнил. Но потом воспоминания стали возвращаться, — Дин поворачивает бутылку на столе. Все его внимание сосредоточено на кругах конденсата под бутылкой. — Сегодня вечером я вспомнил все. Он издает грустный смешок. — В супер-качестве, не меньше. Сэм понимает, что не хочет слушать. Ему не нужно знать подробностей, чтобы понять, что то, что случилось с Дином в аду, было ужасно. Он слышал кошмары, видел, как Дин запивал их алкоголем. А еще он заметил перемены в своем брате. Дин стал слабее, более робким, более боязливым, и то, что сделало это с его дерзким старшим братом, должно было быть серьезным. Он открывает рот, чтобы остановить Дина, но звонок мобильного опережает его. Он отвечает, не задумываясь. — Сэм слушает. — Будь я проклят. Я был уверен, что этот номер уже мертв. Это Трэвис Йохансен. Я не знаю, помнишь ли ты меня. В свое время я был другом твоего отца. В голове Сэма мелькают картины. День, проведенный за рыбалкой у причала, он и Дин, пока папа и какой-то другой чувак обменивались историями и готовились поохотиться на что-то в лесу. Папин друг поджарил на сковороде пойманную ими рыбу. Масло, травы и аромат костра, и на вкус это было восхитительно. Именно Трэвис научил их жарить зефирки на костре, потому что их отец либо не знал, либо не хотел тратить деньги. — Ах, Трэвис. Да, привет, — отвечает он неловко, потому что даже зефирки не могут оправдать несвоевременности этого телефонного звонка. Вот только на самом деле, это идеальное время для телефонного звонка… — Приятно слышать твой голос, Сэм. — Мне тоже. Да, эм… Послушай, сейчас не самое подходящее время, — заставляет он себя сказать, — это... — Чего бы он ни хотел, просто скажи ему "нет", Сэмми, — говорит Дин, и Сэм изо всех сил старается не напрячься от ласкательного имени. — Мне нужна твоя помощь, Сэм — твоя и твоего брата. У меня тут есть людоед, о котором нужно позаботиться, а моей единственной здоровой руки явно недостаточно. Это важно, иначе я бы не позвонил. Ты же понимаешь... — Да, я понимаю, — он не позволяет себе почувствовать облегчение, это было бы почти предательством по отношению к Дину, — расскажи подробнее... — Говорю тебе, Сэм, мы не собираемся ехать на охоту... Сэм едва поднимает глаза на Дина. Вместо этого он записывает информацию, которую дает ему Трэвис, концентрируясь ней, а не на ощущении милосердного спасения, проносящемся в его мозгу. — Картаж, Миссури. Джек Монтгомери***. — Черт возьми, — бормочет Дин на заднем плане, — ты делаешь это просто назло мне. Но Дин тоже охотник, поэтому он допивает свое пиво, выбрасывает пустую бутылку в мусорное ведро и идет к кроватям, чтобы начать собирать вещи. Как обычно, им не требуется много времени, чтобы подготовиться к дороге. В конце концов, у них было много практики. Сэм наполовину с нетерпением, а наполовину со страхом ждет поездки в Миссури. Они с Дином будут охотиться; старая добрая охота, которую они могли бы использовать для воссоединения, и он, возможно, даже сможет показать Дину, насколько полезны его экстрасенсорные способности. С другой стороны, ему предстоит застрять в машине с Дином на несколько часов, без шансов на спасение от всезнающего дурного характера старшего брата. Сэм усаживается на пассажирское сиденье и готовится к взрыву, но Дин ничего не говорит. Сэм все еще напряжен, когда Дин заводит машину, и они отъезжают от мотеля. Дин по-прежнему молчит. Сэм не расслабляется, когда они выезжают на шоссе, и не может разжать челюсти, даже когда Дин включает стерео и позволяет гитарам заполнить пространство между ними. Он смотрит увядающие ноябрьские поля по обочинам дороги, и продолжает ждать, но так и не дожидается ни ссор, ни словесных перепалок, ни пассивно-агрессивных комментариев о том, что брат знает лучше. Дин должен быть язвительным и стервозным, но он не такой. Он спокоен и задумчив, и у него есть эта маленькая морщинка между бровями, которая означает, что мысли в его голове совсем не беззаботные. И он продолжает смотреть на Сэма, как будто это Сэм ведет себя не так, как обычно... или как будто он пытается понять, может ли он доверять Сэму или нет. Эта мысль вызывает острую боль в груди Сэма каждый раз, когда она возникает в его мозгу. Все это чертовски неправильно, и Сэм не знает, как это исправить. Только когда они выезжают за границу штата и усталость обрушивается, как грузовой поезд, Сэма наконец отпускает. Помогает то, что двадцать часов без отдыха не оставили ему выбора.

***

— Скльковремя? — Почти девять. Не хочешь остановиться позавтракать? — легко отвечает Дин. Желудок Сэма урчит в ответ, — это означает "да". Он чувствует, что Сэм смотрит на него так, словно это Дин в их споре переполнился чувством вины, и это не далеко ушло от истины. Воспоминания призрака нахлынули на него так быстро, словно он слушал кассету в быстрой перемотке. Даже хуже. Словно эта кассета была записана в его мозгу в быстрой перемотке, и ему пришлось потратить последние пять часов на изучение и систематизацию всего нового дерьма, которое он узнал, хотя он уверен, пары кусочков не хватает. В целом, он реально чувствует себя переполненным: просто до предела, и ему хватит одного сильного толчка, чтобы лопнуть. Тогда все извергнется из него, не оставив после себя ничего, кроме уродливой шелухи… Ну вот, спасибо за омерзительный образ в голове прямо перед завтраком. И все же в глубине его мозга, как раковая опухоль, сидит мысль похуже: Сэмми собирается его убить. О нет, Сэм не будет держать нож, не забьет до смерти Дина или что-то в этом роде, хотя, по-видимому, пару раз будет близок к этому. Нет, Сэму просто будет все равно. Ему понадобится приманка, и Дин прекрасно для этого подойдет. Сэму никогда не придет в голову, как это пришло в голову Дину из будущего, что первые пару раз ему помогла выжить удача, а не мастерство. Но Сэм все же держал нож, когда убивал Бобби. То есть убьет, потому что это станет единственным способом, благодаря которому его спасенный из ада брат сможет запереть свою душу, и Дин — идиот Мертвый Дин — останется с ним, надеясь, что Сэм волшебным образом вернется к своему старому, гиперэмоциональному, бескорыстному "я". Однако этого еще не произошло, а значит, Бездушный Сэм и Мертвый Дин просто ждут в будущем, если Дин не сможет что-то придумать сейчас. И он сможет... Возможно. У него есть понятие, с чего начать, благодаря Мертвому Дину, и зачатки плана. Возможно, это не очень хороший план, вероятно, он все равно не даст ему счастливого конца, и Сэм будет зол, но это будет лучше, чем тупо сидеть и чесать яйца, или биться головой об упрямство брата. Пять часов размышлений напомнили ему одну вещь: как только Сэм примет решение, его почти невозможно заставить изменить его. В конце концов, именно так его брат попал в Пало-Альто. Он просто принял решение и проклял все и всех, кто встал у него на пути. Похоже, что это та же самая ситуация. За исключением того, что Дин по-своему так же упрям, как и его младший брат. У него есть работа — все исправить, и отправная точка — спасти Сэма. И неудача — это не вариант. Он хотел бы, чтобы эта мысль была более утешительной. Шаг первый: открыть Сэму глаза на лживую подлую змеюку-демоншу. Ну, приступим. — Почему ты так доверяешь Руби? — спрашивает Дин, как он надеется, нейтральным голосом, — ведь в прошлом году ты ее ненавидел. И вот, я возвращаюсь — и вижу, что она твоя новая лучшая подруга. Как это случилось? — Я же говорил тебе, — отвечает Сэм, — тебя не стало, а она была здесь. Она помогает мне найти Лилит. Дин закатывает глаза. — Спасибо за краткое содержание, Сэм. Очень ярко. Не хочешь рассказать немного подробнее? — Я уже объяснил, — выдавливает Сэм, и Дин знает, что брат просто не хочет, чтобы Дин понял, как глубоко Сэм уже упал. — Я не собираюсь с тобой ссориться, — говорит Дин, сохраняя свой тон ровным и спокойным, — я, правда, хочу понять, но мне нужно знать больше. Откуда такой резкий поворот? Он замолкает и ждет. Сэм хочет, чтобы Дин понял, даже одобрил, как всегда бывало, и он поймет, что Дин не сможет этого сделать, пока ему не объяснят... И все, что Дин сейчас должен делать — это ждать. Одна миля… три... десять… Он чертовски ненавидит ждать. Наконец Сэм вздыхает. — Потому что… она спасла мне жизнь, — начинает Сэм, и в течение следующих двадцати минут рассказывает Дину о том, как много он пил и как часто дрался. О том, как отправился на перекресток и попытался заключить собственную сделку, но ему отказали. О том, как вернулся в свой номер, все еще пьяный, и на него напали демоны, одним из которых была Руби, и как Руби ударила другого демона своим ножом и спасла его. — Это была подстава, — говорит Дин прежде, чем успевает остановиться, нарушая их хрупкое перемирие. — Что? — Сэм в шоке смотрит на него. Дину хочется отшлепать себя. Он так хорошо умел держать рот на замке и просто слушать. Но теперь, сказав "А", он обязан донести свою мысль до конца. — Руби убила демона, — повторяет Дин, — и это была подстава. Он был принесен в жертву, чтобы ты доверял ей. Это был единственный способ позволить ей вернуться в твою жизнь, и они это знали. Сэм фыркает. — Руби не участвует ни в каком демоническом заговоре, Дин. Дин почти закатывает глаза, потому что, серьезно? Сэм, может, и учился в колледже, но временами он все еще такой чертовски наивный, что это пугает. — Как же она тогда выбралась из ада? — спрашивает Дин, — у нее маловато силенок, чтобы провернуть это самостоятельно. Мэг надрала бы ей задницу даже не вспотев. А ее возвращение? Лилит могла бы уничтожить ее одной мыслью, но не сделала этого. А это значит, что Руби была защищена, и единственная причина, по которой они сделали бы это, — если бы она была там, где они хотели ее видеть. — Ты ошибаешься. Дин ждет большего, ждет, когда его брат по всем стандартам юридической школы представит дополнительные аргументы и доказательства в подтверждение своего заявления. Но их нет. — И это все? Просто "ты ошибаешься" и ничего? — он замолкает, ждет чего-то... Чего угодно. Сэм просто смотрит в окно. Дин вздыхает. Все шло так хорошо… — Она — яд, Сэм. Ты должен это знать. По-прежнему тишина. — Ты обманываешь сам себя, если ты... — Боже! Перестань командовать мной, Дин. Перестань указывать мне, что думать! — наконец взрывается Сэм, уставившись на него и агрессивно наклоняясь вперед. — Смотри. Всю мою жизнь ты сидишь за рулем, командуешь, и я доверяю тебе, потому что ты мой брат. Теперь я прошу тебя, на этот раз, доверься мне. Дин смотрит на брата, такого же полного страсти, каким он всегда был. Все еще хочет счастливого конца, которого жизнь ему еще не дала. Он улыбается, потому что… Ну, просто так. — Как бы я этого хотел, Сэмми, — отвечает он, — но я не могу, пока ты следуешь советам Руби. Она вроде как нарушает условия сделки. Сэм хмурится, снова откидываясь на спинку сиденья. — Что, черт возьми, это значит? — Это значит, что однажды тебе придется выбирать между мной и ней, Сэмми, — отвечает Дин, — и тогда нам всем придется жить с последствиями. Впрочем, некоторым из нас недолго осталось, думает он. Всего четыре года… Сэм сердито смотрит на него, и Дин не может его винить. Если бы ему поставили ультиматум, подобный тому, который он только что поставил Сэму, он бы тоже разозлился и обиделся. Он ничего не может с собой поделать, он улыбается. Старая добрая охота, приправленная семейной драмой — что может быть привычнее? — Ты по-прежнему считаешь, что эта охота — хорошая идея? И Сэму приходится улыбнуться в ответ, потому что он тоже это понимает.