Пороки и предательства

От кровавой улыбки ведьмы колени подогнулись, мгновенно ослабев, и Итан ухватился изувеченной ладонью за стену в попытке удержать равновесие, однако стоило черноволосой девушке шагнуть к нему, сбрасывая капюшон, как Уинтерсу показалось, что его с силой ударили в грудь, чуть не опрокидывая на спину. Кассандра тряхнула смоляными локонами, разметав их по плечам, и улыбнулась шире, обводя кончиком языка темные губы. Итан сглотнул, дыша часто и сбивчиво, но вовсе перестал, когда ведьма взяла его за руку, на которой не доставало пальцев. Мужчина сконфуженно поморщился, отводя взгляд; повязка пропиталась кровью, успела подсохнуть, и Итан пожалел, что не сменил бинты раньше. Теперь только сдирать, раскровив едва поджившие раны; Кассандра, ласкаясь, потерлась щекой об его ладонь, а после облизнула уцелевшие пальцы, заставив Итана вспыхнуть и заплясать на цыпочках, словно под ним раздували угли. Влажный ведьмин язык, шершавый, как у кошки, но нежный, дурманящий рассудок наравне с терпим запахом феромонов, скользил вверх и вниз, огибал каждый палец, забрался между ним, влажно щекоча чувствительную кожу, губы смыкались упругим кольцом, обхватывая пальцы, и у Итана мокло в горле, так, что он не решался вздохнуть. Каждый глоток воздуха прокатывался сухим жаром, ошпаривал легкие, а Кассандра все продолжала, обжигая мужчину дьявольски огнем, пляшущим в ее взгляде. На самом деле ведьма; бесовка, самая настоящая. Шало улыбнувшись, Уинтерс качнулся ей навстречу, запуская пальцы в волосы девушки и обхватывая ее затылок. Кассандра прильнула к его груди с готовностью, как будто только этого и ждала; закинув руки на плечи Итана, ведьма горячо выдохнула ему в губы и чуть приподнялась, потираясь грудью о его грудь. Стянутая корсетом, вызывающе приподнятая над линией выреза, грудь ведьмы обещала наслаждение, и у Уинтерса попросту не было ни единого шанса против нее. Кассандра Димитреску и ее сестры были живым оружием, хищницами, которые умели завлекать жертв, и если бы Итану сказали, что после всех этих поцелуев и ласк Кассандра вскроет ему горло, Уинтерс не отказал бы девушке. Это безумие, чистое, крепкое, как первосортный кокаин; пробудившееся пристрастие к ведьме пугало, но только немного. Рядом с ней было так хорошо, что все остальные женщины в жизни Итана меркли по сравнению с ней; Розмари была не в счет. Чем дольше Уинтерс смотрел на Кассандру, тем бледнее становились в его памяти черты Мии; мужчина помнил, что любил жену, но, кажется, в другой жизни, к которой уже никогда не сможет вернуться. Да и хотелось ли ему возвращаться? Держа в объятиях Кассандру, Итан пребывал в твердой уверенности, что его место рядом с ней. Это как-то неправильно, дико и совсем не похоже на Уинтерса, однако после всех ужасов, что ему довелось пережить, Итан нашел тихое пристанище в тепле рук ведьмы и не мог и не хотел их покидать. Он заслужил отдых. Разве будет вред от того, что он немного побудет с Кассандрой? Подавшись вперед, он ткнулся носом ей в висок, вздохнул жадно, но чуть не поперхнулся, когда в нос ему залетела муха. Итан затряс головой, отфыркиваясь и заходясь сухим кашлем под лукавый смех Кассандры. — Прости, — сказала она без капли раскаяния; Уинтерс, раскрасневшийся, с заслезившимися глазами и стойким ощущением чего-то постороннего в пазухах, взглянул на девушку угрюмо. В горле неприятно саднило, будто он наглотался пыли; мужчина ощупывал нос, словно пытался определить в нем присутствие насекомого, подозрительно сглатывая и морщился, очень надеясь, что муха нигде не застряла и не пошла дальше по пищеводу. Не противно, но… нет, все же немного мерзко, и сбило весь настрой Итана, который шумно дышал, держась за переносицу, чем только больше забавлял Кассандру. — Перестань, там ничего нет, — девушка насмешливо всплеснула руками, после чего взяла лицо Уинтерса в ладони; Итан хмуро взглянул на нее из-под насупленных бровей, смешно подергивая носом. — Тебе откуда знать? — проворчал он, пока ведьма, явно в шутку, осматривала его ноздри; как будто она что-то там разглядит. — Ну, это же часть меня, — обронила Кассандра, поворачивая голову Итана из стороны в сторону, — так что если бы я оказалась внутри тебя — я бы это почувствовала. Уинтерс с трудом подавил брезгливую дрожь, только сильнее развеселив ведьму; она мягко куснула его за подбородок, оставив на коже темно-вишневый след. — Да ладно тебе, это не так страшно. Неужели плохо, если бы я взглянула на твой «внутренний мир»? — девушка коснулась горячими губами шеи Итана, рядом с чутко дрогнувшим кадыком. — Ужалила бы тебя прямо в сердце. Наверняка оно сладкое… как яблоко в карамели. — Не думал, что ты любишь яблоки в карамели, — пробормотал Итан, стараясь поймать ускользающую нить разговора; мысли улетали, словно подхваченный ветром воздушный змей, сосредоточиться никак не получалось, особенно, когда Кассандра, расстегнув верхние пуговицы на его рубашке, поцеловала мужчину в ямку между ключиц, а потом — пощекотала ее языком и поднялась выше, к кадыку, чтобы жарко прильнуть к нему ртом. — Кровь я люблю больше, — прошептала ведьма; в ее глазах переливались капли золота и меда, осколки янтаря. — Но карамель мне понравилась. И ты… тоже нравишься. От возбуждения у Итана свело живот и зашумело в ушах; он никогда не заводился так быстро, но голос Кассандры, ее запах, ее руки, шелковые ладони и нежные губы, пробуждали в Уинтерсе дикий голод. Наверное, подобное ведьма проворачивала с каждым парнем, которого хотела укусить: томно приманивала, завлекала, как мухоловка — тягучим нектаром, а после хватала, чтобы потом выпить досуха. Колкая волна озноба прокатилась по спине Итана, вынуждая его напрячься в объятиях Кассандры; с ведьмой так легко забыться. Девушка, ощутив перемену в Итане, отстранилась, невинно распахнув глаза. — Что-то не так? — в ее звонком голосе послышалась тщательная скрываемая угроза, руке туже сомкнулись вокруг шеи Уинтерса. — Я слышу, что твоя кровь побежала быстрее, и сердце зачастило. Ты боишься меня, дорогой? Тогда оставаться со мной наедине было не самой удачной идеей. — Может, это тебе стоит меня бояться? — нахально бросил Итан, иронично вздернув бровь. — Я ушел от монстров Гейзенберга, что мне какая-то девчонка? — Какая-то?! — ощетинилась Кассандра и резко, словно пантера, бросилась вперед, впиваясь в горло мужчины. Из груди вырвался сдавленный стон; было больно, но не настолько, чтобы Итан всерьез испугался. Скорее, он почувствовал силу ведьмы, которая, лишь слегка прихватив зубами кожу, сейчас влажно зализывала место укуса, и Итан запрокинув голову, подставляясь ее языку. — Я тебе не «какая-то», — Кассандра мстительно царапнула его резцом, острым, как звериный клык, — я — любимая дочь хозяйки этого замка. — Прошу прощения… миледи, — усмехнулся Итан и охнул, когда ведьма укусила его сильнее; Уинтерс положил руки ей на талию, не зная, разумнее будет притянуть ее ближе или же оттолкнуть, однако девушка все решила за него. Прикусывая кожу, цепляя ее зубами и вывод узоры языком, Кассандра расстегивала рубашку Итана, разворачивала слои ткани слой за слоем, как оберточную бумагу с рождественского подарка, и мужчина вздрогнул, когда она коснулась ладонью его голой груди. В захламленной комнате, купавшейся в тусклом свете чадящих факелов, с паутиной и клубами пыли в углах, было душно, из-за Кассандры Уинтерсу казалось, что его бросили в печь. Ногти ведьмы были острее кошачьих, когда она задевала ими плоские мужские соски, его тело словно прошибало молнией. Дрожь Итана вызывала у Кассандры довольную улыбку; царапая его до алых полос, расцветавших на коже, она, довольно мурлыкая, целовала шею Уинтерса, с каждым поцелуем становясь все напористее. Ладони Итана поднялись выше, обрисовывая контур тела ведьмы, несмело коснулись груди, скрытой за шнуровкой корсажа, атласом и шелком, которые накладывались друг на друга, будто розовые лепестки. — Позволите, миледи? — сбивчиво спросил Итан и крупно вздрогнул всем телом, когда ведьма, присосавшись к нему ртом с жадностью вампира, сжала челюсти. Кожа лопнула легче персиковый шкурки, выступила кровь, и Кассандра втянула ее в рот, тихонько вздыхая от удовольствия. Она посасывала кровоточащую кожу, вылизывала ранки, одновременно щекоча ногтями живот Итана, пока он сам судорожно сжимал ее бока, не смея отпустить или коснуться ее в ответ. — Вкусно, — протянула девушка как-то жалобно, — хотела бы я тебя съесть. Всего, целиком, чтобы ты был только моим, но мне и этого мало. Ты что-то сделал, да? Поэтому я так тебя хочу. — Это все мое природное обаяние, — неуклюже пошутил Уинтерс и замер, когда Кассандра снова приникла к его шее с голодным рыком. Страх ледяной иглой кольнул мужчину в грудь, но тут же пропал, растаял в накатившей лавовой волне, стоило ведьме коснуться его ремня. Чувствуя, как Кассандра зло срывала с него брюки, исступленно царапая пряжку, Итан чувствовал себя так, словно его поджаривали на открытом огне. Пламенем была Кассандра, в глазах которой словно отражалось пустынное солнце. — Ты не такой, как все, — отметила ведьма, и Итан посерьезнел, поняв, что это не комплимент, — у тебя другой запах и вкус. Кажется, что с тобой что-то не так, но я не знаю, что именно. Откусанные пальцы не считаются, — добавила она и рассмеялась, сжав ладонями щеку несколько обескураженного Уинтерса. Кассандра быстро чмокнула его в губы, разделяя с мужчиной вкус его крови, и обхватила затылок Итана, перебирая пшенично-светлые волосы, короткие, жесткие, как сухая трава. Уинтерс не позволил ей отстраниться, не отпустил, даже когда ведьма своенравно дернулась, но по ее усмешке Итан понял, что это не более, чем кокетство. Кассандра вскинула голову, щуря смеющиеся глаза, и мужчина наклонился, чтобы поцеловать ее. Нежно не вышло: он рыкнул сквозь зубы, ощутив руку ведьмы, бесстыдно забравшуюся ему в штаны. Девушка гладила его пах, мяла, перебирала пальцами, касаясь Итана через несвежее белье, за которое ему тут же стало стыдно. Он покраснел, нервно облизнув нижнюю губу, вытянулся в струнку, запрокинув голову, когда Кассандра, оттянув резинку, взяла его член в ладонь. — Для женатого человека ты очень прыткий, — заметила ведьма с ноткой ехидства, и Уинтерс сглотнул, вспомнив Мию. Он не знал, что с ней, где она; может, Мие требовалась помощь, а Итан сейчас с другой? Желание схлынуло отливом, обнажив камни вины, однако у него все равно стоял, и мужчине сделалось противно от самого себя. На Кассандру он не злился: девушка не при чем, просто у них все так вышло. Глупо, нехорошо, пожалуй, не стоило этого делать, но разве мог Итан уйти? Пальцы ведьмы туго обхватывали его член, скользили по нему, оглаживая гладкую головку, и Уинтерс тянулся бедрами за ее рукой, беспомощный в своем возбуждении, сжимая кулаки. — Она тебе больше не нужна, — заявила Кассандра без тени насмешки, — теперь у тебя есть я. — Я… должен ее спасти, — прохрипел Итан, и девушка ласково улыбнулась. — Спасай. Я не против. Но ты теперь мой, — бархатно рассмеявшись, ведьма поцеловала мужчину в висок, — не стоило ей оставлять тебя и Розу одних. Вот я вас не оставлю. — Я вижу, ты успела все распланировать, — невольно усмехнулся Итан и задохнулся, едва не заплясав на месте, когда им занялись уже обе руки Кассандры. Продолжая водить ладонью по его напряженному до боли члену, девушка мяла и перебирала яички, поглаживая чувствительное местечко под ним. Кровь быстрее побежала по венам, Кассандра выдохнула, раздувая ноздри, спрятала лицо в искусанной шее Уинтерса, пока он сжимал ее плечи. — Твоя кровь словно вино. Я как пьяная, — призналась ведьма, — с другими совсем не так. — Да, — выдавил Итан; подцепив неслушающимися пальцами ворот платья, он попытался спустить его с плеч девушки, ослабить корсаж, но шнуровка была крепкой, узлы держала туго, и Кассандра засмеялась над пыхтевшим Уинтерсом, который и платье рвать не хотел, и жаждал добраться до ее тела. Итан хотел грудь ведьмы, словно голодный младенец; стоило подумать о том, что для него она распустит узлы и ослабит корсаж, развратно оголяясь, как рот мужчины наполнился слюной. — Все мужчины такие дурачки. Даже ты — дурачок. Совсем немного. И такой милый, что тебе это простительно, — Кассандра хихикнула ему в шею; массируя головку, растирая по ней выступившую смазку, она потянула за шнуровку, без труда распуская ленты, и ткань с тисненым цветочным узором разошлась в стороны, открывая взгляду Итана ее грудь. — Иди сюда, — проворковала ведьма, надавив ему на шею, и Уинтерс послушно наклонился; взяв девичью грудь в ладони, он сжал их, громко облизывая сразу оба соска, и комнату огласил полный наслаждения смех Кассандры. — Да, вот так… Так хорошо. Люблю, когда мужчина знает, как сделать девушке приятное, — она вжимала Итана лицом в свою грудь, с силой гладя его по волосам, — я знаю, я уверена, что с женой тебе было совсем не так, как со мной. Я ведь лучше. Уинтерс что-то глухо промычал в ответ; слова ведьмы доносились словно сквозь толщу воды, ее сердцебиение мужчина слышал лучше, и его пульс бился в унисон с ее. Итан целовал ее грудь и соски, посасывал их, оттягивая, и так увлекся, что не заметил, как оказался на полу. Упираясь коленями в пол, ведьма порочно задрала юбку; лицо Кассандры лучилось голодом и торжеством, и на короткий миг ужаснуло Итана, но стоило ей опуститься на его член, вбирая в себя целиком, как он забылся в сладости. Все складывалось так торопливо, грязно, греховно; на полу, среди старого храма, в замке, полном чудовищ и мрачных тайн, с девушкой, открыто твердящей о том, что не позволит Уинтерсу вернуться к жене, однако, чувствуя ее, такую горячую, тесную, со звериной свирепостью вгонявшей ногти в плечи мужчины, Итан видел только Кассандру. Весь мир оказался в ней одной, и это было ненормально, однако Уинтерсу было все равно. Имели значение только они и их удовольствие. Ведьма сначала раскачивалась над ним маятником, плавно, осторожно, привыкая, но постепенно движения становились все быстрее, яростнее, порывистее, подернутые поволокой глаза Кассандры сделались совсем дикими, а Итан, задыхаясь под ней, не мог даже шевельнуться. Наслаждение затопило его с головой, но острая боль, когда девушка полоснула ногтями по груди, заставила вынырнуть из омута, схватить ртом немного воздуха и окунуться обратно, потому что Кассандра вмазывалась промежностью в его пах, и от обилия влаги на стыке их тел влажно чавкало в такт каждому толчку. — Чувствуешь?.. Чувствуешь, что я настоящая? — прошипела сквозь стиснутые зубы ведьма, держа Итана за шею. — Я не насекомое, я живая, как и твоя жена. — Не говори о ней, — попросил Уинтерс, — не надо… — Значит, не думай о ней, — потребовала Кассандра, — думай обо мне. Я хочу… чтобы была только я… с тобой. Только я! Тонко взрыкнув, девушка стремительно ринулась вниз, вгоняя зубы в горло Итана; от боли он выгнулся дугой, схватил ведьму за плечи, подкидывая ее на себе, и закрыл глаза, разрываясь между болью и удовольствием. Кассандра прижалась к нему с такой силой, что заломило в костях, она держала мужчину собой, бешено насаживаясь на него, и вскоре для Уинтерса под потолком комнаты взрывались кометы. Ведьма продолжала вталкивать его в пол, тянуть в себя его член, который вздрагивал, орошая семенем ее нутро, однако Кассандре этого будто бы было мало. Она не отпускала Итана, а он и не вырывался, отдавая ведьме всего себя вместе с кровью, потом, семенем, понимая, что все, что происходило в этом Богом забытом месте, точно радовало Дьявола, но если бы сам Сатана появился в комнате и расхохотался над слабостью и бесхребетностью Итана Уинтерса, мужчине было бы плевать. С Кассандрой легко быть безразличным ко всему, кроме нее. Итан смотрел в глаза ведьмы сквозь ресницы, и видел, как в ее взгляде горело то, что осталось от его прошлой жизни. Он до сих пор дорожил Мией, матерью своей дочки, но сомневался, что любил ее; пропал призрак Криса, расстреливающего его жену, ожившие мертвецы, волколаки и прочие монстры казались не более, чем страшилками из местных легенд. В деревню, в замок Димитреску Уинтерс попал мертвым, движимый одной целью — найти Розу, однако ведьма позволяла ему быть с ней живым, и за это удовольствие Итану было мучительно стыдно. Он не заслуживал ее, не заслуживал. И был слишком слаб, чтобы от нее отказаться.