Классика их ночи

Запах гари резал глаза и обжигал легкие, девушка кашлянула и неразборчиво кидала в рюкзак вещи. Телефон, ноутбук, запасная одежда. На первый этаж не стоило идти: там нечего спасать. Чертовы идиоты, что решили выманить провинившуюся овечку из безопасного места. Металась по своей комнате, прикладывая к носу и рту мокрую тряпку. Не из теста слеплена, чтобы паниковать, но тело тряслось от адреналина. Чуть-чуть и она либо сгорела, либо ее повязали бы. И этот факт девушку будоражил и приводил в сознание: в один широкий шаг подошла к комоду, переворачивая его вверх дном, нашла два удостоверения личности и личный жетон с кошельком. Ледяные глаза стали стеклянными от застилающих их слез и густого дыма, отчего видимость в комнате сошла на нет, подначиваемая сумерками. Снизу раздался грохот сквозь треск дерева. Значит прошли сквозь занавес огня. — Проклятье, — болезненно взвывала девушка, запрокидывая голову. С губ невольно сорвался глухой стон. Остаток выпущенного адреналина сошел на нет, и боль в боку возросла в несколько раз. Красное вокруг здорового стекла пятно, перебивающее другие запахи своим металлическим, образовалось на белой футболке и приклеило собой ее. Селина поправила на плечах рюкзак, поставила неустойчиво табуретку на кровать и забралась на нее, раскрывая окно на крыше. Бок заколол так, что искры перед глазами засверкали, но отважно девушка поднялась на крышу, втягивая свежий воздух носом. С глаз неосознанно текли слезы. А в голове набатом стучало: «Только добраться до соседней улицы и угнать любую тачку». Но данная установка собственного мозга казалась просто невыполнимой, даже перепрыгнуть одну крышу являлось фантастической задачей, что ж говорить о нескольких таких прыжках. — Стекло, — опомнилась в последний момент перед прыжком девушка и истерично заправив прядь волос, с глухим рыком достала кусок от окна из своего живота. Времени жалеть себя не хватало, поэтому взявшись за бок, она прыгнула на крышу соседнего дома, благо в квартале все дома были построены слишком близко друг другу, и чуть не съехала по наклонной вниз. Повторив манёвр, снова заметалась так, что белые локоны, собранные в хвост, хлестали по лицу и прилипали к губам. В этом жилом квартале больше приезжали отдыхать на каникулы или в отпуск, значит следовало ставить бассейн. Лето жаркое выдавалось в Контревиле, а в прохладе воды лучше отдыхается. Селина уже хотела прыгнуть в подсвеченный светодиодами бассейн того же домика, на котором находилась, да пролетевшая перед носом пуля разрезала лживое внутреннее равновесие. — Я буду стрелять, мисс Моллиган, — закричал сквозь разбушевавшийся ветер мужчина в служащей форме, играя лазером на виске девушки. — Поднимите руки так, чтобы я их видел. Мужчина стоял на крыше ее пристанища, откуда из окна искрились игривые лапы огня. Он стоял еле-еле, хоть и произносил излюбленную федералами фразу бодро. И все же дым разъедал любому мозги. — Не-а, меня мама учила бежать, если видишь плохих дядь, — как можно тверже ответила выскочке на заявление Селина и рванула вперёд, прямо в бассейн, не заботясь о собственной жизни. Перед тем как упасть в водную пелену до слуха донёсся громкий звук, характерный для взрывов, мощных взрывов. Нарвались на мину. Ухмылка расцвела на лице, тут же сменяясь гримасой боли. Бок зажгло, а в голове взорвался импульс боли. Вода вмиг окутала в свой омут и окрасилась в красный: из бока обильно вытекала кровь. Бултыхаясь беспомощно в воде, девушка пыталась привести себя в медленно угасающее сознание. Ломота разлилась волной по венам, звёзды с неба перешли за закрытые веки. Смешанная с хлоркой и кровью вода проходила через нос в легкие, ибо субординацию в данном раскладе держать было нелегко. Но Моллиган была везуча не только на неприятности, но и на ангела хранителя, что вытаскивал ее из всего дерьма и мыл от него. И к счастью приходил вовремя. Поэтому именно в тот момент, когда легкие зажгло, кто-то рывком вытащил ее на воздух, а потом скрипя зубами, вытянул вообще из воды. Да на этом всё не закончилось: потрогав бок, отчего Селина стиснула зубы, ее призвали подняться грубым движением за плечи. — Не раскисать и отключаться, Сели. Мы еще не окончили наш бунт! — ободряюще провозгласил ангел, перекидывая руку своей подопечной на себя. Селина точно знала, что девушка улыбалась в 32 зуба, пока тащила ее к себе в машину, а потом и убедилась, когда ее пинком толкнули на задние сиденья, и перед блондинкой открылось освещённое фонарями лицо. Помятый вид и взъерошенные волосы говорили об одном: Яра только проснулась. — Мой ангел хранитель… — пролепетала хрипло Моллиган и закашлялась в кулак. С подбородка потекла струйка крови на белую мокрую рубашку. — Черт, аптечка под сиденьем. Нам нужно убираться отсюда раньше, чем кто-то оправится от контузии. Обработай рану сама, — затараторила русоволосая девушка, сверкая голубыми глазами, кинула аптечку в руки подруге и поспешила занять место у штурвала. Там, где работала Селина, с самого начала учили оказывать себе и другим первую помощь. Для начала девушка нашла спирт и поднесла его к носу, тем самым приводя себя в сознание, подняла футболку, что прилипла к ране, и снова тихо взвыла от жуткой боли. Стекло, к счастью, не повредило внутренние органы, и вошло неглубоко, но всё же пришлось зашивать и останавливать кровь: вытащенный кусок останавливал кровотечение. — Как так умудрилась? — подала голос Яра, когда Моллиган глотала анальгин и накидывала на себя толстовку, хоть температура тела возвысилась, отчего на лбу появилась испарина. — Я была на кухне, когда они кинули под окна гранату. От самого большого куска, который летел мне в голову, я увернулась, а этот не заметила. Как они нашли меня? — Утечка информации, у нас завелась крыса. Лежи, Селина! — приказала девушка, заметив, как блондинка перелазит на переднее сиденье. Но это же Моллиган — приказы на нее не действовали никогда, поэтому вмиг она оказалась ближе к Яре, вытянула ноги и опустила кресло, как могла. — Я выпила убойную дозу обезболивавшего, бок вообще не чувствую, — скупо улыбнулась в ответ на грозный взгляд она, а потом прокашлялась. — Куда мы едем? — Для начала выкинь симку и телефон, не хватало, что бы нас слушали. Моллиган недоверчиво покосилась на Яру, но наказ выполнила, пуская вещи в свободное плавание в окно. Откинулась головой на мягкое сиденье и закусила губу. Бок отдавался пульсацией и паутинкой боли сквозь анальгин, а в горле булькала желчь. — Итак, теперь я не могу оставить тебя одну, поэтому мы остановимся в одной глухой деревеньке, — интригующим голосом провозгласила Яра, растягивая слова. — Название деревни «Ревенж», историю нашего заезда можешь придумывать уже сейчас, а лучше — поспи. — Ты то когда в последний раз спала? — почти жалобно спросила Селина, зевнула и, посмотрев в последний раз на подругу, отвернулась к окну, кутаясь в свою толстовку. — Когда ты еще не родилась, — натянуто хохотнула в ответ Яра, хлопнув по плечу блондинку. Похлопала пару раз сонно глазами и зевнула, а потом отогнала мысли о сне прочь и начала анализировать ситуацию. Селина. Не больше детектива с манерой нарушать правила от своей гордости и независимости, девушка, которая ненароком затесалась среди них. Она ни разу не нарушала закон и не сбегала, как все остальные. Так отчего же решили загнать угол именно ее? Моллиган, словно чуя, что мысли о ней, поерзала в кресле и сморщилась от мысли, что шов мог разойтись, и им, по ее вине, пришлось бы переться в больницу и подвергать себя опасности быть раскрытыми. — Включи радио, — буркнула Селина. Мысли обоих напряжённо давили именно ей на плечи и пугали расплывчатый туман из сна. Натянув себе на голову капюшон от чёрной объёмной кофты, Моллиган вовсе растворилась во тьме — стала ее частью. Потёрла ладони и потрогала лоб. Горячий. Черт, не хватало еще лихорадки и заражения крови. Радио порадовало легкой дорожной музыкой, что казалась мотивационной и ободряющей. Салон окутала не напряженность, а яркие слова из магнитола, разлетающиеся по окружности и ударяющие в барабанные перепонки. Так лучше.

You've got me dancing and crying Ты заставляешь меня танцевать и плакать, Rollin and flying Терять равновесие и лететь, Love don't let me go Любимая, не отпускай меня! You've got me drowning in a river Ты заставляешь меня тонуть в реке, Cold but in fever Холодно, но меня лихорадит, Love don't let me go Любимая, не отпускай меня! (Don't let me go) (Не отпускай меня!)*

Яра тихо подпевала себе под нос, стуча пальцами по рулю, в кожаной обивке, а Селина медленно заламывала себе пальцы. Песня так знакома, навевает ностальгию. Не сменяющеяся картинка густых кронов деревьев показалась блондинке достаточно занимательной и интересной. Она старательно отгоняла одну яркую мысль, хваля себя за то, что выбрала дом на окраине города и выехать за город на федеральную трассу было легко. Но всплывшее, как воспоминание, лицо отбросило девушку на пару лет назад. « — Держите меня семеро, пап, очуметь! — хохотала девушка. — О, это ты всей истории не знаешь, — расплылся в ответной улыбке мужчина, потягивая с трубочки кока-колу. Глаза серого цвета, что переняла дочь, ярко-ярко горели, как звёзды. — Расскажешь? — Конечно, малышка.» — Меиса! — твёрдый голос вывел из приятной и в то же время мрачной неги, выпихивая обратно в отвратную реальность. Меиса. Ее называли по настоящему имени только в самые сложные и важные моменты, например, когда нужно было успокоить. И всегда это был отец, больше ее по настоящему имени никто никогда не называл. Девушка поморщилась и через плечо посмотрела на взволнованную горящую бирюзу глаз. — Ты в дреме хныкала или всхлипывала, — поджав губы, проинформировала Яра. — Я и не заметила, как уснула. Кошмар был, — протерла глаза Селина и отмахнулась от руки ангела, что хотела примкнуть к горячему лбу. — Следи лучше за дорогой, я не хочу разбиться и умереть. И для пущего эффекта, чтобы отвязаться от вопросов и сочувственного взгляда, отвернулась обратно к окну, наблюдая за яркой Луной. Глаза наливались свинцом, и Морфей тянул к себе. Она почти упала в небытие, как громкий резонный звук шипящих шин и резкое торможение, смыли занавес темноты. — Проклятье, — простонала Меиса, хватаясь за взорвавшийся фейерверком боли бок. С детства родители приучили пристёгиваться, и сейчас это спасло от неудачного размазывания по стеклу, да боку удачи не хватило, и он устроил бунт. Всполошившись Моллиган оглядела водителя, которая уже помрачнела и вылезла из машины, держа кого-то на прицеле. Нахмурилась и проследила за мишенью Яры: испуганная русоволосая девушка с глазами по пять копеек прислонилась к капоту и прерывисто дышала, оглядываясь по сторонам. Фотоаппарат беспомощно болтался и бился об ее грудь. Яра что-то пыталась объяснить этой девушке, подошла ближе, убрав при этом в кобуру пистолет, и попыталась ее обнять, да та видимо была в глубоком шоке и решила отцепиться, пытаясь ударить. Меиса с горем пополам отстегнула ремень и, наплевав на шов, выскочила из машины, тут же поднимая руки в успокоительном жесте. — Так, спокойно, — защебетала она, подходя ближе. — Можно было и без насилия обойтись, — фыркнула Яра, грозно сверкнула глазами и снова зашипела, прыгая на одной ноге. Девчонка проворнее, чем кажется. — Вам нужна помощь? Вы выглядите запуганной, — Блондинка всё ближе подходила, пока не увидела перцовый баллончик, сверкающий в свете фар, и остановилась. — НЕТ, — вскрикнула пискляво незнакомка, и перед тем, как две подруги поняли, что только что произошло, исчезла с дороги в стороне города. Меиса похлопала глазами, смаргивая сонную пелену, взвесила проценты, что это мог быть сон, и вопросительно посмотрела на Яру: — И что это было? — Это, дорогая моя Селина-Меиса, Дасквуд, — пожала в ответ плечами. — Садись, хочу побыстрее убраться отсюда.