Что потеряно, то не вернёшь

      В конференц-зале сегодня стояла торжественная обстановка. Страны-союзники собрались у большого стола и ждали прибытия Японии. Здесь стоял уставший Иван, который не спал уже несколько дней, бодрый и довольный Альфред, который от нетерпения топтался на месте, хмурый Артур, который однако не скрывал удовлетворенной улыбки, и столь же утомленный Ван Яо.       Наконец двери зала распахнулись и в помещение в военной форме, но без катаны, вошёл Япония. Оглядев всех присутствующих и сделав тяжёлый вдох, Кику громко и чётко проговорил:       — Хонда Кику для подписания акта о капитуляции прибыл.       Альфред удовлетворенно кивнул и положил на стол заранее приготовленный документ.       — Но прежде чем, подписать его, я бы хотел принести свои самые искренние извинения за нанесенные мной… Удары. Особенно перед вами, Китай-сан, — Кику посмотрел на Яо. Тот криво усмехнулся и кивнул. Невольно взгляд Японии упал на короткий хвост Яо, собранный тонкой лентой       «Всё-таки чуть отросли», — подумал Кику и взял в руки свой пишущий инструмент

***

      — За что?.. — вопрос эхом разлетается по сырому, затхлому помещению.       Кику стоял перед ним. Точнее, над ним. У Яо уже не было сил стоять. Последние бои измотали его, а взятие Нанкина было равно удару в сердце.       — За что?.. — ещё раз повторил свой вопрос Ван Яо, надеясь получить хоть какой-нибудь ответ. — Почему?..       — Китай-сан… Избавьте меня от лишних душераздирающих сцен. Я устал от них, — Хонда вздохнул, глядя куда-то вдаль.       Яо молчал. Жажда терзало горло, говорить было тяжело. Да и толку в этих разговорах Ван Яо уже не видел. Что уж тут говорить теперь, когда Китай покорён, а он, Яо, стоит на коленях перед собственным братом, которого когда-то любил и о котором когда-то заботился.       — Кику… Что с тобой сделала война? — Яо посмотрел на Хонду залитыми кровью глазами. — Ты хотел стать сильнее, я помню. Ты боялся мощи Запада — это я тоже помню. Но причём же… Причём тут я? Я — твой брат и не сделал бы тебе ничего плохого.       — Мы не братья, — сухо напомнил Кику, оставив риторические вопросы Ван Яо без ответа.       — Да какая разница?! — Яо чуть повысил голос, однако вместо крика вырвался такой же глухой хрип. — Даже если мы не братья по крови, то, вспомни, что это именно я тебя нашёл когда-то. Я тебя вырастил и воспитал. И то, как ты ловко орудуешь этой штукой, — Яо кивнул на катану, — тоже моя заслуга.       Хонда молчал. Казалось, речи Китая не доходили до его ушей, поскольку взгляд Кику оставался таким же пустым и равнодушным. И этот взгляд угнетал Яо ещё больше. Да, Хонда и раньше не отличался особой эмоциональностью, но когда же он успел стать таким… Чëрствым?       — Ты помнишь, как приходил ко мне ночью, когда тебе снились кошмары? А я ложил тебя рядом с собой и убаюкивал? Ты помнишь, как мы вместе ходили собирать лотосы? А как я учил тебя плавать? Помнишь?..       — Помню, — наконец ответил Кику, рассматривая неровности на каменной стене.       — Нет, не помнишь, — возразил Яо. — Если бы помнил, то я бы не стоял перед тобой весь израненный и порезанный.       — Да как вы не понимаете! — наконец повысил голос и Кику. — На войне нет братьев и сестёр. На войне есть лишь противники и союзники. Сама судьба предписала быть нам врагами. Мне жаль, что так вышло, но я не собираюсь отступать!       Оба замолчали. Яо понял, что бесполезно вызывать к совести Кику. Давно надо было это понять. И принять, как должное. Но один вопрос волновал до сих пор: за что Кику, малыш Кику, так поступил с ним? Что Яо сделал не так?.. Когда, в какой момент это произошло?       — Вы устали? — учтиво спросил Хонда, протягивая Яо кувшин с водой. — Полагаю, вам это нужно.       Ван Яо проигнорировал слова Кику. «Подавись этой водой!», — невольно пронеслось в голове, но на деле Яо лишь снова промолчал. Он выше истерик и криков.       — Ладно, моё дело предложить, — Хонда пожал плечами и отложил кувшин в сторону. — Китай-сан, поймите, ничего личного… — и тише добавил, — так нужно было.       Яо мысленно усмехнулся. Да, конечно, нужно.       — Твои руки в крови моих воинов и невиннных жителей, — прохрипел Яо, подняв взгляд на Кику. — Так нужно было?..       Кику не ответил, но по его глазам Яо прочёл уверенный ответ: «Да, нужно». Китай ужаснулся, но вида не подал. В какой-то момент в нём вдруг сыграла гордость. Он не будет унижаться перед Японией. Может быть, сейчас Яо убьют, сотрут с лица земли навсегда. И Яо мужественно примет эту смерть, как подобает истинному воину. Как учили все великие императоры и мудрецы.       Яо с вызовом посмотрел на Хонду. Пусть он делает с ним, что хочет. Тело Китая и так уже истерзано до неузнаваемости, а рана от Нанкина на самой груди все ещё пахла свежей кровью.       Что ему ещё терять?..       Кику чуть приподнял брови и снял со стены ржавые ножницы. Яо удивленно наблюдал за его действиями, после чего с усмешкой спросил:       — Решил пытки в ход пустить? Ну, вперёд. Я готов.       Проигнорировав реплику Китая, Хонда обошёл пленника сзади и, минуту помедлив, сорвал с Яо ленту, держащую его волосы в хвосте. Тёмные волны спустилсь Яо на спину.       Волосы у Китая действительно были длинными. Когда-то давно, будучи совсем ребенком, Кику спросил у Яо, почему он не стрижет себе волосы и удобно ли ему с ними. Яо улыбнулся и, погладив младшего братика по макушке, ответил, что длинные волосы — это, прежде всего, почтение предкам, и что, если правильно за ними ухаживать, то все удобно и просто.       Вспомнив, этот эпизод, Кику невольно поëжился, но всё же грубо взял Яо за волосы, приподнимая их вверх.       — Что ты делаешь?.. — с нарастающей тревогой спросил Яо. Что-то он не припоминает таких пыток.       Кику вновь предпочел оставить вопрос без ответа. В мëртвой тишине раздался резкий лязг ножниц. Тёмные пряди Китая упали на грязный каменный пол.       Яо часто задышал. Грудь его болезненно вздымалась, сдерживая накапливающуюся ярость.       Это было похуже всякой пытки. Кику надавил на самое больное.       — Я прикажу перевязать вам раны, — сдержанно ответил Хонда, отворачиваясь. — Вы потеряли слишком много крови, и не сегодня-завтра можете умереть.       С этими словами Кику вышел из комнаты, оставив Яо одного. Глядя на обрывки собственных волос, желание принять героическую смерть улетучилось сразу же.       «Нет уж… — судорожно соображал Китай, взяв в руки сухие, как солома, волосы. — Рано мне умирать… Не дождется он моей смерти! Мы ещё повоюем… Он мне ответит за это».       Волосы Яо отрастут и станут ещё длиннее, чем были. И Пекин с Нанкином Яо отстроит заново. И раны на его теле обязательно заживут. И с Кику они помирятся и даже закрепят союз.       Однако воспоминания о тех днях на всегда останутся с Ван Яо. И их уже ничем не сотрешь.       Вздохнув, Япония поставил свою подпись