Постельный Рефлекс

Само собой, иногда случается так, что Артура нет рядом. Артур очень громкий: когда размышляет — ходит взад-вперед, когда говорит — размахивает руками, и когда поблизости его нет, все сразу это замечают. И те, кто его знает; и те, кто его не знает, но выполняет его приказы; и тот, кто приказов не выполняет, хотя вообще-то должен. Артур куда-то уехал; вне всяких сомнений, чтобы подтвердить свой титул либо мечом, либо одним своим присутствием, либо отточенным на переговорах языком. Мерлину все равно, он даже не замечает его отсутствия. Но когда Мерлин перебирает в памяти свободные от обязанностей, но скучные дни, воспоминания оказываются не такими яркими, как он думал. Но это не значит ровным счетом ничего, и не нужно пытаться объяснить это самому себе. Сама мысль об этом столь ничтожно мала, что он едва отмечает ее краем сознания в бесконечной череде заданий и секретов, не говоря уже о вполне определенных потребностях, постоянно напоминающих о себе. Был самый обыкновенный и тихий день, когда он наконец понял. Когда Артура нет в замке, в его покоях пусто и неуютно, но с этим примириться легко. День выдался жаркий, и на верхних этажах замка прохладнее, чем на нижних, расположенных ближе к нагретой солнцем земле, и кроме того, наверху были открыты все окна, чтобы впустить легкий ветерок, поднимавшийся время от времени. Он прилег на пол рядом с кроватью и изо всех сил старался не шевелиться, разглядывая уголок подушки у себя над головой и ни о чем не думая. Этим утром Гвен напевала песенку, которую играли на пиру несколько дней назад, и теперь Мерлин никак не мог от нее отвязаться. Он тоже начал ее напевать, тихо-тихо, а потом рассеянно потянул подушку на себя. Она свалилась с кровати и приземлилась ему на шею, и было так приятно ощутить на коже прохладную ткань, что Мерлин не сразу ее убрал. Но вскоре ему стало жарко, и он столкнул подушку на пол рядом с собой. Мерлин узнал запах, исходящий от нее, и, сам того не сознавая, придвинулся ближе, чтобы еще раз вдохнуть. Внезапно он вспомнил. Вспомнил, как Артур, в ярости на жару и еще что-то, случившееся на тренировке, уходил с поля, срывая на ходу кольчугу и перчатки и швыряя их на землю. Вспомнил, как он сам бежал следом за Артуром, подбирая все, что тот побросал. Вспомнил, как прямо в ноздри бил терпкий запах пота и железа. Мерлин нахмурился и тут же смутился, когда понял, что только что вдыхал в себя запах Артура. Но после того как он целый час пролежал на полу, подушка казалась такой мягкой, что он просто перевернул ее другой, прохладной стороной и положил под голову. Спустя мгновенье все мысли исчезли из головы, не считая той песенки, и Мерлин снова принялся тихонько ее напевать. Он добрался до четвертого куплета, счастливо прикрыв глаза, и сам не заметил, как заснул. Подушка еще долго оставалась прохладной под его влажной шеей, и когда он проснулся — уже вечером, что несказанно его удивило, — от запаха Артура осталось одно воспоминание. *** Артур вернулся и принес с собой кое-что из тех мест, где успел побывать. Грязь на перчатках — от того, что прикоснулся к сухой бесплодной земле на северной границе; маленькие камешки, застрявшие в сапогах — от того, что пробирался по узким тропинкам, держа лошадь под уздцы; черные пятна — что-то прилипло к коже, когда он мылся в стоячей воде. Артур провел в дороге пять дней, и в нем не осталось ничего, что напомнило бы о доме; и рубашку свою он разорвал уже в пути, и палец обжег, когда рассеянно пытался разжечь костер. Так что когда Артур вернулся, то рухнул на постель, устроив из этого целое представление. Измученный невыносимой жарой, он развалился на кровати, раскинул в стороны руки и ноги, и застонал. — Фууух, — выдохнул Артур, собирая подушки в кучу, — кровать. — Отлично, сир. И правда кровать, — беззлобно поддел его Мерлин, занимавшийся тем, что собирал разбросанную по всей комнате одежду. Артур, счастливый, что добрался наконец до постели, только усмехнулся. — Иди к черту, — пробормотал он, уткнувшись лицом в мягкую ткань, — сил нет. Хочу спать. Уйди, а? Мерлин что-то ответил, но Артур его не услышал. Он вздохнул, погружаясь в глубокий сон, где нет никаких опасностей и где можно позволить себе расслабиться. Постель пахла домом, чистым бельем, его комнатой и чем-то еще, очень знакомым. Артур улыбнулся, зная, что находится именно там, где хочет быть. *** Однажды ночью, когда Артура в замке не было (он уехал навестить одно благородное семейство), Мерлин проснулся весь в крошечных — едва заметных, на самом деле, — укусах. Они ужасно чесались, и когда он сорвал с постели простыни и ткань с матраца, то выдал серию весьма впечатляющих ругательств: в соломе и шерсти пряталась маленькая колония черных и белых пятнышек. Положение казалось довольно забавным целых пять минут, а потом они осознали, что у них в самом деле завелись клопы, и хоть Гаюс с Мерлином здорово посмеялись, приятного в этом было мало. Если они появились в постели, то очень скоро окажутся на скамейках и вообще повсюду. Известно, что люди теряли от них рассудок и уходили на другое место целыми деревнями. Так что не успело солнце встать, как Мерлин с Гаюсом уже волокли тяжелый матрац по травянистому склону к дальней стене замка. Мерлин поджег его, когда лекарь, задыхаясь, устало брел обратно. Мерлин задумчиво смотрел на огонь, наклонив голову набок и размышляя о том, что в эту ночь, скорее всего, придется спать на полу. Он перебрал в уме все возможные идеи и решил, что скамейка вряд ли окажется тверже пола. В конце концов Мерлин собрал все простыни и одежду, какую только смог найти, и расстелил на кровати, вернее, на том, что от нее осталось. Все это должно было заменить матрац, но когда он лег, то дощечки, из которых состояла кровать, разошлись, и отдельные части его тела без конца проваливались в образовавшиеся дыры. Из-за этого Мерлин никак не мог заснуть, и еще ему не нравилось, что его руки, которые он положил под голову вместо подушки, пахли дымом. На следующее утро Гаюс пробормотал что-то насчет того, чтобы купить новый матрац, и Мерлин вспомнил, что у матери был только один, потому как стоили они слишком дорого. Не то чтобы Гаюс нуждался, вовсе нет, но сознавать себя обузой все равно было стыдно. И пока наставник не успел сказать что-нибудь еще, Мерлин поспешно произнес: — А, ну да, вообще-то я уже поговорил с одним из... ну, казначеев. И он сказал, что закажет один. Для меня. Потому что я, — он пожал плечами, — слуга его высочества. И все такое. Гаюс заинтересованно на него посмотрел. — Казначеев? — повторил он. Мерлин кивнул и нахмурился, чтобы ложь была не так заметна. — Он сказал, это займет некоторое время. Но мне и так неплохо, правда. Я хочу сказать, дома... в Эалдоре я... — неизвестно почему, но он не смог закончить, а если честно, не очень-то и хотел. Гаюс немного помолчал, уставившись на свой ужин, а потом закрыл тему, сказав напоследок: — Ну, хорошо. Той ночью Мерлин долго сидел, прислонившись к спинке кровати, и клевал носом, дожидаясь, пока Гаюс заснет. Когда было уже очень поздно, и не осталось никаких сомнений, что все давным-давно спят, Мерлин поднялся на ноги и неторопливо прошелся по коридорам замка. Адская духота, не исчезнувшая даже с наступлением ночи, затуманивала разум, и все воспоминания о том, как он оказался в покоях Артура, испарились, как только он забрался в пустую кровать. *** Проснувшись утром в теплой постели, Артур решил, что очень хотел бы остаться в ней навсегда. Было еще очень рано и непривычно тихо, очередной суматошный день в замке еще не начался. В окно струился мягкий солнечный свет, отражаясь под необычными углами, отчего комната искрилась всеми цветами радуги. Артур потянулся, наслаждаясь тем, как по спине и рукам скользнули простыни. Пальцами ног он подцепил одеяло, почти свалившееся на пол, укрыл им щиколотки и просунул руку под подушку. Он улыбнулся: новый день начинался так хорошо, так чудесно и приятно, казалось, ничто на свете его не испортит. Чтобы сделать его еще лучше, Артур опустил другую руку вниз, слегка прикоснулся к выступающей косточке и двинулся дальше, к уже возбужденному члену. Он провел по нему пальцами пару раз, а потом обхватил плотнее. Артур медленно задвигал рукой, ленивая улыбка коснулась его губ, но тут же исчезла, сменившись сосредоточенным выражением. Другую руку он сжал в кулак, невольно притягивая подушку ближе и пряча в ней лицо — чтобы приглушить и так едва слышные стоны. Сильный запах чистого белья и дома прояснил разум, и он скользнул рукой еще ниже, зная, что это доведет его до грани. Вдруг он понял, что здесь есть еще один, незнакомый ему, очень слабый мужской запах. Едва он успел это осознать, как тут же кончил, практически не дыша, вцепившись в подушку, прижимая ее к себе поближе. На мгновенье Артур замер и тотчас расслабился, глубоко вздохнув, а потом на лице его снова появилась улыбка. Артур облизнул пересохшие губы и развалился на кровати, еще не совсем придя в себя от полученного удовольствия. Он был совершенно счастлив, и не имело значения, что счастье его было довольно-таки бесхитростным, доступным всем молодым, а не только принцам. Находясь в полном согласии с собой и со всем миром, Артур принялся напевать какой-то мотивчик, собрав вокруг себя все простыни и подушки. В таком положении он и заснул. Проснулся Артур спустя пару часов, когда бессердечный Мерлин постучал кочергой по кровати и крикнул что-то вроде: «Проснись и пой!» *** Солнце немилосердно палило уже который день, и никто, даже Артур, даже сам король — словом, никто из обитателей замка, не говоря уже о крестьянах близлежащих деревень — не смог найти пажа, достаточно храброго, чтобы доставить сообщение следующего содержания: «жара точка не могу думать точка давай отложим всю эту затею с войной до тех пор пока она не спадет точка договорились впр знак». Дураку понятно, что ничего хорошего в этом не было. Артур целыми днями торчал в Камелоте, одевался и ел в своей комнате, разгуливал по замку и самое главное — самое главное — спал в своей постели. А Мерлин так и не обзавелся матрацем. Он пытался вздремнуть, пока Артур тренировался с рыцарями, но лязг мечей вдалеке не давал заснуть в постели, которая была так же знакома ему теперь, как и его собственная. Один или два раза его поймала служанка, и пришлось объяснять про клопов и кровать, которая то и гляди развалится. К счастью, служанка видела кое-что похуже наглых слуг и просто сделала вид, что не слышала его сбивчивых оправданий, правда, из комнаты она выходила, неодобрительно качая головой. В тот день, когда парочка служанок во дворе ни с того ни с сего запели, то и дело прерываясь, чтобы дать волю безудержному веселью, а у Артура состоялся очень серьезный разговор с отцом, Мерлин заснул, пока менял простыни. Он проснулся, только когда хлопнула дверь, и это было так неожиданно, что он резко вскочил, схватил подушку, бросил ее обратно, тяжело дыша и не зная, что сказать или сделать. Артур неторопливо прошел в комнату и, казалось, ничего не заметил, или ему было все равно, чем занимался его слуга у кровати. Он лишь бросил быстрый взгляд на смятые простыни, пока снимал пояс, и вопросительно поднял бровь. — Сколько бы тебе ни платили за работу, — заметил Артур, кивнув на постель, — тебе явно переплачивают. Мерлин только фыркнул, стараясь ничем не выдать своего облегчения, и продолжил заправлять постель, как будто это было самое подходящее занятие для вечера. Этой ночью его терпение лопнуло, и Мерлин незаметно утащил никому не нужный матрац из пустой комнаты для слуг. Ну, то есть, если вообще можно незаметно унести нечто настолько большое и тяжелое. Как ни странно, никто из стражников не стал задавать ему вопросов, и когда он, потный и злой, швырнул матрац на свою голую кровать, то решил, что пора перестать все усложнять, нельзя так мучиться из-за какого-то матраца. Никогда. Он больше не проваливался в дыры, нет. Он верил, что украденный матрац гораздо лучше, чем тот, что был у него раньше, и вообще все к лучшему. Все это он прекрасно знал и понимал, что рассуждает логично, но никак не мог выкинуть постель Артура из головы. Она ведь была не из шерсти и соломы, а с самой настоящей периной, шелковыми простынями и бархатными подушками. Его постель теперь казалась совсем чужой, и он только и мог, что таращиться в потолок, строя сложные планы, как бы выманить Артура из его покоев на целую ночь. *** Все готовились к торжественному обеду — событию, призванному отвлечь обитателей замка от удушающей жары. Мерлин помогал Артуру одеться, не замечая, как привычно это ощущалось: Артур, надевающий рубашку, и он, поправляющий ему пояс, заправляющий краешек рубашки. Артур молча позволил ему наклониться поближе, когда Мерлин поправлял воротник, и вынужденная близость напомнила кое о чем. И Артур ляпнул, не подумав: — Чем ты... — он умолк, нахмурившись, когда Мерлин отодвинулся, — ты брал мыло из прачечной? Мерлин только взглянул на него и продолжал молча смотреть, и никак нельзя было понять, о чем он думает. — С чего бы, — отозвался он наконец, — с чего бы это? Артур пожал плечами, словно говоря: «А мне-то откуда знать». Мерлин надулся и схватил корону со стола, но когда он хотел надеть ее на Артура, слегка повернув, чтобы лучше сидела, Артур вдруг вспомнил: смятые простыни и теплая постель, одуряющий мужской запах и разгорающийся огонь в паху. Скулы у Артура чуть покраснели, и он поднял брови, отвернувшись, ему самому было немного смешно, что он так смутился. — Это, наверное, твоя одежда, — предположил Артур, — не думал, что ты вообще ее стираешь. Мерлин натянуто засмеялся. — Как будто я мог бы, когда ты все время рядом. Ты хоть знаешь, как воняют помидоры? — он поднял руку и показал темный след на рукаве. — Это пятно появилось, когда я только-только попал сюда. Я уже сто раз ее стирал. Но оно так и не сходит. И вряд ли когда-нибудь сойдет. — Господи боже, только рубашки еще не хватало! — Артур изобразил изумление и негодование, но тут же расплылся в улыбке. — Ты такая девчонка, Мерлин. Нет, в самом деле. — Я так надеюсь, что вы не подавитесь сегодня куриной ножкой, сир, — откликнулся Мерлин ровным голосом, — так надеюсь. Артур фыркнул и направился к двери, по пути взъерошив Мерлину волосы. Тот нахмурился и попытался пригнуться, словно на самом деле волновался из-за своей прически, правда, потом он все-таки не удержался от улыбки. И когда Артур сел за стол, чтобы насладиться вином и посмеяться над шутками остроумных придворных, весь разговор полностью выветрился у него из головы. После обеда дамы настояли на танцах. Артур задержался, чтобы посмотреть, как один из рыцарей схватил другого за руку и глумливо изобразил грациозные движения дам. Не отрывая взгляда от представления, Артур лениво наклонил кубок — в расчете на то, что кто-то заметит и наполнит его. Служанка, слуга, кто угодно с острым взглядом и кувшином вина. И точно, вскоре Артур почувствовал на плече приятную тяжесть, ощутил на щеке теплое дыхание и увидел, как чья-то рука наполняет его кубок. Словно в тумане он уловил тот самый аромат, повернулся и увидел длинную шею. Не соображая, что делает, он схватил руку, наливавшую вино ему в кубок, и придержал ее. Запах напомнил об утреннем возбуждении и о жарких вечерах, когда нечем заняться. Он не очень хорошо понимал, откуда что взялось, и ему было все равно. Недолго думая, он провел носом по шее, глубоко вдохнул и наклонил голову набок, чтобы попробовать кожу губами. Но тут Мерлин отодвинулся. Артур знал, что это был Мерлин. И в то же время не знал. — А, — глуповато ухмыльнулся он, — привет. — Ты пьян, — недовольно заметил Мерлин, и затуманенный разум Артура никак не мог разгадать выражение его лица. — Ну да, — согласился Артур и отпил еще немного вина. Остаток вечера он помнил очень смутно, краски, звуки, руки, хватающие его за плечи — все смешалось, а кончилось все очень предсказуемо — в его покоях, в его постели. Он что-то сказал тому, кто снимал с него сапоги, и тут же все забыл. *** В последний день лета Артур решил, что не настолько сильно любит Камелот и ненавидит жару, чтобы не выходить из замка целый месяц, и велел Мерлину приготовить охотничье снаряжение. Тот радостно подчинился, пожалуй, даже слишком радостно — и, видимо, это отразилось у него на лице — потому что Артур заметил и решил высказать свое недовольство: — Ты тоже идешь, кстати, — проворчал он, откидываясь на задние ножки стула. Мерлин сразу приуныл, поднял взгляд и пискнул: — Что? — Не смотри на меня так, — вздохнул Артур. — Это вообще-то привилегия, знаешь ли. Ты, черт возьми, до потолка должен прыгать от радости. Мерлин непонимающе моргнул. — Значит, никто больше не хочет с тобой идти. Артур сделал вид, что замечание его позабавило, изобразил весьма пугающую улыбку и тут же исправился, процедив: — Заткнись. Мерлин стиснул зубы и снова начал засовывать плащ Артура в мешок, пожалуй, с куда большей силой, чем следовало. Он быстро взглянул на кровать и почувствовал, что никак не может побороть разочарование. Он так нуждался в глубоком сне, так хотел снова просыпаться от того, что наступило утро, а не от того, что все тело затекло, и за окном слишком шумно, как это обычно бывало. *** Артур лежал в лесу на прохладной земле и пялился на затылок своего слуги. Тот спал, Артур был в этом уверен. Костер рядом с ними освещал темные волосы, уши, изгиб шеи, острые плечи. Лето заканчивалось, но у природы, видимо, имелось свое мнение по этому поводу, и лежать так близко к огню было неудобно. Волосы Артура прилипли ко лбу, рубашка к груди, а про штаны и говорить нечего. Он хотел было избавиться от одежды — к черту все — раскинуть в стороны руки и ноги и уснуть обнаженным. Но не стал ничего делать, просто продолжил таращиться на затылок Мерлина, стараясь убедить себя, что это вовсе не его воображение — этот запах, он тоже здесь, так? — и этому даже есть объяснение, ведь спальные мешки тоже нужно когда-то стирать. Новое мыло, подумал он. С запахом каких-то трав. Что-то... это... Артур вздохнул и повернулся, пытаясь справиться с внезапно возникшим желанием. Но он не будет этого делать, только не здесь, когда он не один. Он решительно выдернул руки из спального мешка, положил их себе под голову и уткнулся лицом в изгиб локтя, вдыхая снова и снова одуряющий аромат. *** Мерлин поменял украденный матрац на другой, более удобный, который нашелся в одной из незанятых гостевых комнат. Новый матрац был гораздо мягче, от него не так сильно чесалось тело, и вообще он в кои-то веки нормально заснул. *** Артур с интересом наблюдал, как служанка устало складывает его одежду, вынимая ее из корзины с бельем и убирая в шкаф. Как только она закончила, Артур схватил одну из свежевыстиранных рубашек и поднес к лицу. Он осторожно вдохнул, потом поднес ее поближе и вдохнул еще раз, сдвинув брови. Артур перенюхал уже три смены белья, когда сообразил, чем именно занимается, и небрежно закинул всю одежду обратно в шкаф. *** В сухом местечке в саду, где росли большие кусты, разгорелся небольшой пожар, и к тому времени, как дым заметили, стоящая рядом беседка уже загорелась. Остаток дня обитатели замка не знали покоя, таская ведра и топая ногами. Мерлин старался не обращать на это внимание, пытаясь заткнуть уши подушкой. И даже если пожар не был вызван палящим зноем, никто так никогда и не узнал об этом, но Мерлин еще долго не забудет, на что был готов пойти ради спокойного сна. *** Артур неловко переминался с ноги на ногу. Он стоял в прачечной, окруженный многочисленными бутылками, мылом, различными мазями и травами, и думал: все это очень-очень странно. *** Когда Мерлин вошел к нему вечером с подносом, Артур заявил: — Паршиво выглядишь. Ответ Мерлина был немного странным: — Предположим, ты прав. А сколько вообще стоит королевский матрац? Он оторвал взгляд от подноса и посмотрел на Артура красными от усталости глазами. — То есть, я хочу сказать, что бы ты приказал мне сделать за матрац? Артур окинул его долгим взглядом, потом посмотрел в сторону, словно раздумывая. — Почему ты такой странный? — спросил он. — Ты всегда такой? Или дело во мне? — Ты возьмешь деньгами? — упорствовал Мерлин, не слушая. — Или если считать, например, в овцах. Сколько овец? А что если можно было... ну, не знаю... Выпрямить тебе нос. Ты бы этого хотел? Согласился бы обменять на это свой матрац? — О чем ты вообще... — Артур умолк и нахмурился. — Что не так с моим носом? С моим носом все в порядке. С какой стати мне... Мерлин вздохнул и потер глаза, тяжело опускаясь на стул. — Я так устал. — Тогда иди и поспи немного, — раздраженно посоветовал ему Артур, — ты все равно ни на что больше сейчас не способен. — Не могу, — вздохнул Мерлин — он так измучился, что на ложь не хватило сил. — Не можешь. — Нет, — он убрал руки от лица и добавил совсем маленькую ложь: — Там... клопы. Артур, взявший было кусочек хлеба, поднял на него взгляд. — А, так тебе нужна новая кровать? — спросил он. Нет, подумал Мерлин, пожав плечами. Ему не нужна новая кровать. Ему нужна кровать Артура. Но это слишком глупо и странно, и он пытался не думать об этом. Он сумел продержаться и не думать об этом целых пять секунд, а потом у Артура на лице появилось такое выражение, словно ему не все равно. Мерлин вдруг вспомнил, как Артур дышал ему в шею на том идиотском обеде, и ляпнул: — Можно, я посплю тут немного? Он посмотрел на кровать, и один раз взглянув, уже не мог оторвать от нее глаз. — Пожалуйста? Я... не могу... — он пожал плечами, не зная толком, что сказать. — Кровать же просто огромная. Ты даже не заметишь, что я в ней. Ты же еще ешь, я уйду еще до того, как ты ляжешь. Артур смотрел на него во все глаза. Невозможно было понять, о чем он думает: он то сжимал, то разжимал челюсти, в глазах застыл немой вопрос, и это выражение держалось у него на лице, казалось, целую вечность, прежде чем Артур открыл рот, чтобы что-то сказать — но раздумал, вовремя спохватившись, и резко бросил: — Никто не должен об этом узнать, — он отвернулся, слегка качнув головой, — не хочу, чтобы все слуги Камелота стучались завтра в дверь с просьбами полежать в моей постели. Так что если будешь держать рот на замке, тогда ладно. Мне все равно. Клопы — это кошмар, — запоздало добавил он. Мерлин правда хотел ответить на это что-то более вразумительное. Но он так устал, мозги отказывались работать, мысли словно плавали в тумане, и все, что он из себя выдавил, было: — А, ясно. Он соскользнул со стула и, еле волоча ноги, побрел к постели. — Сапоги сними, идиот, — проворчал Артур, и, несмотря ни на что, это был хороший совет. Мерлин мог бы просто упасть на кровать как был, в грязных штанах и в пропитавшейся потом рубашке. Так что он скинул сапоги и начал избавляться от одежды. — Нет, я не это хотел... — начал было Артур, но тут же умолк. Мерлину было все равно, что Артур хотел сказать, он просто стянул рубашку через голову и кинул ее куда-то в сторону. Взобравшись на кровать и укрывшись одеялом, он пробормотал: — Спасибо, Арт... И заснул, не договорив до конца. *** Артур молча ужинал. Закончил, посмотрел немного в окно, прислушиваясь к ровному дыханию на другой стороне комнаты, и вскоре уже не представлял себе, чем еще заняться. Он вышел из комнаты, прошелся по коридорам, прогулялся с Морганой в саду, пропустил пару стаканчиков вина с рыцарями, а когда вернулся, Мерлин все еще спал. Ладно, подумал Артур и поднял кочергу, чтобы ударить по кровати. И почти уже сделал это. Но Мерлин же просто спал и выглядел таким ребенком — с опухшими глазами и растрепанными волосами, с острыми локтями поверх одеяла. Артур почувствовал, что не способен сегодня на подлость. Сам себе удивляясь, он приставил кочергу к стене и опустился на постель. Ну ладно, в конце концов, Мерлин прав. Кровать у него в самом деле огромная. Мерлин свернулся калачиком на краешке, и когда Артур откинулся на локтях, чтобы скинуть сапоги, он даже не задел его. Артур думал, будет неловко лежать в постели со слугой — это же совсем не то же самое, что земля в лесу, — теперь это просто Мерлин, который спал там, где ему совсем не полагалось, наплевав на все условности — но потом Артур нырнул под простыни, и оказалось, что в этом нет ничего особенного. Вроде как. Это же просто Мерлин, они с таким же успехом могли просто сидеть или стоять рядом друг с другом — это было одно и то же. Было бы одно и то же, не надейся Артур про себя, что Мерлин догадается убраться из постели до того, как им обоим придется смотреть друг на друга утром. Он уснул довольно быстро, повернувшись к Мерлину спиной и укрыв только ноги, чтобы было не так жарко. Когда он проснулся немного погодя, то подумал, что его разбудила своими трелями ранняя пташка. Окно он открыл, как всегда в такую погоду, и утренний хор не давал заснуть. Но утро еще не наступило, и трели были не такими уж громкими, как чудилось во сне, и до Артура постепенно дошло, что его разбудило вовсе не это, а тепло чужого тела, прижавшегося к спине. Он не знал, кто из них лег ближе: то ли он сам, то ли Мерлин, то ли они оба. Но теперь чужая спина оказалась прижата к его спине, а она и так была горячей и липкой от пота. Артур заворчал, попытался осторожно, но настойчиво отодвинуть его плечом и ногой, но Мерлин просто прижался к нему еще теснее — и, похоже, совсем ничего не заметил. Разочарованно застонав, Артур повернулся и начал решительно отталкивать голые плечи. — Подвинься, — пробормотал он, упираясь коленом Мерлину в спину, — ну давааай же, Мерлин, подвинься. Но Мерлин еще не совсем проснулся и был не способен понять, чего от него хотят, он просто повернулся на спину и, еле-еле разлепив один глаз, выдохнул: — Хмм? — Ты занял... — попытался объяснить Артур хриплым со сна голосом, — просто подвинься. Мерлин закрыл глаз, нахмурился, прежде чем открыть оба, пробормотал что-то вроде: «Хорошо» и снова повернулся набок, сдвинувшись с прежнего места, но не в том направлении — а наоборот, лег к Артуру еще ближе, уткнулся ему в шею, словно ему это не впервой, и попытался сделать так, чтобы их тела соприкасались плотнее. — Какого черта... — проворчал Артур, устало отталкивая его. — Мерлин, не туда... на другую... сдвинься на другую... — Хорошо, — согласился Мерлин и попытался прижаться к Артуру опять. Он повернул голову, и Артур ткнулся носом ему в затылок, ощутив очень знакомый запах. Он думал, это запах каких-то трав, но теперь стало совершенно ясно, что... Артур придержал Мерлина, положив руку ему на бедро и, желая удостовериться, наклонил голову, прижался лицом к шее, слегка касаясь ее губами, и вдохнул, один раз, другой, и выдохнул дрожащим голосом: — Это ты. Мерлин, уже не такой сонный, как пару минут назад, ответил снова: — Хмм? Артур промолчал и снова шумно вдохнул, еще и еще раз, цепляясь за Мерлина, впиваясь пальцами ему в бедро. И этот неуловимый аромат, преследующий его даже во сне, теперь он был таким сильным, что Артур просто не мог перестать наслаждаться им. Не верилось, что он наконец-то нашел его, что все происходит на самом деле. Но ему было мало — он провел щекой по лопаткам снизу вверх, уткнулся носом в нежную впадинку под ухом и, не переставая, вдыхал этот аромат, прижимая Мерлина к себе еще ближе, постепенно сходя с ума от восторга. Казалось, Мерлин оцепенел от страха. Он замер и не шевелился, пока Артур — думая, что запаха уже недостаточно — не прижался губами к его плечу, облизывая и легонько задевая зубами, прежде чем двинуться дальше вверх, вычерчивая змейку из влажных поцелуев к шее. Тут Мерлин дернулся, но все, что он смог выдавить, было: — Что ты... Артур... Артур слегка прикусил мягкую кожу под подбородком, и Мерлин сдался. Он подался навстречу, поднял руку и вплел пальцы в волосы Артура, наверное, чтобы ему и в голову не пришло остановиться. Не то чтобы Артур нуждался в поощрении, нет, но это все равно сработало, по спине словно огнем полыхнуло и остановилось на шее, расцветая румянцем. Напряженно и хрипло выдохнув: «Мерлин», Артур провел рукой по его ноге. Покрывая влажными поцелуями острую линию подбородка, Артур вцепился в ткань штанов и резко потянул, сходя с ума от желания прижаться возбужденным членом к голой заднице. Когда наконец удалось, ни один не удержался от стона, и Мерлин выгнулся ему навстречу. Артур уже не был уверен, что за звуки рвутся у него из горла, он закатил глаза, не в силах сдержать дрожь. Не успел он прийти в себя от первого прикосновения, когда Мерлин качнулся назад, снова, и Артур встретил его движение своим. Он коснулся губами шеи и решился-таки сказать: — Ты спал... — он замолчал, пытаясь собраться с мыслями, — спал в моей кровати. Мерлин повернул голову и задел носом щеку, его губы были так близко к глазам Артура, что тот ощущал их прикосновение на своих ресницах. — Мне нравится твоя постель, — ответил Мерлин, легко целуя Артура в закрытые глаза, словно ленился поцеловать по-настоящему. — Тебе нравится моя постель, — повторил Артур хрипло. — Да, мне нравится твоя постель, — еще раз произнес Мерлин, на этот раз тише, медленно опускаясь ниже, чтобы оказаться лицом к лицу, и Артур легко подчинился, поднявшись, чтобы выдохнуть ему в губы: — Ты даже не представляешь... — робкая ласка, почти поцелуй, — это сводило меня... И хотя Артур не нашел подходящих слов, чтобы выразить все, что испытывал, Мерлин его понял и прижался к его губам. Поцелуй получился безумным и жадным — ни к чему было сдерживаться, ведь теперь все, что имело значение, — это их яростные движения и стоны, которые они ловили с губ друг друга. Когда этого было уже недостаточно, Артур чуть отодвинулся, и Мерлин устроился под ним. Они попытались избавить друг друга от оставшейся одежды, и Мерлин все время выгибался дугой, с серьезным и немного сердитым видом сдергивая с Артура рубашку. Артур навис над ним и время от времени наклонялся, чтобы покрыть обнажившуюся кожу рваными, обжигающими поцелуями, не спеша изучая Мерлина всем телом. Он вдыхал аромат пока еще неизведанной территории, исследовал тонкие линии тела, опускался все ниже и ниже, — неважно, куда вели эти линии, рано или поздно они все равно приводили к одному и тому же месту. Запах там сильнее всего, но он чуточку отличается от того, как пахнет шея или внутренняя сторона локтя, а может, и не отличается, просто он более насыщенный, словно здесь была вся его суть, и Артур решил, что возьмет все, выучит все тонкости и оттенки. Он попробовал на вкус внутреннюю сторону бедра, медленно провел языком по члену и снова вернулся в податливый рот, играя с языком в такт неторопливых движений бедер. Мерлин стиснул руки у него на шее и кончил, прерывисто дыша, наслаждаясь каждым мгновеньем ослепительного удовольствия. После этого Артуру понадобилось совсем немного времени, и когда руки Мерлина скользнули ему на задницу, стремясь прижать к себе поближе, Артур больше не мог сдерживаться и излился, уткнувшись Мерлину в волосы и выдохнув его имя. Он продолжил его шептать, когда они оба приходили в себя и даже после. Артур провел рукой по темным волосам и попытался придать имени другое значение, и когда он повторял раз за разом: «Мерлин, Мерлин, Мерлин», Мерлин слышал совсем другое, то, что еще не до конца сформировалось у Артура в мыслях и что было почти невозможно передать словами. Но Мерлин жадно ловил каждое его слово и вроде бы даже понимал, что он хотел этим сказать, поскольку на каждое его «Мерлин» он повторял снова и снова: «Да, да, да». *** В октябре Артур должен был отправиться в Мерсию. Накануне отъезда Мерлин зашел к нему в комнату и увидел, как Артур роется в шкафу. — Что делаешь? — с любопытством спросил он, застыв в дверях. Артур взглянул на него. — Да так, ничего, — ответил он небрежно, зажав в кулаке синий шейный платок. — Ааа, — протянул Мерлин, рассматривая кусочек ткани и пряча улыбку. Артур лишь вздернул бровь, изображая полнейшую невозмутимость, и ухмылка Мерлина стала шире. Артур нахмурился, сжав губы. Он прошел мимо, слегка задев Мерлина плечом, и наклонился, чтобы угрожающе и в то же время еле сдерживая смех, прошипеть ему в ухо: — Заткнись. Почему-то ответ так рассмешил Мерлина, что он никак не мог стереть с лица улыбку. Артур легонько стукнул его по голове и направился вниз по лестнице. Платок выглядывал у него из кармана плаща. *** В ту ночь, когда Артур вернулся домой, в его покоях было пусто. Он снял плащ, отложил в сторону меч и закрыл за собой дверь. Он нашел Мерлина в его собственной кровати. Простыни, которые Мерлин взял из старого постельного белья Артура, сбились в кучу. Артур забрался в постель, стараясь не издать ни звука, и обнял его. Мерлин пошевелился, и легкое удивление на его лице быстро сменилось выражением полного удовлетворения, он повернулся в руках Артура и хриплым со сна голосом прошептал: — Привет. — Привет, — ответил Артур, пряча улыбку в волосах Мерлина и устроив руки на его горячей, как печка, спине. *** Еще один день — и лето закончится, уже нельзя будет разгуливать без верхней одежды и плавать в прудах, когда вздумается, но на смену этому обязательно придет что-то новое. Артур с Мерлином не спешили провести с пользой последний день уходящего лета, вместо этого они устроились в поле, отлынивая от своих прямых обязанностей. — Ну, предположим, — произнес Артур низким голосом, и Мерлин отчетливо ощутил вибрацию у себя под ухом, — предположим, я перейду в другую комнату, и кто-то другой займет мою кровать... Мерлин искоса на него посмотрел, но увидел только подбородок. — Ну, я даже не знаю, — насмешливо протянул он, — а он красив? Тот, о ком мы сейчас гово... Мерлину отвесили подзатыльник, и он возмущенно завопил, проводя рукой по голове, но Артур раздраженно оттолкнул его руку в сторону и сам стал тереть ушибленное место. — Ты такой дурак, — заметил Мерлин чуть погодя. Он посмотрел в небо, прищурившись, и закрыл глаза. Артур опускал руку все ниже и ниже, пока не коснулся щеки, и Мерлин подался навстречу незамысловатой ласке. — Я не дурак, — ответил Артур немного запоздало, но обиды в его голосе Мерлин не услышал. Голос у него был низкий и успокаивающий, и Мерлин подумал: как странно. Все, что тебе нужно — лишь ласковое прикосновение и тихое присутствие рядом, и уже не имеет значения, где ты — в саду на траве, где остался след от пожара, или где-то еще — ты все равно чувствуешь себя дома. Fin