Холодным декабрём...

      Зима в этом году была особенно холодной. Для Японии такие холода являются редкостью. Кофуку прожила не одно столетие, года летели так, словно это и не год вовсе, а неделя. Для практически вечных созданий время течет, словно песок сквозь пальцы. Только в отличие от смертных этот песок и не думает заканчиваться. Зима, весна, лето, осень, снова зима - всё бежало перед глазами, всё жило своим чередом, а Кофуку наблюдатель.       Одно пылкое действие, рождённое от любви к высоким крепким мужчинам и страхом навсегда оставаться одной. Теперь они наблюдают вместе. Звучит не весело, однако сами Кофуку и Дайкоку так не считают. Дни наполнились шутками, посиделками с саке, бытовыми ссорами и прогулками со сплетенными вместе руками. Они обрели друг друга.       Богиня всегда замечала как её шинки смотрит на детей. Но она молчала. Не хотела разговорами сыпать соль на рану, да и просто не знала что сказать. Все разговоры которые хоть как-то касались этой темы были шуточными беседами в полупьяном состоянии. Но ведь так вечно продолжаться не может. Если оставить в плотине трещинку, то она со временем станет дырой.       Именно такими мыслями руководствовалась Кофуку, когда без ведома своего " муженька" выходила на улицу чтобы поискать ребёнка шинке. На удивление быстро она нашла мальчика, который был даже чем-то похож на Дайкоку. " Ошиблась..."       Пронеслось в голове девушки, когда впервые за всё своё существование она ощутила боль своего шинки. В груди закололо, словно десятки игл начали колоть грудную клетку, где-то там, под рёбрами. Но Дайкоку чудесен. Боль прошла так же быстро как и началась. Дайго был принят.       Дайго, милый малыш, который даже не может осознать своей смерти. Его родителями стали богиня нищеты и её шинки. Они давали ему всё, что могли только дать родители. Все что только могли... А самое драгоценное госпожа судьба у мальчика уже отняла.       Сто лет. Примерно столько продержалось их беззаботное существование маленькой, но дружной семьёй. Существование за которым скрыты неуверенность в своём выборе и чувство вины. Но это были счастливые времена в которых было место и улыбкам и слезам.       С течением годов Кофуку всё чаще размышляла о правильности своего выбора, а Дайкоку подавлял боль от неспособности дать Дайго полноценную жизнь. Богиня нищеты и вправду приносит в основном беды, но ведь это не значит что все её поступки заведомо прокляты неудачей, ведь так? Она смотрела на своих мужа и сына, возившихся с растениями и думала как же теперь быть? Может, если она на этот раз оставит ситуацию как есть, то все будет хорошо? " Ошиблась..." Снова проносится в голове Кофуку, когда по телу начинает медленно ползти скверна. Если оставить в плотине трещинку, то она со временем станет дырой, только об этом богиня намеренно решила позабыть.

***

      У колен Кофуку валяется кендама, на футоне лежит детская одежда, а Дайкоку сидит на крыльце. На его темные волосы медленно падают снежинки, сам мужчина смотрит в даль, покуривая табак. С момента освобождения Дайго от имени прошла неделя, за всё это время богиня и шинки не говорили друг с другом. Нет, никаких обид и ссор не было. Только пустое сосущее под ложечкой горькое чувство неполноценности. Да и моральных сил говорить просто не было.       Около минуты Кофуку смотрела на спину Дайкоку. Бимбогами поджала губы, вышла на крыльцо и села у двери. Шинки выпрямил спину, словно хотел показать что он сильный и на него всегда можно положиться. Буквально через мгновение он чуть не плюхнулся лицом в снег, ведь в него резко, но так по-родному сзади врезалась его богиня. Она тут же обняла мужчину и спрятала лицо в его слегка колючем хаори. Дайкоку вытащил трубку изо рта и положил широкую ладонь на ладошку Кофуку. Чуть охрипшим голосом он сказал: - Кофуку... Здесь холодно, иди домой.       Девушка зажмурилась и отрицательно помотала головой. Шинки вздохнул. - Тогда жди здесь.       Он встал и зашел в дом. Теперь снег падал на розовые волосы Кофуку, и она сама смотрела в даль. На небо. Где-то там сейчас находится Дайго. Силуэты облаков размывают вступившие на глазах слёзы.       Дайкоку вернулся с двумя пиалами для чая и чайником с горячим напитком. Он мягким движением стёр капли слез и протянул ей горячую чашку.       Солнце спускалось за горизонт, а снег всё продолжал идти. На их головах и плечах его скопилось уже предостаточно, а они продолжали молча сидеть в объятиях друг друга. Этим двоим слова не нужны.       Холодно до посинения в губах. В чашках вместо чая уже скопились белые хлопья снега. А на душе у них почему-то легко-легко.