Ожидание

Мимолетный взгляд полный решительности, вытянутая рука с огромным шрамом на всю ладонь, короткое обещание: «Я всё исправлю, я всех спасу» — это всё стало слишком обыденным для Наото. Всё повторяется из раза в раз, но будущее не меняется в лучшую сторону: Тачибана Хина умирает, умирают друзья Такемичи, а Кисаки как таракан — всегда выживает. У Наото уже уверенности нет, он колеблется протянуть руку для рукопожатия, пытаясь обдумать огромный поток информации за пару секунд; Такемичи поторапливает, тянется к руке для рукопожатия. — Наото, верь мне, я всех спасу, — Ханагаки говорит спокойно, вдыхая полной грудью горячий воздух в комнате. Тут слишком душно для осени, пот липкими дорожками скатываются по телу, по спине, рубаха неприятно прилипает к коже, словно вылили ведро воды. Рука, держащая портфель, едва заметно дрожит, но он протягивает свободную руку для рукопожатия. — Попытайся сделать все в пределах двух недель, — в ответ ему лишь вопрошающий взгляд, и недосказанное «зачем?» — Такемичи впал в кому. Он остается один на один с мирно лежащим телом, которое ничего ему не ответит в ближайшие несколько недель. Необычный для квартиры Тачибаны младшего шум, в одно мгновение умолкает и всё встаёт на свои места — как должно быть. Его разум, кажется, затуманен пеленой, думать становится тяжело, и Наото уверен, что во всем виновата духота комнаты, и совсем немного усталость. Он переносит неподвижное мирно дышащее тело на кровать; открывает окна в квартире, запуская холодный октябрьский воздух в помещение, — становится легче. Ветерок приятно обдувает вспотевшее тело и прилипшую к коже ткань, избавляет от пелены в разуме, подобному глотку ледяной воды в жаркий день. Наото оборачивается на кровать, но видит лишь всё такое же неподвижное, подобно мертвому, тело. Становится легче думать, но не дышать, где-то груди образовался ком, который мешает вздохнуть полной грудью. Наото знает точно — это страх. Он встречал такое не раз за всю свою работу в полиции. Скрывал не раз от нерадивых взглядов коллег и просто знакомых. И сейчас он боится как никто другой, повторяя в голове: «всё будет нормально». Слабость охватывает его тело, и Наото чувствует какими тяжелыми становятся его веки и тело. Он засыпает на кресле в полной тишине. *** Такемичи не возвращается через две недели, и Наото борется с желанием выпить что- нибудь покрепче кофе и энергетиков. Наото полностью признаёт, что он устал. Устал от постоянного ожидания изменений, устал от переживаний за тело Такемичи, устал волноваться за Такемичи в прошлом. Каждый новый день подобен вчерашнему, обычное расписание «работа-дом» превращается в ад из-за вечного стресса. Наото сильно боится провала Ханагаки. Наото боится, что он умрёт в прошлом. Мысли о смерти Такемичи в прошлом такие реалистичные, и такие неотделимые от самого его характера. Мысли о смерти Такемичи ставят в тупик одним вопросом «а что будет с памятью других людей о нём?» — вдруг он тоже забудет Такемичи в возрасте двадцати шести лет. Он качает головой из стороны в сторону — невозможно. Он не может забыть его, никогда по крайней ещё не забывал. О своей смерти он и не думал. Конец рабочего дня, он спешит домой настолько же сильно, как и его женатые и замужние коллеги с детьми, которые ещё не забили на семью. Наото останавливается возле небольшого круглосуточного магазина с непримечательной вывеской, он заходит в потрепанный супермаркет, где нет никого из покупателей кроме его, на кассе стоит женщина в возрасте, уборщица моет пол. Наото проходит к полкам с алкоголем и берет первые две попавшиеся на глаза банки пива — он пьёт слишком редко, чтобы разбираться в алкоголе. Проходя на кассу, он готовится достать паспорт вместе с картой, но продавщица только безразлично пробивает товар и называет конечную цену. На улице пошёл дождь, тарабанит по крыше домов. Крупные капли стекают по стеклу и теряют свою форму. Стоит Наото выйти из магазина, как он моментально промокает до ниточки. Ливень. Холодный ветер хлыщет в лицо, заставляя зажмурить глаза. Он поспешно возвращается к машине, пытаясь укрыться кожаным портфелем. Квартира встречает его тишиной и темнотой. Он по привычке говорит: «Я дома», но опоминается, даже если Такемичи у него дома — он не ответит, лежит под капельницей не подвижно. Дома сухо, дома у него мало пыли и столько же мебели. Окна выходят на северную сторону и солнечные лучи тут не бывают ни утром, ни вечером. Небо за окном черное как крыло ворона, дождь не прекращается. Сухая одежда, высушенные волосы, Наото сидит перед кроватью, на которой лежит Ханагаки. Он проверяет его пульс, успокаиваясь — дышит, Такемичи дышит, а значит жив. Волнение не уходит так быстро, но становится легче, прямо на самую капельку легче. Наото открывает банку пива, делая глоток, и давится — тянет рвать от мерзкого вкуса. Брать первое попавшееся пиво было плохой идеей. Содержимое первой банки отправляется в унитаз, а вторая в мусорку. *** Такемичи не возвращается уже месяц, и Наото борется с желанием пустить себе пулю в лоб или задушить неподвижное тело — оба варианта провальные и Хину не вернут. Паника подкрадывается незаметно, а потом бьёт со всей силы, не давая возможность на восстановление сил, руки трясутся как у пьяницы, воздуха в легких не хватает. Наото стоит у кровати, но ничего не меняется, настоящее не меняется, Такемичи не просыпается, ничего из этого не происходит; и Наото от безысходности кажется, что этот «герой» мёртв в прошлом, просто тело осталось ему как напоминание. Эмоции и чувства благодаря панике берут верх над разумом, и Наото чувствует, как ревет. Он устал, слишком устал. Они взяли слишком многое на себя, взяли и не смогли пронести на собственных плечах, из-за чего в это всё ввязаны не только Наото, Такемичи и Хина как основная жертва, но и множество друзей Ханагаки, которых он поклялся спасти и защитить. Тачибане младшему от себя в лучшем случае противно, а в худшем хочет запустить пулю в лоб, но, к сожалению, не выход. Он должен успокоиться, должен, но не может. Наото касается губами запястья правой руки Такемичи, пытаясь почувствовать пульс, он наклоняет голову к груди и чувствует его сердцебиение, ровное и спокойное. Он касается губами его губ и чувствует его дыхание. Он точно жив, еще жив. Наото отстраняется, смотрит внимательно, словно может ещё что-то произойти, а потом падает на колени, перед кроватью, протягивает свою руку Такемичи и переплетает их пальцы. Паника не отступает, но становится немного легче, совсем немного. Тепло руки такое родное и приятное, что волей-неволей он задаётся вопросом «а чувствовала ли Хина такое же от прикосновений Такемичи?». Ему не нужен ответ, он давно знает его. Он смотрит на окно, за которым ничего не меняется. Наото шепчет в пустоту: «возвращайся скорее». *** Они встречаются на задержании Такемичи. У Наото чувства перемешиваются все, он хочет, и врезать, и обнять, но может только арестовать. Он не узнает Такемичи в этом, это не похоже на Такемичи. На кого угодно, но не на Ханагаки. Когда они остаются один на один, у них нет времени на приветствия и длинные разговоры, нет времени даже на бальное составление планов, кроме объяснения, что происходит в этом настоящем. Но Наото просто рад видеть его живым, побитым, удивляющимся и чуть ли не ревущим. Словно камень с плеч упал, и стало легче. У них нет времени на разговоры, но Наото пытается вспомнить ходил ли Такемичи постоянно побитым двенадцать лет назад, едва заметно улыбается своим мыслям. Он протягивает свою руку и верит, что Такемичи спасет Хину, спасет своих друзей, ему ничего не остается кроме как верить. *** Наото никогда не задумывался о своей смерти. Считал, что не умрет, раз однажды избежал её, что костлявая обойдёт его стороной, но вот он сейчас лежит в луже собственной крови. В глазах мутнеет, тело немеет медленно, а мысли в голове такие беспорядочные. Наото страшно умирать, вдруг он не вернется даже при изменении прошлого. Хочет кричать, хочет метать и рвать, но сил хватает только на легкую улыбку и слезы. Умирать страшно, всегда страшно, и он хочет жить, как и все. Такемичи лежит рядом, тоже раненый, тоже ревет, и Наото признает, что вся эта ситуация до абсурда смешная. Наото думает о всяких глупостях: о том, как Такемичи его не возненавидел после того как застрелил Майки, думает о своих неопределенных чувствах к нему, думает о том, а чтобы делала Хина в этой ситуация. — Я горжусь тобой, — нечто недосказанное, не проявляющее всех чувств Наото к Такемичи, но правдивое определение для одного из чувств. Наото хочет жить, хочет смотреть в эти глаза и наблюдать издалека за Такемичи, ибо ближе приблизиться не сможет. Он протягивает руку для последнего рукопожатия. Возможно это последняя их встреча, возможно, он больше никогда не вернется к жизни, но он рад, что пытался сделать хоть что-то. У Ханагаки рука особенно горячая на контрасте с холодной рукой, он сжимает её из последних сил. Скоро он умрет, но он даже рад, что всё произойдет сейчас, а не позже или раньше. Умирать страшно, но он верит в Такемичи, ибо больше у него нет вариантов. *** Он просыпается у себя в комнате, словно ничего и не было. На нём ни ран, ни крови, ничего, чтобы говорило о его смерти, которую он помнит столько точно. Он ступает по полу босыми ногами, выходит из комнаты лишь для одного, узнать, жива ли его сестра, сидит ли она сейчас бессонной ночью в гостинице или спит, а может ничего не поменялось, и она мертва. Хина сидит на кухне с кружкой, а у Наото слёзы на глазах. Жива. Жива, здорова. Он преодолевает небольшое расстояние, чтобы обнять сестру только с одной мыслью: «она жива, он сделал это». Хина теплая, живая, дышит, и тоже ревет, о том какой Такемичи молодец и герой. Наото кивает каждому её слову, они оба благодарны ему, они оба разделяют похожие чувства к Такемичи, смешение благодарности, доверия, надежды и влюбленности несколько глупой, что почти детской. Подобным образом Такемичи любит Хину, также глупо, наивно и верно. Наото с самого начала смирился со своими чувствами. *** Хина красива в свадебном платье, Такемичи красив в свадебном костюме — Наото сидит на первых рядах в обычном костюме, наблюдая за всей церемонией бракосочетания. У Такемичи глаза, опухшие от слез, Наото уверен, что он рыдал от счастья перед свадьбой, так сильно он любит Хину. Он наблюдает за ними с улыбкой на лице, но глаза предательски щиплет от слёз, а потом они просто стекают по щекам — Наото уверен, что это от счастья за сестру, но что-то щемит в груди. Инуи смотрит на него, вопрошая, а не случилось ли чего, но он отнекивается, говоря, что очень счастлив за сестру. И действительно, очень счастлив, а ещё немного, самую каплю завидует. Сквозь слезы с улыбкой на лице шепчет: «будьте счастливы».