Взгляд янтарных глаз

— Браатик, — сладко тянет Ясуко, подходя со спины к Риндо, который только начал готовить завтрак. Запах жареных овощей и мяса уже можно было учуять на кухне, особенно если стоять рядом с плитой. — Что понадобилось такой прекрасной сестрице от меня? — ухмыляется парень, переворачивая пластинки рэнкона, лука и кусочки мяса. Младшая полностью облокачивается на старшего, продолжая обнимать крепкое тело брата, прикрывает глаза и глухо зевает. — Мясо не пересоли, пожалуйста, — шепчет девчонка, заставляя стае мурашек пройтись по телу парня. На кухню проходит Ран, сразу подходит к младшим и молча стоит позади, наблюдая за действиями брата. — Ран, ну ты хотя бы над душой не стой, — мямлит Риндо, выливая немного сливок с сыром и солью к мясу и овощам. Парень чувствует, как от него отлипает девчушка, а спины касаются мужские руки. — Я защищаю тебя от смертельных объятий, идиот. — Ран «отклеивает» Ясуко от Риндо, обнимая юное тело девчушки, вызывая некое смущение на лице сонной девицы. — Вот в этом случае меня защищать не надо! — Риндо тут же разворачивает к Рану и Ясуко, подходя к брату и сестре. Девчушка сонно смотрит на парня, который тоже сковывает её тело в объятиях, что аж воздух в лёгких кончается. Младшая утыкается в грудь старшего, слабо улыбаясь такой атмосфере, хотя раньше такое было почти каждый раз, когда старшие приезжали к Ясуко, а та спала чуть ли не до обеда в объятиях братьев, ведь ночью троица успевала пересмотреть много фильмов и почитать новую мангу, которая теперь лежит в шкафчике под телевизором. Изредка девчушка достает мангу и читает с парнями по ролям, хотя те и против такого. — И вам доброе утро, — хохочет Ясуко, когда Ран проводит рукой по плоскому животу, выделяя пупок нескольким кружками вокруг. Риндо несколько минут стоит вот так, утыкаясь носом в правое плечо Ясуко, чувствуя, как младшая слегка обнимает парня. Ран нагибается вперед, кладя голову на левое плечо Ясуко, иногда поглядывая вперед, продолжает держать свои руки на спине младшей, рисуя невидимые линии. Приятная атмосфера сохраняется до вечера, несмотря на мелкие проблемы со здоровьем младшей. — Как ты умудрилась подхватить температуру, дурашка, — нежно произносит Риндо, смотря на градусник с цифрой «37.4». Ясуко улыбается, пожимая плечами, пока Ран не приносит мокрое сложенное полотенце и таблетку со стаканном воды. Ясуко сидит на диване, раздвинув ноги в стороны, а между ними поместились меленькие ладошки, корпус наклонён вперёд, а на лице сохраняется яркая улыбка, а из уст слышна мелодия какой-то старой песни, которую девчонка тихо напевает себе под нос с прикрытыми глазами. — Да ну вам, я же хорошо себя чувствую, — Ясуко приоткрывает глаза, когда влажное полотенце касается её лба, и видит перед собой Рана со стаканом воды и таблеткой. — Всего-то температура, что за режим «мамочки» сразу? — дуется девчонка, махая головой в разные стороны, когда парень пытается запихнуть таблетку в рот младшей. — Она горькая! — А губы Кисаки сладкие, да? — бросает Риндо, сразу же заставляя Ясуко открыть рот от удивления и смущения, а Ран в это время удачно забрасывает таблетку в рот девчушки, всучая стакан с водой. Ясуко залпом выпивает стакан воды, краснея всё больше и больше, что аж уши стали ярко-красными. — Или вы- — Закрой свой рот, Риндо! — Девчонка быстрым движением руки закрывает рот парня, не давая тому закончить свою фразу, но из-за этого ложится на тело парня, лбом утыкаясь в верхние кубики пресса. Парень ухмыляется и прикусывает ладошку девчонки, заставляя вздрогнуть ту. — Так это же нормально, — старший Хайтани забирает пустой стакан и садится на корточки, прямо перед младшими, кладёт руку на голову младшей, поглаживая мягкие волосы. — Ну, раз такое дело, может быстренько в магазин за шоколадкой? — мягко улыбается парень, глядя, как девчушка отлипает от тела брата и со счастливыми глазами смотрит на старшего. — «С личи и соли Nestle». — Ясуко тут же садится на край дивана, продолжая смотреть на Рана. — А булочку? — так же радостно проговаривает девчушка, а лицо до сих пор красное, как варёный помидор. — И булочку, и попить, и даже твою мангу почитаем. — Не успевает закончить парень, как девчушка вскакивает с дивана и быстро бежит к себе в комнату. — Я готова! — Ясуко за несколько минут одела спортивные штаны фиалкового цвета, переодела футболку на худи подходящего цвета и уже стояла в мятной куртке в дверном проеме с рукой у виска. — Тебе точно через три месяца шестнадцать? — хихикает Риндо, завязывая шнурок на штанах. — Ведешь себя по-детски для своего возраста. — Мне через три месяца шестнадцать?! — Ясуко ошарашенно смотрит на братьев, которые легко улыбаются и кивают головой. Все мысли о шоколадках и булочках тут же вылетели из головы, выпуская на первое место дату «9 марта». Кажется, половина души вылетели изо рта девчонки. Ясуко медленно подходит к полочке с обувью, берет чёрные кроссовки и кое-как одевает обувь. — Я стануу водопадоом… Упаду и разобьюсь… Какого хрена год так быстро летит? — Сестра смотрит на братьев, которые уже обуваются и хмыкает. *** Прошло немного больше двух с половиной месяцев, как девушка узнает об очередной драке, неплохого формата. — В смысле против Рана и Риндо?! Какого?! — Ясуко сидит на качели, уже несколько минут повторяя одно и тоже, а Тэтта и Ханма наблюдают за этим с обеих сторон качели. — Нет-нет-нет, но как?! Кисаки! — девчушка резко поворачивает голову в сторону парня, а тот стоит с серьёзным выражением лица, приподнимая левую бровь. — Когда? — Двадцать второго, — спокойно повторяет парень во второй, подкачивая качель. Прошло несколько минут, а Кисаки услышал от Хайтани мата больше, чем за всё время, как они вместе. Через каждые три предложения изо рта Ясу лилась матерная параша, от которой уши закатывались в трубочку. — А хули я узнаю об этом двадцатого?! — Младшая хмурится, переводя взгляд себе на ноги. — Ещё раз… Ты… Вы хотите сказать, что через два дня у вас будет махач против «Поднебесья», где сейчас состоят мои старшие и меня в этот день ждёт кое-что? — Ясуко теперь смотрит на Ханму, который от этого взгляда привычно улыбается. — И тебя ждёт кое-что, — с ухмылкой повторяет Шуджи, задорно глядя на Хайтани. Надутые щеки, покрасневшие от многочисленных шлепков ладошками, чтобы хоть как-то привести себя в чувства от шока. — И что же? — Ясуко жмурится и спрыгивает с качели, пробегая ещё несколько метром. В голове уже есть примерная речь для старших братьев, которые тоже благополучно умолчали обо всём. Девчушка разворачивается лицом к парням, всё ещё ожидая точного ответа. — Кое-что, что тебе не ясно? — Кисаки сдаёт позиции и на последнем слове огрызается, заставляя Хайтани серьёзно посмотреть на него. — Ну, блять, наверно два недотрупа, которые опять припрутся ко мне в хату? — Ясуко быстро сокращает расстояние между собой и Тэттой, задирает голову вверх, дабы можно было видеть все движения лица старшего. Тон вообще не привычно гневный и грубый, даже Кисаки вздрогнул от такого, что Хайтани благополучно заметила. — Ты, — Ясуко тыкает указательным пальцем в грудь Тэтты, а потом поворачивается к Ханме, который подошёл к парочке, — и ты. — Хайтани так же тыкает в грудь Шуджи, вызывая у того новый переворот внутреннего мира. — Во-первых, приезжать не трупами, а во-вторых, смотрите по сторонам. — Я говорил, что она всё поймёт, Кисаки. — Долговязый смотрит на друга, пока тот с недовольным лицом продолжает смотреть на девушку. Шуджи быстрым движением руки притягивает к себе Хайтани, заставляя таким образом Кисаки поднять на него взгляд, а Хайтани в это время машет перед собой руками, будто перед ладошками невидимая стена. — Завались, Ханма, — скалится Кисаки, хватая Хайтани за руку, забирая из рук Шуджи. Парень так же прижимает девчушку к себе, вот только действия со стороны младшей повторились: всё те же движения рук и недовольное лицо. Когда младшая оказывается на свободе, то её рука скользит в карман, цепляет телефон, тут же включая его. Первым делом девчушка заходит в контакты и ищет один интересный контакт «Пиво старший». — Хочешь рассказать что-то? — Ясуко говорит спокойно, ибо не надеется на нужный ответ сразу. Из динамика доносится длительное мычание, а после и вовсе фраза: «Мне нужен гроб, Риндо». — Это я тогда съел твой пудинг, прости, — лепечет Ран, глядя на несколько десятков людей перед ним, которые изменились в лице. Накаченные парни непонимающе, некоторые даже с ухмылкой глядели на высокого парня, у которого голос стал мягче, а потом ещё и извинение последовало. — Ты что? Ран, я уже Риндо за это люлей вставила, а сейчас ты говоришь, что это ты съел мой вишнёвый пудинг?! — бормочет девчушка, пиная снег под ногами. Ханма со смешенными эмоциями наблюдает за этим со стороны, изредка поглядывая на шокиравонного Тэтту. — Я не совсем про это… Двадцать второе февраля, может скажешь? — Ясуко сразу перепрыгивает на более серьёзными и спокойный тон. — Ну будет «Поднебесье» против «Свастонов», а что? Обычная драка, — проговаривает парень, возвращаясь к привычному тону и манере. Риндо стоит рядом, уже догадываясь о цели звонка и тому, из-за кого сейчас Ран и Ясуко общаются. — Могли бы сказать, идиоты… В общем и целом без убийств постарайтесь… *** — Чтобы были аккуратны и сразу пришли ко мне, — серьёзно проговаривает Ясуко, завязывая узел из ленты на спине Тэтты. Девчушка получает кивки с улыбкой и несколько шуточных фраз, после чего четверо парней выходят из квартиры. — Я буду ждать, — бубнит младшая, глядя на закрытую дверь. В голове неприятное чувство, но на кухне ждёт большая куча сладостей и лекарств, которыми Риндо заткнул рот сестре. Ясуко проходит на кухню, берет несколько пачек попкорна и чипсов, бутылку 0,5 газировки и идёт в гостинную. Плазма уже включена и показывает очередную рекламу шампуня; на диване лежит куча подушек и один плед с пультом. Вечер обещает быть плохим. Хайтани переключает канал, находя нужный фильм, который Ран рекомендовал к вечернему просмотру, открывает пачки с вредными вкусняшками и начинает просмотр фильма. Примерно на середине фильма, который оказался довольно интересным, Ясуко чувствует неприятное чувство свободы внизу живота и ком в горле, от чего девчонка настораживается и решается написать Рану. «Напиши, когда всё закончится.» 21.39 Хайтани держит телефон ещё несколько минут, но потом кладёт экраном вниз на черный плед и продолжает просмотр фильма. Проходит ещё пару часов, однако ответа нет, как и синей галочки рядом с сообщением, которое говорит о прочтении. Становится не по себе. Ясуко прекрасно понимает, что драка может долго длиться, но не три с половиной часа… Внутри странное чувство тревоги, а в животе вновь появились бабочки. Сигаретный дым: «Ханма, вы где? Почему так долго?» 23.17 «Всё нормально? У меня странное чувство…» 23.18 Медвежонок и очки: «Кисаки… Когда всё закончится, ответь»23.20 Ясуко не может заставить себя выключить телефон, пялясь в белый экран. Никто не пишет, что очень напрягает. Нервы начинают шалить, сидеть на одном месте становится невыносимо. Девушка встаёт с дивана и идёт на кухню, достает аптечку и всё нужное, а после выпивает успокоительное. Легче не становится, наоборот — Хайтани сжимает ладони, что аж ногти с силой впиваются в нежную кожу ладошки, а на глаза начинают слезиться. Что-то точно не так, вот только что? Неужто приедут и правда два полутрупа? А если они в больнице? Девица делает несколько шагов назад, упирая спиной к стене, и скатывается вниз. Руки начинают серьёзно трястись, а вдохи не получается сделать нормальными: грудная клетка начинает трястись, а сердце и вовсе колоть, до одного момента. Входная дверь со скрипом открывается, заставляя Хайтани подняться с пола и пойти в прихожую. На пороге стоят три парня с грустными лицами, а на лице одного из них и вовсе можно увидеть слёзы. Ноги подкашиваются, когда девчонка в очередной раз пересчитывает парней. Трое… — Где?.. — На глазах младшей наворачиваются слёзы, а голос чётко дрожит, как и руки. Ран подходит к Ясуко, обнимая ту, и прижимая к себе. Молчание, которое убивает лучше любого ответа, повисло в квартире. — Его больше нет с нами, — бормочет Шуджи, глядя на среднего Хайтани. Может Риндо и не очень любил Тэтту, вот только это его не останавливало от действий. Переломы рук и ног, чуть шею не свернул, а Ран и вовсе озверел: так точно бил телескопкой по ребрам и костям таза, что парень останется инвалидом, Ханме тогда тоже неплохо крышу снесло: с одного удара вырубил ублюдка и несколько секунд с неизвестной силой долбил того головой об асфальт. Ран чувствует, как ткань формы становится мокрой, а после и вовсе слышит всхлипы, но не больше. Дрожащими руками Ясуко обнимает Рана и сжимает ткань одежды на спине, прижимаясь ещё сильнее. Сердце начинает болеть в несколько раз сильнее от неравномерного дыхания и состояния младшей Хайтани. Воздуха категорически не хватает, девица начинает задыхаться, но продолжает прижиматься к парню, будто боится и его потерять. Теперь ей понятно, откуда взялось то чувство тревоги и страха. Старший брат кое-как отдаляется от младшей, давая сделать той несколько глотков воздуха, а средний уже роется в аптечке в поисках нужных таблеток. Шуджи пустым взглядом смотрит на всю эту картину и начинает винить себя ещё больше, ведь он был рядом в тот момент. Момент, когда его убили… Кисаки и Шуджи начинаются драться против нескольких человек, пока один не использует грязный приём. Какой-то парень успел пырнуть Кисаки в области печени, от чего тот и скончался. Проходит час истерики, перед тем, как снотворное начинает работать и девчонка выключается на руках старшего парня. Риндо успевает обработать все ссадины на теле Ханмы, пока тот пытается прийти в норму и начать воспринимать мир, но всё, как в кошмаре. Вскоре и Ханма выпивает снотворного, а Риндо провожает того до дивана в гостиной, где парень и отключается. — Сучара, — огрызается Риндо, замахиваясь на кухонную стену мятного оттенка, вот только Ран перехватывает руку. Младший непонимающе смотрит на старшего, на лице которого гримаса печали. В этот день — двадцать второго февраля две тысячи шестого года один пиздовыблядок обломал жизни четырёх: девушка, которая пол жизни отдала парню; два старших брата, которые дорожат сестрой и её миром — Кисаки, а в конце идёт друг, для которого блондин был лучиком света в тёмном тонеле. Хайтани спокойно могли убить того парня и им бы ничего не было, однако это слишком лёгкое наказание за убийство человека. Они будут его мучить до конца его дней, не давая надежды на светлое будущее или суицид — этого не будет, пока они сами не убьют его, изуродовав тело до такой степени, что ни один человек его узнает. Но только ли братья Хайтани будут над ним издеваться? Ведь Ханма тогда сам подарил уроду сотрясение мозга, как минимум. Не стоит забывать, что и Ясуко из рода Хайтани, что она тоже может уродовать людские жизни. — Спокойнее, Риндо, — холодно произносит старший, заглядывая прямо в душу младшему, вот только младший точно так же смотрит на старшего. Оба прекрасно запомнили больницу, в которую увезли изуродованного парня, который был под командованием Хайтани, который в скором времени встретит прекрасных гостей. Азуми уже знает обо всей ситуации, однако приехать не может из-за трёх судов на неделе, но обещала прикрыть жопы всей четверки, даже если влетит в дерьмо по уши. Тело Кисаки забрали и сообщили о смерти родителям. Скоро будут похороны важного человека для нескольких людей. — Иди в ванную. *** Ясуко стоит в чёрном платье в пол перед фотографией Тэтты, окруженной различными цветами и свечами. В зале слышны всхлипы со стороны матери и отца парня, а девушка стоит молча, соеденив ладоши на уровне груди. Позади стоят Хайтани и Шуджи, дожидаясь окончания прощания младшей Хайтани. — Ясуко, можно тебя на минутку? — Женщина в черном платье подходит к девице, смотря на парней позади. Мать Тэтты — прекрасная женщина, с которой Ясуко сразу нашла общий язык и могла часами напролет общаться о её сыне, о природе и всём мире. — Да, — бубнит девчушка, отходя вместе с девушкой в сторону к небольшому фонтану. — Простите, что не остановила его тогда… Я очень любила вашего сына, — мягко проговаривает Ясуко. Спокойна она только из-за большого количества успокоительного, которое выпила перед церемонией, но внутренний рёв успокоительное не уняло. Всё разрывается от потери прошлого. Теперь это навсегда воспоминания о любимом человеке, которого можно будет увидеть на фото и картинках воспоминаний, к которому теперь невозможно прикоснуться и обнять. Никогда. — Не вини себя, девочка, ты не виновата в этом, — мягко шепчет Кисаки, глядя на Хайтани, в глазах которой промелькнула благодарность за эти слова. — Он хотел вручить тебе эту коробочку, но приходится это делать мне. — Женщина протягивает небольшую коробочку вишневого цвета с былой лентой девчушки. — Спасибо, я обязательно открою её. — Ясуко забирает кобочку, но открыть думает дома. Дома будет легче, наверное. Завтра Ран обещал поход к «ебосводу» в палату, ибо тот может говорить, а говорить он будет обязан, либо ему вырвут язык, чтобы писал рукой все причины убийства. *** — Я готова, — спокойно шепчет Ясуко, глядя на серебряное кольцо на безымянном пальце левой руки. Черный плащ, чёрные кроссовки и чёрная спортивная форма на девчушке ничего хорошего не означали, раз она собралась идти в палату убийцы любимого. Ран кивает и выходит вместе с Ясуко из квартиры, а Риндо продолжает сидеть дома, отказавшись от поездки. Уже в больнице девчушка идёт прямо и уверенно в сорок вторую палату, где лежит нужный человек. — У вас три минуты, девушка, — проговаривает врач, занимающийся лечением парня. — Здорова, ебосвод, мечтающий сдохнуть, — прямым текстом рычит Ясуко, входя в палату и наглухо закрывая дверь. Девица осматривает парня с бинтами на голове, чуть выше бровей, а потом легко ухмыляется, подходя ближе к койке. Рядом стоит стульчик, на который Ясуко сразу же садится и закидывает правую ногу на левую. — Я тебя убью, если ты попытаешься уйти от ответа, мальчик, — цедит младшая, получая легкую улыбку от старшего. — Зачем ты пырнул Кисаки Тэтту? Это была твоя обязанность или ты так защищался? — Хайтани холодно смотрит на парня, который и пошевелиться не в силах, но только улыбаться он не прекращает. Дибильная улыбка, которая застыла на лице старшего, явно говорила о нестабильности человека, вот только это никого не ебёт. — Следовательша? Нет, слишком ма, — парня перебивает женская рука на горле того. Одним движением Ясуко доказывает своё превосходство в данной ситуации, так что парень сразу начинает говорить по делу: — Он мне не понравился, так что я защитил этот мир от идиота, — бубнит парень. Ясуко продолжает холодно смотреть на парня, прямо в глаза, убивая его опять и опять у себя в тесном мирке. — Ты мне тоже не нравишься, но я же тебя не убила до сих пор, — проводит грань девчушка, наклоняясь вперёд. — Ты ведь до сих пор дышишь, ты — какая-то мерзкая хуйня, которая оборвала жизнь молодого парня… Ты ведь не думаешь, что после тюрьмы твоя жизнь будет спокойной? Ты ведь никогда не узнаешь, что могут подмешать тебе в чай или еду, но это буду знать я, чепушила, — заканчивает Ясуко, вставая со стула. Громкий шлепок двери, который заставляет врача покричать на девицу, но та лишь уходит прочь вместе с братом. — Мама прикроет жопу, да? — уточняет Ясуко, когда выходит на улицу. Свежий ветер дует в лицо, белые снежинки падают с неба, а деревья немного покачиваются в стороны. — Когда его выпишут, — монотонно произносит Ран. Ясуко изменилась в характере: дома ревёт, не переставая, а на людях ведёт себя холодно и высокомерно, будто никого нет лучше неё; вчера ходила с каменным лицом, будто слёз не осталось, но тело дрожало. *** Ясуко приходит на могилу Тэтты с большим букетом белых лилий, зажигает белые свечки по бокам и садится перед надгробным камнем. — Привет, медвежонок, — мягко шепчет девчушка, сгибая ноги в коленях, прижимает к себе. — Хочу поговорить с тобой и обнять, но не могу сделать второго, — мнется Ясуко, чувствуя слёзы, которые начинают копиться в уголках глаз. — Прости, что очень редко говорила: «Я тебя люблю», ведь ты не любил эти слова, как и прозвище «медвежонок»… Помнишь, с чего это всё началось? — нервишки не выдерживают, в горле встаёт ком, а картинка перед глазами, которая была слегка размыта, теперь плывет окончательно. Тёплые слёзы оставляют мокрые дорожки на щеках девчушка, а после капельки летят прямиком на чёрный плащ. — Ты подарил мне розового мишку с чёрным бантиком… ровно пять четыре года назад, когда мы только начали свой совместный путь… Знаешь, ты самое лучшее, что было со мной, ты самое прекрасное, что я когда-либо чувствовала. — На кладбище, среди всех могил слышны тихие всхлипы над одной новой могилой с юным парнем. — Я тебя люблю, Тэтта… Я прекрасно помню, что ты не любишь моих слёз, но сейчас мне можно поплакать, можно же? — Из глаз льются горячие слёзы, а нос хлюпает от той же воды. Руки крепко обвивают колени, прижимая их сильнее к груди, а разум представляет фигуру любимого, надгробие которого чёрным камнем стоит перед девушкой. — Почему ты всегда отдаляешься? Почему? Почему? Почему? Почему, когда у нас всё налаживается, ты сразу увеличиваешь расстояние между нами? А что сейчас?! — Ясуко пытается держать голос более тихим, но срывается и начинает говорить громче и громче, будто своим дрожащим голоском она сможет докричаться до парня и вернуть его обратно… Чёрт, это ведь не сработает — это бесполезно! Бесполезно! Бес-по-ле-з-но! Но девчонка до сих пор не может смириться с потерей любимого: она всё ещё ждёт его звонка или сообщения, всё ещё перечитавает старые переписки, до сих пор спит с плюшевым медведем, представляя на месте игрушки парня, но ничего! Никакого толка от этого нет! — Ты зачем бросил меня, если знал, что был для меня всем?! — Последнее слово эхом разлетелось по пустому кладбищу, а внутри всё сжалось. Ощущение, что это тебя убили или не убили, но смертельно ранили и ты должен мучаться несколько дней, прежде, чем умереть. — Ты стал для меня всем! Всем! Так какого хера ты умер так рано?! Ты же хотел сам одеть это кольцо мне на палец, дурак, — более тихо продолжила девушка, делая глотки воздуха чаще. Из-за слёз и сильной эмоциональной боли девушку будто душат, не давая сделать глубокий вдох, ведь сердце предательски отзавётся болью в груди. — Я не вышла перед тобой в белом платье, которое Риндо помогал мне выбрать, — обрывисто шепчет Хайтани, когда сил кричать уже нет. Вообще сил нет, как и половины воспоминаний. — Перед смертью… Тогда, ты думал обо мне?.. Как в том стишке, который ты написал мне на втором году обучения в средней школе? «О, юная Миледи, я умру за вас, но перед тем, как смерть нас разлучит, я буду думать о тебе в красивом пышном платье на красочном закате.»… Я храню этот стих в рамке, которую ты мне подарил на белый день, вместе с той белой рубашкой, которую я испачкала красной помадой, — бубнит девчушка, глядя красными глазами на последнюю дату «22.02.2006». Пять дней назад это произошло, а ощущение, что это было вчера… А что вообще произошло за эти пять дней? Ясуко ничего не помнит, даже силуэт убийцы. — Я помолчу. Ты любил тишину, но я всегда о чем-то говорила, прости… Я была плохой девушкой? — Пустой взгляд в никуда. Девушка просиживает на кладбище час, два, три, после чего прощается с Тэттой, поднимается и неуклюже топает на выход. Внутренний мир рушится без надежды на восстановление. А есть ли хорошие воспоминания, связанные с Кисаки? Есть и их много, даже когда парень вел себя, как последняя мразь… Последняя мразь для кого-то, но не для девицы, с которой он всегда был мягок и честен: говорил всё в лицо, ревновал ко всем, любил… У Кисаки Тэтты была самая чистая и искренняя любовь — он не добивался затащить Ясуко в постель, он не хотел видеть её грустной, так что всегда пытался дарить тёплые воспоминания, будто знал, что так рано покинет этот мир… *** Иногда на могилу приходили старшие Хайтани, часами рассказывая о состоянии Ясуко и Ханме, который стал частенько пропадать и объявляться не в самом трезвом виде, так ещё и разбитыми кулаками. Шуджи несколько раз за неделю приходит к могиле Кисаки, повторно рассказывая одну и ту же историю, пока не решает рассказ другой. — Кисаки, ты же знал о моей влюбленности? Ты прекрасно понимал, что мне нравится Ясуко, ты дико ревновал, но продолжал звать меня на ваши прогулки, — монотонно бормочет Шуджи, выдыхая дым сигареты. — Я ведь и правда влюбился, но понимаю, что её сердце закрыто. Сейчас оно закрыто для всех… Она стала более закрытой, у неё ухудшилось здоровье из-за сильного стресса и скорее всего она будет учиться в старшей школе Роппонги. — Мысль, к которой привела единственная правда — она не будет учиться там, где училась её школьная любовь, оставив свой след на памяти всех учеников. Она не выдержит, не выводит. Её приступы агрессии участились: пару дней назад сломала ноги двум парням, которые упомянули в своём диалоге имя любимого, где надсмехались над смертью. Пустой взгляд на окровавленные лица парней, лежащих на белоснежном снегу под фонарным столбом. В тот вечер Ханма тоже испачкал руки в крови.