Дурман

- Черт! - в который раз выругался блондин, битый час безуспешно пытаясь решить задачу по геометрии. Задача ему упорно не давалась и все теории по решению выскальзывали из головы раньше, чем мозг успевал их обдумать. И вот, в очередной раз яростно выдирая из тетради уже седьмой лист (желание повыдирать себе волосы было сильнее), он неожиданно обнаружил, что тетрадь закончилась. Услышав комментарии по поводу сего открытия, покраснел бы даже портовый грузчик, ибо содержание их было исключительно трехэтажным (и выше). Парень залез на стул, заглядывая на верхние полки шкафа в поисках чистых тетрадей. Таковых не обнаружилось, и опора предательски покачнулась. Говорил ему папа, не качайся на стуле, ёбнешься. Но Узумаки все-таки успел соскочить со стула раньше, чем тот упал. Зацепил взглядом часы. Тридцать четыре минуты первого. Ночи. - Где только отца носит, - Грустно подумал он, уже готовясь получить очередной нагоняй за очередную двойку, после хрен-знает-какой-по-счету не выполненой домашки. Парень разделся до трусов, собираясь спать. С первого этажа раздался странный шум, который навевал два предположения. Первое: что-то упало, зацепив по дороге вешалку, бра, обувную полку, шкаф и еще пару предметов мебели по мелочи. Второе: домой заявился Минато. Причем, судя по первому варианту, не в самом трезвом состоянии или, как называл это сам Наруто, "Состоянии нестояния". Старший Узумаки в пьяном виде представал редко, но зато с лихвой компенсировал все дни, проведенные в трезвом. - Мне еще этого не хватало, - подумал парень, спускаясь вниз. "Желтая молния Конохи" с блаженной улыбкой стояла, привалившись к стене. - Пап, я же тебя просил не напиваться так! - укоризненно произнес младший Узумаки, быстро просчитывая, дойдет ли любимый папа до спальни самостоятельно? - Хто напился? Я?! Да я стекл как трезвышко! Видш? Даж заплетык не языкается! Наруто сморщился, задерживая дыхание, не выдержав могучего духа ядерной смеси из саке, вина, шампанского и еще кучи алкогольной продукции, которую в явно немалом количестве потребил папаня. - Ага, не языка... Тьфу, черт! Не заплетается говоришь? - Неа... Ик. - Блин. Сделав вывод, что самому Минато до кровати не дойти, младший блондин с горем пополам взвалил на себя старшего. Оставалось самое сложное, а именно: затащить пьяную в дупель тушку, которая весит примерно килограмм на тридцать больше, на второй этаж. С этой задачей парень худо-бедно справился, правда, пару раз уронив свою головную боль на лестнице. Уложив в кровать "синюю" "молнию Конохи", Наруто задумался (непривычный к такой нагрузке мозг отказывался даже имитировать нормальный мыслительный процесс). - Хорошо хоть, что завтра выходной, папа опять будет болеть с похмелья... - закончить мысль не дали. Крепкая рука сгребла его за шкирку и бросила на подушки рядом с собой. Минато прижал к себе сына и... Захрапел. Вырваться из пьяной хватки не представлялось возможным, поэтому вскоре парень тоже заснул. * * * Проснувшись утром и обнаружив в объятиях нечто теплое, старший Узумаки сначала зарылся носом в пушистые волосы. Потом, заспиртовавшийся после вчерашнего, мозг подкинул воспоминание, что Кушина умерла несколько лет назад. В голову даже пришла первая мысль: "Тогда кто Это?" Разлепил глаза и чуть отодвинулся, дабы лицезреть большую часть картины. После увиденного он даже немного протрезвел. Перед ним в одних трусах лежал мирно посапывающий сынок. Единственное слово, кое смог выдать Минато: - Бля... Потом появилась и вторая мысля: - Неужели я его...? Напряг память. Картины вчерашнего вечера после пятого литра упорно выпадали из памяти. Наруто шевельнулся и, сонно хлопая глазами, посмотрел на отца. - Ты проснулся, - на лице улыбка, которая тут же сменилась недовольной гримасой. - Я ведь просил тебя не напиваться, вот, что из этого вышло... Не дослушав, старший Узумаки уткнулся носом в макушку сына. - Прости меня... Наруто, прости... - Ты чего, пап? Да ладно, не первый раз в конце концов... - Я что, и до этого...?! Ками-сама, что же я за отец такой?! - Что с тобой? - Стой, так ты на меня не злишься? - Из-за чего? - Послушай, Наруто, я не знаю, говорил это тебе до этого или нет, но я тебя очень люблю и не хочу... - Успокойся, я тебя тоже люблю, пап. - Правда? Тогда... Тогда все нормально, да? - Угу, а теперь отпусти и я тебе завтрак приготовлю. - Спасибо, сын, - облегченная улыбка. Ну кто мог знать, что вещи тоже могут быть настроены против людей? Сделав попытку встать, Наруто запнулся о незамеченную вчера гантелю - следствие попыток папули вести здоровый образ жизни. Мат было уже не удержать. После тридцати секундного потока отборной брани Минато ме-е-едленно сел в постели. - Наруто... Ты материшься? - Прости, па, это... Это случайно вышло... - Наруто..! - Намикадзе резко вскочил, но... "Черт бы побрал эти гребаные гантели!" - примерный перевод двух минутных изречений с опущением нецензурной брани. - Кто говорил про материться? - хитрая улыбка. - А, кстати, может встанешь с меня? - Сын... - Чт..? Минато нежно коснулся его губ своими. Голубые омуты глаз младшего удивленно распахнулись, но отец уже вовсю исследовал языком рот сына. Парень попытался вырваться. - Папа! Что ты де...ммм... - закончить ему не дали. Пальцы выкручивали соски, нога "Молнии" скользнула между ног младшего Узумаки, в нее уперся, ставший твердым, член. Наруто залился густой краской, скрывшей косые полоски на щеках. Отец в это время не стал останавливаться на достигнутом и, переложив сынишку на кровать, начал понемногу сползать по простыне, стремясь добраться до более сокровенных мест. Когда губы освободились, парень застонал в голос. Мозг заволакивало пеленой страсти и желания. Это был дурман, который дарит в тысячу раз больше удовольствия, чем любой наркотик. Дурман, опутывающий здравый смысл и рассудок паутиной похоти. Такой тонкой, невесомой, но невероятно прочной паутиной, которую невозможно порвать. Только сбросить, и то лишь на время, до первой звезды, а потом это повторится. Замкнутый круг, дурная бесконечность, остановить которую уже невозможно. Раз испытав это чувство, ты будешь возвращаться к нему снова и снова, каждый раз требуя, прося, вымаливая больше... Минато ввел один палец в сына, используя смазку его же члена и от этого возбуждаясь еще больше. Младший Узумаки стонал и выгибался, ощущая, как его растягивают изнутри. Его пальцы переплелись с волосами отца. Старший подтянулся повыше, добавив второй палец. Он хотел видеть его закрытые, обрамленные пушистыми ресницами глаза, золотые пряди, прилипшие ко лбу, чуть приоткрытые и припухшие губы, которые издавали такие сладкие стоны, его шрамы на щеках. Не в силах сдерживаться, он навис над парнем, вытащив пальцы и осторожно входя. Ему хотелось ворваться в это прекрасное тело, но одновременно он боялся причинить сыну боль. Последние капли самоконтроля уходили на то, чтобы дать Наруто привыкнуть к ощущениям и не взять сразу бешеный темп. Неожиданно младший Узумаки обхватил руками шею старшего и тихо прошептал. - Быстрее... Минато, сжав зубы, вошел до предела и ускорился. Некоторое время в комнате безраздельно царили звуки секса: тихое поскрипывания кровати, тяжелое дыхание, стоны и звук резко сталкивающихся тел. Вскоре этот концерт закончился, оборвавшись двумя вскриками, которые прозвучали почти в унисон. Голова сына умиротворенно покоилась на груди отца. Тот прошептал: - Я люблю тебя, Наруто. - Я тоже тебя люблю, пап... И, кстати... - Что? - Может мне стоило раньше сказать, что я гей?