Январь. Часть пятая. Спин-офф.

Папка действительно оказалась забавной, но Лика не обнаружила в ней ничего, близкого по откровенности и сенсационности к свежему интервью Долматовой. Несколько фотографий со съёмок "Голубых огоньков" с поразительно неостроумными подписями, снимки с пляжей (на некоторых можно было рассмотреть и стройное тело Аркаши Вьюнова) и улиц курортных городов (фото полураздетого Савелия Павловича со спины показалось Лике чертовски красивым), кадр, на котором Яркий в тёмных очках широко открывал рот, держа пирожок на значительном от лица расстоянии, распечатка заметки о пьяном дебоше (да ладно, Яркий-то?), устроенном ещё при советской власти, список имён и ников с пометками "ж", "б/п" и "род", байка о том, как Яркий прервал интервью одного из друзей, чтобы потребовать у него ключи от уборной... Наткнулась Лика также на историю об очередном конфликте Яркого и Аркаши. На некой вечеринке Вьюнов похвастался широким браслетом с надписью "Amicus mihi Plato, sed magis amica veritas" (лат. "Платон мне друг, но истина дороже"), перевёл её как "Платиновые друзья — воистину волшебные друзья", на сдержанное замечание решившего поумничать Савелия Павловича растерянно ответил: "Но продавец же сказал...", а затем дулся до конца вечера. В дверь позвонили, и мама, как раз подметавшая в прихожей, сразу же открыла. — Здравствуй, Наденька. Раздевайся, проходи. Данное Олесе обещание беречь секретные материалы от посторонних глаз надо было сдерживать. Перед мамой Лика уже спалилась, но та на содержимом папки внимания не заострила. Только в очередной раз поудивлялась, что дочка интересуется Ярким. Немного запаниковав, Лика сунула папку в верхний ящик стола и громко его захлопнула. Чем же она обычно занимается дома, когда не читает про Савелия Павловича? Взяла блокнот с лекциями Олеси, порассматривала обложку. Где-то рядом лежит новый журнал со статьёй про Аркашу... Подняла глаза к входящей в комнату Неждановой. Вот уж говорящая фамилия... — Привет! А чего ты так внезапно? Надя пожала плечами. — Мы же подруги, зачем лишний раз созваниваться. — Ну... — Лика отложила тетрадь, подняла брошенный на кресло свитер и начала его аккуратно складывать. — Не прибрано у меня. — Я слышала, — ехидно улыбнулась Надя. — Чем ты тут занималась вообще? — Да так. Девчачьи штучки. — О-о-о-о. Прям с мамой за стенкой? А ты смелая! Лика покраснела. Положила свитер обратно, нашла на столе журнал, показала Наде обложку. — Читала уже? — Ага. Всё правильно Аркаша сказал про Семёнову, нечего в её возрасте к молодёжи примазываться. А ты небось изобижалась вся, а? — Только собиралась, — буркнула Лика. — Ну да, девчачьими штучками позаниматься важнее, — хихикнула Надя. — Ты упадёшь, но я не про Аркашу поговорить пришла. — Она подошла к Лике почти вплотную и зашептала. — Говорят, ларкин Колясик начал якшаться с какой-то девкой из десятого. Димка как рыба об лёд, братца прикрывает. Но есть один парень, который с ними иногда общается и вроде как за... — Девочки, может, чаю? — вдруг донеслось от порога. Надя чуть не прикусила язык в прямом смысле слова. — Нет, мам, спасибо, — отозвалась Лика. — Не надо, тёть Алла,— сказала Надя, отходя от подруги на несколько шагов. — Мы, наверное, ко мне пойдём. Нам на каникулы сочинение по английскому задали, Лика мне немного поможет. Правда? — Да... только переоденусь. Увести Нежданову из квартиры лишним не будет. Лика открыла платяной шкаф и окинула взглядом стопку тёплых кофт. Синяя, наверное, подойдёт. Вытянула, придерживая остальные, развернула. За спиной прошуршал ящик. — Да уж скорей старушечьи штучки, — фыркнула Надя, листая страницы. — А подклеено-то как выпендрёжно. Вам там совсем нечего делать? "Собачек люблю больше, чем кисок"? Ужас какой. О, Аркаша! Лик, не обижайся. Мы тебе ГДЗ по матеше до конца года ксерокопируем. От этого предложения Лика отказаться не смогла. *** Лариса скрипнула зубами и отбросила телефон на кровать. Олька-то молодец, что сообщила сразу, как только пришла домой. А Николай, конечно, козлина. И ладно бы за явной выгодой какой гонялся! Нет, стоило этой гламурной метле помахать ресницами, как про свою Миледи он забыл напрочь. Дима тоже хорош: ничего не видел, ничего не знаю. А мог бы и благосклонность заслужить. А всё: Оля донесла первой, его услуги больше не нужны. Пусть катится, куда хочет. И пусть только попросит после каникул списать историю! Дверь квартиры несколько раз дёрнули, потом начали открывать ключом. Надя. Вечно эта мелкая забывает то запереть дверь, то отпереть. И, судя по топоту, пришла не одна. — Лариса-а-а-а! Тут такое! Иди сюда! Давай папку! Миледи нехотя встала с кресла и поплелась в коридор. Надя уже успела скинуть на диван пуховик и теперь помогала стоящей в куртке подружке извлекать из небольшой сумки что-то очень и очень объёмное. — Во! — Надя демонстративно встряхнула толстую синюю папку и раскрыла примерно на середине, удерживая обеими руками. Лика поддела несколько файлов и перелистнула сразу всю стопку. — Снайпер! — восхитилась Надя и повернула папку содержимым к сестре. Лариса посмотрела на пляжные снимки. — Красивый. Аркаша, конечно, а не этот. — Тут ещё такая весёлая история есть! — Лика обошла Надю и перевернула ещё несколько страниц. — Вот! — Зануда и задрот твой Яркий. И завидует Аркаше, — припечатала Лариса, просмотрев текст. Лика опустила глаза на свои ботинки, размышляя, не уйти ли домой прямо сейчас. — Лариса, посиди пока в гостиной или на кухне, пожалуйста. Нам нужны принтер и сканер. И не мешай, мы будем готовиться к войне с тича-бича. Миледи фыркнула и быстрым шагом направилась в свою с сестрой комнату за телефоном. Надя покачала головой. — Извини. Она из-за Кольки ужаленная, — недостаточно тихо прошептала она Лике и добавила уже громко: — Кстати, я же к тебе с чипсами шла! Щас и поработаем, и перекусим. Мелкие ушли в комнату, а Лариса направилась к холодильнику. Улыбающееся пластиковое солнышко по-прежнему держало лист бумаги с длинным списком продуктов и несколько купюр. Тащиться в магазин по холоду совсем не хотелось, тем более самой. Раньше-то можно было послать пацанов... А потом ещё домой с пакетами. Ох, чёрт, и рюкзак самой же после каникул таскать! С другой стороны, девчонки в классе уже давно носят по половине учебников — одной книги на парту хватает почти всегда. Возмущается только биологичка, да на самостоятельных бывает неудобно. — Ну и плавки! — раздался из детской возглас Нади. К войне с англичанкой они готовятся, как же. Лика что-то негромко ответила, а Надя понижать голос не собиралась. — К чёрту чаек, а ноги ничего такие, признаю! Прогулка в магазин переставала казаться наихудшим вариантом. В сугробах ползали мелкие дети, коричневый хаски метил фонарный столб, мигало фарами заехавшее во двор такси. Вопреки ожиданиям, не было ни скользко, ни слишком холодно, но по любимому креслу Лариса уже немного скучала. Внушала оптимизм оставленная мамой сумма: сдачи должно хватить и на что-нибудь вкусненькое, и на новый плакат с Аркашей. Пересекая очередной двор, Миледи обратила внимание на идущую навстречу королевишну в шубе. Не любят такие уступать дорогу, но придётся: Лариса тоже не любит. При ближайшем рассмотрении королевишна оказалась Москалёвой. Почему-то крайне довольной и даже мечтательной. Что же, отличная возможность убить сразу трёх зайцев: сорвать злость, испортить настроение Москалёвой и хоть как-то отомстить надькиной подружке, из-за которой пришлось выползать из дома. *** Лика копировала уже двенадцатый разворот готовых домашних заданий, когда на крышку сканера лёг карманный календарик с Аркашей и блёстками. — Красивый, — сказала она и сдвинула календарик с кнопок. — А так? — со ухмылкой спросила Надя, перевернула картонку и ткнула пальцем в январь. Сегодняшний день был обведён гелевой ручкой. — Я же говорю, что Ларка ужаленная. — Проехали, — поморщилась Лика. — Блин, мне даже на ответы смотреть страшно. "Нынче в школе первый класс вроде института". — Почему первый? — Да песенка такая есть. Древняя. Забей. Надя покачала головой и понесла календарик Миледи обратно в тайник. Открылась и захлопнулась дверь в квартиру, затем в комнату заглянула Лариса. Она самодовольно улыбнулась и весело сказала: — Лика, ты ещё здесь! А я вот Москалёву встретила. Она тебя на ковёр вызывает! *** — Что-то случилось? — спросил Рома на лестничной клетке. — Поругались, — призналась Лика. — С Олесей? — в его голосе прозвучали нотки ужаса. — С Надей. Не как тогда с фанерой, а всерьёз. Надолго. — Ну и ладно, — Рома положил руку ей на плечо. — У тебя есть мы и папа Савва, а у неё — всего лишь Миледи и Вьюнов. Кста-а-а-ати... — он загадочно понизил голос. — Мы завтра опять к Толе едем. Если привезёшь ему "Кириешек" с сыром, он твой навеки, но я тебе этого не говорил, сестрица. *** С Надей, на самом-то деле, поругаться не успели. Она даже вынесла в коридор чуть не забытые напуганной Ликой распечатки с математикой и снова извинилась за сестру-истеричку. Лика же была озабочена предстоящим разговором и не высказала подруге всё, что думает о её привычке заглядывать в чужие ящики. По дороге к своему подъезду пришла к выводу, что любое "она сама, я не уследила" прозвучит попросту жалко. Как там папа Савва пел? "Лишь смелые красивы, а трусу грош цена, а сказочники живы, а молодость сильна". Будем сильными и смелыми, признаем косяк, так мол и так, сама показала, сама потащила папку в гости, раскаиваюсь. В конце концов, Наде можно было дать какой-никакой отпор, наотрез отказаться выносить материалы из квартиры, можно было не продаваться за шпаргалки. Не цепляться за одну из первых подруг в новом городе, с которой так легко сошлись на почве общих интересов. Интереса. Одного. Кудрявого и черноглазого. Впредь с Неждановыми надо быть намного, намного осторожней. Если Олеся не решит оборвать обучение, эту игру, вокруг которой строится дружба или подобие дружбы, которая свела с Толей... А если решит, то что лучше: с Неждановой или вообще без друзей в этом городе? Будет ли выносить решение Олеся единолично или все трое, эдакая Тройка по Рационализации поклонников недоделанных? Отвернётся ли от неё и братец Рома? Дойдёт ли до мамы, что произошло между детьми?.. Доброта Олеси оказалась приятной неожиданностью. Было в ней что-то от героинь советских книжек, училок-мегер, вдруг оказывавшихся замечательными людьми. *** Верхний ящик всё ещё был открыт. Лика задвинула его, открыла второй. Достала пустой подкассетник с Аркашей в чёрной шляпе. У дальней стенки отыскала кассету в футляре, в который вместо красивой бумажки был вложен простой блокнотный листок. Незадолго до конца четверти Лика составила список понравившихся песен Яркого и попросила Толю записать их на отдельную кассету. На плёнке оставалось свободное место, поэтому товарищ добавил несколько песен, которые нравились ему самому. И даже — тайком от Олеси — две композиции любимой советской певицы, с которой, наслаждаясь обволакивающим высоким меццо, изменял папе Савве в свободное время. Лика заменила кассету в плеере и вставила в одно ухо "банан". Под расслабляющее и отвлекающее от мрачных мыслей мурлыканье молодого ещё папы Саввы убрала Вьюнова в ящик. Взяла в руки книгу Яркого с закладкой на двенадцатой странице. Отложила. Читать не хотелось. Хотелось опереться на подоконник и смотреть на оживлённую вечернюю улицу под мелодичные песни, полные оптимизма и веры в завтрашний день. И перекусить. По дороге на кухню остановилась перед своим шкафом, проскользила взглядом по точёному лицу. — Извини, Аркаш. Ты хороший, но сегодня... И аккуратно отклеила плакат.