Последняя пятница месяца

Это была последняя пятница октября, листья уже давно пожелтели и кривоватой дорожкой украшали землю, создавая пути вдоль деревьев и вокруг дома прямиком к саду. Солнце было единственным на небе, возможно тучи просто смиловались, решив, что сегодня слишком хороший день для них. Так и есть. В этот день как и каждую последнюю пятницу месяца солнце должно быть единственным посреди мирского неба. Что особенного в этом дне? Я и сама раньше не понимала, пока однажды не спросила у своего папы, почему отец Шерлок приезжает лишь в конце каждого месяца и на утро субботы от него остается лишь пара леденцов. Раньше я терпеть не могла эти конфеты, уж слишком много замыслов они оставляли в моей голове и заставляли влагу появляться на моих глазах. В один из таких дней после того как отец уехал обратно в Лондон, я нашла на круглом столике рядом с излюбленным креслом нашего отца три мятных леденца, завернутых в бумагу. Папа тем временем стоял у книжных шкафов, выискивая книгу, наверное, очередной учебник математики с усложненными заданиями. Но это было не так важно как то, что он поймал мой задумчиво-расстроенный взгляд и собирался было уже что-то сказать, но я и слушать не захотела. Вряд ли ребенок десяти лет на моем месте захотел бы слушать кого-то из взрослых, и папа предвидел это, потому и не пошел. Кажется тогда я сбежала в сад, в самую глубину. Спрятавшись под сливовым деревом я прислонила голову к согнутым коленям, устремив свой взгляд куда-то вперед, на террасу, откуда прекрасно открывался вид на горы и взошедшее солнце, которое уже успело спрятаться за подоспевшими тучами. Я снова не успела проснуться пораньше и попрощаться с отцом Холмсом. Николь тоже не смогла, но она не кажется такой уж и расстроенной. Неужели лишь я хочу побыть с отцом как можно дольше? Подняв голову, я устремила глаза на небо, разглядывая причудливые формы облаков. Вместе с неторопливым ходом небесной ваты неслись и мои мысли спешным паровозом. Разве не странные отношения у отца и папы? Мой отец — знаменитый детектив-консультант, первый детектив-консультант. Его имя знают все благодаря книге, написанной дядей Уотсоном — «Последнее дело Шерлока Холмса». Дядя написал эту книгу под псевдонимом Артур Конан Дойл. Книга вышла в свет на следующий год после известного траурного дня — Падения Лорда Преступности с Тауэрского Моста. Для всех Шерлок Холмс национальный герой, но на деле, как он сам признался… Он был лишь пешкой на шахматной доске нашего папы. Профессора Уильяма Джеймса Мориарти, или как его еще называли, Лорда Преступности. С самого детства мой папа имел патриотические взгляды и имел мечту изменить этот мир, уничтожить это разделение на аристократию и бедных. И все удачно. То, чем живем ныне — заслуга Уильяма и Шерлока. Они упали вместе в пропасть умирающего Лондона. Отец, обнимая папу, сказал: «Живи, Лиам». Их любовь непонятна. Для окружающих это лишь дружба двух гениев, которые понимают друг друга с полуслова, соперники, которые всегда при встрече борются за право первенства. Но несмотря на всю их странную и непонятную связь, отец, находясь в Лондоне, защищает страну от тьмы и приезжает к нам в Швейцарию каждую последнюю пятницу месяца ближе к шести вечера, а уезжает по обычаю в пять утра, так что успевает его застать лишь папа, привыкший вставать рано. На моих глазах заблестела влага. Неужели я всю жизнь буду прятаться так далеко от отца и друзей наших отцов вместе со своей сестрой? Почему моей сестре Николь и папе Уильяму будто все равно? Неужели я какая-то другая? Но от всех моих мыслей меня отвлек шелест травы за спиной и тоненький голосок, принадлежащий моей сестре. Мы были с ней близнецами, но все же различия во внешности были — мои волосы были всегда собраны в два непослушных высоких хвоста, а на ее плече покоилась трехрядная коса, которая в такт каждого ее движения подпрыгивала и вновь падала на спинку, белая от природы кожа и синие глаза. По характеру мы заметно отличались, она была тихоней, никогда не вступавшей в перепалки с папой и отцом, слушала их и не смела и слова проронить вопреки им. Папа видя это всегда ее сравнивал со своим кровным братом дядей Льюисом, отец же с зевком говорил, что жить без перепалок скучно, но удобно. Я с ним согласна. Мой характер, по словам папы, напоминал взрыв замедленного действия, я всегда любила ходить туда, куда нельзя и делать то, чего нельзя. К последнему относится и переодевание в мужскую одежду и игры с мальчишками вместо игр с девочками. На подобные мои выходки папа всегда прикрывал глаза, отдаваясь в пучину собственных воспоминаний о некой Ирэн Адлер, ныне Джеймсе Бонде. Тогда мне это ничего не дало, как и сейчас. Николь посмотрела на меня и, ничего не говоря, положила свою ладошку мне на плечо. Я и без тебя знаю, что ты и наши родители всегда со мной, моя прелестная Николь. Вернувшись домой лишь ближе к обеду, я заметила фигуру папы, неподвижно сидящего на кресле отца, он не отвлекаясь читал толстенную книгу с красной обложкой, но когда я случайно запнулась о собственную ногу, он поднял взгляд и встревоженно спросил: — Сильно ушиблась? Боюсь, эта боль не сравниться с душевной, папа. Я качаю головой, но Николь кладет свою ладошку мне на лопатку и подталкивает вперед. Неужели и ты, сестра, так любишь причинять мне боль? Но нет, меня ловят узловатые длинные пальцы Мориарти, и мой нос примыкает к его шее. Тонкий аромат черного крепкого чая и мужского одеколона моего отца,а еще и сигаретного дыма, заставляет меня зажмуриться от такой родной смеси. Светлые пряди маслом липнут к моей щеке, и я чувствую взгляд Уильяма полный нежности и приросшего спокойствия. Сестра Николь уже ушла, она прекрасно знает что папа может справится с моим нравом самостоятельно и я тоже об этом знаю. — Почему отец не задерживается у нас как можно дольше? Неужели мы ему не нужны? — на последних словах мой голос дрогнул и я сама не заметила как шмыгнула носом и пустила пару капель соленой влаги на плечо мужчины.Не знаю, что мой папа думал в тот момент. Вероятнее всего он ожидал чего-то подобного с моей стороны и смиренно ждал когда я это спрошу, но одно я с точностью скажу: в голосе моего папы не было неуверенности, лишь правда без грамма приукраски. — Шерли всегда думает о нас, уж поверь мне. Я его знаю как часть самого себя. Пускай он и не задерживается у нас дольше одной ночи, он всегда с нами и делает все необходимое чтобы приходить вовремя, даже мне порой в это не верится, — он усмехнулся, и я повернула голову, чтобы увидеть его глаза, но волосы тщательно скрыли от меня то, что скрывалось за алой пеленой. Но я отчетливо увидела его улыбку. Он продолжил. — Раньше он никогда не приходил вовремя, но когда я начал здесь жить с вами, он начал приезжать в одно и то же время и ни на минуту позже. Для него время проведенное с нами является временем отдыха. Он позволяет себе расслабиться и отвлечься от рутины, сплетенной не только в его мозгу, но и на каждой улице Англии. Помнишь, что однажды вам сказал Шерли? — наконец он посмотрел на меня и первое, что пришло мне в голову после сказанного папой была фраза отца: «Не люблю сидеть долго без дела». Я незамедлимо кивнула. — Ну и есть еще одна причина… — на этот раз в его голосе вся нежность сошла на нет, осталось что-то сухое и незнакомое мне ранее. Он прикрыл свои глаза и продолжил. — Мне нельзя возвращаться в Лондон, для всех я погибший Лорд Преступности, и мое возвращение может поднять тервогу среди народа, мне это не нужно, и Шерли тоже. Вашему отцу также проблематично выбираться в Интерлакен, — Интерлакен — это название маленького городка в котором мы живем с папой и Николь в Швейцарии. — Сюда он приезжает, подбирая различные причины, но при этом, чтобы не вызывать подозрений со стороны М6. Он всегда выбирается за несколько дней из Лондона, бывает и за неделю, как видите, к нам до сих пор никто не пришел из незнакомых и это заслуга вашего отца, Леона. Все, что сказал мой папа, засело в моей душе на долгое время. Я снова поверила в отца, но по прежнему не хотела показывать того, что безумно скучаю по своему отцу — Шерлоку Холмсу. Моя чертова гордыня, доставшаяся мне от отца.

***

Возвращаясь в настоящее время. Октябрь, золотая листва, дорожками опавшая на земли нашего сада, и я, бегущая по дорожкам в сторону высоких декорных кустов. Сегодня последняя пятница месяца, и я решилась встретить отца. Вероятнее всего, он едет на поезде из Цюриха, на нем он доберется до станции нашего городка и уже пешком, бродя по центральным улицам, доберется до нашего скромного дома на самой горе. Будет идти вперед и закуривать излюбленные сигареты, поглядывая по сторонам. Но в этот раз он будет идти рядом со мной, Леоной Холмс! Преодолевая извилистые ветви растущего дуба и перепрыгивая по объемным камням через речку, я делаю широкий прыжок, но вот неудача, очередной раз споткнувшись о корень дерева, я лечу кувырком вниз и останавливаюсь чудом, лицом уткнувшись в землю. Бог явно не хочет моей встречи с отцом, но нет. Ударив кулачком по земле я, кусая собственную губу от боли в спине и содранных коленках, встаю и иду дальше, но уже чуть прихрамывая. На спуске с горы в окружении домиков других жителей я ощутила новый прилив сил. Вот что значит выражение: «падать легче, чем подняться». Но я поспорю с вами, пусть и согласилась ранее! Когда есть цель, человек может упасть и тут же встать, для того чтобы пойти к своей цели. На моей шее под тканевым воротничком висела цепь с часами, доставшаяся мне от папы. Открыв их крышку, я поглядела на черную стрелку, бегающую у римских цифр на белом фоне. Без пяти минут пять. У меня еще оставалось время до шести, и я могла бы купить чего нибудь для отца, к примеру …пепельницу? Да, папа Лиам как-то сказал, что отец в своих письмах жаловался на разбитую пепельницу. Хорошо что у меня был с собой мешочек с мелочью, которую я выиграла в спорах с местными мальчишками. Свернув со своей дороги и скрывшись за двумя домами, я подошла к скрытому лианами домику со свисающей надписью на деревянной табличке: «магазин Уорта». Эта лавка, как вы уже поняли, принадлежала мистеру Уорту, который занимался гончарным делом и стеклоделием, изготавливая от статуй из глины до пепельниц, выдувая их из стекла и вырисовывая уникальные узоры. От зачахнувшей розы посреди своих свежих сестер, короны на черепе и многое другое. Лавка встретила меня звуками работы, хозяин даже не заметил меня, ну и хорошо, я успею без лишних вопросов осмотреть все содержание его полки с пепельницами, но долго думать не пришлось. На глаза попалась круглая пепельница, на боках которой лианам вились белые розы, а на внутренней стороне был нарисован череп, к которому сверху летела птица с красной розой. «Какой символизм,» — подумалось мне. На тщательном рассматривании меня поймал мистер Уорт. — Вижу, уже что-то пригляделось, Леона. — мужчина заулыбался и пальцами провел по своим усам, другой рукой поправляя очки. Я на такое замечание рассмеялась, по-кошачьему сощурившись и подняв стеклянное изделие над своей головой. — решилась купить, а не украсть? — с издевкой спросил он. И вправду, обычно я по-тихому подворовывала у других жителей, чему мой папа особо рад не был. — Все, что для моих близких, я покупаю, а все что для меня, ворую. На мои слова дедушка слегка удивленно моргнул, но ничего не говоря качнул головой и улыбнулся, уйдя в сторону своей мастерской под мой удивленный взгляд. — Тогда я бесплатно отдаю, ее все равно никто не покупает, считая ее cursed personification of a fallen bird (Проклятым олицетворением павшей птицы), — я удивленно моргнула, услышав такую замысловатую фразу с уст нашего простого старичка. Но часы, ударившиеся о мою грудь под рубашкой, заставили меня очнуться от размышлений. Осталось около двадцати минут до приезда поезда, я обязана успеть за пятнадцать минут!

***

— Почему… Как? Стоя на станции, я в полном ожидании оглядывала каждую выходящую фигуру, но нет нужного мне мужчины высокого роста с неопрятно собранным низким хвостом. Я прибыла за пять минут до приезда поезда, шла по прямому пути от станции. Неужели он не приехал? Уже отворачиваясь от поезда, я со злостью поглядела в спины только приезжих людей. Не знаю почему я была так зла на них, ведь они не были виноваты в том, что среди них не было треклятого Шерлока Холмса. На моих глазах скопилась влага, я не должна плакать из-за этого предателя, не должна! — Вы кого-то потеряли, маленькая леди? — за моей спиной послышался мужской баритон с характерной хрипотцой, возникшей вследствие постоянного курения, и этот аромат знакомых сигарет и мужского одеколона, который был так популярен в Англии. Но я узнала его не только по аромату, но и по этой чертовой самоуверенности, которая так и выбрасывалась нотами из его голоса. Развернувшись, я со злости ударила его по коленной чашке и сама же пискнула, схватившись за свою коленку, которая дала о себе знать. Только затянувшаяся ранка на выдранной коже вновь раскрылась, пустив пару капель крови. Не только я одна осталась раненой, но и мой отец, согнувшийся пополам от столь неожиданного и сильного удара. А что, я в отличие от своей сестры постоянно принимаю участие в драках и знаю с какой силой стоит ударить и как, мой дорогой отец! — Ай! Леона, ты же с Лиамом живешь, и он должен был научить тебя манерам, так какого черта ты бьешь своего отца?! — с раздражением в голосе спросил он, наконец-таки потихоньку выпрямляясь и впутывая свои длинные пальцы в собственную шевелюру. На его заявление я задрала голову и с не меньшим раздражением фыркнула: — заслуженно! И не смей приплетать папу! Он в отличие от тебя постоянно с нами, а ты даже нормально из поезда выйти не можешь! Отец поглядел на меня с толикой удивления, разглядывая мое красное, горящее от злости лицо. Брови сошлись у меня на переносице, а глаза упрямо глядели в синие глаза, которые смотрели на меня с холодным спокойствием и едва заметной самоуверенностью. Уголок губ отца пополз вверх, я удивилась. — Вижу, ты уже повзрослела, чтобы грубить отцу! Ну или принимать взрослые решения. Во всяком случае ты позабавила меня, вряд ли бы Николь или Лиам решились бы пойти и встретить меня! — его лицо расцвело в довольной гримасе: уголки губ вытянулись в широком оскале, таком, что его зубы в рядах сосчитать можно, глаза заблестели яркой синевой и волосы взлохматились, как по волшебству. Не знаю почему, но в этот момент от вида отца на душе все расцвело и приятно потеплело. Отец часто улыбался, но пожалуй такая особенная улыбка была редка. Что она выражала? Я вижу в ней легкость, доброту и гордость. Это приятное чувство передалось и мне, от чего мои уголки губ поползли вверх в самодовольной ухмылке. Ветер трепал наши волосы иссиня черные, закат смотрел нам в спины. — Хм, вижу ты где-то до меня успела разодрать колени, — отец щелкнул крышкой зажигалки, огоньком поджигая кончик только вытащенной из кармана сигареты и устремляя свой взгляд на мои ноги. Он прав, я их разодрала, но я чертовски счастлива что пережила такое увлекательное приключение и встретилась с отцом. — Да, просто неудачно упала… -Лиам не будет рад такому, — выдохнув клубок дыма он покачал головой, поднимая голову и останавливаясь посреди улочки. Жители постепенно расходились по небольшим заведениям. Все же конец рабочей недели, и кто-то мог позволить себе выпить и полноценно отдохнуть. — Отец, чего остановился? — я развернулась и поглядела на него, но тот будто и не заметил меня. Вот ведь игнорщик! Только я собиралась хорошенько наподдать ему, как он вынырнул из своего забвенья и оживленно пальцем ткнул на мою сумку, которая свисала на кожаном поясе за спиной. — Ох, малышка Леона, мы прошли около пятиста метров, и я все время слышу звуки удара метала о стекло. Обычно ты носишь с собой мешочек с мелочью, но, похоже, торопилась меня встретить и оставила некоторую часть мелочи в самой сумке, и там, судя по всему, есть что-то еще помимо мешочка с деньгами. К примеру нечто стеклянное. Вряд ли это стакан, у нас их дома полно, бокал тоже не пойдет, да и другая посуда. Но вот недавно я писал Лиаму о своей разбитой пепельнице, неужто решила порадовать папу Шерлока? — он склонился надо мной, зажав между губ сигарету с которой уже сыпался пепел, падая в миллиметре от моей потертой обуви. — Вот еще! — в точности правда, и сколько бы я сейчас не отнекивалась, отец будет прав. Однако, он поддерживает мою игру и выпрямляется, выбросив сигарету в лужу, не высохшей после вчерашнего сильного дождя. Оставшийся путь мы прошли в тишине, но она не была угнетающей. Наоборот, умиротворяющей. Пару раз он махом руки просил меня остановиться, а сам уходил в лавку и возвращался с несколькими свертками. Даже сквозь свежую бумагу я чувствовала аромат выпечки — знаменитых яблочных пончиков бабули Мариэтты, которая успела немного поболтать с Шерлоком. Многие живущие в этом городке люди прекрасно владели английским языком, разговаривая вполне свободно и на немецком, и на английском с британским акцентом. Поэтому проблем в общении как таковых не было. Переходя порог ворот нашего дома, я ощутила на себе взгляд. Подняв голову, я наконец поняла, кто на меня смотрел — Уильям. Мужчина неторопливо шел с грацией лиса навстречу нам, от самой двери держа руки за спиной. Сразу в нос бьет аромат домашнего уюта, крепкого чая и мужского одеколона. Кажется, за столь небольшой промежуток времени, что меня не было дома, я успела отвыкнуть от аромата папы и витающего уюта в нашем доме Холмсов. — Шерли, ты опоздал на семь минут. Подняв голову, я решительно набрала побольше воздуха в грудь и на выдохе сказала: — Это из-за меня! Никто из стоящих рядом со мной не ожидал подобного, от того и дорогостоящие часы на золотой цепи, подаренные когда-то Шерлоком, чуть было не выпали из рук Лиама, грозясь разбить внутреннюю составляющую. Но я их ловлю под удивленными взглядами старших и, сделав уверенный шаг, запрокидываю голову, отдавая антиквар папе. — …Ну… почти… я немного заплутал в поезде, — через долю секунды отец подал голос. Уильям улыбнулся своей привычной мягкой улыбкой и чуть склонил голову, хлопнув крышкой часов, пряча их во внутреннем кармане жилета, после чего он вплел свои узловатые пальцы в мои волосы. Где-то сзади, прислонившись грудью к ограде, стояла Николь и глядела на нас. На ее лице была улыбка, как и на моем. Не даром мы с тобой близнецы, ведь чувства одной становятся чувствами и другой. End POV Leona

***

После окончания ужина все разошлись по своим делам, но лишь на короткое время. По окончании двадцати минут, которые засекал Лиам с помощью золотых часов (на которых был хорошо выполненный орнамент в виде сюжетной композиции: лисы, что тянулась к птице, которая в свою очередь несла подснежник*). Пожалуй, это одна из самых драгоценных вещей в сердце Лиама. Вот послышался неспешный топот, это шла Николь своим неторопливым ходом. — Чего-то ждешь, Лиам? Едва заметно Уильям напрягся, но тут же расслабился, когда ощутил на своей груди сковавшие его руки. Взгляд скользнул по этим сухим ладоням, по длинным пальцам и остановился на указательном пальце, где было кольцо с черепом из серебра. Прошелся взглядом дальше по пальцам, но не нашел нужного. Со стороны светловолосого мужчины послышался огорченный вздох и Шерлок удивленно захлопал ресницами, спрашивая наивно: — Что-то не так, Лиам? Уильям повернул чуть голову и поглядел на Холмса, последний будто понял что не так и покачал головой, доставая одну руку и запуская ее себе под пиджак, пальцами подхватывая из-под рубашки нить с обручальным кольцом. Вот теперь-то Уильям во взгляде изменился, даже позволил себе короткую усмешку, наконец-таки отвечая на первый вопрос: — Да. Обычно я укладываю в это время девочек спать, просто до этого ты не замечал, проводя время либо на диване, либо в нашей комнате за моими записями. Непонятно, к чему это было сказано. То ли к тому, чтобы мистер детектив-консультант ощутил себя виноватым за то что не интересовался жизнью своих любимых, то ли к тому, что соизволил лишь сегодня полюбопытствовать, почему Лиам стоит в коридоре в восемь часов вечера, следя за временем на своих часах. — Черт, Лиам! Теперь я ощущаю угрызения совести! -А она у тебя есть? В голосе Уильяма послышался смешок, и он прислонил сжатую ладонь к своим губам, зажмурившись как довольная кошка. Нет, скорее, как хитрый лис, получивший желанную добычу. Но Шерлок наоборот, состроил гримасу полного разочарования, но это лишь наигранность, которая сошла на нет, когда на втором этаже потух свет единственной свечи, и наконец наступил во всем доме полумрак. Уильям своими тонкими пальцами оглаживает острые скулы возлюбленного. Ему не нужно тянуться к Шерлоку, они одного роста, они на равных в любой игре. Но Шерлок даже их личную игру предпочитает вести и превращать в состязание, от того сейчас сам более напористо прижимается к чужим губам, ощущая тот старый привкус чая на травах, Уильям же ощущает знакомый привкус сигарет. Их поцелуй становится из напористого в нежный, тягучий, и бог знает что сейчас бы они натворили еще бы, если бы не совесть Уильма, кольнувшая его из самых уголков. Дети то еще не спят, а, зная непослушную Леону и тихоню Николь, они давно бы могли заметить за ними двумя столь непристойное дело. Но разве остановит это Холмса? — Шерли… Надо уложить детей… — Сегодня особенный день, да и они уже не дети, Лиам. Шерлок улыбается и Уильям готов поклясться, что видел блеск в глубине его глаз. Сердце злодея-консультанта дрогнуло, и он удивленно взглянул на Шерлока исподлобья, но натянув свою ухмылку. Он сказал: — Тогда поймай меня, если сможешь, Мистер Холмс. — Я уже давно тебя поймал, Мориарти-Холмс. За их спинами на круглом столике блестит рамка, в которой за стеклом стоит дружная семья: двое мужчин, равные друг другу как по телосложению, так и по уму, и две девочки-близняшки. Рядом — новая пепельница с черепом, к которому летела птица с красной розой. Заметив ее, Лиам отдался ностальгии, но ненадолго. Будто эта работа олицетворяет то, как Шерлок потянулся к нему, умершему и тут же возродившемуся Уильяму. И горстка леденцов — единственное напоминание о прошлом.