В это снежное утро

      Шото только перевернул свою пиалу, обозначая так законченность небольшой одиночной чайной церемонии, как услышал звук подъезжавшей к дому машины. Отрешённо стал вслушиваться, как машина глушит мотор. Медленно и лениво поднявшись, Тодороки подошёл к балкону и открыл дверь, из которой мгновенно подуло ледяным, пронзающим ветром. Снег не щадил Японию этой зимой, но Шото никогда не бывало ни холодно, ни жарко — таким вот он вырос, легко адаптирующимся практически ко всем температурам. На улице только начинался хмурый рассвет, природного света ещё было недостаточно, но у дома была довольно-таки хорошая подсветка. Шото украдкой опустил свой взгляд на девушку, которой любезно придерживал дверь дворецкий, предлагая пройти под зонт, чтобы большие снежные хлопья не испортили недавно сделанную тщательную укладку.       — Госпожа Яойорозу, пожалуйста, проходите скорее в дом, на улице ужасный снегопад.       Дворецкий подал девушке руку, и она, встав на громко хрустящий под ногами снег, последовала вместе с сопровождающим скорее в дом. Тодороки прищурился, чтобы лучше разглядеть то, как она изменилась за эти годы отсутствия: высокая, со стройными очертаниями даже под этими кипами традиционной одежды, с длинными, как всегда завязанными в высокий хвост волосами (наверняка как и прежде шелковистыми и пряно пахнущими), а лица он не разглядел. Этого хватило, чтобы понять — каких-то масштабных изменений не произошло. Шото поторопился вернуться обратно, ощущая как леденеет от мороза нос, а клубы горячего воздуха, вырывающиеся изо рта, могут только привлечь лишнее внимание и выдать его шпионаж. Колкий от холода воздух с балкона резко сменился на теплоту почти пустого, минималистичного дома. Тодороки сел на футон, взглянул на часы и достал свою книгу, решая скоротать время, пока Момо проведут по дому, повторят главные условия и, наконец, дадут пообщаться с мужем.       Отец девушки нетерпеливо поприветствовал свою задержавшуюся по причине пробок из-за снегопада дочь и поспешил предоставить ей бумагу на подпись. Момо отвела в сторону виноватый взгляд, не решаясь поставить подпись. Тодороки уже поставил свою, он где-то там, ждёт её, хочет многое высказать и обсудить. Почему ранее лёгкое женское сердце так неспокойно колотится, никак не намереваясь прийти в обычное состояние?       — Ну же, Момо. Мы все спешим. Пожалуйста, не заставляй нас ждать, вы уже давно были извещены об этом событии, у вас было достаточно времени познакомиться поближе, но ты не захотела возвращаться до окончания учёбы. Ты вернулась, теперь это — твой дом.       Отец Шото своим коронным устрашающим взглядом исподлобья заставил Яойорозу поставить свою подпись, и оба мужчины в сопровождении своих ассистентов деловито поспешили покинуть дом. Они — важные шишки, пошли и дальше поддерживать свои устоявшиеся за многие века империи, отвоёванные и забранные у других более маленьких, превращённых в конце концов в огромные международные компании, управление которыми зависит только от закреплённых на бумагах имён. И сейчас имена их совершеннолетних детей тоже остались внесёнными в списки управляющих. Необходимый брак, превращающий большое имущество, имеющее ценность только для их родителей сейчас, но в будущем и для них самих, в нечто более ценное и делимое в равных количествах при разрыве будущих сделок.       Даже сейчас, в двадцать первом веке, существуют браки по расчёту, ради бумаг, ради крупных игр и сделок миллионеров и миллиардеров. Именно в таких семьях посчастливилось родится Шото Тодороки и Момо Яойорозу.       Ещё с малых лет детям дали понять, что в их аристократичной и богатой жизни тоже есть небольшая линия обделяемой свободы. Родиться в таких семьях означает иметь неограниченное количество власти и влияния, славы и признания, но когда-нибудь обязательно придётся привести в жертву уйму своего времени, а возможно, и свободу действий. Тогда дети были ещё слишком юны для осознания своего будущего. Они виделись несколько раз в месяц на разнообразных мероприятиях, с удовольствием играли и веселились вместе. Позже, стали часто общаться по интернету, когда не имели возможности встреч в жизни, устраивали личные вылазки в назначенные места, перешаривая свои ежедневники, выискивая хоть одну свободную дату для полноценного дня, чтобы провести его вместе. В подростковом возрасте очень сблизились и тесно дружили, поддерживали и подбадривали друг друга. Момо однажды сказала: «Если до тридцати лет у нас никого не будет, то мы с тобой поженимся!». Конечно, всё это было в детскую, ещё ничем не осознаваемую шутку, но Тодороки запомнил. И очень сильно хотел упомянуть об этом на их встрече, но отчего-то не хотел говорить первым. Шото чувствовал пустоту и тоску, ведь Яойорозу покинула его на более долгий срок, чем несколько месяцев. Она улетела в другую страну не на встречу, не на мероприятие, не по делам, нет, она бросила его, чтобы учиться в Европейской школе. Узнав такую новость, Шото был крайне недоволен, взбешён, расстроен? Мало того, что она уехала, ничего не объяснив, Момо не брала трубки, не отвечала на сообщения. Он не мог понять почему. В голову тогда лезли разные мысли. «Скорее всего она просто нашла кого-то» — была самой колкой и жестокой. Но рассказала бы хотя бы об этом! Зачем использовать самое ужасное и желчное оружие против человеческих чувств — игнорирование? Тодороки был твёрдо уверен, что не заслужил к себе такого обращения.       Дворецкий показал Яойорозу все комнаты. Девушка словно под гипнозом блуждала за высоким силуэтом по дому, показывающим где что лежит. Вся немногочисленная мебель и техника, находящаяся здесь, была куплена за несколько дней до её визита. Дом выглядел не настоящим очагом тепла и уюта, а декорацией к фильму, что сильно смущало девушку, привыкшую к роскошно расставленным всяческим картинам, статуям и обилию живых цветов. Тодороки же, взращенный в доме данного типа — традиционного, чтил минимализм и не видел смысла в захламлении дома всем, что не попадя. Осознав это, пока сидел наедине с собой, он задался вопросом «а как им теперь жить?». Каждому удобнее по-своему, ограничивать друг друга в собственных желаниях — неправильно. Парень весь изъёрзал на своём месте. Когда же Момо откроет эту дверь и они, наконец, встретятся? А она специально тянула время, ходила туда-сюда, спрашивая одно и то же, не жалея своего подданного на развёрнутые ответы на глупые короткие вопросы.       На улице уже стало заметно светло, дом автоматически отключил дворовую подсветку. Тодороки обратил внимание на длинное окно, в котором было видно, насколько сильно разбушевался снегопад. Книга стала более не такой интересной как раньше, он поднялся, выключил свет в комнате и хотел было попросить поставить новый чайник, чтобы ещё раз попить чая, но дверь открылась. Зашла Момо. Шото обратил внимание, что от дома отъезжает ещё одна машина, и вопросительно посмотрел на девушку.       — Привет, Шото… Я всех отпустила, не хочу чтобы сегодня кто-то был в доме.       — А моего слугу зачем, кто будет делать мне чай? — парень был недоволен.       Яойорозу искренне засмеялась, прикрывая рот руками.       — Тодороки, я сама могу сделать тебе чай. Я ведь теперь…       — Не вздумай это говорить, — перебил её Шото, отводя смущённый взгляд в сторону.       —…твоя жена, — закончила девушка, довольно прикрывая глаза.       Внутри всё никак не могло уняться. Как же глупо всё получилось.       — Момо, я хочу понять, почему ты бросила меня? Я понимаю, что ты хотела лучшего образования, я бы никогда не был против этого, но почему ты не отвечала мне? Момо?       Тодороки хотел вцепиться в неё всеми силами и больше никогда не отпускать. Все эти годы, ещё с тех пор как ему сказали, что она будет его женой, он ждал, он верил, что они оба не будут против этого брака, ведь они так хорошо и тесно дружили раньше.       Этот вопрос заставил Яойорозу стереть с лица улыбку и надеть маску виновности.       — А если бы тебе сказали в твои прекрасные четырнадцать лет, что после совершеннолетия ты будешь обязан жениться на ком-то? После этих слов от отца мне захотелось уехать далеко и надолго. Как же я могла ответить тебе, зная, что, вернувшись в Японию, я стану чьей-то женой? Я не хотела делать тебе больно. Мне даже никто не сказал, что этим мужем будешь ты, я не знала до последнего момента… И только тогда я выдохнула и сказала судьбе спасибо. Я не знаю, как бы сейчас чувствовала себя, если бы на месте тебя стоял кто-то другой. Шото, мне жаль, что так получилось.       Девушка опустила свой взгляд на пол. Ей было жутко стыдно и жалко, что она провела эти несколько лет жизни без общения с Тодороки. Она всем сердцем хотела, чтобы они остыли друг к другу, чтобы никто ни на что не рассчитывал, ведь их родители уже давно всё решили за детей. Все эти годы она думала, что её отдадут к другому, более взрослому мужчине, который владеет большим имуществом, чем семья Тодороки. Момо грызла совесть за то, что она даже не удосужилась спросить, кто же будет её мужем. Она просто устроила истерику и заявила, что уезжает учиться в Европу. Ради получения лучшего образования её отпустили; родители дали ей несколько свободных лет перед замужеством. Теперь, когда они стояли друг напротив друга, Яойорозу переполняло чувство радости. Это не какой-то чужак. Это же Шото — её друг детства. Друг, с которым она намеренно закончила общение, чтобы когда-нибудь им не было слишком больно. Получается, все эти годы она защищала сердце Шото от него же самого… Какая глупая неурядица вышла!       — Момо, ты… Ты не знала?! Но почему от тебя это скрыли?       — Честно сказать, я не особо интересовалась. Я просто впала в ярость и безумие, и захотела убежать и пожить спокойно. Тодороки, я специально не отвечала тебе, чтобы отпустить нашу привязанность… Я знаю, это получилось так нелепо!       С души Шото упал чёрный камень, омрачавший его многие годы. Дело не в нём самом, дело в случае. Зато какой результат: они стоят и смотрят друг на друга, как в старые добрые времена, только взгляды полны неловкости и стыда за эту глупость. Серый и голубой глаза с любовью смотрят на смущающееся бледное лицо Момо, на котором, в конечном итоге, под пыткой его сосредоточенного и серьёзного взгляда, появляется улыбка. Момо смеётся.       — Прости меня, Тодороки!       Яойорозу подходит к парню и крепко обнимает его. Они оба стали выше, она чувствует его взрослеющее и крепкое тело и обнимает ещё крепче. Он нравился ей в детстве: он всегда с интересом слушал её истории, предлагал много новых разных игр, подавал руку как истинный джентльмен. Момо ведь неспроста затеяла этот спор, заключающийся в том, что они женятся друг на друге, если никого не найдут. Всё пошло немного не по плану. В конечно итоге то, всё так и случилось!       Шото ответно обвил руками Момо и опустил свою голову ей на плечо, поёрзав, в поисках удобного положения. Он не хотел, чтобы этот момент когда-нибудь заканчивался.       — Яойорозу, можно я тебя поцелую? — тихо прошептал он возле её уха, обдавая его горячим дыханием.       От этого заигрывания по телу девушки побежали мурашки. Как она может отказать ему? Слова застыли в немом молчании, она только одобрительно хмыкнула, чувствуя, как сразу же после согласия тёплые губы Шото подступили к её шее, нежно целуя. Из-за пустоты в комнате, они отчётливо слышали своё и чужое сердцебиение, выдающее всё, что держится глубоко внутри. Момо запустила пальцы в красно-белые волосы Тодороки, пока он не отрывался от её шеи. Парень раскрыл глаза и ласково погладил Яойорозу по голове. Он улыбнулся, потому что от неё всё так же пахнет пряностями, как и раньше. Тодороки отстранился, но только для того, чтобы посмотреть на смущённое лицо Момо, и крепко поцеловал её в губы, продолжая обнимать. На фоне такого чувственного, первого поцелуя, все ранние мысли о пустоте дома показались нелепыми. Им ничего не будет стоить добавить сюда ещё одну капельку уюта, ведь основной фон создают люди, а не вещи.